Меня выбрали старшим, и забот прибавилось. Главной же задачей лесного отдела уездного Совета, в соответствии с декретами Советской власти, оставалась полная национализация всех лесных площадей, организация новых лесничеств.
Богородский уезд был богат лесом, поэтому мы, не мешкая, организовали пять новых хозяйств. Мой непосредственный начальник, крестьянин Батарин из деревни Огулово, в грамоте был не горазд, писал плохо. Необходимо было помочь Батарину в работе, и М. А. Петухов обязал лесничего Константина Константиновича Попова переезжать в уездный отдел два раза в неделю, что тот и выполнял аккуратно. Попов был очень доволен, что в отделе появился студент-лесник - пусть только второго курса, но уже приступивший к изучению лесного дела.
Много лет проработавший в лесном хозяйстве, он старался как можно скорее передать мне разнообразные практические знания: привез и заставил изучить книги по лесоводству и таксации, показал таблицы для подсчета запаса древесины в результате таксации и объяснил, как составляется план лесного хозяйства, нарезка лесосек, рассказал о реальных мерах для возрождения насаждений. Я быстро усваивал его уроки и вскоре стал основным специалистом в лесном отделе. А Константин Константинович помог мне и людей подобрать на должности лесничих, их помощников. Уездный Совет, не откладывая, утвердил назначения. Тут же была определена довольно сложная задача: в короткий срок составить таксационные описания местных площадей, планы лесничеств. Все эти работы носили характер лесоустройства. Кроме того, новым лесничим было приказано принять на учет весь срубленный лес - дрова, пучки, бревна, слеги, наметить его использование: что на продажу населению, на снабжение школ, больниц, что на вывоз в город. Часть лесов была отнесена к лесам "местного значения" и оставлена в распоряжение деревень. В них крестьяне могли сами заниматься рубкой, косить сено, пасти скот. Сельское население восприняло наши дела с большим удовлетворением и благодарностью. И хотя работы в лесном отделе было много, всем нам было приятно сознавать, что трудимся мы на благо народа.
Но уклад жизни на селе к тому времени изменился мало. По-прежнему в соседнем Ямкино звонили колокола на колокольне, в церкви шло богослужение, венчали новобрачных, отпевали покойников. И только в сельской школе перестали преподавать закон божий, появились новые учебники, новые наркомпросовские указания по методике обучения. У отца был полный класс учеников первого, второго и третьего года обучения. А по вечерам на маленьких детских партах с трудом усаживались деревенские мужики, бабы, не знавшие грамоты. Началась ликвидация неграмотности - одно из первых массовых революционных мероприятий Советской власти. Надо было видеть, с каким старанием, серьезностью и чувством благодарности занимались пожилые люди в школе...
Как-то в конце декабря 1918 года в уездный Совет явилась делегация от фабкома Купавинской тонкосуконной фабрики. Требовался участок для заготовки леса под шпалы узкоколейной железнодорожной ветки. Разрешение получили, а мне было дано поручение отвести лесосеку.
Спелого соснового леса у нас в хозяйстве было мало. Пользуясь планами и описаниями в лесном отделе, я наметил примерные рубки на 15 лет вперед. Вместе с лесником ограничил лесосеку затесами деревьев, произвел обмер диаметра каждого добротного соснового и елового дерева. Так что купавинцам лес для железной дороги был доставлен.
Немного, однако, пришлось мне работать в лесном отделе. Наступил 1919 год. Опасность интервенции, внутренней контрреволюции росла, и в январе меня призвали в Красную Армию. Хотя и непродолжительный был период моей работы в уездном Совете, но для меня имел исключительно важное значение. Я всей душой осознавал, что подлинно народная революция - это Октябрь. Под ее воздействием формировалось мое политическое сознание. Глубже, ощутимее стало понятие Родины, той части земли, где родился, которой поклялся служить верой и правдой.
Глава третья.
Вместе с Чапаевым
Артиллерийские курсы в Москве, куда я прибыл 1 февраля 1919 года, размещались на Арбате. Меня зачислили в отделение по изучению стрельбы химическими снарядами и противогазовой защиты войск. Откровенно говоря, не очень хотелось заниматься химией, но попытки перейти в другое отделение ни к чему не привели.
