Он меня толкнул! Мои очки! Я умираю! – кричал Аньян, как в том фильме, где подводная лодка не могла всплыть и люди начали спасаться. А лодка так и затонула.
– Да нет же, мсье, совсем это не Жоффруа. Аньян сам упал. Вы же видите, он на ногах-то еле держится, – сказал Эд.
– Чего ты вмешиваешься? спросил Жоффруа. – Тебя никто не спрашивая. Да, я толкнул Аньяна. Ну и что?
Мсье Борденав стал кричать, чтобы Эд вернулся в угол, и велел Жоффруа идти за ним. Потом он поднял Аньяна – у него из носа капала кровь, и он продолжал плакать. Мсье Борденав повел его в медицинский кабинет, а за ним шел Альцест и спрашивал про свой хлеб с вареньем.
Тут мы все же решили сыграть в футбол. Только оказалось, что во дворе уже играют старшеклассники. А с ними мы не всегда ладим, а больше деремся. Ну и на этот раз во дворе получилось два матча с двумя мячами, и все, конечно, перемешались.
– Эй, малявка, не бей по этому мячу! – крикнул один из старшеклассников Руфусу. – Он наш.
– Неправда! – закричал Руфус.
И правда, что это была неправда, потому что старшеклассник забил гол нашим мячом. А потом старшеклассник врезал Руфусу, а Руфус пнул его в коленку. Драки со старшеклассниками всегда такие: они дают нам затрещины, а мы пинаем их по ногам. Все вошли в раж, дрались, и шум стоял жуткий. И все-таки мы услышали, как кричит на нас мсье Борденав. Он возвращался из медицинского кабинета с Аньяном и Альцестом.
– Ой, посмотрите, – сказал Аньян, – они больше не стоят в углу!
Видно было, что мсье Борденав не на шутку рассердился.
Он прямо бежал к нам, но не добежал, потому что поскользнулся и упал, наступив на хлеб с вареньем, который раньше уронил Альцест.
– Вот, вот, – сказал Альцест, – на мой хлеб с вареньем обязательно надо было наступить!
Мсье Борденав поднялся, стал отряхивать брюки, и вся рука у него оказалась вымазанной вареньем. А мы снова стали драться. Это была очень веселая перемена. Но тут мсье Борденав посмотрел на свои часы и захромал звонить на урок. Перемена кончилась.
Когда мы строились, появился Бульон. Бульон – наш второй воспитатель. Его так прозвали, потому что он всегда говорит:
– Ну-ка, посмотрите мне в глаза.
А ведь в бульоне плавают глазки жира, вот его и прозвали Бульон. Это старшеклассники придумали.
– Ну что, старина Борденав, все прошло нормально? – спросил Бульон.
– Как обычно, – ответил мсье Борденав. – Я все время молю Бога, чтобы он послал дождь. А когда, проснувшись утром, вижу, что погода хорошая, то просто прихожу в отчаяние.
Вот уж правда, никак не могу понять, почему мсье Борденав говорит, что не любит солнца!
Вручение наград
Директор сказал, что, отпуская нас на каникулы, он очень волнуется и уверен, что мы разделяем его волнение. Он пожелал нам хорошенько отдохнуть и повеселиться, потому что осенью будет не до веселья. Со свежими силами мы примемся за работу. Так закончилась церемония вручения наград.
Вручение наград прошло очень здорово! Утром мы пришли в школу вместе с папами и мамами, наряженные, как дураки. Все были в синих костюмах и белых рубашках, которые блестели, как полосатый красно-зеленый галстук, который мама купила папе. А папа не носит его, чтобы не запачкать.
Аньян – ну совсем рехнулся – надел белые перчатки. Вот уж мы хохотали! Не смеялся только Руфус. Он сказал, что его папа – полицейский очень часто ходит в белых перчатках. И ничего смешного в этом нет.
Волосы у нас были прилизаны (обычно-то у меня торчит вихор), уши вымыты, а ногти подстрижены. Жуть как мы выглядели!
Этого дня мы все ждали с большим нетерпением. Даже не из-за наград – тут еще неизвестно, чего было ждать. Главное, что потом не надо будет больше ходить в школу. Начнутся каникулы!
Я уже давно приставал к папе и спрашивал, скоро ли каникулы. И почему я должен до последнего дня ходить в школу, ведь многие ребята давно разъехались, и что это нечестно. И вообще сейчас в школе уже нечего делать. И потом я устал. Я объяснял все это и иногда даже плакал. А папа говорил, чтобы я замолчал, потому что я его сведу с ума.
