Она поймала себя на том, что до боли сжимает полированную гладь перил.
– Молочник, – удивленная странным поведением хозяйки, откликнулась Евгения.
Услышав ответ, Фрэнсис облегченно вздохнула и улыбнулась. Но ее спокойствие длилось лишь секунду. Она вдруг подумала, что этим неожиданным посетителем вполне мог быть и Диего, хотя он скорее дождался бы того времени, когда Норман и Питер будут дома. А если он пошел в школу к Питеру…
Фрэнсис вернулась в спальню и стала торопливо перебирать аккуратно сложенные в стопку журналы, пока наконец не нашла тот, ставший роковым, номер „Хелло!". Она пробежала взглядом всю статью – в ней не упоминалось название школы, и Фрэнсис отбросила журнал в сторону.
„Я больше не могу так жить", – подумала она. И вдруг осознала, что ведет себя слишком глупо, ей незачем столь сильно бояться Диего. Он не сказал Фрэнсис, где живет и чем занимается. Вероятно, у Диего было не меньше причин избегать скандала и скрывать свое тайное убежище. Это был вопрос, от которого зависело ее спокойствие, и Фрэнсис, подойдя к телефону, набрала номер центральной справочной.
– Отель „Ритц", пожалуйста.
Узнав нужный номер телефона, Фрэнсис позвонила.
– Мистера Диего Сантоса, пожалуйста. С-а-н-т-о-с-а.
Она должна встретиться с ним снова. Невозможно говорить о Питере по телефону, думала Фрэнсис, ожидая, пока ее соединят с Диего.
– Сожалею, мадам, но никто, зарегистрированный под таким именем, не останавливался у нас, – услышала она ответ портье.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
– До свидания. Было очень приятно снова увидеть вас, – прощался Норман с уходящими гостями. Фрэнсис стояла рядом, с ужасом ожидая конца вечеринки и того момента, когда они останутся с мужем наедине, ощущая тревогу и арах, которые должен испытывать вор, застигнутый на месте преступления. Процедура прощания, обычно казавшаяся Фрэнсис чрезмерно долгой, на этот раз прошла слишком быстро, и, когда наконец дверь за последним гостем закрылась, хозяева дома, не сказав друг другу ни слова, медленно направились к себе в комнату.
– Дэвид и Джудит очень милы, не правда ли? – прервал молчание Норман.
– Да, мне они понравились, – согласилась Фрэнсис.
– Мне кажется, с тобой что-то происходит… ты не похожа сама на себя.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не знаю. Ты весь вечер о чем-то думаешь… у меня создалось впечатление, что тебе стоило большого труда поддерживать беседу.
– Нет. Просто мне было неинтересно, – произнесла Фрэнсис. Ей хотелось, чтобы ее ответ прозвучал непринужденно и убедительно.
– Тебя что-то беспокоит?
Два дня назад Фрэнсис приняла решение ничего не говорить Норману о Диего. Но сейчас ей захотелось во всем признаться мужу, почувствовать его участие и заботу. Однако она знала, что его реакция может быть абсолютно непредсказуемой. С тех пор как его политическая карьера резко пошла вверх, Норман стал чересчур раздражительным и подозрительно относился ко всему, что могло доставить ему неприятности или как-то неблагоприятно отразиться на его имидже безупречного политика. Предвыборная кампания уже началась, и его нервы были накалены до предела.
Если Фрэнсис расскажет о неожиданном появлении Диего Норману, он, скорее всего, не сделает ничего. Да и, честно говоря, он мало что может сделать. „Моя жена пила чай с мужчиной, который когда-то был ее мужем". Но такое заявление не давало полиции возможности решительно действовать. А если еще они узнают, что Диего и есть тот таинственный спаситель из Спайтелфилда, то дело может принять другой оборот и вылиться в шумное криминальное расследование по делу о хулиганском нападении на женщину и ребенка. Норман наверняка не захочет шума, не хочет его и она. Диего прекрасно понимает, что ее семейную ситуацию можно рассматривать как двоебрачие. И, хотя официально они с Норманом вступили в брак уже после смерти Диего, в период предвыборной кампании было бы трудно объяснить, что они не нарушили ни закона, ни веры.
– Нет. Ровным счетом ничего, – после всех этих тяжких раздумий наконец ответила Фрэнсис. – Думаю, я просто устала. Пойду проведаю Питера. – И она направилась в комнату сына, оставив Нормана одного перед дверью спальни.
