А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

День выдался безветренный, хотя рассчитывать на то, что спокойная погода продлится, было бы опрометчиво. Клод Жобер нахмурился.— Только пурги к вечеру нам не хватало, — сказал он.Вылазка со станции Эджуэй — она находилась в четырех милях, то есть в шести с половиной километрах от их здешнего временного лагеря по прямой, что равнялось почти десятикилометровой дороге, из-за торосов и расщелин, на снегоходе — не была бог весть каким предприятием. Тем не менее буря или просто сильная метель могла бы сорвать возвращение на базу. Видимость может быстро упасть до нуля, а сбиться с пути очень легко, особенно если и компас откажет. А когда все топливо в баках их снегоходов иссякнет, они замерзнут и никакие полярные костюмы с электронагревом не спасут — что такое все эти ухищрения перед жутким, убийственным холодом, следующим по пятам за снежной бурей?Правда, ледовый купол Гренландии имеет то свойство, что здесь по причине чрезвычайно низких температур не приходится опасаться слишком глубоких снежных сугробов, в которые мог бы провалиться полярник или снегоход. В какой-то момент разразившегося бурана температура падает так низко, что снежные хлопья превращаются в льдинки, которые называются спикулами Спикула (лат.) — острие, копье, стрела с наконечником.

, и эта метаморфоза происходит чуть ли не во время каждой снежной бури, а видимость в этот момент резко ухудшается.Вглядываясь в небо, Харри успокаивающе проговорил:— Быть может, это смерч или небольшой местный шквал.— Ну да, это как раз та самая буря, о которой неделю назад предупреждали метеорологи, — напомнил ему Клод. — У нас тут бывали локальные завихрения на периферии основного метеорологического процесса. Но и тогда с этими малыми местными бурями у нас бывало столько снега и льда, что Дед Мороз у нас в Рождественский сочельник чувствовал бы себя совсем как дома.— Так что надо поторапливаться. Лучше поскорее кончать с работой.— Ее надо было кончить еще вчера.Словно бы в подтверждение призыва поторопиться подул ветер с запада, такой колючий и лишенный всякого запаха, что таким, верно, может быть только воздушный поток, протащивший кубометры холодного воздуха над многими сотнями миль безжизненного льда. Снежные хлопья словно устыдились былой легкомысленности и стали падать по четким косым линиям под строго выдержанным углом, утратив прежнее сходство с пушинками, кружащимися по витиеватым спиралям внутри огромной нарядной хрустальной вазы.Пит извлек из скважины бур и вынул из суппорта сверло. Оно легло на его ладонь, которую Пит держал на весу так непринужденно, что можно было подумать, что в этой железке не тридцать девять кило металла, а раз в десять меньше.Десять лет тому назад Пит ходил в самых ярких звездах американского футбола, выступая за университет штата Пенсильвания. Его наперебой зазывали к себе ведущие команды Национальной футбольной лиги, но он отказывался от самых лестных приглашений. Ему не хотелось соглашаться на роль, навязываемую обществом: мол, располагая девяноста килограммами плоти, вытянутыми в высоту на метр девяносто четыре, да еще обтянутыми черной кожей, прямая дорога тебе в большой спорт, парень! Пит предпочел приналечь на учебу, чтобы защитить сначала диплом, а затем еще пару диссертаций и удостоиться двух ученых степеней, а там уже подвернулась хорошо оплачиваемая должность, связанная с вычислительной техникой, — где, как не в компьютерной индустрии ценятся мозги? Вот он и стал частью огромного интеллектуального резервуара этой отрасли.Теперь он был жизненно необходим экспедиции Харри. Пит следил за исправностью электронного оборудования, собирающего научные данные для базовой станции Эджуэй, и к тому же не только знал толк во всяких тротилах-динамитах, но и сам изобретал их своими руками, делал взрывные устройства так, что если, не дай бог, стрясется что-то неладное, вполне полагаться можно было только на него. А громадная физическая сила Пита на не очень-то гостеприимной верхушке планеты служила немалым богатством.