Награды были приготовлены для всех ребят. Аньян – первый в классе и любимчик учительницы – получил по награде за арифметику, за историю, за географию, за грамматику, за письмо, за науки и за поведение. Аньян совсем псих! Эд – он очень сильный и любит давать в нос всем ребятам – получил награду за физкультуру. Альцест, толстяк, он все время что-нибудь жует, получил награду за усидчивость. Это значит, что он никогда не пропускает занятий. Он и правда заслужил эту награду, потому что его мама не разрешает ему торчать на кухне, а раз так, то Альцесту приходится уходить в школу. Жоффруа, у него очень богатый папа, который покупает ему все, что он ни попросит, получил награду за опрятность, потому что он всегда очень здорово одет. Иногда он приходил в школу в костюме ковбоя, марсианина или мушкетера – жуть как классно! Руфус получил награду за рисование, потому что на день рождения ему подарили большую коробку цветных карандашей. Клотер, последний в классе, получил награду за то, что он хороший товарищ. А я – за красноречие. Мой папа очень обрадовался, только потом учительница ему объяснила, что речь идет не о качестве, а о количестве, и папа сразу как-то поскучнел. Попрошу папу мне объяснить, что такое красноречие.
Учительница тоже получила награды. Каждый из нас принес ей по подарку. Их купили наши родители. У нее оказалось четырнадцать ручек и восемь пудрениц. По-моему, она была очень довольна. Она сказала, что у нее никогда не было столько ручек и пудрениц сразу. А потом учительница нас всех по очереди поцеловала, сказала, что мы должны как следует выполнить летние задания, слушаться родителей, хорошенько отдохнуть и посылать ей открытки. Потом она ушла. Мы все тоже вышли из школы. На улице родители стали разговаривать между собой. Они говорили что-то вроде: «Ваш очень хорошо занимался» или: «Мой много болел», или еще: «Наш очень ленив, это ужасно досадно, ведь он такой способный!», или же: «В возрасте этого болвана я всегда был первым. А теперь из-за телевидения дети совершенно не интересуются учебой!» Потом они нас хвалили, гладили по голове и вытирали руки, потому что головы у нас у всех были напомажены.
Все смотрели на Аньяна. Он нес в руках целую стопку книг, а на голове у него был лавровый венок. Между прочим, директор его попросил не спать в венке, наверное, лавры понадобятся в будущем году и их не следует мять. Почти как мама, когда она мне говорит, чтобы я не топтал бегонии. Папа Жоффруа угощал всех других пап толстыми сигарами, а они их прятали на потом. А мамы рассказывали о наших проделках и весело смеялись. Это нас очень удивляло, ведь когда мы устраивали что-нибудь такое, мамы не смеялись и даже нам за это здорово влетало.
Мы с ребятами говорили о каникулах, какие подвиги мы собираемся совершать. Только все перессорились, когда Клотер сказал, что будет спасать утопающих, как спасал в прошлом году. А я сказал, что он все врет, потому что я его видел в бассейне. Он совсем не умеет плавать, и где уж тут кого-нибудь спасать, если у тебя и лежать-то на спине толком не получается. Тогда Клотер дал мне по голове книгой, которую получил в награду как хороший товарищ. Руфус засмеялся и схлопотал от меня. Он разревелся и пнул ногой Эда. Все толкались, получилась неразбериха, было очень весело. Но тут наши родители разошлись и увели нас.
По дороге домой я думал, как это здорово, что занятия в школе окончились и больше не будет уроков, заданий, наказаний, перемен. Теперь я долго не увижу своих друзей. Мы не будем вместе веселиться, и, наверное, мне будет очень грустно одному – Эй, Никола, – сказал папа, – ты что замолчал? Вот наконец начались твои долгожданные каникулы! Тут я разревелся, и папа сказал, что я сведу его с ума.
Решение всегда принимает папа
Каждый год, то есть этот и прошлый, потому что раньше было очень давно и я уже не помню, мама с папой без конца спорят, куда поехать отдохнуть. Потом мама начинает плакать, говорит, что поедет к своей маме. И я тоже плачу, потому что очень люблю бабушку, но там нет пляжа. А в конце концов мы едем туда, куда хочет мама, но не к бабушке.
Вчера после обеда папа строго посмотрел на нас и сказал:
– Слушайте меня внимательно! В этом году никаких споров не будет. Я уже принял решение. Мы едем на юг. У меня есть адрес виллы, которая сдается в Пляж-ле-Пен. Три комнаты, водопровод, электричество. Я даже слышать не хочу ни о каких пансионатах с их жалким питанием.
– Ну что же, дорогой, – сказала мама, – по-моему, это неплохая идея.
