Вокруг главного дота находились соединенные с ним подземными ходами доты меньших размеров. Форт опоясывали противотанковые рвы, минные поля, колючая проволока105.
Столь мощную крепостную оборону мы встретили впервые. Отмечу, что несколько месяцев спустя штурм фортов Кенигсберга потребовал с нашей стороны привлечения артиллерии особой мощности, во-первых, и многодневной артиллерийской подготовки, во-вторых. Только эти меры помогли вывести из строя главные оборонительные сооружения крепости. А здесь, под Мемелем, самым крупным орудием была у нас 203-мм гаубица.
Она могла разрушить обычный полевой дот, но четырехметровое бетонное покрытие главных дотов Мемеля ее снаряды, даже бетонобойные, не пробивали.
10 октября, отразив более десяти вражеских контратак и продвинувшись на 8-18 км, части 43-й армии вплотную приблизились к внешнему обводу мемельских укреплений. Прорвать его с ходу не удалось. За ночь мы сгруппировали войска, подтянули тяжелую артиллерию и с утра 11 октября возобновили наступление.
Бой развивался тяжело. Лавина огня обрушилась на центр наших боевых порядков. Били орудия вражеских фортов, била тяжелая артиллерия с кораблей. Продвижение отмечалось лишь на флангах, где 92-й и 90-й корпуса и часть сил 19-го корпуса упорно пробивались к Балтийскому побережью севернее и южнее города.
В 14.00 генерал Самарский доложил:
- Тридцать вторая Верхне-Днепровская Краснознаменная стрелковая дивизия вышла к морю в районе поселка и лесничества Старишкен. Отличились семнадцатый и сто тринадцатый полки. Они перерезали дорогу Мемель - Тильзит. Мемельский гарнизон отсечен от Восточной Пруссии. Очищаем побережье залива Куришес-Хафф. -И уже более будничным тоном добавил: - Трудно, Афанасий Павлантьевич. Сильный огонь со стороны Мемеля. С моря бьют фашистские крейсера.
Так мы вышли на Балтику. Свершилось то, чему были подчинены все усилия войск 1-го Прибалтийского фронта со времени окончания Витебской операции. Прибалтийская группировка противника была рассечена надвое. Успех этот, разумеется, разделяли все воины фронта. Одновременно с нашей армией к морю прорвались части 5-й гвардейской танковой (севернее Мемеля) и 51-й армий (южнее Руцавы).
С членом Военного совета С. И. Шабаловым мы проехали к побережью. Оставили машину за каменным домиком, дальше пошли пешком. Был хмурый осенний день с мелким дождем и холодным ветром, серая лента шоссе уходила на юг. На обочине два бойца приколачивали к столбу прямоугольник фанеры с надписью: "Товарищ! Эта дорога - в Восточную Пруссию. Вперед, на Тильзит!" Мы пересекли шоссе. В песчаных дюнах, в выемке, находилась полевая кухня. Поодаль, развернув башни стволами к морю, стояли танки. Вокруг одного из них сгрудились танкисты. С котелками в руках, закинув голову, они смотрели на рослого офицера. А он, опершись на башню, громко и вдохновенно читал стихи:
Шумела Балтика. Валы
Катились пенной чередою.
Как стрелы, вырвавшись из мглы,
Летали чайки над водою.
Над морем таял синий мрак,
И вдруг зардело, засияло...
В этот миг над морским горизонтом, где в туманной мгле маячили фашистские военные корабли, сверкнул орудийный залп. Докатился тяжелый гул, снаряды рванули где-то за спиной, за дорогой. Но никто из танкистов даже не обернулся. Поэт, пренебрежительно махнув рукой в сторону кораблей, продолжал:
На маяке взметнулся флаг,
Прорезав тучи светом алым.
Бил в берег яростный прибой,
Кружились чайки на просторе.
Мы пили солнечный настой,
Ногою твердой став при море...
- Узнаешь? - спросил меня Сергей Иванович.
Ну конечно! Это был Сергей Кузьмич Баренц, один из корреспондентов армейской газеты, очеркист и поэт, всегда искавший тематику своих произведений на переднем крае войны - в стрелковом окопе, в танковом десанте, на артиллерийских огневых позициях.
Нас заметили, кто-то подал команду, Баренц спрыгнул с брони, направился к нам.