Фрэнсис вошла в детскую и нежно улыбнулась, увидев мирно спавшего в маленькой кроватке Питера. Вокруг царил полнейший беспорядок: кое-как брошенная одежда, разбросанные по полу видеокассеты с записями детских игр, наполовину склеенные модели аэропланов… Фрэнсис немного, настолько это было возможно, прибрала в комнате, а затем остановилась напротив детской кроватки, любуясь спящим сыном. Как она любила этот нежный изгиб маленького рта, эти пухлые щечки, эти черные непослушные вихры, разметавшиеся по подушке, невинный запах детской кожи. Фрэнсис наклонилась, поцеловала сына и медленно вышла из комнаты, напоследок задержавшись около двери, слушая ровное дыхание Питера, – ей очень не хотелось уходить из этой уютной детской. Когда Фрэнсис вернулась в спальню, Норман уже лежал в кровати и, надев рабочие очки и разложив вокруг кипы деловых бумаг, просматривал записи.
– Было бы неплохо, если бы ты поехала со мной в понедельник утром в Свентон, – сказал он, продолжая листать документы. – Там намечаются праздничные гуляния, а по окончании этого веселья я бы хотел поговорить с людьми.
– А что я должна делать? – спросила Фрэнсис.
– Просто быть там. Если понадобится, немного пообщаться с присутствующими. Ты же знаешь, все так любят тебя.
– Я не понимаю, зачем я нужна там и чем я могу помочь тебе, – ответила Фрэнсис, прекрасно зная, что Норман имел в виду и чего ждал от нее. – Честно говоря, я не вижу предмета для спора. Не забывай, ведь у меня есть и своя работа.
Норман снял очки и, закрыв глаза, принялся неторопливо протирать их. Фрэнсис знала: это был верный признак того, что муж расстроен и пребывает не в самом лучшем расположении духа.
– Партия либеральных демократов ведет верную политику, – наконец начал он, – но их парень не женат и ходят слухи, что он…
– И твой агент боится, что подобные истории могут начать сочинять и про тебя, – закончила за него Фрэнсис.
– Конечно же, нет. Иногда тебе в голову приходят невероятные мысли. Просто людям нравится созерцать счастливые семьи, и было бы очень неплохо, если бы они увидели тебя рядом со мной. При голосовании и один голос может стать решающим, Фрэнсис.
– Вы ведь знаете, что хлопот с вами не оберешься. Все вы одинаковы, вы и вам подобные. Сначала обещаете золотые горы, а потом благополучно забываете о данном вами слове. Отвратительно, это просто отвратительно… Вы, должно быть, один из тех, кто засылает убийц в школы, а затем, вместо того чтобы отправить преступника на виселицу, забрасывает его деньгами, – разглагольствовал мужчина, а Норман, спокойный и невозмутимый, сидел напротив него и, стиснув зубы, слушал этого краснобая. Фрэнсис, находившаяся здесь же, с интересом следила за разговором мужчин.
– Я не могу согласиться с вами, – спокойно возразил Норман, – но на данный момент нам необходима ваша поддержка. Мы снова вернем Британии ее величие, мы станем гордо ходить по улицам города… Но все это может быть разрушено в мгновение она, если социалисты придут к власти. Итак, мы можем рассчитывать на вас?
– Да, – проворчал мужчина. – Но я уже сказал вам, что это соглашение может стоить мне жизни.
– Знаю, знаю. Как ваше имя?
– Чарли Фалконе.
– Иногда, Чарли, нам приходится приносить себя в жертву ради общего дела, но я уверяю вас, что мы выиграем эти выборы, уверенность и успех вернутся, а экономика снова пойдет вверх… Вы еще не знакомы с моей женой? Фрэнсис. А это мистер Фалконе, – повернувшись к жене, представил Норман своего нового знакомого.
– Моя жена видела вашу фотографию в журнале, – обратился мистер Фалконе к Фрэнсис.
Похоже, весь земной шар читает этот проклятый журнал, с раздражением подумала она, но с милой улыбкой на устах ответила:
– Благодарю вас. – На самом деле не было причины благодарить его, но Фрэнсис решила, что и вреда это не принесет. – У вас есть дети? – продолжив беседу, задала она вежливый вопрос и при этом бросила взгляд на часы, желая, чтобы этот затянувшийся разговор поскорее закончился. Была уже половина первого, и с минуты на минуту Миранда должна уйти на ленч.
– …и сын, который получает пособие по безработице. Моя дочь Шерри учится на косметолога. По окончании она хочет найти работу в Ипсвиче.
