А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Спустившись по лестнице, Анжелика оказалась в холле, куда выходили две двери. Она знала, что одна из этих дверей ведет в гостиную, и уже взялась за ручку, когда до нее донеслись голоса из соседней комнаты. Дверь была слегка приоткрыта, и девушка сразу же узнала голос Бенуа. Другой голос показался ей смутно знакомым, однако только после того, как Бенуа назвал своего собеседника по имени, Анжелика сообразила, что хозяин дома ведет разговор с сэром Уильямом Хопвудом.
Сердце Анжелики замерло в груди. В первую секунду ей подумалось, что отец, вероятно, прислал сэра Уильяма, чтобы силой отвезти ее домой, однако через некоторое время девушка была уже в состоянии рассуждать более здраво.
Ведь она выехала из дома только вчера – за это время вряд ли можно успеть связаться с сэром Уильямом. Кроме того, отец Анжелики настолько отгородился от окружающего мира, что едва ли даже в подобной ситуации он прибегнет к помощи старинного друга.
Затем ей пришло в голову, что, если сэр Уильям увидит ее в доме Бенуа, она окажется в крайне щекотливой ситуации. Будет довольно непросто придумать приемлемое объяснение ее пребыванию в доме совершенно незнакомого ей человека, и немудрено, если сэр Уильям не только удивится, но и тут же кое-что заподозрит. Анжелика готова была опрометью броситься по лестнице наверх, как вдруг по доносящимся из-за приоткрытой двери словам поняла, что предмет разговора представляет для нее немалый интерес.
– Мои люди уверены, что один из негодяев скрылся в этом направлении, – кипел сэр Уильям. – Кроме того, они так же твердо уверены и в том, что еще один пострадал, когда его сбросили с лошади, однако шел дождь, и мои увальни потеряли след. Ты ничего не слышал прошлой ночью, а, Фолкнер?
– К сожалению, абсолютно ничего, – холодно ответил ему Бенуа. – Ничего, кроме ветра, разумеется.
– Черт возьми! Хотелось бы мне тебе верить! – проворчал сэр Уильям.
– Уж не предполагаете ли вы, сэр, что я говорю неправду? – поинтересовался Бенуа, однако, судя по голосу, он отнюдь не почувствовал себя оскорбленным. Скорее, этот разговор казался ему забавным.
– Тебе отлично известно, что так оно и есть! – парировал сэр Уильям. – Только мне от этого все равно легче не станет. Не раз, бывало, я думал, что вот-вот накрою Тоби – честно и открыто, накрою с поличным, однако непостижимым образом ему удавалось обвести моих простофиль вокруг пальца и перехитрить их. Похоже, в голове у них одна овсянка вместо мозгов.
– До чего же лестное определение! – оценивающе отозвался Бенуа. – Мне очень жаль, сэр Уильям, что способности ваших людей не вполне удовлетворяют вашим требованиям. Уверен, я сумел бы найти для вас несколько смышленых ребят на смену.
– Держу пари, ты и на это способен, – мрачно подтвердил сэр Уильям, – однако я буду весьма благодарен, если ты не станешь совать нос в мои дела.
– Ну, что вы, у меня и в мыслях нет подобной дерзости, – ровным тоном ответил Бенуа. – Но все же, может быть, вам угодно будет чем-нибудь подкрепиться или хотя бы что-нибудь выпить?
– Послушай, Фолкнер, какого черта ты постоянно уводишь разговор в сторону? Тебе не удастся заставить меня забыть об этих негодяях! – взорвался сэр Уильям. – Если бы только хоть несколько честных людей в наших краях могли противостоять им, нам бы живо удалось раздавить этот рассадник преступности!
– А кто я такой, чтобы нарушать давние традиции? – весело поинтересовался Бенуа.
– Традиции! – зарычал сэр Уильям. – Традиции убийства, насилия, шантажа… измены!
– Измены?
– А как еще вам угодно будет назвать сотрудничество с нашими врагами? Мой Бог! Я слышал, что эти проклятые контрабандисты на веслах добираются до Франции из Дувра, с поясами, набитыми гинеями для уплаты наемникам Бонапарта. Разве это, по-твоему, не измена, не предательство? Допустимо ли, чтобы золото нашей доброй старой Англии использовали для снаряжения армии противника?
– Я не собираюсь спорить с вами об этом, – холодно ответил Бенуа. – Однако вы никогда не задавали себе такой вопрос: а откуда берутся эти гинеи? Ясное дело, не из карманов бедолаг, что рискуют своей шкурой в Дуврском проливе. Благодарите за измену торговцев Сити – тех самых, что никогда, возможно, и на милю не приблизятся к побережью. Это они снабжают Наполеона золотом. Почему бы вам не поговорить о государственной измене с ними?