- Когда же, Сергей Кузьмич, успел сочинить? - спросил Шабалов.
- Сегодня. В такой час не ты к рифме, но она к тебе спешит.
- Хорошие стихи. Но не обессудь за прозаический вопрос: почему "солнечный настой" в такую хмурь?
- Верно, погода не праздничная, - согласился Баренц. - Но вижу в ней солнце, ничего не поделаешь.
Возвращались к машине уже втроем, говорили о поэзии на войне, я вспоминал Алексея Суркова, его "Землянку", минные поля сорок первого, с которых ушла в большую жизнь эта песня. Баренц рассказывал нам о технике поэтической работы, о том, как мучительно трудно бывает осмыслить то или иное событие и, наоборот, как иногда неприметная деталь вырастает вдруг в художественный образ. Цитировал Пушкина, Лермонтова, Некрасова, потом спросил:
- Не упрекнут меня за последнюю строку?
- "Ногою твердой став при море"?
- Да. За пушкинскую строку.
- За что ж упрекать? Это давний обычай. Дань глубокого уважения к великому поэту...
* * *
Прорыв армий 1-го Прибалтийского фронта к Балтийскому побережью для всех нас был событием знаменательным, однако общая обстановка, сложившаяся под Мемелем, оставалась весьма напряженной. Наши атаки непосредственно на Мемель успеха не принесли: артиллерию противника подавить не удалось. Командующий артиллерией армии Е. В. Щеглов сосредоточил на вражеских фортах огонь тяжелых дивизионов, стрельба была меткой, но не результативной. Многопудовые снаряды не причиняли фортам сколько-нибудь заметного ущерба.
На внешнем обводе продолжались напряженные бои. Атаки наших стрелков поддерживались артиллеристами, залпами "катюш" 2-й гвардейской минометной дивизии генерала М. Н. Богдана. В свою очередь, противник бросал в контратаки пехоту и танки, его береговая и корабельная артиллерия вела плотный огонь.
Телефоны на КП зуммерили беспрерывно. Принимая очередной доклад из 92-го корпуса, я услышал, как командующий артиллерией фронта генерал Хлебников (он тоже находился на КП армии) сказал Щеглову:
- Буду докладывать. Нужны калибры особой мощности. Без них нам форты не проломить.
Едва я положил трубку, как опять звонок. На проводе штаб фронта - генерал Курасов. Докладываю: атаки на Мемель результата не дают.
- Как это - не дают? - спросил Владимир Васильевич. - Ваш правый сосед уже ворвался в Мемель.
Это сообщение меня так озадачило, что я даже не сразу ответил. Ведь правый наш сосед - 5-я гвардейская танковая армия наступала на Палангу, между ее частями и нашим центром к берегу моря вышел 92-й стрелковый корпус генерала Ибянского, он уже охватил Мемель с северо-востока и находился в 8-10 км от городских окраин. Если бы части 5-й танковой прошли через боевые порядки корпуса, Ибянский тотчас поставил бы меня в известность.
Мой доклад, однако, не очень-то убедил генерала Курасова, и я передал трубку генералу Хлебникову. Николай Михайлович подтвердил, что ни о каком прорыве в Мемель и речь идти не может. Бой тяжелый, пока что не удалось прорвать даже внешний обвод мемельских укреплений.
Недоразумение скоро прояснилось. Дело было так. Командир одной из танковых бригад, ворвавшись в Палангу, доложил, что он ведет уличный бой в Мемеле. На войне, особенно в сложной обстановке, когда подвижные войска, добиваясь успеха, вынуждены часто и резко менять направления ударов, подобные случаи не исключены. Потерять ориентировку в горячке боя легко, тем более здесь, где оба города - Паланга и Мемель - рядом.
13 октября 43-я армия, как и другие армии 1-го Прибалтийского фронта, завершив Мемельскую операцию, перешла к обороне. В тот же день стало известно: войска 3-го Прибалтийского фронта при содействии войск 2-го Прибалтийского освободили Ригу. Теперь вся Прибалтика, за исключением Курзсмского полуострова и Мемеля, была освобождена от гитлеровских оккупантов. Левофланговая 2-я гвардейская армия 1-го Прибалтийского фронта и 90-й корпус нашей армии вышли к северной границе Восточной Пруссии, к реке Неман.
