Однако один из них отстал.
Худой, как жердь, старик с ниспадавшей на впалую грудь белой бородой подмигнул Индии, потом приблизился к ней.
– Как дела, мэм? – Похоже, у него не было ни одного зуба. – Что делает в таком месте хорошенькая крошка?
Господи! Он заигрывал с ней. Старик явно не походил на героя. Как смеет он флиртовать с девушкой, которая годится ему во внучки? «Но я выгляжу почти как его ровесница», – напомнила она себе.
Индия не нуждалась в поклоннике, родившемся в прошлом веке и сослепу посчитавшем ее хорошенькой.
– Извините, – сказала она и шагнула в сторону.
Для человека из восемнадцатого века старик был весьма прытким.
– Вы – вдова? – преградил он ей дорогу. – Замужняя?
– Нет, – обескураженная таким натиском, сказала она.
– Я тоже холост, – обрадовался старый солдат. – Моя старуха умерла в сорок шестом. Меня зовут Изикил Пейз, я родом из Кентукки. Дамы зовут меня просто Зиком.
– Приятно познакомиться, – солгала Индия.
– Так я и думал. Вы – та санитарка, Индия Маршалл. Можно мне называть вас Инди?
– Не стоит.
Ее уменьшительным именем пользовались только близкие родственники.
– Зачем вам этот лом, красотка? – поинтересовался солдат.
– Чтобы защищаться от назойливых ухажеров, – отрезала она.
Старик усмехнулся; хриплый звук, родившийся в его легких, вырвался из черной пасти.
– Мне всегда нравились дамы с острым язычком.
– Сержант Пейз, пожалуйста, извините меня. Я тороплюсь.
– Еще увидимся, красотка, – прикоснулся он к своему головному убору.
Женщина поспешно зашагала своей дорогой. Но вдруг, отойдя от Изикила Пейза на двадцать ярдов, она передумала: этот старый осел мог ведь ей помочь!
Она обернулась, но солдат уже догнал своих товарищей. Бог с ним. Индия пошла дальше. Приблизившись к деревянному забору, окружавшему тюрьму, она подцепила ломиком шляпку гвоздя. Быстро оторвала от забора доску.
– Эй, ты! – крикнул часовой, подняв ружье. – Пошла прочь!
Индия опустила ломик и помахала рукой солдату, подзывая его.
– Сэр, подойдите и помогите мне! Это – вопрос жизни и смерти.
Глава 6
Ночь застала Индию на стуле в библиотеке особняка; Коннор кружил возле нее, точно солдат вокруг поверженного, однако все еще опасного противника. Если бы она не только вела себя, как мужчина, но и действительно была им, майор, возможно, убил бы ее или покалечил за то, что она одурачила его.
Но она была женщиной. И поэтому он, так сказать, мог лишь выпустить пар.
– Сейчас, когда миссис Лоренс в городе, мы одни в этом доме, – процедил он сквозь зубы. – Мне не составит труда задушить вас, Индия Маршалл.
– Но я должна была что-то сделать. И не обещала сидеть сложа руки.
– Вы совершили преступление, заперев капрала Смита. – Майор не упомянул кошку Эмили, исцарапавшую своего спасителя. – Стыд не помешал вам кокетничать с истосковавшимися по дому мужчинами.
– Я должна была что-то сделать, – повторила Индия, сдвинув очки вверх. – И я не кокетничала.
– Кокетничали, черт возьми, – повысил голос Коннор. – Как еще можно назвать ваши улыбки и заигрывания? – Она пустила в ход традиционное женское оружие. – Они высунули языки, как собаки в жаркий день.
– Вы обладаете даром делать из мухи слона, – пожала плечами Индия.
Выражение ее лица кое-что объяснило Коннору. Женщина, казалось, не догадывалась, какие эмоции вызвала у мужчин, особенно у беззубого ветерана войны 1812 года Изикила Пейза.
Индия смотрела на Коннора сквозь очки. Ее большие глаза цвета индиго, живость их взгляда будоражили ему кровь. Как может такая женщина, как Индия Маршалл, шестьдесят ли ей лет или всего двадцать четыре года, не сознавать, что она способна вскружить головы подряд всем здешним мужчинам в возрасте от тридцати до семидесяти двух лет?
Поиск ответа мог завести в такие дебри, которые Коннор предпочитал не исследовать: природа женского обаяния всегда оставалась для него тайной за семью печатями. И тем не менее майор не мог оторвать от Индии взгляда, в то время как ее внимание было привлечено чем-то другим…
Коннор не мог наглядеться на девушку, сожалел, что не может видеть ее в наряде, соответствующем ее возрасту… вспоминал ту ночь, когда увидел ее в шелковой ночной рубашке цвета лаванды. Это воспоминание вновь вызвало прилив тепла к паху. Сейчас, когда Коннор злился на нее, это было совсем ни к чему.