– Ура! – крикнул я и стал бегать вокруг стола, потому что, когда радуешься, трудно усидеть на месте.
Папа широко раскрыл глаза – он всегда так делает, когда удивляется, – и только сказал:
– А-а, ну что же.
Пока мама убирала со стола, папа сходил за своей маской для подводной охоты.
– Увидишь, Никола, мы с тобой здорово поохотимся! – сказал он.
Меня это немножко напугало, я ведь еще плаваю не очень хорошо. Если меня правильно опустят на воду, я могу лежать на спине. Но папа сказал, чтобы я не волновался, плавать он меня научит, ведь в молодости он был чемпионом по плаванию вольным стилем и всегда занимал первые места на межрайонных соревнованиях. А если бы у него оставалось время на тренировки, он и сейчас мог бы побить любой рекорд.
– Папа обещает меня научить подводной охоте! – сказал я маме, когда она вернулась из кухни.
– Очень хорошо, родной, – ответила мама, – хотя, по-моему, в Средиземном море почти не осталось рыбы. Там слишком много на нее охотников.
– Неправда, – сказал папа.
Но мама попросила не спорить с ней при ребенке. А говорит она так, потому что прочитала об этом в газете. Потом она принялась за вязание, которое начала уже очень давно.
– Но если там нет рыбы, какой же у нас под водой будет дурацкий вид, – сказал я.
Папа молча унес маску обратно. Мне все это не очень понравилось. Хотя каждый раз, когда мы с папой отправляемся на рыбалку, всегда возвращаемся ни с чем. А папа уселся в кресло и раскрыл газету.
– Ну а где же тогда есть рыба для подводной охоты? – спросил я.
– Спроси у своей мамы, – ответил папа. – Она у нас эксперт.
– Рыба есть, например, в Атлантическом океане, дорогой, – сказала мама.
Тогда я спросил, а далеко ли Атлантический океан от того места, куда мы едем. И папа сказал, что если бы я немного прилежнее делал уроки, то не задавал бы подобных вопросов. А это нечестно, в школе мы не проходим подводной охоты. Только я ничего не сказал, потому что видел, что папе совсем не хочется разговаривать. – Надо составить список вещей, которые мы возьмем с собой, – сказала мама.
– Ну, нет! – вскричал папа. – На этот раз мы не поедем нагруженные, как верблюды! Плавки, шорты, одежда попроще, немного белья…
– И еще кастрюли, электрокофеварка, красное одеяло, кой-какая посуда, – сказала мама.
Тут папа вскочил. Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел, потому что за него это сделала мама.
– Ты же прекрасно помнишь, – сказала мама, – что рассказывали Бельдюры о том, как они в прошлом году снимали виллу. Из посуды там были только три выщербленные тарелки, а в кухне – две маленькие кастрюльки, причем одна дырявая. Им пришлось купить все необходимое на месте втридорога.
– Бельдюр просто растяпа, – сказал папа и снова уткнулся в газету.
– Возможно, – сказала мама, – но если ты захочешь поесть рыбного супа, то в дырявой кастрюльке я не смогу его сварить, даже если вам удастся поймать рыбу.
Тогда я разревелся, потому что это и вправду не так уж здорово ехать к морю, где нет рыбы, хотя поблизости есть Атлантический океан и там ее полно. Мама оставила вязание, обняла меня и сказала, что не надо расстраиваться из-за какой-то несчастной рыбы. Каждое утро, просыпаясь, я буду прямо из окна моей комнаты смотреть на море, а это большая радость.
– Дело в том, – сказал папа, – что из окон виллы моря не видно. Хотя оно не очень далеко, всего километрах в двух. Это последняя вилла, которая еще оставалась не снятой в Пляж-ле-Пен.
– Ну еще бы, дорогой, – сказала мама.
Она меня поцеловала, а я сел на ковер и стал играть двумя шариками, которые выиграл в школе у Эда. – А пляж там какой? – спросила мама. – Наверное, галька?
– Ну уж нет, мадам. Вовсе нет! – воскликнул папа, очень довольный. – Это песчаный пляж, с очень мелким песком! На этом пляже не найдешь ни одного камешка!
– Тем лучше, – сказала мама. – По крайней мере, Никола не будет проводить целые дни, пуская камешки рикошетом по воде. С тех пор, как ты показал ему, как надо бросать, он прямо помешался на этом.
А я опять разревелся, потому что правда же очень здорово, когда плоский камешек прыгает по воде. Они у меня иногда до четырех раз подпрыгивали. И в конце концов, это нечестно – ехать жить в дурацкую виллу, где все кастрюли дырявые, а до моря далеко, и в нем нет ни гальки, ни рыбы.