Пока Пит вытаскивал бур из скважины, Харри с Клодом успели снять с санок, которые таскал за собой на буксире один из снегоходов, удлинительную насадку в девяносто один сантиметр. Потом они навинтили ее на шток бура, который оставался в скважине, и только участок с резьбой выдавался наружу.Затем Клод опять запустил генератор.Пит, навалившись на бур, вогнал его на место, потом, без зажимного ключа, крутанул рукой патрон, добиваясь того, чтобы цанги надежно обхватили шток, и очень быстро закончил бурение. Скважина глубиной более чем в двадцать шесть метров была готова. Оставалось только запихать в ее днище цилиндрический тубус со взрывчаткой.Пока механизмы ревели и скрежетали, Харри глядел в небо. За какие-то считаные минуты погода настолько ухудшилась, что было о чем тревожиться. Все вокруг потемнело, но лучи блеклого света все же пробивались сквозь низкие тучи. А через секунду все изменилось, снега с неба нападало столько, что ничего похожего на облачный покров нельзя было увидеть из-за этого хрустального ливня. Сам снег, валящийся с небес, тоже успел перемениться: уже не было не только снежинок, но даже снежные хлопья как-то съежились, затвердели и походили теперь больше на мелкий град. Эти заостренные снежные градины больно царапали смазанное смягчающим кремом лицо Харри. Ветер усиливался, сейчас он дул, наверное, со скоростью миль двадцать в час 20 миль в час = 8,9 м/с.

, а выводимая воздушным потоком песнь все более походила на погребальную элегию. Во всяком случае, радости этот унылый вой не внушал.Чувство близкой беды никак не проходило. В нем не было никакой определенности, оно, это предчувствие, как-то расплывалось и расползалось, но не исчезало совсем.Когда он был мальчиком и жил на ферме, ему и в голову не приходило, что приключение — это тяжелая работа, подчас сопряженная с опасностями. Но что для ребенка опасность? Она превращает приключение во что-то еще более желанное и привлекательное. Но вот он вырос, повзрослел, успел похоронить и отца, и мать, которые очень тяжело болели перед смертью, да и еще кое-что узнал о неистовстве и тяге к насилию на этом свете, так что с романтическими представлениями, пытающимися окутать смерть человеческую каким-то возвышенным ореолом, он давно распрощался. И все равно, признавался себе Харри, иногда он с ностальгической тоской вспоминал — понимая, впрочем, что в тоске этой есть что-то нездоровое, если не извращенное — об утраченной невинности, позволявшей почувствовать приятную дрожь в смертельной опасности, ощутить даже упоение от сознания, что вот сейчас, сию минуту, тебя, быть может, подстерегает гибель.Клод Жобер придвинулся к Харри и, склонясь к его уху, силился перекричать вой бури и рев бурильной установки:— Ладно, Харри. Скоро будем на базе. А на станции Эджуэй и коньяку хватит, и в шахматишки сыграть можно, и Бенни Гудмена завести — есть у них такой компакт-диск. Уют, мир и покой.Харри Карпентер кивнул. Но продолжал пытливо вглядываться в небо. 12 ч. 20 мин. В рубке дальней связи станции Эджуэй было одно-единственное окошко, у которого и стоял сейчас Гунвальд Ларссон и нервно покусывал некурящуюся трубку, оттого что буря за окном стремительно набирала силу. По лагерю прокатывались неугомонные волны поднятого в воздух снега, похожие на какой-то призрачный прибой, бьющий в берег давным-давно высохшего древнего моря. Полчаса назад он соскоблил наледь на наружном — третьем по счету — стекле этого самого окошка, но мороз уже успел разрисовать его новыми причудливыми узорами. Правда, пока роскошные перья и дивные цветы еще не накрыли собой среднюю часть стекла, можно было разобрать, что творится за стенами станции. Но через час этот «глаз» радиорубки ослепнет из-за бельма наледи.Место, служившее Гунвальду наблюдательным пунктом, слегка возвышалось над ледовой равниной, и, может быть, еще и потому станция Эджуэй казалась отсюда такой обособленной и при этом дерзко противостоящей всему, что ее окружало; так, наверное, мог бы выглядеть единственный форпост землян на далекой и очень чужой планете. Все кругом было белым, серебряным или алебастровым, и только лагерь пришельцев предлагал взгляду кричащие краски.