Общежития курсы не имели. Они были только что организованы, и, помню, первую ночь я провел в каморке под лестницей канцелярии. На следующий день, по совету начальника учебной части, отправился в районный Совет, где мне вручили ордер на подлежащую изъятию комнату в Старо-Конюшенном переулке, который начинался на Арбате, а заканчивался выходом на Пречистенку (ныне Кропоткинская).
Названия улиц и переулков - Арбат, Пречистенка, Остоженка (ныне Метростроевская), Поварская (ныне улица Воровского) - напоминали о прошлом Москвы, когда здесь строились богатые дома старосветских дворян с окружавшими их конюшнями, хлебопекарнями, поварскими заведениями, многочисленными церквами и монастырями. Зачатьевский переулок граничил с монастырем Девы Марии. Названия переулков Скатертный и Калашный говорили сами за себя.
Арбатскую площадь пересекало бульварное кольцо, радиальные улицы которого также сохранили названия ушедших в далекое прошлое городских укреплений: Никитские, Пречистенские, Яузские ворота. По бульварному кольцу ходил тогда трамвай с литером "А", или, как все его называли, "Аннушка". От Пречистенских ворот он бежал по берегу реки Москвы, огибал величественное здание храма Христа Спасителя, построенного на собранные народом деньги в память о победе над Наполеоном, и, заканчивая круг, возвращался к артиллерийским курсам РККА.
Занятия я посещал аккуратно. Кроме изучения снарядов, порохов, дистанционных запальных трубок, взрывчатых, удушающих и отравляющих веществ мы занимались и метеорологией. Преподавателями были сотрудники Главного военно-метеорологического управления (Главмет), организованного в первую мировую войну. А поскольку метеорологией я занимался еще на метеостанции в деревне Починки, мне предложили посещать в вечернее время лекции по аэронавигации при Главмете, где я прослушал только курс аэрологии - верхних слоев атмосферы, бывших в ту пору воздушной дорогой аэропланов. О самой же навигации речи не было. В далеком 1919-м я не мог представить себе, что буду заниматься этой наукой всерьез и долгие годы.
В апреле, без труда сдав экзамены на артиллериста, в числе небольшой группы окончивших курсы выехал в Самару. Там мы должны были явиться в штаб Южной группы войск Восточного фронта, которую возглавлял М. В. Фрунзе.
Самара (ныне Куйбышев) - старинный торговый город на Волге, с невысокими домами, раскинувшийся на многие километры по берегу реки. Разыскивая по улицам нужный штаб, мы обратили внимание на подводы, запряженные верблюдами. Коричневатые громоздкие корабли пустыни медленно шагали по городу, гордо подняв головы. Как-то сразу пришло ощущение, что за этой вот полноводной рекой начинается Азия, и было непонятно, каким же образом много веков назад такую широкую водную преграду преодолевали полчища монголо-татарских войск...
В штабе с нами разобрались быстро. Я получил назначение в 3-й легкий артиллерийский дивизион 25-й стрелковой дивизии и отправился ее догонять.
К весне девятнадцатого года Красная Армия уже освободила от врагов почти всю Украину, Донбасс, Латвию, Литву, Приуралье, велись успешные бои за Эстонию, побережье Черного и Азовского морей. Однако на молодую Республику надвигалась грозная опасность. С Северного Кавказа на Донбасс шла Добровольческая белая армия генерала Деникина. На западе значительные силы Республики сковывали белополяки и белоэстонцы. Петрограду угрожала армия Юденича, на севере высадились интервенты генерала Мюллера. Начинался первый поход Антанты против Советской республики, и основной ударной силой в этом походе была 150-тысячная армия Колчака. Правительство США предоставило "верховному правителю России", как Колчак объявил себя, все необходимое для ведения войны.
Свой главный удар адмирал Колчак стремился нанести на уфимском направлении - нужен был выход к Среднему Поволжью, и на этом направлении колчаковское командование сосредоточило 50 тысяч солдат против 11 тысяч красноармейцев.
Заняв Уфу, колчаковцы быстро продвигались на запад, создавая непосредственную угрозу волжским переправам у Казани, Симбирска, Самары. Тогда, по призыву партии, сюда было направлено 10 тысяч коммунистов и несколько тысяч комсомольцев. Это укрепило Восточный фронт и позволило создать необходимые условия для перехода в контрнаступление.