– Я поеду к бабушке! – закричал я и наподдал ногой по шарику, который выиграл у Эда.
Мама снова обняла меня и сказала, что не надо плакать, что в нашей семье папа больше всех нуждается в отдыхе и что даже если место, которое он выбрал, плохое, надо будет все равно поехать туда и делать вид, будто все хорошо.
– Да, но… но как же…? – сказал папа.
– Я хочу бросать камешки! – закричал я.
– Ну, может быть, в будущем году, если, конечно, папа решит повезти нас в Бен-ле-Мер.
– Это еще куда? – спросил папа, у него даже рот раскрылся.
– Бен-ле-Мер, – сказала мама, – находится в Бретани, на берегу Атлантического океана. Там много рыбы и уютный маленький пансионат с окнами на пляж, где есть галька и песок.
– Я хочу в Бен-ле-Мер! – закричал я. – Я хочу в Бен-ле-Мер!
– Но, дорогой, – сказала мама, – надо быть благоразумным. Решение у нас принимает папа.
– Ладно, хорошо! Я все понял, – сказал папа. – Так как называется твой пансионат?
– «Прекрасный берег», дорогой, – сказала мама. Папа сказал, что хорошо, он напишет и узнает, есть ли еще свободные номера.
– Не затрудняйся, дорогой, – сказала мама. – Все в порядке. У нас номер двадцать девять с видом на море и с ванной.
Тут мама попросила папу, чтобы он стоял спокойно, потому что ей надо проверить, достаточна ли длина свитера, который она ему вяжет. Наверное, по ночам в Бретани бывает прохладно.
Пляж – это здорово!
На пляже всегда весело. Я завел много новых друзей: Блез, Фрюктюе, Мамер (правда, он совсем дурак), Иреней, Фабрис, Ком, а еще Ив, но он не отдыхающий, а всегда здесь живет. Мы вместе играем, потом ссоримся и не разговариваем. В общем, все очень здорово!
– Иди поиграй с твоими товарищами, – сказал сегодня утром папа. – Я хочу отдохнуть и позагорать.
Тут он стал мазать себя кремом для загара и весело приговаривать:
– Как подумаю о друзьях, которые сейчас на службе, до того их жалко становится!
А мы начали играть мячом Иренея.
– Лучше отойдите подальше, – сказал папа (он как раз кончил мазаться кремом). Но в это время – бум! – получил удар мячом прямо по голове. Папа ужасно рассердился, изо всех сил ударил по мячу ногой, и тот упал далеко в воду.
Вот это удар!
– Так-то! – сказал папа.
А Иреней убежал и вернулся со своим папой. Папа Иренея был очень высоким и толстым, а лицо у него было сердитое.
– Вот он, – сказал Иреней, указывая пальцем на моего папу.
– Так это вы, – сказал папа Иренея, – швырнули в воду мяч моего сына?
– Ну, я, – ответил мой папа. – Но этим мячом мне залепили в лицо.
– Дети приходят на пляж резвиться, – сказал папа Иренея, – если вас это не устраивает, можете сидеть дома. А пока верните мяч.
– Не обращай внимания, – сказала мама папе. Но папа предпочел обратить внимание.
– Ну хорошо, хорошо, – сказал он, – сейчас я принесу этот ваш злополучный мяч.
– Да уж, – сказал папа Иренея, – на вашем месте я бы его принес.
Ветер отогнал мяч довольно далеко от берега, и прошло немало времени, пока папа с ним вернулся. Он выглядел усталым, когда отдавал мяч Иренею. Потом он сказал:
– Послушайте, дети, я хочу спокойно отдохнуть. Почему бы вам не оставить мяч и не поиграть во что-нибудь другое?
– А во что, в другое? – спросил Мамер (он совсем дурак).
– Ну, я не знаю, – ответил папа. – Вы можете, например, рыть ямки в песке, это очень интересно.
Мы решили, что он здорово придумал, и схватили наши лопатки. А папа хотел снова намазаться кремом, но во флаконе его больше не осталось.
– Я пойду куплю крем в пляжном киоске, – сказал папа.
А мама спросила, почему он не может посидеть спокойно.
Мы начали копать ямку. Она получилась большая и глубокая. Когда папа вернулся со своим кремом, я позвал его и спросил:
– Пап, ты видел нашу ямку?
– Прекрасная яма, дорогой, – ответил папа и попытался открыть зубами флакон с кремом.
Но тут пришел какой-то господин в белой каскетке и строго спросил, кто нам позволил выкопать яму на его пляже.