Ставка высоко оценила достигнутые успехи. Гремели праздничные салюты в Москве. Войскам, участвовавшим в освобождении советских прибалтийских республик, объявил благодарность Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.
Не подлежит сомнению, что в ходе Мемельской операции войска 1-го Прибалтийского фронта добились крупного оперативного результата. И все же у нас была какая-то неудовлетворенность. Конец, говорят, делу венец. А конец-то операции получился смазанным: Мемель не взяли.
Как только армия перешла к обороне, мы провели разбор операции с командирами корпусов, дивизий и полков, с политработниками и штабными офицерами. Мне довелось сделать на совещании доклад, стенографическая запись которого сохранилась в архиве. Среди основных вопросов доклада был и такой: "Каковы причины задержки под Мемелем? Почему, наступая так быстро и успешно, 43-я армия не поставила последнюю точку в наступлении - не взяла Мемель?"
На мой взгляд, главная причина заключалась в том, что, подходя к Мемелю, мы не собрали свои силы в кулак. Высокий теми наступления, походившего в иные дни на погоню, слишком захватил нас, армия рассредоточила свои силы на широком фронте. Каждое соединение стремилось первым выйти к морю. 92-й корпус рвался к морю севернее города, значительная часть сил 19-го корпуса, а также танки, приданные армии, - южнее. А штаб не направил вовремя высокий наступательный порыв войск в нужное русло. И получилось, что первоначальный удар по Мемельскому укрепленному району мы нанесли лишь одной третью тех сил, которыми располагали. "Если подходить критически к нашей операции, - говорилось в моем докладе, - то армия вовремя не уловила момент, не сумела, когда было возможно, нацелить все в одну точку. Растянулись на широком фронте, была расплющенность удара, не было укола".
Вывод в докладе был сформулирован так: "Прошли 134 километра, в среднем по 26 километров в день. Если бы Мемель взяли, операция была бы классической..."106
Надеюсь, читатель простит меня за термин "классическая операция", употребленный по отношению к войскам армии, которой я командовал. Но мне очень хотелось, чтобы из тех ошибок, которые были допущены в ходе операции, каждый ее участник сделал глубокие выводы. Нам ведь еще предстояло воевать и воевать. Впереди была Восточная Пруссия - давний оплот германского милитаризма и фашизма.
От Тильзита до горы Бисмарка
Новый, 1945 год наша армия встречала на прежних оборонительных рубежах. Войска правого фланга, охватив полукольцом мемельский плацдарм противника, частью сил несли охрану морского побережья севернее и южнее Мемеля. Войска центра и левого фланга стояли на границе Восточной Пруссии, по реке Неман - от его устья близ залива Куришес-Хафф и далее на восток, вверх по течению реки до города Рагнит. Армейская полоса обороны превышала 230 км.
Нам противостояли две крупные группировки немецко-фашистских войск: одна в Мемеле, другая - за рекой Неман, в районе города Тильзит. И хотя фланги этих группировок были разобщены, обе они выполняли единую оперативную задачу: прикрывали с севера Земландский полуостров, в глубине которого располагался Кенигсберг - главный город Восточной Пруссии и главная крепость этого насыщенного укрепленными полосами района.
Связь с Восточной Пруссией вообще, с тильзитской группировкой в частности, мемельский гарнизон поддерживал двумя путями: морем и по песчаной косе Курише-Нерунг. Эта коса была укреплена противником, охранялась батареями береговой артиллерии и военными кораблями и широко использовалась для маневра войсками, для их переброски с Земланда на мемельский плацдарм и обратно.
К началу января обе фашистские группировки были полностью вскрыты нашей разведкой. Мемельский плацдарм оборонял 40-й немецкий танковый корпус в составе 58-й и 95-й пехотных дивизий, двух охранных полков и пяти отдельных батальонов. На тильзитском направлении оборонялся 9-й армейский корпус: 551, 548 и 561-я пехотные дивизии, три охранных полка, авиадесантный полк, 309-я бригада штурмовых орудий и несколько отдельных батальонов, не считая фольксштурмовцев.
Таким образом, перед 43-й армией противник имел примерно восемь дивизий пехоты. Однако качество этих соединений, их боевой состав и боеспособность были неравноценными.
В тильзитской группировке числилась 551-я дивизия, с которой мы познакомились в предыдущей операции. Эта та самая "народно-гренадерская имени Геринга" дивизия, солдаты которой в панике бежали с поля боя. В течение одного дня она была разгромлена, а теперь, заново сформированная, опять появилась на переднем крае.
