Ринго выглядел наименее значительной фигурой в ансамбле - новый человек, часто остающийся за спинами остальных «Битлз», не имевший большого количества поклонников в Англии. Однако американцы полюбили этого худенького, похожего на беспризорника парня, и Ринго, почти забытый теперь, тогда был для них самым популярным участником ансамбля.
С точки зрения долговременного успеха группы наиболее важным является тот факт, что Ринго играл роль связующего между остальными участниками ансамбля. Свою точку зрения на роль Ринго Браун иллюстрирует примером из пресс-конференции, где один агрессивно настроенный репортер обвинил «Битлз» в том, что они просто представляют собой четыре копии Элвиса Пресли. Харрисон, как всегда, «самый тихий», стоял молча, Леннон ощетинился внешне, Маккартни, стоявший ближе всех к микрофону, потерял дар речи от обиды, и, пока Пол приходил в себя, к микрофону подошел Ринго.
Да, сказал он, так оно и есть, и нарочито вульгарно завихлял бедрами, а остальные послушно последовали его примеру. Это произвело забавное впечатление, и напряженная ситуация, приведшая в замешательство добропорядочного Маккартни и выведшая из себя язвительного Леннона, была благополучно снята. Суровые уроки, полученные Ринго на улицах Дингла, где юмор был последним рубежом обороны, принесли свои необычные плоды.
Но если Ринго был смешным клоуном, то Маккартни по-прежнему оставался инспектором манежа, превращавшегося уже в международный цирк. «Маккартни был настоящим «битлом», - говорит Гарри Бенсон. - Он представлял себе образ, который хотел продемонстрировать, был одним из тех, кто всегда играл на публику». Подобная готовность всегда изменять свое поведение в угоду публике привела к тому, что его стали обвинять в лицемерии, но Бенсон уверяет, что «это было лучше, чем вообще ничего не делать, как очень скоро решил поступать Леннон».
Именно Маккартни всегда с желанием позировал фотографам, которые могли заплатить за это приличную сумму, всегда старался произвести благоприятное впечатление на влиятельных людей, от которых зависела судьба ансамбля. В узком кругу Маккартни мог быть грубым, даже высокомерным, но во время публичных выступлений Пол всегда был очень учтивым и почти «подобострастным». На репетициях программы шоу Салливана Маккартни превзошел в вежливости самого себя. Бенсон вспоминает: «Он все время повторял: «Мистер Салливан, сэр». Опытный в шоу-бизнесе человек, Салливан, как, впрочем, и все остальные, был очарован «Битлз». Но к этому времени он, конечно, уже понимал, что открывает новую эпоху в поп-музыке.
Отель «Плаза», в котором остановились «Битлз» (к большому неудовольствию владельцев отеля, которые думали, что у них остановятся четыре английских бизнесмена), был осажден толпой вопящих поклонников. Все радиостанции подхватили пример WMCA и почти поминутно передавали записи «Битлз». Диск-жокей радиостанции WINS Мюррей Кауфман, назвавший себя «пятым из «Битлз», сумел пробраться в отель «Плаза» и вел передачу прямо из номера «Битлз», что позволило ему впоследствии завоевать наивысший рейтинг.
Этот водоворот захлестнул и Салливана, который получил заказ на 50 тысяч билетов, и это при том, что зал, из которого транслировалось шоу, вмещал всего семьсот человек. Салливан самоуверенно заявил, что подобный ажиотаж происходит благодаря публике, которая смотрит его шоу. Он зачитал «Битлз» приветственную телеграмму от Элвиса Пресли (на самом деле «король» рок-н-ролла не имел отношения к этой телеграмме, она была послана в целях рекламы его менеджером «полковником» Паркером) и сказал: «Теперь слово за Америкой».
И Америка сказала свое слово. Около семидесяти трех миллионов человек - крупнейшая в истории телевизионная аудитория - смотрели в тот вечер в программе «Си-би-эс» выступление «Битлз», исполнявших «All My loving», «Till There Was You», «She Loves You», «I Saw Her Standing There» и «I Want to Hold Your Hand».
«Битлз» сами выбрали песни для выступления. «Брайан никогда не вмешивался в их музыкальные дела, - говорил Питер Браун. - Брайан говорил им, какие песни, с его точки зрения, будут пользоваться популярностью и какие песни хотят получить компании звукозаписи, но окончательное слово в определении репертуара всегда оставалось за «Битлз». Они сами очень хорошо во всем разбирались, потому что играли вместе долгое время и знали, что и где лучше всего исполнять».