– Это он, мсье! – хором сказали мои друзья, показывая на папу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Да нет же, мсье, совсем это не Жоффруа. Аньян сам упал. Вы же видите, он на ногах-то еле держится, – сказал Эд.
– Чего ты вмешиваешься? спросил Жоффруа. – Тебя никто не спрашивая. Да, я толкнул Аньяна. Ну и что?
Мсье Борденав стал кричать, чтобы Эд вернулся в угол, и велел Жоффруа идти за ним. Потом он поднял Аньяна – у него из носа капала кровь, и он продолжал плакать. Мсье Борденав повел его в медицинский кабинет, а за ним шел Альцест и спрашивал про свой хлеб с вареньем.
Тут мы все же решили сыграть в футбол. Только оказалось, что во дворе уже играют старшеклассники. А с ними мы не всегда ладим, а больше деремся. Ну и на этот раз во дворе получилось два матча с двумя мячами, и все, конечно, перемешались.
– Эй, малявка, не бей по этому мячу! – крикнул один из старшеклассников Руфусу. – Он наш.
– Неправда! – закричал Руфус.
И правда, что это была неправда, потому что старшеклассник забил гол нашим мячом. А потом старшеклассник врезал Руфусу, а Руфус пнул его в коленку. Драки со старшеклассниками всегда такие: они дают нам затрещины, а мы пинаем их по ногам. Все вошли в раж, дрались, и шум стоял жуткий. И все-таки мы услышали, как кричит на нас мсье Борденав. Он возвращался из медицинского кабинета с Аньяном и Альцестом.
– Ой, посмотрите, – сказал Аньян, – они больше не стоят в углу!
Видно было, что мсье Борденав не на шутку рассердился.
Он прямо бежал к нам, но не добежал, потому что поскользнулся и упал, наступив на хлеб с вареньем, который раньше уронил Альцест.
– Вот, вот, – сказал Альцест, – на мой хлеб с вареньем обязательно надо было наступить!
Мсье Борденав поднялся, стал отряхивать брюки, и вся рука у него оказалась вымазанной вареньем. А мы снова стали драться. Это была очень веселая перемена. Но тут мсье Борденав посмотрел на свои часы и захромал звонить на урок. Перемена кончилась.
Когда мы строились, появился Бульон. Бульон – наш второй воспитатель. Его так прозвали, потому что он всегда говорит:
– Ну-ка, посмотрите мне в глаза.
А ведь в бульоне плавают глазки жира, вот его и прозвали Бульон. Это старшеклассники придумали.
– Ну что, старина Борденав, все прошло нормально? – спросил Бульон.
– Как обычно, – ответил мсье Борденав. – Я все время молю Бога, чтобы он послал дождь. А когда, проснувшись утром, вижу, что погода хорошая, то просто прихожу в отчаяние.
Вот уж правда, никак не могу понять, почему мсье Борденав говорит, что не любит солнца!
Вручение наград
Директор сказал, что, отпуская нас на каникулы, он очень волнуется и уверен, что мы разделяем его волнение. Он пожелал нам хорошенько отдохнуть и повеселиться, потому что осенью будет не до веселья. Со свежими силами мы примемся за работу. Так закончилась церемония вручения наград.
Вручение наград прошло очень здорово! Утром мы пришли в школу вместе с папами и мамами, наряженные, как дураки. Все были в синих костюмах и белых рубашках, которые блестели, как полосатый красно-зеленый галстук, который мама купила папе. А папа не носит его, чтобы не запачкать.
Аньян – ну совсем рехнулся – надел белые перчатки. Вот уж мы хохотали! Не смеялся только Руфус. Он сказал, что его папа – полицейский очень часто ходит в белых перчатках. И ничего смешного в этом нет.
Волосы у нас были прилизаны (обычно-то у меня торчит вихор), уши вымыты, а ногти подстрижены. Жуть как мы выглядели!
Этого дня мы все ждали с большим нетерпением. Даже не из-за наград – тут еще неизвестно, чего было ждать. Главное, что потом не надо будет больше ходить в школу. Начнутся каникулы!
Я уже давно приставал к папе и спрашивал, скоро ли каникулы. И почему я должен до последнего дня ходить в школу, ведь многие ребята давно разъехались, и что это нечестно. И вообще сейчас в школе уже нечего делать. И потом я устал. Я объяснял все это и иногда даже плакал. А папа говорил, чтобы я замолчал, потому что я его сведу с ума.