К типу "народно-гренадерских" формирований принадлежали также 548-я и 561-я дивизии, каждая из которых насчитывала по 7 - 7,5 тысячи человек, то есть примерно вдвое больше, чем наша стрелковая дивизия. Фольксгренадеры не имели боевого опыта; они были вооружены самозарядными винтовками и автоматами. Боеспособность этих дивизий оставалась низкой.
В противоположность войскам, оборонявшимся на тильзитском направлении, немецко-фашистские дивизии под Мемелем были кадровыми. В период затишья они получили пополнение людьми и техникой и представляли собой вместе с приданными частями серьезную боевую силу - 28 пехотных батальонов.
Закономерен вопрос: почему фашистское командование придавало такое значение мемельскому плацдарму? Почему для его защиты оно выделило лучшие дивизии? Ответ на этот вопрос следовало искать в далеко идущих планах врага. Гитлеровцы рассчитывали на активизацию как мемельской своей группировки, так и другой, более крупной - 16-й и 18-й армий, которые уже более двух месяцев были прочно заблокированы советскими войсками северо-западнее Риги, на Курземском полуострове.
Воссоединить курземскую группировку с мемельской, восстановить их фланговую связь с Восточной Пруссией и тем самым создать вновь сплошной фронт в Прибалтике - этот замысел не давал покоя фашистскому генералитету. Замысел, прямо скажем, авантюрного пошиба. Фактически же армии вермахта не были уже способны к наступательным действиям крупного масштаба. И дело не только в громадных потерях, понесенных пехотой, артиллерией, танками и авиацией противника. Дело еще и в заметном падении боевого мастерства во всех звеньях вермахта, начиная с крупных штабов и кончая мелкими подразделениями. Штабы как бы застыли и закоснели в тех понятиях, которыми руководствовались, планируя операции еще в 1941 - 1942 годах. Между тем солдаты, получавшие эти приказы, были уже солдатами сорок пятого года. Груз постоянных и жестоких поражений неумолимо давил на их психику. И хотя противник по-прежнему оставался достаточно сильным, боязнь окружения и связанная с ней паника заметно влияли на действия фашистских войск.
Эта боязнь явственно прослеживалась и в боях местного значения. Так, в декабре фашисты провели под Мемелем более 30 разведывательных поисков, но все они кончились безрезультатно. Слабая их подготовка, слабое руководство самим ходом разведки - все это в какой-то мере характеризовало состояние вражеских войск.
Любопытно будет, думаю, взглянуть на один такой разведпоиск глазами его участника - рядового немецкого солдата. Вот что он показал на допросе:
"В разведпартии было 20 человек. За пленного русского нам обещали двухнедельный отпуск. Разведка прошла неудачно: пленного не взяли, потеряли троих убитыми, в том числе командира взвода, обер-фельдфебеля... 9 декабря снова была организована разведка. Численность разведпартии - 30 человек, главным образом молодые солдаты. Руководил лейтенант, командир роты. Подготовительные занятия не проводились. Только в день поиска лейтенант вывел нас в траншею, показал направление действий и объект для группы захвата. Мы выдвинулись за проволочные заграждения, залегли в канаве, ожидая огневого налета артиллерии по русской траншее. Артиллерия ударила, это был сигнал для броска, но никто из группы захвата не поднялся. Все лежали, пока лейтенант угрозами не заставил идти вперед. Тут нас накрыла русская артиллерия, я был ранен и сдался в плен. Куда делись остальные, не видел..."107
Между тем поиски наших разведчиков отличались хорошей результативностью. Только в декабре было взято в плен 18 солдат и унтер-офицеров противника из всех его соединений, стоявших перед 43-й армией. Это помогло нам полностью вскрыть вражескую группировку и под Мемелем, и на тильзитском направлении.
С 20 декабря реку Неман наконец-то сковал лед. Это облегчило работу разведчиков. Теперь они почти еженощно, одетые в белые маскхалаты, пробирались по льду на тот берег, побывали и на окраинах Тильзита и Рагнита.