Реакция на выступление «Битлз» превзошла все ожидания. «Я думал, что «Битлз» провалятся в Америке, и был удивлен встречей, которую им устроили. Однако я ошибся», - сказал Фрэнк Синатра. Да, он ошибся, да еще как. Второе шоу транслировалось из Майами спустя семь дней, и предыдущая рекордная цифра телезрителей, была побита - в этот раз их смотрели семьдесят пять миллионов зрителей. Ставка Салливана на «неизвестную» английскую группу в денежном выражении превзошла все самые смелые ожидания постоянных участников шоу, они не рассчитывали на это даже тогда, когда Эпстайн настойчиво требовал, чтобы «Битлз» выступали в шоу только в качестве основных исполнителей.
Финансовые аспекты гастролей «Битлз» были менее впечатляющими. Эпстайн попытался влезть в процесс подготовки шоу» но Салливан не позволил ему этого. Когда Эпстайн сказал: «Я хочу точно знать, какими словами вы будете представлять ансамбль», Салливан ответил ему: «Я предпочел бы, чтобы вы удалились». А когда дело дошло до денег, то Эпстайна просто обобрали. Салливан согласился на приезд «Битлз» в США, но это не стоило ему ни цента, так как билеты им в качестве «рекламной благотворительности» предоставила компания «Пан Америкен». Непосредственная плата за выступления была смехотворной - по три с половиной тысячи долларов каждому за два выступления плюс три тысячи долларов за запись. «Это был тот минимум, который мы платили даже совсем неизвестным исполнителям», - сказал Пречт.
Концерты, организованные Бернстайном, добавили еще семь тысяч долларов, но если учесть, что реальные расходы на гастроли составили около пятидесяти тысяч долларов, то «Битлз» потеряли на этом более тридцати тысяч долларов - огромная сумма для ансамбля, который еще несколько месяцев назад был счастлив получать тридцать фунтов за вечер. Но деньги никогда не были сильной стороной Эпстайна. Только его нюх импресарио в сочетании с композиторскими способностями Леннона и Маккартни и стремлением Маккартни к театрализации шоу-бизнеса позволил создать феномен «Битлз». Тогда, на рассвете битломании, казалось, что Эпстайн может достичь очень многого. Если Том Паркер целиком посвятил себя Элвису Пресли, то Эпстайн, по примеру Ларри Парнса, набрал себе целую команду исполнителей.
У NEMS был подписан контракт с группой «Gerry and the Pacemakers» которая заняла первое место в хит-параде с песней «How Do You Do It», с той самой песней, которую отказались записывать «Битлз». А далее следовал еще ряд исполнителей, включая Билли Крамера и Присциллу Уайт - бывшую гардеробщицу из клуба «Каверн», которая как-то напросилась спеть на сцене клуба вместе с «Битлз» и с которой Эпстайн немедленно подписал контракт, дав ей псевдоним Силла Блэк. (Вик Хьюз, ударник группы «Blackwells», считает, что именно Маккартни убедил Эпстайна заключить с ней контракт, так как «симпатизировал» ей. Однако если быть честным, то больше никто не разделяет этого мнения Хьюза.) В команде Эпстайна был также брат Джейн Эшер Питер - выпускник Кембриджа, который пел в дуэте «Питер энд Гордон». Все подопечные Эпстайна, исполнявшие песни Леннона и Маккартни, занимали довольно высокие места в хит-парадах. И если Парнс успешно осуществлял свою деятельность в Великобритании, то Эпстайн делал это и за ее пределами.