Основной удар по Колчаку должна была нанести Южная группа войск Восточного фронта в составе 1, 4, 5-й и Туркестанской армий. Командующим этой группой назначили М. В. Фрунзе, членами Реввоенсовета - В. В. Куйбышева и Ф. Ф. Новицкого. Организовывая контрнаступление, Фрунзе сосредоточивал в ударной группе лучшие боевые части. 17 марта в своем приказе войскам командарм объявляет, что воссоздается 25-я стрелковая дивизия, усиленная вновь сформированными полками. И вскоре она перебрасывается в район Бузулука и Бугуруслана. Контрнаступлением на этом направлении Фрунзе предполагал остановить противника, а последующей наступательной операцией всех войск Южной группы нанести ему решительное поражение.
18 апреля разведка 25-й дивизии захватила в плен колчаковцев, переправлявших оперативные приказы. В них полностью раскрывалась дислокация войск, а также план действий противника. При изучении перехваченных документов был обнаружен широкий разрыв между двумя корпусами колчаковцев. Сюда Фрунзе и направил главный удар, а 25-й дивизии поставил задачу атаковать фланг третьего корпуса белых.
В ожесточенных боях на реке Боровка, под Бугурусланом, Белебеем и Бугульмой дивизия вместе с другими частями Южной группы нанесла крупное поражение войскам Колчака, разгромила отборные части белогвардейских генералов Ханжина, Войцеховского, Каппеля. Противник спешно отходил к Уфе.
Обстановка требовала дальнейших наступательных действий. Нельзя было оставлять в руках Колчака Урал и Сибирь, дать ему возможность оправиться, получить помощь от англичан, американцев, японцев.
"Если мы до зимы не завоюем Урала, - писал В. И. Ленин Реввоенсовету Восточного фронта, - то я считаю гибель революции неизбежной. Напрягите все силы"4.
В этот переломный на фронте период мне и предписывалось явиться в 3-й легкий артдивизион 3-й стрелковой бригады. Передвигаясь на попутных крестьянских подводах, догнал я его у селений Русский и Татарский кандыз. Там, в обычной крестьянской избе, нашел командира дивизиона Павлинова, адъютанта Гомерова, комиссара Костычева. Они определили меня при штабе на должность, которая называлась заведующий противогазовой обороной.
В дивизионе о газах и противогазах никто и слышать не хотел: применение газов считалось маловероятным. Однако я сразу же составил заявку на химические артснаряды, и вскоре они стали поступать в мое хозяйство.
Командир дивизиона Павлинов - высокого роста, крупного телосложения человек, старший фейерверкер (старший унтер-офицер) царской армии - встретил меня по-отечески. Вместе с комиссаром, носившим по заведенному неписаному порядку красные галифе, и адъютантом дивизиона он долго расспрашивал меня о Москве. Я рассказал, что знал, но, пожалуй, самый большой интерес вызвала у них моя записная книжка на 1919 год. В ней были напечатаны Конституция РСФСР, новые правила орфографии и календарь по новому стилю - на тринадцать дней вперед.
Конституцию перечитали вслух несколько раз. Она - основной закон нашей Республики. Комиссар Костычев тут же дал задание:
- Вот что, Александр, наши бойцы Конституцию не знают. В ближайшие дни оповести каждую батарею о моем распоряжении - собрать всех. Почитай чапаевцам Конституцию Советской власти да поясни своими словами, если что будет непонятно. Кстати посмотришь, как живут и трудятся батарейцы.
Это было первое поручение по политграмоте, и я его с большим желанием выполнил.
Измененной орфографией особенно заинтересовался адъютант Володя Гомеров. В новом правописании из алфавита исключались буквы ять, и с точкой, фита, твердый знак, устанавливалась замена в родительном падеже суффикса "аго" на "ого", было много и других упрощений. Гомеров был весьма доволен тем, что теперь не требовалось ломать голову, где и в каком случае следует писать слово через "ять". Грамотный, обладающий чудесным каллиграфическим почерком, он был усидчив, аккуратен в работе, но много курил, сильно кашлял и вскоре попал в госпиталь, откуда уже не вернулся. Адъютантом дивизиона назначили меня.