Города эти были превращены в мощные опорные пункты, улицы, выходящие к реке, перегорожены трехметровыми железобетонными стенами с амбразурами. Каждый дом представлял собой огневую точку, проемы окон в нижних этажах и полуподвалах были обложены кирпичной кладкой, камнем и бетоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Столь мощную крепостную оборону мы встретили впервые. Отмечу, что несколько месяцев спустя штурм фортов Кенигсберга потребовал с нашей стороны привлечения артиллерии особой мощности, во-первых, и многодневной артиллерийской подготовки, во-вторых. Только эти меры помогли вывести из строя главные оборонительные сооружения крепости. А здесь, под Мемелем, самым крупным орудием была у нас 203-мм гаубица.
Она могла разрушить обычный полевой дот, но четырехметровое бетонное покрытие главных дотов Мемеля ее снаряды, даже бетонобойные, не пробивали.
10 октября, отразив более десяти вражеских контратак и продвинувшись на 8-18 км, части 43-й армии вплотную приблизились к внешнему обводу мемельских укреплений. Прорвать его с ходу не удалось. За ночь мы сгруппировали войска, подтянули тяжелую артиллерию и с утра 11 октября возобновили наступление.
Бой развивался тяжело. Лавина огня обрушилась на центр наших боевых порядков. Били орудия вражеских фортов, била тяжелая артиллерия с кораблей. Продвижение отмечалось лишь на флангах, где 92-й и 90-й корпуса и часть сил 19-го корпуса упорно пробивались к Балтийскому побережью севернее и южнее города.
В 14.00 генерал Самарский доложил:
- Тридцать вторая Верхне-Днепровская Краснознаменная стрелковая дивизия вышла к морю в районе поселка и лесничества Старишкен. Отличились семнадцатый и сто тринадцатый полки. Они перерезали дорогу Мемель - Тильзит. Мемельский гарнизон отсечен от Восточной Пруссии. Очищаем побережье залива Куришес-Хафф. -И уже более будничным тоном добавил: - Трудно, Афанасий Павлантьевич. Сильный огонь со стороны Мемеля. С моря бьют фашистские крейсера.
Так мы вышли на Балтику. Свершилось то, чему были подчинены все усилия войск 1-го Прибалтийского фронта со времени окончания Витебской операции. Прибалтийская группировка противника была рассечена надвое. Успех этот, разумеется, разделяли все воины фронта. Одновременно с нашей армией к морю прорвались части 5-й гвардейской танковой (севернее Мемеля) и 51-й армий (южнее Руцавы).
С членом Военного совета С. И. Шабаловым мы проехали к побережью. Оставили машину за каменным домиком, дальше пошли пешком. Был хмурый осенний день с мелким дождем и холодным ветром, серая лента шоссе уходила на юг. На обочине два бойца приколачивали к столбу прямоугольник фанеры с надписью: "Товарищ! Эта дорога - в Восточную Пруссию. Вперед, на Тильзит!" Мы пересекли шоссе. В песчаных дюнах, в выемке, находилась полевая кухня. Поодаль, развернув башни стволами к морю, стояли танки. Вокруг одного из них сгрудились танкисты. С котелками в руках, закинув голову, они смотрели на рослого офицера. А он, опершись на башню, громко и вдохновенно читал стихи:
Шумела Балтика. Валы
Катились пенной чередою.
Как стрелы, вырвавшись из мглы,
Летали чайки над водою.
Над морем таял синий мрак,
И вдруг зардело, засияло...
В этот миг над морским горизонтом, где в туманной мгле маячили фашистские военные корабли, сверкнул орудийный залп. Докатился тяжелый гул, снаряды рванули где-то за спиной, за дорогой. Но никто из танкистов даже не обернулся. Поэт, пренебрежительно махнув рукой в сторону кораблей, продолжал:
На маяке взметнулся флаг,
Прорезав тучи светом алым.
Бил в берег яростный прибой,
Кружились чайки на просторе.
Мы пили солнечный настой,
Ногою твердой став при море...
- Узнаешь? - спросил меня Сергей Иванович.
Ну конечно! Это был Сергей Кузьмич Баренц, один из корреспондентов армейской газеты, очеркист и поэт, всегда искавший тематику своих произведений на переднем крае войны - в стрелковом окопе, в танковом десанте, на артиллерийских огневых позициях.
Нас заметили, кто-то подал команду, Баренц спрыгнул с брони, направился к нам.
- Когда же, Сергей Кузьмич, успел сочинить? - спросил Шабалов.