Награды были приготовлены для всех ребят. Аньян – первый в классе и любимчик учительницы – получил по награде за арифметику, за историю, за географию, за грамматику, за письмо, за науки и за поведение. Аньян совсем псих! Эд – он очень сильный и любит давать в нос всем ребятам – получил награду за физкультуру. Альцест, толстяк, он все время что-нибудь жует, получил награду за усидчивость. Это значит, что он никогда не пропускает занятий. Он и правда заслужил эту награду, потому что его мама не разрешает ему торчать на кухне, а раз так, то Альцесту приходится уходить в школу. Жоффруа, у него очень богатый папа, который покупает ему все, что он ни попросит, получил награду за опрятность, потому что он всегда очень здорово одет. Иногда он приходил в школу в костюме ковбоя, марсианина или мушкетера – жуть как классно! Руфус получил награду за рисование, потому что на день рождения ему подарили большую коробку цветных карандашей. Клотер, последний в классе, получил награду за то, что он хороший товарищ. А я – за красноречие. Мой папа очень обрадовался, только потом учительница ему объяснила, что речь идет не о качестве, а о количестве, и папа сразу как-то поскучнел. Попрошу папу мне объяснить, что такое красноречие.
Учительница тоже получила награды. Каждый из нас принес ей по подарку. Их купили наши родители. У нее оказалось четырнадцать ручек и восемь пудрениц. По-моему, она была очень довольна. Она сказала, что у нее никогда не было столько ручек и пудрениц сразу. А потом учительница нас всех по очереди поцеловала, сказала, что мы должны как следует выполнить летние задания, слушаться родителей, хорошенько отдохнуть и посылать ей открытки. Потом она ушла. Мы все тоже вышли из школы. На улице родители стали разговаривать между собой. Они говорили что-то вроде: «Ваш очень хорошо занимался» или: «Мой много болел», или еще: «Наш очень ленив, это ужасно досадно, ведь он такой способный!», или же: «В возрасте этого болвана я всегда был первым. А теперь из-за телевидения дети совершенно не интересуются учебой!» Потом они нас хвалили, гладили по голове и вытирали руки, потому что головы у нас у всех были напомажены.
Все смотрели на Аньяна. Он нес в руках целую стопку книг, а на голове у него был лавровый венок. Между прочим, директор его попросил не спать в венке, наверное, лавры понадобятся в будущем году и их не следует мять. Почти как мама, когда она мне говорит, чтобы я не топтал бегонии. Папа Жоффруа угощал всех других пап толстыми сигарами, а они их прятали на потом. А мамы рассказывали о наших проделках и весело смеялись. Это нас очень удивляло, ведь когда мы устраивали что-нибудь такое, мамы не смеялись и даже нам за это здорово влетало.
Мы с ребятами говорили о каникулах, какие подвиги мы собираемся совершать. Только все перессорились, когда Клотер сказал, что будет спасать утопающих, как спасал в прошлом году. А я сказал, что он все врет, потому что я его видел в бассейне. Он совсем не умеет плавать, и где уж тут кого-нибудь спасать, если у тебя и лежать-то на спине толком не получается. Тогда Клотер дал мне по голове книгой, которую получил в награду как хороший товарищ. Руфус засмеялся и схлопотал от меня. Он разревелся и пнул ногой Эда. Все толкались, получилась неразбериха, было очень весело. Но тут наши родители разошлись и увели нас.
По дороге домой я думал, как это здорово, что занятия в школе окончились и больше не будет уроков, заданий, наказаний, перемен. Теперь я долго не увижу своих друзей. Мы не будем вместе веселиться, и, наверное, мне будет очень грустно одному – Эй, Никола, – сказал папа, – ты что замолчал? Вот наконец начались твои долгожданные каникулы! Тут я разревелся, и папа сказал, что я сведу его с ума.
Решение всегда принимает папа
Каждый год, то есть этот и прошлый, потому что раньше было очень давно и я уже не помню, мама с папой без конца спорят, куда поехать отдохнуть. Потом мама начинает плакать, говорит, что поедет к своей маме. И я тоже плачу, потому что очень люблю бабушку, но там нет пляжа. А в конце концов мы едем туда, куда хочет мама, но не к бабушке.
Вчера после обеда папа строго посмотрел на нас и сказал:
– Слушайте меня внимательно! В этом году никаких споров не будет. Я уже принял решение. Мы едем на юг. У меня есть адрес виллы, которая сдается в Пляж-ле-Пен. Три комнаты, водопровод, электричество. Я даже слышать не хочу ни о каких пансионатах с их жалким питанием.
– Ну что же, дорогой, – сказала мама, – по-моему, это неплохая идея.
– Ура! – крикнул я и стал бегать вокруг стола, потому что, когда радуешься, трудно усидеть на месте.
