А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Так-то оно лучше!
Теперь ярче стал струящийся из окон дома рано зажженный свет — квадраты, подкрашенные мягкой пастелью ламп, занавесей, голубым мерцанием телевизоров, и каждый светлый квадрат говорил о домашнем очаге, о чае в кругу семьи либо о покое и отдыхе на уютном диване.
— Ну, если он здесь, значит, либо укрылся вон там, в дальнем краю, под теми высокими деревьями, либо в каком-нибудь подъезде. Больше тут деться некуда.
Миссис Хармер кивнула:
— Наверно, пережидает, пока дождь немного поутихнет, под таким ливнем домой не побежишь.
— Да, только бы не стоял под деревьями. Пойду погляжу, а ты посмотри в освещенном корпусе. Посмотри и внизу и на верхней площадке. Больше ему негде быть, разве что у кого-нибудь в квартире. — Но Джек по-прежнему ощущал сосущую пустоту внутри, а руки и ноги были как чужие. — Жди меня у лифтов.
— Хорошо.
— А потом осмотрим недостроенные корпуса…
— Ладно.
— Тогда пошли, нечего время терять. — Новая вспышка молнии обесцветила светлые окна, но гром на сей раз уже чуть задержался. — Гроза, видно, удаляется. Но рисковать все равно незачем. Сними кольцо. И осмотри все побыстрей. Если его тут нет, нам еще искать и искать.
Он снял часы, свое кольцо тоже — лизнул палец, чтоб легче стянуть с сустава, — положил все в отделение для перчаток. И, переступая через высокие обочины, по недостроенным дорогам двинулся, пригнув голову, в дальний конец участка, а плащ развевался у него за спиной, словно в каком-нибудь фильме ужасов. Миссис Хармер послушно попыталась снять обручальное кольцо, но оно, конечно, не поддалось, и, уже не думая про наказ Джека, она вышла из машины и побежала бегом к заселенной башне.
Через пятнадцать минут оба, с мокрыми головами и мокрыми ногами, уже снова сидели в машине, но заднее сиденье по-прежнему пустовало. Терри они здесь не нашли. Его не оказалось ни под деревьями, ни под бетономешалками, ни среди труб, ни в закрытых рабочих времянках. Подъезды недостроенных корпусов оказались заперты, а в заселенном доме на унылых безлюдных лестницах ни признака жизни.
— Куда теперь? — спросил Джек. — Где еще он бывает? Ты лучше знаешь, где он любит играть. Может, у него есть закадычные друзья? Такие, к кому он мог бы зайти?
— Не знаю, Джек. Он мальчик замкнутый. Играет-то он со многими из своей школы, но дружить, по-моему, ни с кем не дружит… — И ее вдруг пронзила мысль, как мало она теперь знает о Терри, о том, что он делает после уроков, с кем водит компанию. — Пожалуй, надо посмотреть на пустоши. Мне кажется, он иногда туда бегает. А больше не знаю где. Разве что он у твоей матери или у дяди Чарли…
Джек нахмурился. Это ему в голову не приходило. До сих пор он думал только о том, чтоб отыскать сына; почему Терри убежал, не так уж важно, но, когда оказываются замешаны другие, пусть даже родные, приходится отвечать за все поступки своих домашних. И выглядишь при этом всегда довольно глупо. Семейные раздоры никого не касаются, даже родственников. И посвящать в них кого-либо никто не вправе. Другое дело, если надо кого-то защитить от хулигана: скажем, защитить ребенка от побоев жестокого отца; во всех же остальных случаях грязное белье лучше полоскать у себя дома, без посторонних, при закрытых дверях.
— О господи, не хватало еще втягивать в это мать! Или твоего дядю Чарли. Особенно дядю Чарли. Он такую заварит кашу…
Глэдис пропустила все это мимо ушей.
— Я же не говорю, что он к ним пошел, правда? Просто и это не исключено, вот и все. И вообще, — прибавила она, когда муж включил мотор и машина послушно заурчала, а «дворники» принялись за работу, — прежде чем беспокоиться еще и из-за этого, давай-ка посмотрим на пустоши.