Шесть выкрашенных в ярко-желтый цвет домиков — зауряднейшая продукция фирмы «Ниссан» — были доставлены сюда в разобранном виде по воздуху, что потребовало немалых трудов и ощутимых затрат. Полезная площадь одноэтажной секции составляла двадцать восемь квадратных метров — прямоугольник двадцать на пятнадцать футов, то есть четыре с половиной на шесть с небольшим метров.Стенка собиралась из нескольких листов металла, между которыми помещались уплотнительные прокладки из слабо проводящего тепло пенистого пластика. Стены навешивались на решетчатый каркас, а утяжеленные полы крепились к «башмакам», которые загонялись глубоко в лед. Но тем не менее домики эти все же были достаточно прочны и надежно укрывали от ветра и холода.Чуть меньше чем в сотне метров к северу от базового лагеря одиноко стояла еще одна постройка, где разместился склад топлива для двигателей электрогенераторов. Топливо этим движкам нужно было дизельное, а оно хотя и могло гореть, но взрывоопасности не представляло, так что угроза пожара могла считаться почти нулевой. И все равно одна только мысль о застигающем врасплох пожаре, который идет понизу и захватывает, с каждым новым порывом арктического ветра, все новые площади, приводила в ужас — тем более что тушить пожар было нечем: вода застыла, кругом — только бесполезный лед, — и потому избыточная осторожность не только не оспаривалась никем, но даже приветствовалась: уверенность в пожаробезопасности умиротворяла.Но покой в душе Гунвальда Ларссона сменился тревогой еще несколько часов назад, и виной тому был вовсе не страх перед пожаром. Землетрясения, вот что его страшило. Особенно землетрясения океанические.Отец его был шведом, мать — датчанкой. В молодости он хорошо ходил на лыжах и, выступая за шведскую сборную на двух Олимпиадах, даже заработал для своей страны одну серебряную медаль. Он был горд тем, что унаследовал от предков и заботливо лелеял в себе невозмутимость скандинава; как правило, ему удавалось хранить в душе холодноватое безмятежное спокойствие, что он и демонстрировал внешнему миру. Обычно, если не надо было работать на улице, он надевал на себя слаксы и какой-нибудь пестрый лыжный свитер. Вот и сейчас его можно было принять за беззаботного альпиниста или горнолыжника, блаженствующего в охотничьем шале в горах после замечательного дня, проведенного на крутых склонах, уж слишком не похож он был на полярника с затерянной научной станции, закинутой на обледеневшую верхушку планеты. Хотя, разумеется, он был именно одиноким полярником, да еще мучающимся томительным ожиданием сокрушительного удара жестокой стихии.Кусая чубук трубки, он отвернулся от заледенелого окна и недовольным взглядом обвел компьютеры и прочее электронное оборудование, предназначенное для сбора и обработки научных данных. Все эти умные устройства были столь многочисленны, что на трех стенах рубки не оставалось ни единого места, свободного от вычислительной техники.Вчера, еще до обеда, Харри с товарищами отбыли к югу, поближе к кромке ледового поля, оставив на станции одного Гунвальда. Ему положено было отвечать на радиообращения и следить за эфиром. Не в первый раз все участники экспедиции покидали базу ради экспериментов со льдами, оставляя на станции Эджуэй дежурного, но до сих пор в такой роли Гунвальду выступать не приходилось. После стольких недель жизни бок о бок с товарищами Гун-вальд очень радовался случаю побыть в одиночестве.Но вот когда вчера в четыре пополудни сейсмографы Эйджуэя зарегистрировали первый толчок, Гунвальд искренне желал, чтобы его товарищи по экспедиции не слишком рисковали и не добирались бы до самого края полярной шапки, где вечные льды соприкасаются с морем. В четыре четырнадцать о подземном толчке сообщили по радио из столицы Исландии Рейкьявик и из норвежского города Хаммерфест. На морском дне в сотне километров к северо-востоку от исландского городка Рейвархёбн наблюдались заметные оползни. Толчок произошел в месте, накладывающемся на карте на ту самую цепочку взаимосвязанных сбоев, произведших более тридцати лет назад серию вулканических извержений в Исландии. На этот раз никаких серьезных несчастий на суше, окаймляющей Гренландское море, замечено не было, хотя колебания почвы доходили до внушительной отметки в 6,5 балла по шкале Рихтера.