– Поправьте ваш парик, Шехерезада. Он съехал набок, – ехидно бросил он.
Женщина поправила пегую копну волос, и майор попытался не замечать лавандового аромата.
– Лучше снимите парик, – посоветовал он, сунув ей в руку носовой платок. – И вытрите лицо…
И тут она наконец исполнила его приказание, ее волосы свободно рассыпались по плечам, лицо обрело естественный смуглый оттенок.
– Как долго вы собираетесь злиться на меня? – спросила она, разыгрывая невинность.
– Всегда! – крикнул майор, раздраженный ее маскарадом и обманом айовских резервистов.
– Только потому, что я угостила печеньем ваших людей? – Индия сняла очки. – Из-за того, что они, проявив доброту, принесли мои коробки и раздали вещи?
– Вы поступили нечестно, – резко продолжал он. – Заставили айовских резервистов пропустить вас в бараки. По моим сведениям, вы сказали им нечто вроде: «Будем надеяться, что кто-то, подобно мне, заботится о ваших сражающихся на юге внуках».
– Но что страшного в том, что я дала этим людям слабую надежду? Или у вас нет сострадания даже к нашим людям?
Какая наглость! К нашим людям? У Коннора были доказательства, что ее люди носят серую форму. Он глянул ей прямо в глаза.
– Вы – негодяйка, – бросил он.
– Мне приходилось выслушивать и худшие оскорбления.
– Не сомневаюсь.
Господи! Ему хотелось поцеловать ее прямо сейчас – хотя бы для того, чтобы стереть усмешку с этих восхитительных губ.
– Надеюсь, вы довольны собой, – взяв себя в руки, сказал Коннор.
– Да, довольна. Мои запасы попали к людям, которым они предназначались. И я познакомилась с тюремным хирургом.
– Обманным путем. Вы заявили, что голодные заключенные могут съесть даже сбежавшую кошку.
– Это сработало, ведь верно? – улыбнулась девушка.
По правде говоря, Индия не добилась полного успеха. Коннор удовлетворенно усмехнулся. Еще до ее сегодняшней выходки он начал догадываться о том, что привело сюда девушку. Тут победа осталась за ним.
– Вы добились всего, к чему стремились? – прищурившись, спросил он.
– По-моему, майор, вы – неважный картежник. Торжество в ваших глазах говорит о том, что вы припрятали туза в рукаве.
– Карты – не моя игра. Я – солдат. И хороший офицер.
Ее лучистые глаза округлились в наигранном презрении.
– Поэтому-то вас направили присматривать за престарелыми резервистами и несчастными заключенными? – съехидничала женщина. – По-моему, «хорошему офицеру» следовало бы сверкать эполетами возле генерала Гранта или какого другого «хорошего» командира.
– Замолчите.
– Заставьте меня сделать это, – с вызовом бросила Индия.
Коннор поднял ее со стула. Очки упали на пол, полный бюст Индии прижался к животу майора. Его предательский орган вновь напрягся. Еще ни одна женщина не возбуждала его душу и тело так, как это делала Индия Маршалл…
В голове мелькнула страшная догадка: он встретил своего двойника в женском образе.
Коннор О'Брайен держал ее голову в своих руках, касался волос Индии. Он сожалел, что убедился в ее виновности. Почему все не сложилось иначе? Однажды он подслушал, как тетя Тесса шептала что-то над сувениром, который ей всучили в Марселе. Почему не произошло чуда?
Если бы та лампа действительно могла исполнять желания…
Черт с ней, с лампой.
Индия сама владела какой-то магией.
Коннор коснулся губами ее рта. Губы Индии раскрылись, словно кизиловый бутон весной. Господи, какими вкусными они были! Он овладеет ею прямо сейчас, на полу библиотеки. Его мужская сила сломит ее упрямство, сделает девушку уступчивой, мягкой.
Нет, этого делать нельзя, с неимоверным трудом он обуздал себя, поскольку больше всего на свете уважал человеческое достоинство.
Коннор оттолкнул женщину. Она сделала шаг назад, задела ногой очки, оступилась. Он попытался подхватить ее, но Индия хлопнулась на ягодицы; ее лицо горело от ярости.
– Негодяй, – выпалила она. – Вы отвергли меня, а теперь позволяете себе играть моими чувствами.