– Господь Всемогущий, Фолкнер!!! Как ты можешь оправдывать этих подлых, неотесанных негодяев, перекладывая их вину на других? – свирепо воскликнул сэр Уильям. – Если бы я только мог поступать по-своему, каждый торговец, каждый банкир, посылающий золото Бонапарту, оказался бы лишен состояния – но все равно, я никак не могу примириться с тем, что творится в наших краях. Местные жители – просто банда проходимцев, не желающих приниматься за честную работу: им больше по душе провести ночь за незаконной выгрузкой бренди, чем спокойно трудиться днем, как подобает порядочным людям.
– Может быть, если бы днем им платили как следует, ровно столько, сколько стоит их труд, их меньше бы тянуло рисковать своей жизнью и здоровьем на сыром берегу, – резко возразил Фолкнер.
– Побойся Бога, Бенуа! Хотя мне следовало и раньше догадаться, что твоя голова набита революционными выдумками, – задыхаясь, проговорил сэр Уильям. Было ясно, что замечание Бенуа привело его в ужас. – Это все твоя французская кровь! Еще немного – и ты заявишь мне, что все равны в своих правах и что наше правительство надо свергнуть. Да ты в союзе с лягушатниками, вот что я тебе скажу!
Бенуа расхохотался.
– Мой дорогой сэр Уильям! – весело воскликнул он. – Обещаю, что, как только мне придет в голову свергнуть законное правительство Его Величества, вы первый узнаете о моих намерениях. Пока же мне очень жаль, что я ничем не могу помочь вам в данной ситуации.
Во время всего этого разговора Анжелика, не смея пошевелиться, стояла за дверью и едва могла поверить своим ушам. Но долго подслушивать она не могла: сэр Уильям вот-вот был готов откланяться и уйти. Ее могут обнаружить, а это совсем нежелательно. Девушка, спотыкаясь, поспешила наверх и оказалась на верхней площадке лестницы как раз в тот момент, когда Бенуа и сэр Уильям вышли в холл.
Анжелика, замерев, остановилась. Сердце ее бешено стучало, и ей с трудом удалось успокоить его. Будет просто ужасно, если Бенуа заподозрит, что она подслушала его пикировку с сэром Уильямом!
Услышанное заставило Анжелику призадуматься. Просить о помощи контрабандиста – еще куда ни шло, но что, если Бенуа и вправду французский лазутчик? В конце концов, несколько минут назад он был почти что обвинен в измене и даже не попытался отклонить такое обвинение! Вернее, попытался, но столь же вяло, как и вчера, когда отклонял предположения Анжелики по поводу занятий контрабандой.
Девушка в ужасе прижала руку к губам. А что, если Бенуа и в самом деле мятежник? Революционер? Кое-какие из сказанных им слов давали все основания думать, что его идеи отличаются дерзостью и стремлением к радикальным переменам в обществе. До того, как Анжелике удалось подслушать разговор за приоткрытой дверью, она считала, что тот факт, что Бенуа наполовину француз, может во многом облегчить задачу по вызволению Гарри из плена. Анжелика и раньше встречала в Лондоне изрядное количество эмигрантов-французов – большинство из них от всего сердца искренне ненавидели Наполеона. Ей и в голову не приходило, что Бенуа может, в отличие от них, поддерживать идеи корсиканского чудовища. Девушка услышала, как за сэром Уильямом закрылась парадная дверь, и глубоко вздохнула. Ей отчаянно хотелось убежать в свою комнату, однако не может же она провести весь день, скрываясь там. Чем раньше она окажется лицом к лицу с Бенуа, тем лучше.
Анжелика поправила на плечах шаль и начала спускаться по лестнице с поистине величественной осанкой. Бенуа был уже на пороге комнаты, где только что разговаривал с сэром Уильямом, но, услышав ее неспешные шаги, поднял глаза.
– Доброе утро, миледи, – вежливо поприветствовал он. – Полагаю, вы хорошо отдохнули.
Анжелике показалось, что в глубине его глаз мерцали веселые огоньки, но в полумраке холла трудно было что-нибудь утверждать наверняка.
– Очень хорошо, благодарю вас, – спокойно ответила она, хотя сердце ее колотилось сильнее, чем всегда. – Моя горничная сказала, что прошлой ночью была настоящая буря, но я, к сожалению, ничего не слышала.