- Сегодня. В такой час не ты к рифме, но она к тебе спешит.
- Хорошие стихи. Но не обессудь за прозаический вопрос: почему "солнечный настой" в такую хмурь?
- Верно, погода не праздничная, - согласился Баренц. - Но вижу в ней солнце, ничего не поделаешь.
Возвращались к машине уже втроем, говорили о поэзии на войне, я вспоминал Алексея Суркова, его "Землянку", минные поля сорок первого, с которых ушла в большую жизнь эта песня. Баренц рассказывал нам о технике поэтической работы, о том, как мучительно трудно бывает осмыслить то или иное событие и, наоборот, как иногда неприметная деталь вырастает вдруг в художественный образ. Цитировал Пушкина, Лермонтова, Некрасова, потом спросил:
- Не упрекнут меня за последнюю строку?
- "Ногою твердой став при море"?
- Да. За пушкинскую строку.
- За что ж упрекать? Это давний обычай. Дань глубокого уважения к великому поэту...
* * *
Прорыв армий 1-го Прибалтийского фронта к Балтийскому побережью для всех нас был событием знаменательным, однако общая обстановка, сложившаяся под Мемелем, оставалась весьма напряженной. Наши атаки непосредственно на Мемель успеха не принесли: артиллерию противника подавить не удалось. Командующий артиллерией армии Е. В. Щеглов сосредоточил на вражеских фортах огонь тяжелых дивизионов, стрельба была меткой, но не результативной. Многопудовые снаряды не причиняли фортам сколько-нибудь заметного ущерба.
На внешнем обводе продолжались напряженные бои. Атаки наших стрелков поддерживались артиллеристами, залпами "катюш" 2-й гвардейской минометной дивизии генерала М. Н. Богдана. В свою очередь, противник бросал в контратаки пехоту и танки, его береговая и корабельная артиллерия вела плотный огонь.
Телефоны на КП зуммерили беспрерывно. Принимая очередной доклад из 92-го корпуса, я услышал, как командующий артиллерией фронта генерал Хлебников (он тоже находился на КП армии) сказал Щеглову:
- Буду докладывать. Нужны калибры особой мощности. Без них нам форты не проломить.
Едва я положил трубку, как опять звонок. На проводе штаб фронта - генерал Курасов. Докладываю: атаки на Мемель результата не дают.
- Как это - не дают? - спросил Владимир Васильевич. - Ваш правый сосед уже ворвался в Мемель.
Это сообщение меня так озадачило, что я даже не сразу ответил. Ведь правый наш сосед - 5-я гвардейская танковая армия наступала на Палангу, между ее частями и нашим центром к берегу моря вышел 92-й стрелковый корпус генерала Ибянского, он уже охватил Мемель с северо-востока и находился в 8-10 км от городских окраин. Если бы части 5-й танковой прошли через боевые порядки корпуса, Ибянский тотчас поставил бы меня в известность.
Мой доклад, однако, не очень-то убедил генерала Курасова, и я передал трубку генералу Хлебникову. Николай Михайлович подтвердил, что ни о каком прорыве в Мемель и речь идти не может. Бой тяжелый, пока что не удалось прорвать даже внешний обвод мемельских укреплений.
Недоразумение скоро прояснилось. Дело было так. Командир одной из танковых бригад, ворвавшись в Палангу, доложил, что он ведет уличный бой в Мемеле. На войне, особенно в сложной обстановке, когда подвижные войска, добиваясь успеха, вынуждены часто и резко менять направления ударов, подобные случаи не исключены. Потерять ориентировку в горячке боя легко, тем более здесь, где оба города - Паланга и Мемель - рядом.
13 октября 43-я армия, как и другие армии 1-го Прибалтийского фронта, завершив Мемельскую операцию, перешла к обороне. В тот же день стало известно: войска 3-го Прибалтийского фронта при содействии войск 2-го Прибалтийского освободили Ригу. Теперь вся Прибалтика, за исключением Курзсмского полуострова и Мемеля, была освобождена от гитлеровских оккупантов. Левофланговая 2-я гвардейская армия 1-го Прибалтийского фронта и 90-й корпус нашей армии вышли к северной границе Восточной Пруссии, к реке Неман.
Ставка высоко оценила достигнутые успехи. Гремели праздничные салюты в Москве. Войскам, участвовавшим в освобождении советских прибалтийских республик, объявил благодарность Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.