– Я надеюсь, ей это удастся, – заверила Фрэнсис, стараясь сконцентрировать все свое внимание на биографии членов семьи Фалконе. – Вы не подскажете, где бы я могла найти телефон? – Еще некоторое время Фрэнсис собирала дополнительную информацию о Шерри и Рике, безработном сыне мистера Фалконе, которую она тут же забыла, лишь только опустила монету в телефон-автомат.
– Миранда, это я… Не беспокойся, я вернусь около двух и сама улажу этот вопрос… Была какая-нибудь почта?.. Хорошо… – Фрэнсис оттягивала вопрос о телефонных звонках, как будто это могло что-либо изменить. – Кто-нибудь звонил? – наконец спросила она. Фрэнсис кивала головой, слушая длинный список имен и фамилий клиентов, как вдруг лицо ее побледнело, а руки похолодели.
– Что он сказал?.. Да, я знаю… Надеюсь, что это новый клиент, – как можно спокойнее сказала Фрэнсис. – Хорошо. Увидимся позже.
Повесив трубку, она подумала, что мужчину с иностранным акцентом, который спросил ее, но не захотел назвать своего имени, вряд ли интересовал круиз по Италии.
– Подождите минуту, пожалуйста. – Фрэнсис положила телефонную трубку и принялась перебирать многочисленные бумаги на своем столе, пока наконец не нашла толстую брошюру в глянцевой обложке. Она взяла ее и направилась к Миранде.
– Мне нужно, чтобы ты сходила в отдел ксерокопирования. Сейчас. Если, конечно, ты можешь, – попросила Фрэнсис. – Мне необходимы два экземпляра этой книги.
Выполняя это поручение, Миранда должна отсутствовать, по крайней мере, полчаса, к этому можно прибавить две-три случайные встречи по дороге туда и обратно, которые обязательно задержат ее еще на некоторое время.
Как только Фрэнсис услышала шум закрывающейся двери, она снова подняла трубку.
– Я надеюсь, ты избавилась от всех посторонних ушей и глаз? – спросил Диего. – Когда я звонил утром, я считал, у тебя хватит ума сделать так, чтобы остаться одной.
– Не думаешь же ты, что я сижу здесь целый день, ожидая лишь твоего телефонного звонка?! – солгала Фрэнсис. – И я не могу закрыть офис только ради тебя.
– В таком случае, может быть, ты желаешь, чтобы я позвонил тебе домой? Уверен, твой муж не будет от этого в восторге.
Фрэнсис знала, что Диего лишь запугивает ее – номера ее домашнего телефона не было в справочнике.
– Не пытайся шантажировать меня, Диего. Хотя, насколько мне известно, это номер из твоего репертуара.
– Не сомневайся, я смогу позвонить тебе домой, если, конечно, этот номер верный. – И он назвал ее домашний телефон. – Но мне бы не хотелось. Мне просто нужно было сказать тебе „до свидания". Я уезжаю сегодня вечером.
– Прекрасно. И не возвращайся назад.
– Спешу разочаровать тебя, я не это имел в виду. Я бы хотел вернуться уже в четверг, но у меня назначено несколько встреч и не в моих силах что-либо изменить. Поэтому, скорее всего, мне удастся вернуться лишь в понедельник. Я думаю, мы могли бы встретиться за ленчем или за чашечкой чая, это как ты предпочитаешь, – сказал Диего. – Ты могла бы взять с собой Питера.
– Я уже говорила тебе, оставь его в покое!
– Тебе не нужно будет ничего объяснять. Просто скажи ему, что ты встречаешься со своим старым другом. В сущности, это правда.
– Питер не любит присутствовать при встречах взрослых. Он просто скажет, что не хочет идти. И, в конце концов, он не может, даже если бы и захотел – он в школе… во время ленча. – Сказать, что Питер проводит в школе всю неделю и приезжает домой только на уик-энд, значило бы дать Диего ключ к разгадке тайны местопребывания сына, а у Фрэнсис и так было достаточно доказательств непревзойденной способности Диего находить даже иголку в стоге сена.
– Ты можешь привести его сюда на целый день, – посоветовал он. – А в школе скажешь, что мальчик нуждается в срочном осмотре врачей. Уверен, ты можешь оторвать его от учебы на один день, если, конечно, захочешь.
– Будь ты проклят! – уже не сдерживая себя, пронзительно закричала в трубку Фрэнсис. – Я убью тебя, если ты посмеешь побеспокоить Питера.