– Весьма рад, что вы хорошо выспались, – сказал Бенуа. – Прошу вас, завтрак ждет. – И он открыл дверь в гостиную.
– Благодарю. – Анжелика вошла в комнату, чувствуя, как ее охватывает странное, непривычное волнение, которое едва ли можно было объяснить тревогой за судьбу Гарри.
Для человека, который провел полночи на ногах, вид у Бенуа был на редкость бодрый. Анжелика испытывала безотчетную радость, что снова находится рядом с ним. Его присутствие пробуждало в страстной душе девушки незнакомый ей прежде трепет.
Она обратила внимание, что хозяин дома был одет во все черное – за исключением ослепительно белого шейного платка. Неожиданно ей стало любопытно: снимает ли он этот белый платок, когда уходит из дому на свой ночной контрабандный промысел? Или, может быть, он просто старательно прячет его под плащом? И еще ей пришло в голову: вероятно, чтобы быть всегда готовым действовать, одеваться надо незамысловато.
В гостиной никого не было, и Бенуа дернул за шнурок звонка. Анжелика не знала, как ей поступить: сразу сесть за стол или повременить немного? Поскольку шторы на окнах были раздвинуты, она то ли из любопытства, а то ли из-за того, что хотела успокоиться, подошла к окну.
Окна гостиной были расположены в передней части дома. После дождя, барабанившего в стекла всю ночь, небо было на удивление чистым и поражало своей прозрачной голубизной. Анжелика увидела растущий рядом с окном остролист, а невдалеке – несколько нарциссов, покачивавшихся от порывов легкого ветерка. Первые нарциссы, которые она увидела в этом году…
– Весна уже на пороге, – раздался позади нее голос Бенуа, и Анжелика испуганно вздрогнула. Она не слышала, как он подошел к ней. – Пожалуй, в такой день ваше путешествие в Лондон покажется вам намного приятнее, чем накануне, миледи.
Анжелика почувствовала, как у нее перехватило дыхание, а мысли почему-то разбежались в разные стороны. Она порадовалась, что стоит спиной к Бенуа и тот не увидит ее смущения. Будет, совсем некстати, если он заметит, что ему удалось застать ее врасплох. Она, не в силах сразу найти подходящий ответ, покусала губы, устремив взгляд на нарциссы. Поручение отца было исполнено накануне, и теперь у нее нет оснований откладывать свое возвращение в город, но ей так не хочется уезжать! Кроме того, нельзя же доверить жизнь Гарри человеку, относительно которого у нее зародились такие ужасные подозрения!..
– Действительно, день сегодня замечательный, – ответила она наконец, поворачиваясь лицом к Бенуа как раз в ту минуту, когда в комнату вошла Тилли.
Не надо было ей поворачиваться! Он стоял слишком близко от нее, и отступать было некуда. Несколько секунд Бенуа смотрел ей прямо в глаза, завораживая магнетической силой своего взгляда. Анжелике показалось, что он видит ее насквозь, и она вызывающе вздернула подбородок. Щеки ее зарделись.
Бенуа улыбнулся и повернул голову, чтобы отдать приказания служанке.
Анжелика немного расслабилась. Ей отчаянно захотелось глубоко вздохнуть, однако она позволила себе лишь тихонько перевести дух. Мысленно девушка ругала себя за свое поведение. В конце концов, она же выше того, чтобы позволить какому-то провинциальному контрабандисту очаровать себя! Или нет?.. Ну как можно запретить себе смотреть на Бенуа?!
Он в это время разговаривал с Тилли. В ярком свете утреннего солнца его черные волосы казались иссиня-черными. Ей были видны крохотные морщинки в уголках его глаз – должно быть, Бенуа приходилось часто щуриться. Впервые за их краткое знакомство Анжелика задумалась над тем, насколько активно участвует этот человек в нелегальном промысле и в чем заключается его роль? Вряд ли он сам вытаскивает бочонки с бренди на берег и навьючивает лошадей…
Тут Фолкнер бросил на нее быстрый взгляд, и она почувствовала, как румянец вновь заливает ее побледневшее лицо. В проницательных карих глазах снова мелькнуло нечто, похожее на веселую искру, словно Бенуа прочитал ее мысли. Затем он обратился к ней:
– Что вы предпочитаете на завтрак, миледи? Чай или кофе?
– Ммм… Кофе, пожалуйста, – запинаясь, выговорила она, совсем не к месту припомнив, что сэр Уильям был особенно против употребления контрабандно ввезенного чая, хотя в то же самое время ей смутно помнилось и другое: теперь, когда пошлины на чай были в несколько раз снижены, говорят, доставка его в Англию перестала приносить контрабандистам баснословные прибыли.