Папа широко раскрыл глаза – он всегда так делает, когда удивляется, – и только сказал:
– А-а, ну что же.
Пока мама убирала со стола, папа сходил за своей маской для подводной охоты.
– Увидишь, Никола, мы с тобой здорово поохотимся! – сказал он.
Меня это немножко напугало, я ведь еще плаваю не очень хорошо. Если меня правильно опустят на воду, я могу лежать на спине. Но папа сказал, чтобы я не волновался, плавать он меня научит, ведь в молодости он был чемпионом по плаванию вольным стилем и всегда занимал первые места на межрайонных соревнованиях. А если бы у него оставалось время на тренировки, он и сейчас мог бы побить любой рекорд.
– Папа обещает меня научить подводной охоте! – сказал я маме, когда она вернулась из кухни.
– Очень хорошо, родной, – ответила мама, – хотя, по-моему, в Средиземном море почти не осталось рыбы. Там слишком много на нее охотников.
– Неправда, – сказал папа.
Но мама попросила не спорить с ней при ребенке. А говорит она так, потому что прочитала об этом в газете. Потом она принялась за вязание, которое начала уже очень давно.
– Но если там нет рыбы, какой же у нас под водой будет дурацкий вид, – сказал я.
Папа молча унес маску обратно. Мне все это не очень понравилось. Хотя каждый раз, когда мы с папой отправляемся на рыбалку, всегда возвращаемся ни с чем. А папа уселся в кресло и раскрыл газету.
– Ну а где же тогда есть рыба для подводной охоты? – спросил я.
– Спроси у своей мамы, – ответил папа. – Она у нас эксперт.
– Рыба есть, например, в Атлантическом океане, дорогой, – сказала мама.
Тогда я спросил, а далеко ли Атлантический океан от того места, куда мы едем. И папа сказал, что если бы я немного прилежнее делал уроки, то не задавал бы подобных вопросов. А это нечестно, в школе мы не проходим подводной охоты. Только я ничего не сказал, потому что видел, что папе совсем не хочется разговаривать. – Надо составить список вещей, которые мы возьмем с собой, – сказала мама.
– Ну, нет! – вскричал папа. – На этот раз мы не поедем нагруженные, как верблюды! Плавки, шорты, одежда попроще, немного белья…
– И еще кастрюли, электрокофеварка, красное одеяло, кой-какая посуда, – сказала мама.
Тут папа вскочил. Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел, потому что за него это сделала мама.
– Ты же прекрасно помнишь, – сказала мама, – что рассказывали Бельдюры о том, как они в прошлом году снимали виллу. Из посуды там были только три выщербленные тарелки, а в кухне – две маленькие кастрюльки, причем одна дырявая. Им пришлось купить все необходимое на месте втридорога.
– Бельдюр просто растяпа, – сказал папа и снова уткнулся в газету.
– Возможно, – сказала мама, – но если ты захочешь поесть рыбного супа, то в дырявой кастрюльке я не смогу его сварить, даже если вам удастся поймать рыбу.
Тогда я разревелся, потому что это и вправду не так уж здорово ехать к морю, где нет рыбы, хотя поблизости есть Атлантический океан и там ее полно. Мама оставила вязание, обняла меня и сказала, что не надо расстраиваться из-за какой-то несчастной рыбы. Каждое утро, просыпаясь, я буду прямо из окна моей комнаты смотреть на море, а это большая радость.
– Дело в том, – сказал папа, – что из окон виллы моря не видно. Хотя оно не очень далеко, всего километрах в двух. Это последняя вилла, которая еще оставалась не снятой в Пляж-ле-Пен.
– Ну еще бы, дорогой, – сказала мама.
Она меня поцеловала, а я сел на ковер и стал играть двумя шариками, которые выиграл в школе у Эда. – А пляж там какой? – спросила мама. – Наверное, галька?
– Ну уж нет, мадам. Вовсе нет! – воскликнул папа, очень довольный. – Это песчаный пляж, с очень мелким песком! На этом пляже не найдешь ни одного камешка!
– Тем лучше, – сказала мама. – По крайней мере, Никола не будет проводить целые дни, пуская камешки рикошетом по воде. С тех пор, как ты показал ему, как надо бросать, он прямо помешался на этом.
А я опять разревелся, потому что правда же очень здорово, когда плоский камешек прыгает по воде. Они у меня иногда до четырех раз подпрыгивали. И в конце концов, это нечестно – ехать жить в дурацкую виллу, где все кастрюли дырявые, а до моря далеко, и в нем нет ни гальки, ни рыбы.