– Я просто хочу видеть его, Мелани, и все. Ты можешь сказать ему, что у твоего старого друга есть прекрасный подарок для него. Подарки же он любит? Итак, я позвоню тебе в понедельник и мы договоримся о встрече.
На другом конце провода послышались короткие гудки. А Фрэнсис еще долго сидела неподвижно, держа в руках телефонную трубку.
– Доброе утро. Я рад, что ты уже встала. Мне нужно поговорить с тобой, – приветствовал Норман жену, входя в спальню.
Первой мыслью Фрэнсис было, что Диего все-таки связался с Норманом. Последние два дня Фрэнсис чувствовала себя намного спокойнее, надеясь, что Диего, как и обещал, уехал из Лондона. Но сейчас она уже не была уверена в этом.
– Что случилось? – спросила она, стараясь говорить как можно более безразличным тоном.
– Инспектор Лукас звонил мне вчера вечером. Полиция сделала налет на один из домов в районе Тоттенхема и арестовала двух подозрительных типов. В бумажнике у одного из них нашли фотографии твою и Питера, вырезанную из журнала.
Фрэнсис облегченно вздохнула. Ее порадовали оба известия: сама новость о задержании преступников и мысль о том, что ее страхи, связанные с Диего, были безосновательны.
– Кто они? – поинтересовалась она.
– Инспектор Лукас сказал мне, что они торговцы наркотиками. Полиция обыскала склад около Тилбури и обнаружила контейнер, доставленный сюда из Южной Америки. Инспектор говорит, что все уже давно было известно. Прикрываясь продажей кофе, через этот склад осуществляли контрабанду наркотиков. Прошлой ночью район Тилбури оцепила полиция и было арестовано несколько человек, они во всем сознались, и таким образом удалось вычислить этих двоих.
– Я рада, что их задержали, – сказала Фрэнсис, но она догадывалась, что существует что-то еще, о чем Норман хочет поговорить с ней.
– Следствию помогло бы, если бы ты опознала их, – после небольшой паузы продолжал Норман. – Лукас сказал, что у них и так имеется достаточно доказательств, чтобы привлечь этих негодяев к ответственности за контрабанду. Но попытка похищения не менее серьезное преступление. Лукасу нужно, чтобы ты помогла им, но он помнит по своему визиту в больницу о твоем нежелании разговаривать на эту тему.
– Я не думаю, что ты хочешь раздуть шумиху вокруг этого дела, – резко ответила Фрэнсис. Ее раздражала странная позиция Нормана. С одной стороны, она понимала, что привлечь к ответственности преступников, может быть, было и необходимо, но, с другой стороны, осознавала, что столь поспешное решение было принято мужем под влиянием минутных эмоций. – Фотографии моя и Питера были во всех популярных журналах. Неужели ты хочешь, чтобы снимок твоего сына появился в бульварной газетенке?
Со дня их свадьбы они никогда не говорили о прошлом Фрэнсис. Это был молчаливый договор, заключенный между ними. Они оба знали правду и не нуждались в каких бы то ни было объяснениях. С самого начала Норман считал себя отцом Питера, потому что это устраивало его, точно так же, как это устраивало Фрэнсис. Питер – сын Нормана. Этот вымысел был настолько удачен, что вскоре сам Норман стал верить в него.
– Ты права, – наконец спокойно ответил он. – Я позвоню инспектору Лукасу и скажу ему, что мы предпочитаем забыть о случившемся.
Фрэнсис обратила внимание на употребленное мужем в ответе „мы" и улыбнулась ему.
– Спасибо, – сказала она.
И тут ее поразила неожиданно пришедшая на ум мысль. Если нападавшие были торговцами наркотиками, то возможна их связь с Диего. Он вполне мог организовать это похищение. Но в последний момент что-то или кто-то заставил его изменить планы и выступить в роли спасителя. Такая версия показалась Фрэнсис более чем вероятной.
– Моя дорогая, у них столько денег, в это трудно поверить. Она выписала себе из Афин личного парикмахера, потому что, как она говорит, ее волосы… – с неподдельным восхищением ворковала Мелисса Харвей, а Фрэнсис в ответ вежливо кивала головой, вполуха слушая обрушившийся на нее поток сплетен о хозяевах дома Власосе Каломеропаулосе и его жене Ирине. Грек по национальности, мистер Каломеропаулос был одним из ведущих и богатейших членов и финансистов консервативной партии. И сейчас, с интересом оглядываясь по сторонам и отмечая пышность и богатое убранство дома, Фрэнсис могла поверить в это.