Однако когда дело касалось денег, то у Эпстайна не хватало ни средств, ни опыта, ни «нюха». NEMS была компанией, известной успехами своих исполнителей в хит-парадах, но чрезвычайно некомпетентной в плане ведения своих дел. И если сделку с Салливаном можно как-то оправдать тем, что она дала возможность «Битлз» предстать перед громадной аудиторией телезрителей, то другим глупым поступкам Брайана, в результате которых на ветер улетали миллионы фунтов, нет никакого оправдания. Все «Битлз» должны были стать миллионерами уже после нескольких недель их первых гастролей в Америке, но не стали. Потребовалось много лет и масса судебных разбирательств, чтобы обеспечить их финансовую безопасность, которой они по праву своего таланта должны были бы обладать уже в самом начале своей карьеры. За четыре месяца до поездки в Соединенные Штаты Эпстайн заключил соглашение с компанией «Юнайтед артистс» о съемке трех фильмов с участием «Битлз». Режиссер Уолтер Шенсон, специально нанятый для съемок этих фильмов, пришел к Эпстайну вместе с Бадом Оренстайном - директором английского отделения «Юнайтед артистс». За первый фильм они предложили «Битлз» гонорар двадцать пять тысяч фунтов плюс процент с проката. Шенсон вспоминал: «Эпстайн согласился на это, и тогда мы спросили его: «Мистер Эпстайн, какой процент с проката фильма вы считали бы справедливым?» Брайан подумал несколько минут и ответил: «На меньшее, чем семь с половиной процентов, я согласиться не могу». Представители «Юнайтед артистс» опешили, ведь они были готовы предложить двадцать пять процентов. За эту же цену «Юнайтед артистс» также приобрела права на записи песен из фильма (что непонятным образом забыла включить в контракт фирма EMI). Ошибку этого соглашения усугубил еще тот факт, что по контракту все права на фильмы через пятнадцать лет переходили к Шенсону.
Еще более ярким примером некомпетентности Эпстайна являлись его коммерческие контракты. Не зная и даже не пытаясь выяснить величину ставок от прибыли, Эпстайн поручил вести все переговоры своему новому лондонскому адвокату Дэвиду Джейкобзу, который, как и Эпстайн, был гомосексуалистом. Он оказался самым известным в Лондоне защитником с прочно устоявшейся репутацией человека, который доказывал законность поступков своих клиентов, не раздувая при этом никакого шума. Однако он не был специалистом по контрактам и, в свою очередь, выбрал в качестве формы сделок лицензионные соглашения. Эту работу он поручил симпатичному молодому человеку по имени Никки Берн, чья квалификация заключалась главным образом в том, что он как-то приглянулся Джейкобзу на одной из вечеринок.
Сначала Берн с большой неохотой принял это столь выгодное предложение, позволявшее буквально печатать деньги. Рынок был заполонен товарами с символикой «Битлз», начиная от париков и кончая коробками для завтрака и никто не мог с уверенностью сказать, имеется ли у производителей на это законное право. Берн жаловался: «В то время у Брайана Эпстайна была очень слабая репутация в деловом мире».
И только по настоянию Джейкобза Берн взялся за эту работу. Он создал компанию «Страмсакт», отвечавшую за ведение дел в Великобритании, и дочернюю фирму «Seltaeb» (если читать справа налево, получится «Beatles»), занимавшуюся коммерческими делами в Америке. Когда Джейкобз подписывал с Берном контракт от имени NEMS, он предложил ему самому проставить процент прибыли. Берн впоследствии вспоминал: «Я поставил первую попавшуюся цифру, которая пришла мне в голову, - девяноста процентов. К моему великому удивлению, Джейкобз даже не задал мне ни одного вопроса. Он думал не о цифре девяносто процентов для нас, а о цифре десять процентов для «Битлз». Джейкобз сказал: «Ладно, десять процентов все же лучше, чем ничего».
Вся глубина финансовой катастрофы дошла до Эпстайна вскоре после появления «Битлз» в шоу Салливана. В день продавалось до тридцати пяти тысяч париков «битлз», а также в большом количестве игрушки «битлз», мороженое, маски, покрывала, пирожные, майки. Фирма «Woolworth and JC Penny» начала вести переговоры об открытии отделов «Битлз» в своих универмагах, разбросанных по всей стране.
Когда Берн, воодушевленный приемом «Битлз» в аэропорту, встретился в Нью-Йорке с Эпстайном, он вручил ему чек на девять тысяч семьсот долларов.
«Сколько я вам должен из этих денег?» - спросил Эпстайн.
«Нисколько, - ответил Берн. - Это ваши десять процентов». Это были десять процентов из первых девяноста семи тысяч долларов, уже заработанных Берном на бизнесе, который, по оценке «Уолл-стрит джорнал», к концу года мог вырасти до пятидесяти миллионов долларов.
Эпстайн явно остался доволен. Берн вспоминал, что Брайан сказал ему: «Вы должны работать на меня, Никки. Я буду платить вам тысячу в год». Берн подумал, что он просто шутит. «И вдруг я неожиданно понял, что Брайан просто сумасшедший».