4
Дождь, который за последние десять минут дважды на мгновение приходил Терри на помощь, теперь обернулся недругом. Он разогнал всех по домам. Узкие, пересекающиеся под прямым углом улицы района доков, обезлюдели, только и есть сейчас на них, что лужи да переполненные водостоки. Никого, одни лишь улитки видны кое-где на редких клочках зелени. Не стоят на порогах взрослые, никто не возится со старой автомашиной — некому сказать этой компании, чтоб отпустили упирающегося парнишку подобру-поздорову. В половине домов вообще никто не живет, двери забраны рифленым железом, окна крест-накрест заколочены досками, а в тех, где, судя но всему, живут — к порогам жмутся шелудивые коты да молочные бутылки, — двери захлопнуты, обитатели отгородились от промокшего мира. И никто не видит, как злополучного Терри, злобно закрутив правую руку ему за спину, подгоняют по неровному тротуару. Точно пес на аркане, чем больше он сопротивляется, тем ему больней, да еще трещит голова и, кажется, вот-вот стошнит; под конец он уже не пробует вырваться, только делает вид, что сопротивляется, и кое-как переставляет ноги по блестящему тротуару. Но чувства, подстегнутые страхом, отзываются на все вокруг. Он слышит каждое слово, видит все, что только можно увидеть.
— Чего будешь с ним делать, а, Лес?
— Увидишь.
— К тебе его нельзя. Мамаша тебя изувечит.
— А он и не домой вовсе.
Лес шикнул, чтоб замолчали, — они проходили в эту минуту мимо убогой лавчонки на углу: «Сигареты и газеты. Сигары по дешевке».
— Лес…
— Заткнись! Вдруг мой старик за газетой притопал. Мимо лавчонки проскользнули молча — чего зря рисковать?
Одно боковое окно заколочено картоном — вставлять стекло не по карману, — и не разглядеть, есть ли кто-нибудь в лавчонке.
Лес вывернул руку Терри, прижал к лопатке, заставляя идти побыстрей, остальные держались по обе стороны, и то один, то другой без всякой надобности подгоняли его тычками и тумаками. Самый маленький, толстый мальчишка с грязными светлыми волосами, которому приходилось бежать, чтобы не отстать от других, отыгрываясь за свой малый рост, время от времени лягал Терри сзади по ногам.
Чем дальше, тем меньше становилось на улице признаков жизни. Заколоченных дверей и окон с табличками «Газ отключен», «Электричество отключено» уже стало больше, чем неплотно занавешенных окон: в ожидании, когда будут готовы гигантские многоквартирные дома, люди переселялись во всевозможные временные жилища, и все чаще в узеньких палисадничках ржавели кастрюли и консервные банки. Напротив первого пролета забора из железнодорожных шпал, огораживающего доки, на бывшем кафе висела табличка, которая вполне могла бы сойти за его некролог: «Обслуживаем в порядке живой очереди. Предварительные заказы на места не принимаем».
— Ты не в доки, а? Там ведь собаки…
— Нет, не в доки, — Лес опять больно дернул руку Терри — мол, давай поторапливайся. — А только вот чего. Услышу еще хоть слово, не этого вот отделаю, а вас самих!
Терри опять стал вырываться. Пока они шли по улице, ему было боязно, но почему-то после того как он упал, страх, что ему грозит серьезная опасность, который охватил его на эстраде, немного утих: ему казалось, он заслужил, чтоб его сразу отпустили — только бы представился случай объяснить, что он говорил им чистую правду. А теперь, после слов Леса, стало опять страшно. Нет, хорошего от них не жди. И вместе со страхом с новой силой вспыхнула ненависть. Дядя Чарли прав: подонков надо душить в зародыше.
Внезапно Лес остановился. Только что, кажется, гнал Терри во весь опор, и вдруг — стоп.
— Живо! — скомандовал он. — Ныряйте сюда. Только чтоб никто не видал.
Они стояли около дома, такого же, как почти все другие на этой улице: к дверям приколочено рифленое железо, окна забиты досками, стены склизкие, позеленевшие от сырости. Разит мокрой землей, к самому крыльцу наползли улитки, и у полуразрушенной ограды палисадника мотаются кусты бирючины, которую давным-давно никто не подрезал. Из камней дерзко пробился пыльный бледно-желтый нарцисс. Мальчишки пригнулись, чтоб не налететь на мокрые кусты, толкнули Терри к дверям.
— Держите его! — коротко распорядился Лес.
Он отпустил руку Терри и стал с одной стороны отдирать железо. Но Терри не полегчало: слишком долго рука была круто заведена за спину, и, когда по приказу Леса мальчишки прижали ее к боку, от локтя до плеча ее пронзила острая боль. Терри громко вскрикнул.
— Тише ты! — Удар по лодыжке и опять жестокая боль, но Терри только молча сморщился. Он быстро усваивал уроки.
Лес с силой дергал с левого края серый лист железа. Гвозди кто-то вытащил еще раньше, и не без труда, но удалось немного оттянуть железо, образовалась щель сантиметров в тридцать — сорок. Лес всем телом навалился на упрямый лист, не давая ему вернуться на место.