Здесь собрались практически все сторонники партии, но только обещание настоящей, серьезной игры заставило Нормана с радостью принять приглашение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Молочник, – удивленная странным поведением хозяйки, откликнулась Евгения.
Услышав ответ, Фрэнсис облегченно вздохнула и улыбнулась. Но ее спокойствие длилось лишь секунду. Она вдруг подумала, что этим неожиданным посетителем вполне мог быть и Диего, хотя он скорее дождался бы того времени, когда Норман и Питер будут дома. А если он пошел в школу к Питеру…
Фрэнсис вернулась в спальню и стала торопливо перебирать аккуратно сложенные в стопку журналы, пока наконец не нашла тот, ставший роковым, номер „Хелло!". Она пробежала взглядом всю статью – в ней не упоминалось название школы, и Фрэнсис отбросила журнал в сторону.
„Я больше не могу так жить", – подумала она. И вдруг осознала, что ведет себя слишком глупо, ей незачем столь сильно бояться Диего. Он не сказал Фрэнсис, где живет и чем занимается. Вероятно, у Диего было не меньше причин избегать скандала и скрывать свое тайное убежище. Это был вопрос, от которого зависело ее спокойствие, и Фрэнсис, подойдя к телефону, набрала номер центральной справочной.
– Отель „Ритц", пожалуйста.
Узнав нужный номер телефона, Фрэнсис позвонила.
– Мистера Диего Сантоса, пожалуйста. С-а-н-т-о-с-а.
Она должна встретиться с ним снова. Невозможно говорить о Питере по телефону, думала Фрэнсис, ожидая, пока ее соединят с Диего.
– Сожалею, мадам, но никто, зарегистрированный под таким именем, не останавливался у нас, – услышала она ответ портье.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
– До свидания. Было очень приятно снова увидеть вас, – прощался Норман с уходящими гостями. Фрэнсис стояла рядом, с ужасом ожидая конца вечеринки и того момента, когда они останутся с мужем наедине, ощущая тревогу и арах, которые должен испытывать вор, застигнутый на месте преступления. Процедура прощания, обычно казавшаяся Фрэнсис чрезмерно долгой, на этот раз прошла слишком быстро, и, когда наконец дверь за последним гостем закрылась, хозяева дома, не сказав друг другу ни слова, медленно направились к себе в комнату.
– Дэвид и Джудит очень милы, не правда ли? – прервал молчание Норман.
– Да, мне они понравились, – согласилась Фрэнсис.
– Мне кажется, с тобой что-то происходит… ты не похожа сама на себя.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не знаю. Ты весь вечер о чем-то думаешь… у меня создалось впечатление, что тебе стоило большого труда поддерживать беседу.
– Нет. Просто мне было неинтересно, – произнесла Фрэнсис. Ей хотелось, чтобы ее ответ прозвучал непринужденно и убедительно.
– Тебя что-то беспокоит?
Два дня назад Фрэнсис приняла решение ничего не говорить Норману о Диего. Но сейчас ей захотелось во всем признаться мужу, почувствовать его участие и заботу. Однако она знала, что его реакция может быть абсолютно непредсказуемой. С тех пор как его политическая карьера резко пошла вверх, Норман стал чересчур раздражительным и подозрительно относился ко всему, что могло доставить ему неприятности или как-то неблагоприятно отразиться на его имидже безупречного политика. Предвыборная кампания уже началась, и его нервы были накалены до предела.
Если Фрэнсис расскажет о неожиданном появлении Диего Норману, он, скорее всего, не сделает ничего. Да и, честно говоря, он мало что может сделать. „Моя жена пила чай с мужчиной, который когда-то был ее мужем". Но такое заявление не давало полиции возможности решительно действовать. А если еще они узнают, что Диего и есть тот таинственный спаситель из Спайтелфилда, то дело может принять другой оборот и вылиться в шумное криминальное расследование по делу о хулиганском нападении на женщину и ребенка. Норман наверняка не захочет шума, не хочет его и она. Диего прекрасно понимает, что ее семейную ситуацию можно рассматривать как двоебрачие. И, хотя официально они с Норманом вступили в брак уже после смерти Диего, в период предвыборной кампании было бы трудно объяснить, что они не нарушили ни закона, ни веры.
– Нет. Ровным счетом ничего, – после всех этих тяжких раздумий наконец ответила Фрэнсис. – Думаю, я просто устала. Пойду проведаю Питера. – И она направилась в комнату сына, оставив Нормана одного перед дверью спальни.