Из документов, находившихся в ящике у Гомерова, я установил, что наша 25-я стрелковая дивизия по новому штатному расписанию, утвержденному Революционным военным советом Республики, имела четкую структуру, состояла из трех бригад, по три полка в каждой. В 73-ю бригаду входили старые чапаевские полки: 217-й Пугачевский, 218-й Разинский, 219-й Домашкинский; в 74-ю бригаду - 220-й Иваново-Вознесенский, 221-й Сызранский, 222-й Интернациональный; в 75-ю бригаду - 223-й имени Винермана, 224-й Краснокутский, 225-й Балаклавский. В целом дивизия насчитывала около 25 тысяч человек. Каждой бригаде придавался легкий артиллерийский дивизион, дивизии - тяжелый гаубичный дивизион и конная шестиорудийная батарея. Всего имелось 54 орудия, большинство из которых, к сожалению, составляли старенькие легкие трехдюймовые пушки.
Командиром 25-й дивизии был назначен В. И. Чапаев, комиссаром - Д. А. Фурманок, начальником штаба - И. М, Снежков. При назначении Василия Ивановича Чапаева на должность комдива М. В. Фрунзе немало наслушался от работников штаба о его своенравности, бесшабашности. Однако народная молва о бесстрашии и непобедимости Чапая перетянула чашу весов, и Фрунзе, не сомневаясь в чапаевской преданности революции, принял безошибочное решение. Дмитрий Андреевич Фурманов, умный, чуткий комиссар, и талантливый полководец-самородок Чапаев, казалось, были созданы для руководства такой дивизией, как 25-я.
Однажды, когда Фрунзе приехал в нашу дивизию, у него произошел следующий разговор с комдивом и комиссаром.
- Доволен ли своим комиссаром, Василий Иванович? - спросил Фрунзе. Честно скажи.
- Скажу, - ответил Чапаев. - Доволен, прямо доволен.
- Ну, а в бою?
- В бою мы всегда вместе.
- Значит, сработались?
- Как сказать, Михаил Васильевич. Часто спорим. Разругались бы, если бы характер у комиссара был мой. А так ничего - сговариваемся. И в бою он хорош. Полк ему под команду дам не задумываясь... Да что вы меня спрашиваете? Спросите его.
- Спрошу, - улыбнулся Фрунзе. - Что скажешь, Дмитрий Андреевич?
- Претензий не имею, - ответил Фурманов. Чапаев, похоже, обиделся.
- . Я-то его перед командующим расхваливаю, а он только претензий не имеет...
Фурманов, спокойный, уравновешенный, тут же остудил Чапаева;
- Не кипятись, Василий Иванович. Хвалиться нам не время. Возьмем у белых Уфу, вот и будет нам с тобою похвала. Дельная, без лишних слов...
И я, послушав немало таких замечательных рассказов о нашем комдиве, думал: кто же все-таки этот Чапай?..
Уроженец деревни Будайки, Чебоксарского уезда, Казанской губернии, Чапаев до революции прошел тяжелый, тернистый путь батрачества и нищеты. Дед его был крепостным, отец, не имея земли, стал плотником. Голод и нужда заставили семью Чапаевых покинуть родную деревню - уйти на заработки в город Балаково на берегу Волга. Мальчиком он служил у купца - подметал полы, носил дрова, за три рубля в месяц работал половым в харчевне, скитался по Поволжью, плотничал с отцом и братьями в селениях Николаевского уезда и Балакове.
Призванный в царскую армию, на фронтах первой мировой войны В. И. Чапаев проявил незаурядное военное дарование, стал полным георгиевским кавалером и заслужил высший солдатский чин - звание подпрапорщика.
В сентябре 1917 года Чапаев после трех ранений вернулся с фронта в город Николаевск (ныне Пугачев), где вступил в ряды Коммунистической партии. Местная партийная организация направила его в 138-й запасной пехотный полк, стоявший тогда в Николаевске. Командование этого полка было настроено контрреволюционно, поэтому 22 ноября 1917 года Николаевский ревком постановил:
"1. Арестовать уездного комиссара Временного правительства помещика Медведева.
2. Отстранить от должности командира 138-го запасного полка подполковника Отмарштейна.
3. Рекомендовать на должность командира полка Чапаева В. И.".
Быстро завоевывает Василий Иванович симпатии солдатской массы - его единодушно избирают командиром.
В течение первых месяцев Октябрьской революции Чапаев разгромил несколько контрреволюционных кулацко-эсеровских мятежей в уезде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43