Наслаждаюсь видом. – Он оттолкнулся локтем от стены и чуть коснулся поля своей шляпы. – Надеюсь, вы в порядке?
Она проглотила невесть откуда взявшийся комок в горле и заставила себя кивнуть в ответ. Эта неожиданная встреча вновь пробудила в ней странное ощущение, будто что-то должно произойти – что-то важное, имеющее к ней самое непосредственное отношение. Но что именно? Она не знала. Ответ был где-то рядом, совсем близко, но все время ускользал от нее.
– Что ж, мисс Десса Фоллон, желаю вам всего хорошего. – Бен поправил шляпу. – Скоро все будет позади, и вы сможете отправиться домой.
С этими словами он пересек улицу и смешался с толпой.
«Ты сразу поймешь, – сказала как-то мать, – что встретила именно того мужчину, который достоин твоей любви, и ничто уже не сможет встать между вами. Ничто!»
Неужели этот момент настал? Нет. Не может быть. Когда от горя и одиночества кру?гом идет голова, чего только ни почудится…
Господи, что же с ней происходит? Откуда этот мучительный, бередящий душу и внушающий такое беспокойство спор между разумом и сердцем? Ей вдруг захотелось броситься вслед за Беном, догнать его и, колотя изо всех сил кулаками по широкой спине, крикнуть во всю мощь легких: «Оставь меня в покое! Не тревожь меня! Исчезни из моей жизни!» Но она продолжала стоять, глядя ему вслед. Какой-то тихий голос вовремя успел шепнуть ей: «А ты уверена, что не пожалеешь об этом?».
Впереди ее ждал день, который еще надо было пережить. «Ты сильная и упорная, – не раз говорила ей мать, – совсем как твой отец».
– Боже милосердный, сделай так, чтобы это оказалось правдой! – вслух вздохнула Десса, повернулась спиной к поглотившей Бена Пула толпе и, подхватив юбки, поспешила к дому портнихи.
Миссис Фабрини, верная своему слову, сидела за работой, внося в нее последние штрихи. Черное платье было готово и, как показала примерка, сидело безупречно.
Когда, держа под мышкой коричневый бумажный сверток, девушка вернулась в «Золотое Солнце» и вошла в свою комнату, над заботливо наполненной ванной поднимался горячий пар. От избытка благодарности Десса едва не расплакалась. Милая Роуз! Она все понимала и старалась упредить каждое ее желание! Возможно ли хоть как-то отплатить за такую доброту? Об этом следовало подумать.
Вымывшись и переодевшись, Десса села перед зеркалом и принялась сражаться со своими волосами, на которых события последних дней отразились самым пагубным образом. Она провозилась не меньше часа, прежде чем ее удовлетворило увиденное в зеркале, и завершила свой наряд маленькой черной шляпкой, раздобытой расторопной миссис Фабрини у знакомой модистки. А когда девушка опустила на лицо черную прозрачную вуалетку, она почувствовала себя наконец надежно защищенной от любопытных взглядов зевак, вечно являющихся поглазеть на чужое горе.
В дверь постучали, и вошла Роуз. На ней тоже было строгое черное платье, выгодно подчеркивающее ее стройную фигуру; белая кружевная отделка шляпки чудесно гармонировала с белокурыми волосами и тонкими чертами бледного лица. Глядя на нее, никто бы и не подумал, что видит перед собой содержательницу борделя.
– Дорогая моя, прибыл Уолтер, – сказала она, – он будет тебя сопровождать.
– Уолтер?
– Да, дорогая, шериф Мун. Он очень настаивал на этом.
Десса вспомнила, как грубо и прямолинейно сообщил ей шериф о смерти ее родителей, и подумала, что, будь у нее выбор, она вряд ли пригласила бы его на похороны. Но ей оставалось лишь вздохнуть и последовать за Роуз вниз.
У дверей ждала открытая черная коляска, рядом стоял шериф Мун. Он протянул Дессе руку, помог ей сесть, затем забрался в коляску сам и слегка тронул поводьями запряженного в нее гнедого жеребца. На повозке неподалеку стояли два закрытых гроба.