Фрэнсис вошла в детскую и нежно улыбнулась, увидев мирно спавшего в маленькой кроватке Питера. Вокруг царил полнейший беспорядок: кое-как брошенная одежда, разбросанные по полу видеокассеты с записями детских игр, наполовину склеенные модели аэропланов… Фрэнсис немного, настолько это было возможно, прибрала в комнате, а затем остановилась напротив детской кроватки, любуясь спящим сыном. Как она любила этот нежный изгиб маленького рта, эти пухлые щечки, эти черные непослушные вихры, разметавшиеся по подушке, невинный запах детской кожи. Фрэнсис наклонилась, поцеловала сына и медленно вышла из комнаты, напоследок задержавшись около двери, слушая ровное дыхание Питера, – ей очень не хотелось уходить из этой уютной детской. Когда Фрэнсис вернулась в спальню, Норман уже лежал в кровати и, надев рабочие очки и разложив вокруг кипы деловых бумаг, просматривал записи.
– Было бы неплохо, если бы ты поехала со мной в понедельник утром в Свентон, – сказал он, продолжая листать документы. – Там намечаются праздничные гуляния, а по окончании этого веселья я бы хотел поговорить с людьми.
– А что я должна делать? – спросила Фрэнсис.
– Просто быть там. Если понадобится, немного пообщаться с присутствующими. Ты же знаешь, все так любят тебя.
– Я не понимаю, зачем я нужна там и чем я могу помочь тебе, – ответила Фрэнсис, прекрасно зная, что Норман имел в виду и чего ждал от нее. – Честно говоря, я не вижу предмета для спора. Не забывай, ведь у меня есть и своя работа.
Норман снял очки и, закрыв глаза, принялся неторопливо протирать их. Фрэнсис знала: это был верный признак того, что муж расстроен и пребывает не в самом лучшем расположении духа.
– Партия либеральных демократов ведет верную политику, – наконец начал он, – но их парень не женат и ходят слухи, что он…
– И твой агент боится, что подобные истории могут начать сочинять и про тебя, – закончила за него Фрэнсис.
– Конечно же, нет. Иногда тебе в голову приходят невероятные мысли. Просто людям нравится созерцать счастливые семьи, и было бы очень неплохо, если бы они увидели тебя рядом со мной. При голосовании и один голос может стать решающим, Фрэнсис.
– Вы ведь знаете, что хлопот с вами не оберешься. Все вы одинаковы, вы и вам подобные. Сначала обещаете золотые горы, а потом благополучно забываете о данном вами слове. Отвратительно, это просто отвратительно… Вы, должно быть, один из тех, кто засылает убийц в школы, а затем, вместо того чтобы отправить преступника на виселицу, забрасывает его деньгами, – разглагольствовал мужчина, а Норман, спокойный и невозмутимый, сидел напротив него и, стиснув зубы, слушал этого краснобая. Фрэнсис, находившаяся здесь же, с интересом следила за разговором мужчин.
– Я не могу согласиться с вами, – спокойно возразил Норман, – но на данный момент нам необходима ваша поддержка. Мы снова вернем Британии ее величие, мы станем гордо ходить по улицам города… Но все это может быть разрушено в мгновение она, если социалисты придут к власти. Итак, мы можем рассчитывать на вас?
– Да, – проворчал мужчина. – Но я уже сказал вам, что это соглашение может стоить мне жизни.
– Знаю, знаю. Как ваше имя?
– Чарли Фалконе.
– Иногда, Чарли, нам приходится приносить себя в жертву ради общего дела, но я уверяю вас, что мы выиграем эти выборы, уверенность и успех вернутся, а экономика снова пойдет вверх… Вы еще не знакомы с моей женой? Фрэнсис. А это мистер Фалконе, – повернувшись к жене, представил Норман своего нового знакомого.
– Моя жена видела вашу фотографию в журнале, – обратился мистер Фалконе к Фрэнсис.
Похоже, весь земной шар читает этот проклятый журнал, с раздражением подумала она, но с милой улыбкой на устах ответила:
– Благодарю вас. – На самом деле не было причины благодарить его, но Фрэнсис решила, что и вреда это не принесет. – У вас есть дети? – продолжив беседу, задала она вежливый вопрос и при этом бросила взгляд на часы, желая, чтобы этот затянувшийся разговор поскорее закончился. Была уже половина первого, и с минуты на минуту Миранда должна уйти на ленч.
– …и сын, который получает пособие по безработице. Моя дочь Шерри учится на косметолога. По окончании она хочет найти работу в Ипсвиче.