Тревога Гунвальда только усилилась, когда до него дошло, что зарегистрированное землетрясение может оказаться не одиночным происшествием и даже не главным событием. У него были веские причины подозревать, что этот толчок должно воспринимать как предупреждение, как первенца из ряда куда более серьезных передвижений в земной коре.Среди задач, которые вошли в исследовательские планы экспедиции, числилось и изучение колебаний океанического дна, с тем чтобы побольше узнать и о связывающихся в цепи геологических сдвигах и деформациях под толщей океанской воды, и более точном местонахождении отдельных разрывов и прочих участков подобных субокеанических цепочек. Ведь когда в океан станут выходить десятки больших кораблей для буксировки исполинских айсбергов в южные воды, то командам этих судов будет необходимо знать, не помешают ли их путешествию какие-нибудь потрясения вроде подводных землетрясений, порождающих, как правило, огромные волны в океане. Любое цунами — огромный водный вал, рождающийся над эпицентром мощного землетрясения на дне океана и распространяющийся затем по его поверхности — может сокрушить даже очень большое судно, хотя такие огромные волны в открытом море кораблю не так опасны, как они опасны для того же корабля, но вблизи берега.Ему должно было бы доставить удовольствие сознание собственного везения: ведь он находится чуть ли не рядом с очагами тектонических сдвигов, образующими сеть разломов под водами Гренландского моря, да еще может снимать характеристики и строить графики крупных колебаний земной коры, происходящих неподалеку. Но это его совсем не радовало.Имея в распоряжении канал спутниковой связи, Гунвальд мог выйти на любой из компьютеров, подключенных ко всемирной информационной сети «Инфонет», — надо только, чтобы ЭВМ нужного абонента сети была включена и находилась в диалоговом режиме. Хотя географически он и был оторван от человечества, спутники связи, модемы и прочее телекоммуникационное оборудование обеспечивали для него доступ практически ко всем базам научных данных и к любому программному обеспечению, которые только существуют в каком-либо из городов планеты.Вчера, например, он воспользовался спутниковым каналом, чтобы привлечь к анализу полученных на Эджуэе сейсмических данных о последнем из происшедших поблизости землетрясений весьма мощные информационные ресурсы. То, что он узнал в результате этого предприятия, и вывело его из равновесия.Громадная энергия сдвига в земной коре высвобождалась не столько продольными перемещениями морского дна, сколько в неистовом рывке поддонной толщи вверх. А как раз деформации такого рода и являлись наиболее опасными, поскольку сдвиг в одном тектоническом очаге передавался по цепочке к другим очагам, вызывая в них подобные же деформации, то есть, проще говоря, новые землетрясения. Судя по карте, новые точки неизбежной серии подводных толчков находились восточнее очага, в котором случилось первое землетрясение.Самой станции Эджуэй непосредственно ничего как будто не грозило. Если даже неподалеку и «поползет» морское дно, то сопутствующее оползню цунами, конечно, прокатится возле полярной шапки и лизнет ее край, оставив после себя кое-какие перемены: во-первых, наверняка появятся новые торосы и глубокие расселины и трещины. Если же землетрясение будет связано с подводной вулканической активностью, что означает выбросы с морского дна многих миллионов тонн расплавленной лавы, то, быть может, в ледовом куполе планеты появятся проталины теплой, а то и горячей воды. Но приполярные просторы почти не переменятся, а уж вероятность какого-то ущерба, нанесенного могучими передвижениями огромных масс вещества их базе, вообще-то невелика. Не говоря уже о гибели станции.Так что Гунвальд особенно не беспокоился о своем благополучии. Но над остальными членами экспедиции нависла опасность. Ведь цунами, прокатившись по краю полярной шапки, не только соорудит новые торосы и трещины, но может вдобавок отгрызть добрый кус ледового поля. И на этой нечаянно образовавшейся льдине, которую, естественно, потащит в открытое море, вполне могут оказаться Харри и его товарищи.
1 2 3 4 5 6