– Я написал письмо вашему отцу, – произнес Бенуа, отодвигая стул от стола и помогая Анжелике поудобнее усесться. – После завтрака я вам его вручу.
– Благодарю вас, – рассеянно отозвалась Анжелика.
Ее миссия оказалась в несколько раз более сложной и запутанной, чем она предполагала. Мало того, что ей теперь необходимо постоянно помнить о том, что Бенуа, возможно, предатель и изменник, вдобавок еще следовало уяснить, почему ее так необъяснимо притягивает к нему?.. Едва ли можно поверить в то, что ему за столь короткое время удалось глубоко затронуть ее душу и сердце, – с другой стороны, с ней никогда еще ничего подобного не происходило. Наверное, все дело в том, что она сильно беспокоится и за отца, и за Гарри…
– Вы должны быть огорчены, что только что упустили возможность повидаться со старым другом, – вежливо заметил Бенуа, усаживаясь за стол напротив Анжелики.
– Действительно… То есть я хотела сказать: в самом деле? – запинаясь, ответила Анжелика и густо покраснела.
– Я говорю о сэре Уильяме Хопвуде, – подсказал ей Бенуа.
– Ах да, сэр Уильям! – воскликнула Анжелика, надеясь, что голос ее прозвучал достаточно удивленно. – Как жаль… Вернее, нет…
– Полагаю, было бы довольно забавно увидеть, как вы попытаетесь объяснить ему причину своего пребывания в моем доме, – заметил, ухмыляясь, Бенуа. – Ваше красноречие и его недоумение – или, может быть, наоборот… Как вам, без сомнения, известно, наш достопочтенный баронет никогда не теряет дара красноречия.
Анжелика закусила губу, раздумывая про себя, уж не подозревает ли Бенуа, что она подслушала его разговор с сэром Уильямом.
– Я сделала бы все возможное, сэр, чтобы не поставить вас в двусмысленное положение, – торжественно сказала она. – Однако, разумеется, я не смогла бы объяснить сэру Уильяму подлинную причину моего визита к вам, хоть и считаю себя человеком чести.
– Ну, я к таким не отношусь, я ведь не сын дворянина, – улыбнулся Бенуа. – Кровь, текущая в моих жилах, не напоминает мне о традициях рыцарства. Я всего лишь сын бедного и трудолюбивого деревенского доктора.
– И именно благодаря этому вы живете в таком большом доме и одеваетесь с таким щегольством! – выпалила Анжелика раньше, чем успела спохватиться и вспомнить о правилах хорошего тона.
– Все это я заработал, – ответил он, и глаза его вновь загадочно блеснули.
– Ну конечно же! Заработал путем незаконных… – Анжелика замолчала, так как в гостиную вошла Тилли, держа в руках поднос.
– Спасибо, Тилли, – поблагодарил Бенуа.
Анжелика подождала, пока служанка не вышла из комнаты, испытывая к ней искреннюю благодарность за столь своевременное появление. Бенуа и раздражал ее, и вызывал беспокойство: она так мало знает о нем.
– Вы отрицаете, что этот дом приобретен на доходы с вашей контрабанды? – спросила Анжелика, когда они снова остались одни.
– Я готов бы был отрицать это, если бы не знал, что подобный ответ жестоко разочарует вас, – тут же откликнулся он, и на его губах появилась ироничная улыбка. – Но, помнится, я уже говорил вам, что в настоящее время я далек от какой бы то ни было романтики.
– Уж не намекаете ли вы на то, что будто бы я нахожу нечто привлекательное в том, что вы контрабандист? – возмущенно воскликнула Анжелика, покраснев от досады.
– Да что тут намекать, если это безусловно так, – заявил Бенуа. – Ведь, с вашей точки зрения, только благодаря своим связям с контрабандистами я в силах помочь вам, разве нет? Ваши убеждения порядочной и законопослушной англичанки – из тех, кого сэр Уильям счастлив иметь в числе своих друзей, – жестоко противоречат вашей сестринской преданности. Спасти брата вам хотелось бы любой ценой.
Анжелика зло проворчала сквозь зубы:
– Не вижу в этом ничего предосудительного и не понимаю, почему вы забавляетесь.
– Да потому, что я уже давно так не веселился! С одной стороны, передо мной сидите вы: в обычных обстоятельствах – монументально добропорядочная англичанка, которая, как мне кажется, всем сердцем надеется на то, что я окажусь жуликоватым контрабандистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26