— Ныряйте! — скомандовал он. — Все! Живо!
По- прежнему держа Терри мертвой хваткой, четверо мальчишек -двое впереди, двое сзади — боком протолкнули его в дыру.
— Теперь двое держите его, а двое — железо, чтоб мне пролезть.
Резкой команде Леса подчинялись беспрекословно. Мгновенная заминка — что кому делать, и вот уже самый быстрый бегун Мик и белобрысый коротышка крепко ухватили Терри, а двое других потянули железный лист на себя.
— С этой стороны! Не в середке, вы, недоумки! — чуть ли не простонал Лес; вымокший, злой, он боялся, как бы его кто не увидел. — Жмите, где я держу!
Эти двое, заметил Терри, как ни силились, не смогли оттянуть железный лист настолько, насколько ухитрился отогнуть Лес в одиночку. Но с трудом, ругнувшись раз-другой, Лес все-таки протиснулся, а потом протолкался между ними к лестнице, что круто поднималась вверх.
— Давайте сюда! Лезьте!
Хоть Терри и очутился тут не но своей воле, странное у него было чувство: будто, войдя в этот пустой дом, он нарушил чье-то уединение. Все равно как если б он вошел в дом бабушки, маминой мамы, после ее смерти: казалось, сами стены вопрошают, по какому праву они сюда вторглись. А дом и правда совсем как бабушкин, только поменьше, так же построен и не такая уж дряхлая развалина. Похоже, он пустует недавно. Попахивает отсыревшими обоями, покинутым, нетопленным в сырую погоду жилищем, да посередине, где прежде лежал коврик и сохранился лак, половицы грязные, но пол не загажен, не затоптан, не валяются обугленные бумажки, в уборную его пока не превратили. На это потребуется еще кое-какое время.
Все и так устали, а на крутой лестнице совсем обессилели, и последний шаг в комнатушку переполнил чашу.
— Во черт!
— Слава тебе господи!
— Ф-фу, еле допёр!
Но бедняге Терри, уж конечно, было хуже всех.
— А я и не знал про это. Давно обзавелся, Лес?
— Елки-палки! Местечко что надо!
Комнатушка эта, видно, была тайной берлогой Леса. На газете, покрывавшей сиденье плетеного кресла, осталась вмятина, а на каминной решетке полно куцых окурков. На стенах — некогда глянцевые футболисты, несколько красоток, выдранных из календаря, и грубо расчерченная, выкрашенная краской-азрозолью самодельная мишень для игры в стрелки, но Лес явно метал стрелки и в футболистов и в красоток. В занавеске нужды не было: сквозь закопченное окно свет сочился в комнату слабый и тусклый.
Лес нерешительно потоптался посреди комнаты, остальные сгрудились у порога вокруг Терри. Никто не знал, что сейчас от него требуется. Лес, видно, обдумывал, что делать дальше, — не вообще, а теперь. Терри неотступно следил за этим непроницаемым лицом, за движением каждого мускула и сощуренных глаз-щелок. Что бы там Лес ни решал, все скажется на нем, на Терри. Пленник ли он, заложник, жертва, — судьба его зависит от решения этого бога.
— Напра-во! — скомандовал Лес немного погодя, не дожидаясь, пока ему опять станут задавать вопросы. — Поворачивайся лицом к стенке!
Мальчишки грубо крутанули Терри, словно при игре в жмурки и ему водить, ткнули носом к пожелтевшим, в мелких розочках обоям.
— Все лицом к стенке!
Четыре пары глаз подозрительно прищурились. Трое крепко сжали губы, но один, Мик, ухмыльнулся. Самый высокий и сильный из четверых, он уже недалек был от того, чтобы в один прекрасный день бросить Лесу вызов.
— Пулять в нас будет! — недоверчиво, с издевкой произнес он.
Двое фыркнули в стену. Белобрысый, вовсе не понимая, чего теперь ждать, плюнул в розочку.
— Заглохни!
Все повернулись, как было велено, и молча стояли лицом к степе, только Мик эдак небрежно к ней привалился. Лес скомандовал всем одно и то же, это хоть как-то утешило Терри. Но весь сегодняшний вечер состоял из взлетов и падений, и всерьез он уже ни на что не надеялся, разве только самую малость на неожиданное помилование — может, Лесу и остальным все это наскучит или они заспешат по домам, и тогда ему скажут, чтоб проваливал, и напоследок наподдадут, чтоб побыстрей убирался. Он глядел на лопнувшие обои — еле заметный разрыв прошел по веренице розочек, точно разлом породы, предвестье катастрофы.
За спиной послышался скрип; похоже, Лес отдирает половицу, с чем-то возится, слышен скребущий звук — и вот он топнул, вогнал половицу на место.