Неужели он делал это? Ну конечно. Возможно, они были пешками в какой-то большой игре, но при этом разыгрывали маленький личный спектакль, героями которого были просто мужчина и женщина. Кто станет жертвой их игры?
– Вы хотите, чтобы я никогда больше не целовал вас?
– Я хочу именно этого, – зло ответила она. Что ж, задавая глупый вопрос, надо быть готовым к тому, чтобы получить соответствующий ответ. Может быть, им следует сохранять дистанцию…
Майор наклонился, чтобы помочь этой крохе встать. Но она оказалась сильной. Индия дернула майора за руку, крутанула его большой палец; Коннор упал возле нее.
Она с силой ткнула локтем его живот. Возможно, Коннор закричал бы, не будь мышцы его пресса столь упругими. Но, слава Богу, он находился в отличной форме. От второго удара майору удалось увернуться.
– Прекратите, – взревел он, уклоняясь от очередной атаки. – С вами все в порядке, Кнопка? – спросил Коннор, избрав обращение, которое вряд ли могло ей понравиться. – Вы не пострадали?
– Янки-южанин не в силах причинить мне вред, – огрызнулась она.
Коннор провел рукой по ее щеке, им снова овладели нежные чувства.
– Господи, вы очаровательны.
– Это не так, но все равно спасибо за комплимент.
Он щелкнул ее по носу.
– У вас на все есть готовый ответ?
– Если бы это было так, неужели я стала бы изображать из себя старуху и унижаться перед упрямым майором, молить о пощаде?
Он привлек ее к себе; соблазнительные формы Индии сводили его с ума. Он коснулся языком ее уха.
– Значит, вы молите о пощаде? – проговорил он. – Я знаю, что вы из Луизианы. И никакая вы не санитарка. Больше не утруждайте себя ложью. – Он обхватил ладонью ее подбородок. Задал вопрос, словно не знал заранее ответа: – Что вам нужно?
– Увидеть брата, – призналась она. Ну конечно!
Сегодня днем была предпринята неудачная попытка совершить побег. Это и заставило Коннора покинуть на время Индию. Не требовалось большой наблюдательности, чтобы заметить внешнее сходство одного из узников, капитана Мэттью Маршалла, с возмутительницей спокойствия, носившей ту же фамилию. Теперь Коннор знал, зачем она приехала сюда. Чтобы спасти брата.
Каким образом? Помочь ему бежать? Это казалось наиболее вероятным. Коннор провел большим пальцем по ее губам.
– Зачем он вам нужен?
– Он знает, что наш отец сделал с золотом. Пальцы Коннора скользнули к шее Индии, майор привлек девушку к себе.
– С золотом? – повторил он.
– Да. С золотом, оставленным отцом. Понимаете, папа – морской капитан. В 1860 году, вскоре после смерти мамы, он ушел с грузом на Восток. С тех пор семья ничего о нем не слышала. Он не предполагал, что начнется война, что нам понадобятся деньги на восстановление разоренной фермы.
Морской капитан владел фермой в дельте Миссисипи? Коннор представил себе маленькое пострадавшее хозяйство, и у него сложилось некоторое представление об этой семье. Маршаллы – люди яркие и непростые, возможно, не слишком благоразумные. Майор имел некоторые основания для такого вывода – днем он познакомился с еще одним представителем семьи Маршаллов, а сейчас услышал кое-что о третьем.
Однако Коннор сочувствовал Индии. При всех его проблемах он не бедствовал. Он знал, что такое потеря родителей. Подобная утрата Индии находила отклик в его душе. Однако Индия не демонстрировала своих страданий. Так уж она была устроена.
Ну, что же, он не станет проявлять излишнего любопытства.
– И все же, как все это связано с золотом? – вернулся майор к интересной теме.
– Папа спрятал золото в каком-то банке. Он доверился только моему брату и мужу нашей старшей сестры. Вы знаете мужчин. Они не любят обременять женские головы финансовыми вопросами. Но сейчас это уже не имеет значения. Я должна выяснить у Мэтта судьбу денег. Понимаете, муж Америки, Керби, отправился в лучший мир.
– Похоже, вас не тревожит длительное отсутствие вашего отца, – заметил Коннор.
– Вы, очевидно, далеки от морской жизни, – откликнулась Индия. – Корабль, плавающий в Тихом океане, может вернуться через несколько лет. И вообще папа – потомственный моряк. Его предками были португальские мореплаватели. В его жилах течет кровь арабов, отважных моряков, достигших Португалии. Капитан Уинстон Маршалл вполне способен позаботиться о себе…
Коннор когда-то читал о моряках далекого полуострова – их кровь смешалась с кровью белокожих голландцев. Смуглые европейцы попали в Америку.