Питер Браун приводит возражения в защиту Эпстайна; «Если вы сейчас собираетесь заняться почти любым видом бизнеса, вы по крайней мере знаете, с чего начать, вы видели, что в этом плане делалось раньше. Но в случае с «Битлз» все, что мы делали, мы делали впервые и поэтому точно не знали, как поступать. Они были ансамблем, исполнявшим рок-н-ролл, и никто не мог себе представить, какое время они будут пользоваться успехом, никто тогда не знал, что «Битлз» станут неотъемлемой частью истории второй половины двадцатого столетия».
Однако Эпстайн был не настолько сумасшедшим, чтобы не понимать, что если «Битлз», и особенно Маккартни, всегда критически относившийся к способностям Эпстайна, узнают, сколько денег он подарил чужим дядям, то его сотрудничество с группой на этом закончится. Маккартни говорил, что «Битлз» играли рок-н-ролл для поклонников, стараясь не превращать свою игру в «обычную работу». Однако, как он сам подчеркивал, они занимались рок-н-роллом и для денег тоже. А Эпстайн просто лишил их нескольких миллионов фунтов.
И Брайан сделал единственное, что он смог придумать, - он ничего не сказал им. В попытке спасти хоть крохи финансов Эпстайн начал сам заключать коммерческие контракты, но, поскольку он не согласовывал свои действия с Берном, получалось, что одну и ту же лицензию получали два, а то и более производителей. Это привело к судебным разбирательствам. Берну и NEMS был предъявлен иск на двадцать два миллиона долларов, но дело до суда не дошло и кончилось полюбовным соглашением, стоившим Берну десяти тысяч фунтов. Еще более опасными оказались расторгнутые контракты на сумму около восьмидесяти миллионов долларов. В последовавшей за этим панике над Эпстайном нависла угроза возмездия.
Эти просчеты Эпстайна стали основой дальнейшего враждебного отношения к нему Маккартни. То, что произошло тогда, Пол называет не иначе как грабеж. Пол слишком разумен и опытен, чтобы допустить повторение подобного, и не хочет, чтобы финансовые неудачи испортили ему остаток жизни.
Маккартни всегда бережно относился к деньгам. Пит Бест рассказывал, что Пол всегда самым последним предлагал сигареты или ставил выпивку. После тех финансовых неудач он стал еще более бережливым, более решительно следил за тем, что принадлежало ему, а иногда считал, что ему причитается больше, чем остальным. Это привело Маккартни в последующие годы к ожесточенным юридическим тяжбам с остальными тремя молодыми парнями, с которыми он был неразлучен в те безмятежные дни, когда мир только заболевал битломанией и четверо парней из Ливерпуля, казалось, олицетворяли собой все новое, правдивое и привлекательное.
Обнажились также и непримиримые противоречия его характера, он хотел все делать по-своему, но при этом нравиться остальным. Это привело к тому, что его самые грубые и эгоистичные поступки соседствовали с явно несостоятельными словами одобрения и поддержки. Пол с удовольствием называл Ринго Старра «лучшим в мире ударником», но, когда Ринго уходил из студии, он сам садился за ударную установку и перезаписывал партию ударных. Во время работы над «White Album» Ринго, которого подвергли критике, ушел из ансамбля, и, по свидетельству Питера Брауна, именно Маккартни играл на ударных, по крайней мере, во время записи песни «Back in the USSR». Пол хвалил авторские способности Харрисона, но сотрудничать с ним отказывался. Он говорил, что все в «Битлз» являются партнерами, но одновременно пытался присвоить себе главную роль. Подобные поступки и явились почвой для обвинения его в лицемерии. Самому Маккартни все это представляется в ином свете, при этом он возражает и говорит, что все, что он делал, он делал не для себя, а только для пользы своей «семьи», своего ансамбля, а позже для пользы жены, детей, целостности и чистоты музыкальных принципов, а с недавнего времени ради защиты животных.
Среди этого многообразия противоречий неизменным оставалась его решимость строго контролировать свои финансы. До сих пор считается, что в самом начале карьеры Маккартни мало интересовали деньги. Однако на заре битломании Пол, как и все остальные, был захвачен неудержимым потоком, суть которого он не мог понять, но, по его собственному признанию, он глубоко сожалеет, что суть этого потока не смог понять и его импресарио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33