— Порядок! — сказал Лес. — Поворачивай!
Мальчишки повиновались, трое — с жадным нетерпением: что-то он там затеял? Мик — помедленней: меня, мол, не удивишь; последним — настороженно, глаза полуприкрыты — Терри.
Металлическое щелканье — глаза мигом раскрылись.
— Ух ты, Лес!
— Елки-палки!
— Где раздобыл, Лес?
Но Лес на вопросы не отвечал. Еще не время. Он стоял, глядя на Терри, в картинной позе нападающего: ноги расставлены, одна впереди другой, правая рука выброшена вперед, ладонью кверху, пальцы вытянуты, на ладони остро сверкает свирепый, длиною сантиметров в пятнадцать, складной бандитский нож с белой костяной ручкой. Так близко к лицу Терри, что тот в ужасе отшатнулся, стукнулся затылком о стену.
Лес оставался и этой властной, вызывающей позе столько, сколько требовалось, чтобы произвести впечатление на всех — на четверых из района доков самим своим видом, а на мальца в черной рубашке нешуточной угрозой.
— А теперь слушай меня, Чушка. Буду задавать вопросы. И чтоб отвечал правду, ясно? Только сбрехни — нож в глотку, ясно? (Терри не мигая смотрел на Леса.) Ясно? — Теперь нож совсем близко, нацелен между глаз. Терри закрыл глаза, кивнул. — Ясно, тогда садись и слушай.
Скользнув спиной по стене, Терри сел, его била дрожь. Он промок насквозь, как и все они, и одежда холодно липла к телу. Было ему и страшно и неудобно. А удобства он любил: электрическое одеяло, мягкую одежду, большие махровые полотенца. Он всякий раз содрогался, когда вспоминал рассказ дяди Чарли про то, как во время второй мировой войны во Франции он и еще несколько солдат были отрезаны от своей части, и, после того как неделю они воевали и прятались, были с головы до пят в грязи, набрели они на брошенную ферму. Там нашлась жестяная ванна, на старой плите они нагрели воды, но, когда настала очередь мыться дяде Чарли, тот, кто стоял на часах, увидал — подходят немцы, и пришлось дяде Чарли мокрому напялить на себя грубую форму и удирать в лес. При одной мысли об этом Терри всегда пробирала дрожь; сам он, кажется, предпочел бы насухо вытереться и сдаться. Вот так же он пал духом и сейчас. Голова, грудь и рука, ушибленные при падении, болят, он вымок до нитки, и никаких сил сопротивляться — самое подходящее состояние для допроса или «обработки». Он скорчился на полу у стены, по обе стороны — воинственно настроенные мальчишки, и прямо перед ним наклонился, угрожая ножом, Лес. Попробуй тут не послушаться.
— Значит, говоришь, в Фокс-хиллскую топаешь, так?
Терри кивнул:
— Да, так. — Как еще тут можно ответить?
— Ладно. А директора как звать?
Что же это, проверяют они его или хотят что-то разузнать, мелькнуло в голове у Терри. Да ведь все равно, ответ один.
— Мистер Маршалл.
Комнатушка взорвалась насмешливыми криками:
— Ишь как, мистер!…
Пожалуйста, мистер Маршалл! Здрасьте, мистер Маршалл…
— Можно башмаки ваши полизать, мистер Маршалл?
Мик лягнул Терри повыше колена.
— Слышь, ты, франт, у вас там чего, мистерами всех кличут? — И не успел еще Терри кивнуть, продолжал: — У нас в Нейпире этого не водится. У нас там старик Шедболт, старик Харви, старик Придис, да Бэнди Бэндиш, директор, да куча старух. А только никаких тебе мистеров, верно? — Он то и дело подхихикивал, старался показать, будто они там все пляшут под его дудку.
Остальные продолжали на все лады склонять «мистер Маршалл», изощрялись в тяжеловесных остротах и грязных догадках. Это напомнило Терри о столкновении, которое как-то произошло у него с самим мистером Маршаллом из-за одного пустякового нарушения школьных правил — директор уцепился тогда за одну мелочь и, неожиданно все повернув, сделал из мухи слона.
— А учителя твоего как звать?
Терри нерешительно помешкал. Учителя звали мистер Эванс.
— Мы его зовем старик Эванс, — наконец сказал он.
И опять буйное веселье:
— Добрый день, старик мистер Эванс!
— Можно мне в уборную, старик Эванс?
Терри закрыл глаза и судорожно вздохнул. На этих не угодишь.
— Хватит трепаться! — И небрежно, как бывалый солдат гранату, Лес бросил новый вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24