Не подлежит сомнению, что в ходе Мемельской операции войска 1-го Прибалтийского фронта добились крупного оперативного результата. И все же у нас была какая-то неудовлетворенность. Конец, говорят, делу венец. А конец-то операции получился смазанным: Мемель не взяли.
Как только армия перешла к обороне, мы провели разбор операции с командирами корпусов, дивизий и полков, с политработниками и штабными офицерами. Мне довелось сделать на совещании доклад, стенографическая запись которого сохранилась в архиве. Среди основных вопросов доклада был и такой: "Каковы причины задержки под Мемелем? Почему, наступая так быстро и успешно, 43-я армия не поставила последнюю точку в наступлении - не взяла Мемель?"
На мой взгляд, главная причина заключалась в том, что, подходя к Мемелю, мы не собрали свои силы в кулак. Высокий теми наступления, походившего в иные дни на погоню, слишком захватил нас, армия рассредоточила свои силы на широком фронте. Каждое соединение стремилось первым выйти к морю. 92-й корпус рвался к морю севернее города, значительная часть сил 19-го корпуса, а также танки, приданные армии, - южнее. А штаб не направил вовремя высокий наступательный порыв войск в нужное русло. И получилось, что первоначальный удар по Мемельскому укрепленному району мы нанесли лишь одной третью тех сил, которыми располагали. "Если подходить критически к нашей операции, - говорилось в моем докладе, - то армия вовремя не уловила момент, не сумела, когда было возможно, нацелить все в одну точку. Растянулись на широком фронте, была расплющенность удара, не было укола".
Вывод в докладе был сформулирован так: "Прошли 134 километра, в среднем по 26 километров в день. Если бы Мемель взяли, операция была бы классической..."106
Надеюсь, читатель простит меня за термин "классическая операция", употребленный по отношению к войскам армии, которой я командовал. Но мне очень хотелось, чтобы из тех ошибок, которые были допущены в ходе операции, каждый ее участник сделал глубокие выводы. Нам ведь еще предстояло воевать и воевать. Впереди была Восточная Пруссия - давний оплот германского милитаризма и фашизма.
От Тильзита до горы Бисмарка
Новый, 1945 год наша армия встречала на прежних оборонительных рубежах. Войска правого фланга, охватив полукольцом мемельский плацдарм противника, частью сил несли охрану морского побережья севернее и южнее Мемеля. Войска центра и левого фланга стояли на границе Восточной Пруссии, по реке Неман - от его устья близ залива Куришес-Хафф и далее на восток, вверх по течению реки до города Рагнит. Армейская полоса обороны превышала 230 км.
Нам противостояли две крупные группировки немецко-фашистских войск: одна в Мемеле, другая - за рекой Неман, в районе города Тильзит. И хотя фланги этих группировок были разобщены, обе они выполняли единую оперативную задачу: прикрывали с севера Земландский полуостров, в глубине которого располагался Кенигсберг - главный город Восточной Пруссии и главная крепость этого насыщенного укрепленными полосами района.
Связь с Восточной Пруссией вообще, с тильзитской группировкой в частности, мемельский гарнизон поддерживал двумя путями: морем и по песчаной косе Курише-Нерунг. Эта коса была укреплена противником, охранялась батареями береговой артиллерии и военными кораблями и широко использовалась для маневра войсками, для их переброски с Земланда на мемельский плацдарм и обратно.
К началу января обе фашистские группировки были полностью вскрыты нашей разведкой. Мемельский плацдарм оборонял 40-й немецкий танковый корпус в составе 58-й и 95-й пехотных дивизий, двух охранных полков и пяти отдельных батальонов. На тильзитском направлении оборонялся 9-й армейский корпус: 551, 548 и 561-я пехотные дивизии, три охранных полка, авиадесантный полк, 309-я бригада штурмовых орудий и несколько отдельных батальонов, не считая фольксштурмовцев.
Таким образом, перед 43-й армией противник имел примерно восемь дивизий пехоты. Однако качество этих соединений, их боевой состав и боеспособность были неравноценными.
В тильзитской группировке числилась 551-я дивизия, с которой мы познакомились в предыдущей операции. Эта та самая "народно-гренадерская имени Геринга" дивизия, солдаты которой в панике бежали с поля боя. В течение одного дня она была разгромлена, а теперь, заново сформированная, опять появилась на переднем крае.