Всю дорогу до кладбища Бут-Хилл шериф и Десса молча следовали за мрачной повозкой. Лишь когда они прибыли на место, девушка заметила, что за ними тянется огромная процессия телег, экипажей и колясок с мужчинами, женщинами и детьми. Некоторые ехали на лошадях и даже на мулах, а кое-кто и просто шел пешком. Казалось, этой людской реке, растянувшейся по всей дороге к склону холма, где и находилось кладбище, не будет конца.
Местом проведения службы Десса выбрала открытую ровную площадку, щедро залитую ласковыми лучами утреннего солнца. Она была прекрасна и подходила к случаю ничуть не меньше самого красивого собора, так что преподобный Блейр, духовный наставник местного прихода, не имел ничего против.
Когда священник начал свою речь, Мун взял Дессу под руку, и девушка вдруг прониклась глубокой симпатией к этому внешне грубоватому человеку, который, возможно, и не умел гладко изъясняться, но зато тонко чувствовал чужое горе и умел поддержать в нужный момент.
Собравшиеся внимали словам преподобного Блейра, а Десса неотрывно смотрела на гробы, пока не перестала видеть их из-за подступивших слез. Внезапно ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Сквозь вуаль она различала вдалеке, на самом краю кладбища, купу деревьев. От ствола одного из них отделилась мужская фигура и вышла на открытое пространство. В ней угадывалось что-то странно знакомое, и девушка напрягла зрение, стараясь увидеть лицо, но это ни к чему не привело: расстояние было слишком велико. Мужчина снял свою черную шляпу; ветер тут же взъерошил его темные волосы, и среди них мелькнула седая прядь.
Кто бы это мог быть? Кто-нибудь из друзей? Невозможно. Все, с кем Десса успела познакомиться здесь, стояли рядом, а из Канзас-Сити никто просто не успел бы приехать. Кроме того, почему он прячется? Она подняла вуаль. Да, в этом человеке определенно было что-то знакомое. Он напоминал ей… Нет, не вспомнить. Смутный образ на мгновениие вспыхнул в памяти, но тут же исчез, и как Десса ни пыталась, ей так и не удалось вызвать его вновь.
Словно почувствовав ее пристальный взгляд, человек отступил назад и исчез в тени деревьев. Стряхнув с себя мучительное чувство, что она когда-то уже видела его, девушка снова сосредоточилась на траурной церемонии. В конце концов, если сюда действительно каким-то чудом занесло старого знакомого, то он наверняка подойдет к ней после службы, чтобы вместе со всеми выразить свои соболезнования. Вскоре странная фигура у деревьев и вовсе вылетела у нее из головы, вытесненная горестными мыслями о страшной кончине родителей.
Мун не оставил девушку и тогда, когда к ней потянулась бесконечная вереница горожан. Каждый по очереди брал девушку за руку, бормотал несколько слов сочувствия или поддержки и отходил в сторону. В конце концов Дессе стало казаться, что ноги вот-вот откажут, и она просто упадет от усталости, но тут рядом с ней выросла Роуз, дав ей одним своим присутствием заряд свежих сил.
Бен Пул подошел одним из последних. Его длинные густые волосы были аккуратно зачесаны назад, подбородок свежевыбрит, воротник чистой домотканой рубахи стягивал галстук-шнурок, а потертые ковбойские сапоги носили следы отчаянной попытки придать им хоть сколь-нибудь презентабельный вид.
Он посмотрел прямо в скрытые вуалью глаза Дессы, нежно поцеловал ей руку и, прежде чем девушка успела как-то отреагировать на это необычное выражение сочувствия, исчез. Осталось лишь тепло его губ, но оно сказало Дессе куда больше любых слов.
Она попросила оставить ее ненадолго наедине с родителями, чтобы сказать им последнее «прости». Мун и Роуз деликатно отошли к коляске.
Опустившись на колени перед гробами, которые скоро навсегда скроются под землей, Десса думала обо всей своей жизни, проведенной вместе с матерью и отцом. Она старательно отгоняла мысли о том, каково ей придется теперь без них, и вспоминала лишь счастливые дни, проведенные вместе. Годы любви и счастья, смеха и милых детских проказ, заботы и внимания навсегда останутся с ней, чтобы поддерживать в трудные минуты жизни.