– Я поеду к бабушке! – закричал я и наподдал ногой по шарику, который выиграл у Эда.
Мама снова обняла меня и сказала, что не надо плакать, что в нашей семье папа больше всех нуждается в отдыхе и что даже если место, которое он выбрал, плохое, надо будет все равно поехать туда и делать вид, будто все хорошо.
– Да, но… но как же…? – сказал папа.
– Я хочу бросать камешки! – закричал я.
– Ну, может быть, в будущем году, если, конечно, папа решит повезти нас в Бен-ле-Мер.
– Это еще куда? – спросил папа, у него даже рот раскрылся.
– Бен-ле-Мер, – сказала мама, – находится в Бретани, на берегу Атлантического океана. Там много рыбы и уютный маленький пансионат с окнами на пляж, где есть галька и песок.
– Я хочу в Бен-ле-Мер! – закричал я. – Я хочу в Бен-ле-Мер!
– Но, дорогой, – сказала мама, – надо быть благоразумным. Решение у нас принимает папа.
– Ладно, хорошо! Я все понял, – сказал папа. – Так как называется твой пансионат?
– «Прекрасный берег», дорогой, – сказала мама. Папа сказал, что хорошо, он напишет и узнает, есть ли еще свободные номера.
– Не затрудняйся, дорогой, – сказала мама. – Все в порядке. У нас номер двадцать девять с видом на море и с ванной.
Тут мама попросила папу, чтобы он стоял спокойно, потому что ей надо проверить, достаточна ли длина свитера, который она ему вяжет. Наверное, по ночам в Бретани бывает прохладно.
Пляж – это здорово!
На пляже всегда весело. Я завел много новых друзей: Блез, Фрюктюе, Мамер (правда, он совсем дурак), Иреней, Фабрис, Ком, а еще Ив, но он не отдыхающий, а всегда здесь живет. Мы вместе играем, потом ссоримся и не разговариваем. В общем, все очень здорово!
– Иди поиграй с твоими товарищами, – сказал сегодня утром папа. – Я хочу отдохнуть и позагорать.
Тут он стал мазать себя кремом для загара и весело приговаривать:
– Как подумаю о друзьях, которые сейчас на службе, до того их жалко становится!
А мы начали играть мячом Иренея.
– Лучше отойдите подальше, – сказал папа (он как раз кончил мазаться кремом). Но в это время – бум! – получил удар мячом прямо по голове. Папа ужасно рассердился, изо всех сил ударил по мячу ногой, и тот упал далеко в воду.
Вот это удар!
– Так-то! – сказал папа.
А Иреней убежал и вернулся со своим папой. Папа Иренея был очень высоким и толстым, а лицо у него было сердитое.
– Вот он, – сказал Иреней, указывая пальцем на моего папу.
– Так это вы, – сказал папа Иренея, – швырнули в воду мяч моего сына?
– Ну, я, – ответил мой папа. – Но этим мячом мне залепили в лицо.
– Дети приходят на пляж резвиться, – сказал папа Иренея, – если вас это не устраивает, можете сидеть дома. А пока верните мяч.
– Не обращай внимания, – сказала мама папе. Но папа предпочел обратить внимание.
– Ну хорошо, хорошо, – сказал он, – сейчас я принесу этот ваш злополучный мяч.
– Да уж, – сказал папа Иренея, – на вашем месте я бы его принес.
Ветер отогнал мяч довольно далеко от берега, и прошло немало времени, пока папа с ним вернулся. Он выглядел усталым, когда отдавал мяч Иренею. Потом он сказал:
– Послушайте, дети, я хочу спокойно отдохнуть. Почему бы вам не оставить мяч и не поиграть во что-нибудь другое?
– А во что, в другое? – спросил Мамер (он совсем дурак).
– Ну, я не знаю, – ответил папа. – Вы можете, например, рыть ямки в песке, это очень интересно.
Мы решили, что он здорово придумал, и схватили наши лопатки. А папа хотел снова намазаться кремом, но во флаконе его больше не осталось.
– Я пойду куплю крем в пляжном киоске, – сказал папа.
А мама спросила, почему он не может посидеть спокойно.
Мы начали копать ямку. Она получилась большая и глубокая. Когда папа вернулся со своим кремом, я позвал его и спросил:
– Пап, ты видел нашу ямку?
– Прекрасная яма, дорогой, – ответил папа и попытался открыть зубами флакон с кремом.
Но тут пришел какой-то господин в белой каскетке и строго спросил, кто нам позволил выкопать яму на его пляже.
– Это он, мсье! – хором сказали мои друзья, показывая на папу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32