– Все это объясняет цвет ваших волос и кожи, – сказал майор. – Только не глаз.
– Синие глаза моих родных – спасительная черта в Западной Фелисиане. Иначе нас сочли бы недостойными жить там.
– Верно, – сухо согласился Коннор. Он вспомнил, как поклонник тети Тессы взбудоражил весь Мемфис.
– В нас, Маршаллах, намешано много всякой крови. – Индия проглотила слюну. – Но вернемся к моему брату. Мне необходимо увидеть его.
– Чтобы узнать кое-что у Мэтьюза Маршалла?
– Да. – Лицо Индии, обычно бесстрастное, на этот раз все же выдало ее чувства. На нем отразились любовь и тревога. Нежное тело девушки вдруг сразу будто окаменело в объятиях майора.
– Откуда вам известно имя моего брата?
– Вы должны отдать мне должное, Индия. – Коннору нравилось ее имя, его экзотичное звучание ласкало слух майора. – Я давно понял, что вы приехали на Рок-Айленд не для того, чтобы только раздать печенье.
– Майор О'Брайен, как чувствует себя мой брат? – с тревогой в голосе спросила она.
– Раз уж мы сидим вот так, обнявшись, не уместнее ли называть меня Коннором? – мягко сказал майор.
– Вы не ответили на мой вопрос. – В голосе Индии звучало нетерпение.
Он вздохнул.
– Сегодня днем ваш брат нокаутировал охранника и попытался организовать групповой побег.
– Это похоже на Мэтта. Он жив! Слава Богу. С ним все в порядке? Он здоров? Здесь свирепствует оспа…
– Единственная болезнь, которой страдает капитан Мэтт, – это чрезмерная вспыльчивость. Похоже, это семейная черта.
– От некоторых наследственных черт невозможно избавиться, – пожала плечами Индия, в то время как на лице ее сияла гордость.
Женщина в упор посмотрела на Коннора.
– Я хочу увидеть моего брата, – твердо сказала она.
– Это невозможно. Он закован в кандалы и брошен в карцер. Я не прощаю смутьянов, – заявил Коннор, пытаясь втолковать ей, что она имеет дело не с мягкотелым поклонником.
– Не смейте мучить Мэтта, – повысила голос Индия.
– Вы можете мне помешать? Возможно, вы – ловкая интриганка, но сейчас здесь командую я.
Индия вдруг как-то сникла и предстала слабой женщиной.
– Пожалуйста, не причиняйте зла Мэтту, – попросила она.
– Скажите… Какая вежливость! Кажется, это слово слетело с ваших уст впервые с момента нашего знакомства, – откликнулся он с иронией.
– А если я произнесу его дюжину раз, это произведет на вас впечатление?
– Нет, – отрезал майор.
– Что с вами случилось? Почему у вас нет сердца? – Девушка вскинула на него широко раскрытые глаза.
Коннор смутился. Ему не хотелось раскрывать свою душу.
– У меня есть сердце. Но в нем больше нет сочувствия к заблудшим, – буркнул он.
Нужно ли излагать ей все аргументы? Заставят ли они ее замолчать?
Его вдруг охватила необъяснимая потребность исповедаться. Коннор встал, помог женщине подняться, усадил ее на диван, отошел к креслу.
– Так вот, насчет моего назначения в Рок-Айленд, – начал он.
– Я внимательно вас слушаю.
– Это произошло возле Геттисберга, когда сражение закончилось. Мой батальон захватил в плен группу мятежников. Среди них находился паренек, ему было не больше пятнадцати лет. Юноша был тяжело ранен. Черт возьми, Индия, мы не располагали повозками, чтобы отвезти раненых в полевой госпиталь. – Коннора бесил тот факт, что конгресс не выделил денег на Санитарную службу. – Мы не могли эвакуировать даже наших людей, не говоря уже о противнике.
Она кивнула.
Майор продолжил свою исповедь:
– Юный мятежник был родом из Мемфиса. Я знал его семью. Это чувство родства заставило меня приказать доставить юношу к врачу. Мой начальник потребовал, чтобы я отменил этот приказ. В тот день я оказался плохим офицером Союза. Не выполнил распоряжение командира.
– Правда? – Индия изумленно подняла голову.
– Да. Я нагнулся, чтобы поднять Карла Уолтерса. Карл выхватил спрятанный пистолет. Он не был метким стрелком, однако ему удалось ранить стоявшего возле меня сержанта. Моя полевая карьера закончилась. Я чудом избежал трибунала.
Сочувствие смягчило взгляд Индии.
– Я не знала. – Индия встала с дивана, взяла очки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30