К типу "народно-гренадерских" формирований принадлежали также 548-я и 561-я дивизии, каждая из которых насчитывала по 7 - 7,5 тысячи человек, то есть примерно вдвое больше, чем наша стрелковая дивизия. Фольксгренадеры не имели боевого опыта; они были вооружены самозарядными винтовками и автоматами. Боеспособность этих дивизий оставалась низкой.
В противоположность войскам, оборонявшимся на тильзитском направлении, немецко-фашистские дивизии под Мемелем были кадровыми. В период затишья они получили пополнение людьми и техникой и представляли собой вместе с приданными частями серьезную боевую силу - 28 пехотных батальонов.
Закономерен вопрос: почему фашистское командование придавало такое значение мемельскому плацдарму? Почему для его защиты оно выделило лучшие дивизии? Ответ на этот вопрос следовало искать в далеко идущих планах врага. Гитлеровцы рассчитывали на активизацию как мемельской своей группировки, так и другой, более крупной - 16-й и 18-й армий, которые уже более двух месяцев были прочно заблокированы советскими войсками северо-западнее Риги, на Курземском полуострове.
Воссоединить курземскую группировку с мемельской, восстановить их фланговую связь с Восточной Пруссией и тем самым создать вновь сплошной фронт в Прибалтике - этот замысел не давал покоя фашистскому генералитету. Замысел, прямо скажем, авантюрного пошиба. Фактически же армии вермахта не были уже способны к наступательным действиям крупного масштаба. И дело не только в громадных потерях, понесенных пехотой, артиллерией, танками и авиацией противника. Дело еще и в заметном падении боевого мастерства во всех звеньях вермахта, начиная с крупных штабов и кончая мелкими подразделениями. Штабы как бы застыли и закоснели в тех понятиях, которыми руководствовались, планируя операции еще в 1941 - 1942 годах. Между тем солдаты, получавшие эти приказы, были уже солдатами сорок пятого года. Груз постоянных и жестоких поражений неумолимо давил на их психику. И хотя противник по-прежнему оставался достаточно сильным, боязнь окружения и связанная с ней паника заметно влияли на действия фашистских войск.
Эта боязнь явственно прослеживалась и в боях местного значения. Так, в декабре фашисты провели под Мемелем более 30 разведывательных поисков, но все они кончились безрезультатно. Слабая их подготовка, слабое руководство самим ходом разведки - все это в какой-то мере характеризовало состояние вражеских войск.
Любопытно будет, думаю, взглянуть на один такой разведпоиск глазами его участника - рядового немецкого солдата. Вот что он показал на допросе:
"В разведпартии было 20 человек. За пленного русского нам обещали двухнедельный отпуск. Разведка прошла неудачно: пленного не взяли, потеряли троих убитыми, в том числе командира взвода, обер-фельдфебеля... 9 декабря снова была организована разведка. Численность разведпартии - 30 человек, главным образом молодые солдаты. Руководил лейтенант, командир роты. Подготовительные занятия не проводились. Только в день поиска лейтенант вывел нас в траншею, показал направление действий и объект для группы захвата. Мы выдвинулись за проволочные заграждения, залегли в канаве, ожидая огневого налета артиллерии по русской траншее. Артиллерия ударила, это был сигнал для броска, но никто из группы захвата не поднялся. Все лежали, пока лейтенант угрозами не заставил идти вперед. Тут нас накрыла русская артиллерия, я был ранен и сдался в плен. Куда делись остальные, не видел..."107
Между тем поиски наших разведчиков отличались хорошей результативностью. Только в декабре было взято в плен 18 солдат и унтер-офицеров противника из всех его соединений, стоявших перед 43-й армией. Это помогло нам полностью вскрыть вражескую группировку и под Мемелем, и на тильзитском направлении.
С 20 декабря реку Неман наконец-то сковал лед. Это облегчило работу разведчиков. Теперь они почти еженощно, одетые в белые маскхалаты, пробирались по льду на тот берег, побывали и на окраинах Тильзита и Рагнита.
Города эти были превращены в мощные опорные пункты, улицы, выходящие к реке, перегорожены трехметровыми железобетонными стенами с амбразурами. Каждый дом представлял собой огневую точку, проемы окон в нижних этажах и полуподвалах были обложены кирпичной кладкой, камнем и бетоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48