– Я надеюсь, ей это удастся, – заверила Фрэнсис, стараясь сконцентрировать все свое внимание на биографии членов семьи Фалконе. – Вы не подскажете, где бы я могла найти телефон? – Еще некоторое время Фрэнсис собирала дополнительную информацию о Шерри и Рике, безработном сыне мистера Фалконе, которую она тут же забыла, лишь только опустила монету в телефон-автомат.
– Миранда, это я… Не беспокойся, я вернусь около двух и сама улажу этот вопрос… Была какая-нибудь почта?.. Хорошо… – Фрэнсис оттягивала вопрос о телефонных звонках, как будто это могло что-либо изменить. – Кто-нибудь звонил? – наконец спросила она. Фрэнсис кивала головой, слушая длинный список имен и фамилий клиентов, как вдруг лицо ее побледнело, а руки похолодели.
– Что он сказал?.. Да, я знаю… Надеюсь, что это новый клиент, – как можно спокойнее сказала Фрэнсис. – Хорошо. Увидимся позже.
Повесив трубку, она подумала, что мужчину с иностранным акцентом, который спросил ее, но не захотел назвать своего имени, вряд ли интересовал круиз по Италии.
– Подождите минуту, пожалуйста. – Фрэнсис положила телефонную трубку и принялась перебирать многочисленные бумаги на своем столе, пока наконец не нашла толстую брошюру в глянцевой обложке. Она взяла ее и направилась к Миранде.
– Мне нужно, чтобы ты сходила в отдел ксерокопирования. Сейчас. Если, конечно, ты можешь, – попросила Фрэнсис. – Мне необходимы два экземпляра этой книги.
Выполняя это поручение, Миранда должна отсутствовать, по крайней мере, полчаса, к этому можно прибавить две-три случайные встречи по дороге туда и обратно, которые обязательно задержат ее еще на некоторое время.
Как только Фрэнсис услышала шум закрывающейся двери, она снова подняла трубку.
– Я надеюсь, ты избавилась от всех посторонних ушей и глаз? – спросил Диего. – Когда я звонил утром, я считал, у тебя хватит ума сделать так, чтобы остаться одной.
– Не думаешь же ты, что я сижу здесь целый день, ожидая лишь твоего телефонного звонка?! – солгала Фрэнсис. – И я не могу закрыть офис только ради тебя.
– В таком случае, может быть, ты желаешь, чтобы я позвонил тебе домой? Уверен, твой муж не будет от этого в восторге.
Фрэнсис знала, что Диего лишь запугивает ее – номера ее домашнего телефона не было в справочнике.
– Не пытайся шантажировать меня, Диего. Хотя, насколько мне известно, это номер из твоего репертуара.
– Не сомневайся, я смогу позвонить тебе домой, если, конечно, этот номер верный. – И он назвал ее домашний телефон. – Но мне бы не хотелось. Мне просто нужно было сказать тебе „до свидания". Я уезжаю сегодня вечером.
– Прекрасно. И не возвращайся назад.
– Спешу разочаровать тебя, я не это имел в виду. Я бы хотел вернуться уже в четверг, но у меня назначено несколько встреч и не в моих силах что-либо изменить. Поэтому, скорее всего, мне удастся вернуться лишь в понедельник. Я думаю, мы могли бы встретиться за ленчем или за чашечкой чая, это как ты предпочитаешь, – сказал Диего. – Ты могла бы взять с собой Питера.
– Я уже говорила тебе, оставь его в покое!
– Тебе не нужно будет ничего объяснять. Просто скажи ему, что ты встречаешься со своим старым другом. В сущности, это правда.
– Питер не любит присутствовать при встречах взрослых. Он просто скажет, что не хочет идти. И, в конце концов, он не может, даже если бы и захотел – он в школе… во время ленча. – Сказать, что Питер проводит в школе всю неделю и приезжает домой только на уик-энд, значило бы дать Диего ключ к разгадке тайны местопребывания сына, а у Фрэнсис и так было достаточно доказательств непревзойденной способности Диего находить даже иголку в стоге сена.
– Ты можешь привести его сюда на целый день, – посоветовал он. – А в школе скажешь, что мальчик нуждается в срочном осмотре врачей. Уверен, ты можешь оторвать его от учебы на один день, если, конечно, захочешь.
– Будь ты проклят! – уже не сдерживая себя, пронзительно закричала в трубку Фрэнсис. – Я убью тебя, если ты посмеешь побеспокоить Питера.
– Я просто хочу видеть его, Мелани, и все. Ты можешь сказать ему, что у твоего старого друга есть прекрасный подарок для него. Подарки же он любит? Итак, я позвоню тебе в понедельник и мы договоримся о встрече.