Так и не проронив ни слезинки, она встала, ласково провела рукой по грубым сосновым доскам последнего прибежища двух бесконечно дорогих ей людей и, стараясь твердо держаться на ногах, с высоко поднятой головой пошла туда, где ее ждали Мун и Роуз.
5
После похорон Роуз отправила Дессу в постель на весь день. Ей даже не пришлось особенно настаивать: от горя и усталости девушка буквально валилась с ног. Однако сон не шел к ней, и Мэгги, явившись около полудня с подносом в руках, застала ее с открытыми глазами, отсутствующий взгляд которых был направлен в сторону зашторенного окна.
– Я принесла тебе кое-что поесть. Роуз велела проследить, чтобы ты съела все до последнего кусочка.
Десса перевернулась на другой бок и взглянула на посетительницу. Миниатюрная брюнетка была сегодня в свободной атласной накидке поверх ядовито-красного корсета, так вызывающе поднявшего ее груди, словно они стремились поскорее вырваться из тесной тюрьмы одежды. В довершение прочего, Мэгги пришла к ней босиком, а спутанные черные волосы свидетельствовали о том, что их давно уже не причесывали. Она наверняка была на похоронах, но Десса, как ни пыталась, не могла вспомнить ни одного лица. Впрочем, нет. Одно лицо она помнила. Лицо Бена, когда он подносил ее руку к своим теплым ласковым губам, и его ослепительно-голубые глаза, полные понимания и сочувствия.
Внезапно ей вспомнилась также и странная мужская фигура у деревьев. Кто же это все-таки был?
– С тобой все в порядке? Ты белее простыни! – встревоженно сказала Мэгги и опустила поднос на прикроватный столик. Затем, не дожидаясь ответа, она принялась взбивать подушки и складывать их одна на другую в изголовье. – Так тебе будет удобнее сидеть… Ну что же ты? Садись и ешь! Не стоит сердить Роуз, от этого еще никому не было добра.
Десса послушно прислонилась к спинке кровати, и Мэгги тут же переставила поднос ей на колени. А когда она сняла с него салфетку, в ноздри девушке ударил целый букет самых аппетитных ароматов. Удивительно, но факт: жизнь брала свое, и в Дессе проснулся волчий голод, требующий немедленного удовлетворения. Она придвинула к себе мисочку с кусками сочного мяса, плавающего в густом коричневом соусе вперемешку с кружочками картофеля и моркови. На тарелке рядом красовался огромный ломоть свежеиспеченного хлеба, угощение дополняли масло и чашка благоухающего сладкого чая. Вся посуда была из тонкого бело-голубого фарфора, и у девушки невольно мелькнула мысль, что дела у заведения, видимо, идут крайне неплохо.
Мэгги молча наблюдала, как поднос быстро пустел.
Когда Десса отправила в рот последний кусок, она сказала:
– Есть еще яблочный пирог, он просто не уместился на подносе. Если хочешь, я сбегаю за ним, правда, придется немного подождать. Сегодня мой черед прислуживать в баре, а для этого мне надо переодеться.
Десса не сдержала слабой улыбки, представив себе, как босоногая Мэгги в красном корсете суетится у столиков, выставляя напоказ свою роскошную грудь всякий раз, когда наклоняется к очередному клиенту. Впрочем, улыбка тут же перешла в зевок. Удовлетворив голод, ее организм требовал и крепкого сна.
– Я не смогу больше проглотить ни кусочка, – покачала головой Десса, которая всегда любила десерт. – Боюсь лопнуть. Яблочный пирог, говоришь… Звучит соблазнительно. Не могла бы ты принести мне кусочек вечером? Я с удовольствием его съем, если, конечно, успею проголодаться. Не понимаю, как мне удалось поглотить все это.
– Ответ прост, – довольно улыбнулась Мэгги, – все было очень вкусным. Договорились, вечером я принесу тебе большой кусок пирога и стакан молока до того, как… как буду слишком занята.
Десса поспешила отогнать мысль о том, чем именно будет занята Мэгги. Быть может, слишком много желающих просто потанцевать с ней? В это верилось с трудом, и Десса решила переменить тему:
– А что это было за восхитительное тушеное мясо?