На другом конце провода послышались короткие гудки. А Фрэнсис еще долго сидела неподвижно, держа в руках телефонную трубку.
– Доброе утро. Я рад, что ты уже встала. Мне нужно поговорить с тобой, – приветствовал Норман жену, входя в спальню.
Первой мыслью Фрэнсис было, что Диего все-таки связался с Норманом. Последние два дня Фрэнсис чувствовала себя намного спокойнее, надеясь, что Диего, как и обещал, уехал из Лондона. Но сейчас она уже не была уверена в этом.
– Что случилось? – спросила она, стараясь говорить как можно более безразличным тоном.
– Инспектор Лукас звонил мне вчера вечером. Полиция сделала налет на один из домов в районе Тоттенхема и арестовала двух подозрительных типов. В бумажнике у одного из них нашли фотографии твою и Питера, вырезанную из журнала.
Фрэнсис облегченно вздохнула. Ее порадовали оба известия: сама новость о задержании преступников и мысль о том, что ее страхи, связанные с Диего, были безосновательны.
– Кто они? – поинтересовалась она.
– Инспектор Лукас сказал мне, что они торговцы наркотиками. Полиция обыскала склад около Тилбури и обнаружила контейнер, доставленный сюда из Южной Америки. Инспектор говорит, что все уже давно было известно. Прикрываясь продажей кофе, через этот склад осуществляли контрабанду наркотиков. Прошлой ночью район Тилбури оцепила полиция и было арестовано несколько человек, они во всем сознались, и таким образом удалось вычислить этих двоих.
– Я рада, что их задержали, – сказала Фрэнсис, но она догадывалась, что существует что-то еще, о чем Норман хочет поговорить с ней.
– Следствию помогло бы, если бы ты опознала их, – после небольшой паузы продолжал Норман. – Лукас сказал, что у них и так имеется достаточно доказательств, чтобы привлечь этих негодяев к ответственности за контрабанду. Но попытка похищения не менее серьезное преступление. Лукасу нужно, чтобы ты помогла им, но он помнит по своему визиту в больницу о твоем нежелании разговаривать на эту тему.
– Я не думаю, что ты хочешь раздуть шумиху вокруг этого дела, – резко ответила Фрэнсис. Ее раздражала странная позиция Нормана. С одной стороны, она понимала, что привлечь к ответственности преступников, может быть, было и необходимо, но, с другой стороны, осознавала, что столь поспешное решение было принято мужем под влиянием минутных эмоций. – Фотографии моя и Питера были во всех популярных журналах. Неужели ты хочешь, чтобы снимок твоего сына появился в бульварной газетенке?
Со дня их свадьбы они никогда не говорили о прошлом Фрэнсис. Это был молчаливый договор, заключенный между ними. Они оба знали правду и не нуждались в каких бы то ни было объяснениях. С самого начала Норман считал себя отцом Питера, потому что это устраивало его, точно так же, как это устраивало Фрэнсис. Питер – сын Нормана. Этот вымысел был настолько удачен, что вскоре сам Норман стал верить в него.
– Ты права, – наконец спокойно ответил он. – Я позвоню инспектору Лукасу и скажу ему, что мы предпочитаем забыть о случившемся.
Фрэнсис обратила внимание на употребленное мужем в ответе „мы" и улыбнулась ему.
– Спасибо, – сказала она.
И тут ее поразила неожиданно пришедшая на ум мысль. Если нападавшие были торговцами наркотиками, то возможна их связь с Диего. Он вполне мог организовать это похищение. Но в последний момент что-то или кто-то заставил его изменить планы и выступить в роли спасителя. Такая версия показалась Фрэнсис более чем вероятной.
– Моя дорогая, у них столько денег, в это трудно поверить. Она выписала себе из Афин личного парикмахера, потому что, как она говорит, ее волосы… – с неподдельным восхищением ворковала Мелисса Харвей, а Фрэнсис в ответ вежливо кивала головой, вполуха слушая обрушившийся на нее поток сплетен о хозяевах дома Власосе Каломеропаулосе и его жене Ирине. Грек по национальности, мистер Каломеропаулос был одним из ведущих и богатейших членов и финансистов консервативной партии. И сейчас, с интересом оглядываясь по сторонам и отмечая пышность и богатое убранство дома, Фрэнсис могла поверить в это.
Здесь собрались практически все сторонники партии, но только обещание настоящей, серьезной игры заставило Нормана с радостью принять приглашение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36