– Дичь. Наше фирменное блюдо. А иногда и единственное, – ответила Мэгги и от души расхохоталась, увидев, как у ее собеседницы вытягивается лицо.
– Ди… Дичь??
– Ну да, оленина.
– Ах, оленина! – с облегчением улыбнулась Десса. – Никогда не думала, что мне доведется пообедать одним из этих милых животных.
– Ну, не расстраивайся, ты же съела его не целиком! Голова и хвост остались, – снова рассмеялась Мэгги, поставила пустой поднос на столик и присела на край кровати, явно собираясь немного поболтать. – А что вы едите у себя в Канзас-Сити?
– Говядину. Да, в основном говядину, реже – свинину. Иногда гусей, уток и фазанов. А также кур и рыбу.
– Говядина – это корова. Ее мясо чем-то отличается от оленины?
– Да почти ничем, – растерялась Десса. – Разве что не такое нежное.
Мэгги удовлетворенно кивнула.
– Мы здесь тоже едим рыбу… иногда, когда кому-нибудь из мужчин удается ее поймать. Расскажи мне, как живут люди в больших городах?
– Ты никогда там не бывала?
– Я не помню, – покачала головой Мэгги. – Я была совсем ребенком, когда моя семья поверила Бригаму Янгу и отправилась вместе с ним строить город мормонов. А потом меня… потом я потерялась и оказалась здесь.
– Что ж, я тоже не многое повидала. Я всегда жила только в Канзас-Сити. Улицы там освещены газовыми фонарями. Вечерами мы гуляли в парке у реки. Люди там ездят в красивых колясках, ландо, пролетках и фаэтонах. Они очень элегантные и совсем не похожи на здешние деревянные повозки. В прошлом году отец провел в дом водопровод и оборудовал настоящий туалет. Это совсем не то, что здесь, где приходится либо пользоваться ночным горшком, либо выбегать по нужде на улицу. У нас были слуги, они готовили нам еду и убирались в доме. Кое-кто из наших друзей держал даже горничных, но мои родители были не настолько богаты. Кроме того, отец всегда говорил, что мы должны уметь заботиться о себе сами, и теперь я понимаю, насколько он был прав…
Только остановившись перевести дыхание, Десса вдруг поняла, что говорит о своих родителях так, словно они ненадолго уехали и, стоит лишь пожелать, в любой момент могут вернуться. Поняла она и другое: вместе с родителями безвозвратно ушла и ее прежняя беззаботная жизнь. Или не безвозвратно? Достаточно снова вернуться в Канзас-Сити, и… И все равно это будет уже не то. Ей придется самой вести дела, принимать ответственные решения… Но хуже всего то, что все друзья и знакомые не дадут ей ни минуты покоя, пока она не выйдет замуж. Причем желательно за кого-нибудь из них. Ну уж нет!
Мэгги, слушавшая ее с приоткрытым ртом и восторженным блеском в глазах, нетерпеливо спросила:
– А как насчет танцев? Там, говорят, устраивают роскошные балы?
– О да. У женщин просто потрясающие наряды, на которые уходят многие ярды тюля и тафты. Есть даже такие модницы, что отказались от нижних юбок и носят турнюры. Мужчины одеваются в обтягивающие брюки, белоснежные рубашки и однобортные камзолы. А какая звучит музыка! Все самые популярные мелодии! Незадолго до того, как отправиться сюда, я была на летнем балу в городской ратуше. Это просто незабываемо, мы танцевали кадрили всю ночь!
Мэгги кивнула со знанием дела.
– А еще говорят, там часто ставят пьесы. Тут тоже ставят, в оперном театре, и, с тех пор, как он ее бросил, Роуз иногда берет с собой одну из нас.
Слово «он» Мэгги произнесла с какой-то особой интонацией, что не преминула отметить Десса. Видимо, имелся в виду некий мужчина, сыгравший в жизни Роуз роковую роль. Причем «неким» он был только для Дессы, поскольку, судя по тону Мэгги, все остальные его знали. В девушке шевельнулось любопытство, но она никогда не любила сплетничать и решила спросить как-нибудь об этом саму Роуз.
В этот момент с улицы донесся страшный грохот, положив конец их разговору. Мэгги вскочила с кровати, отдернула шторы и высунулась в окно, совершенно не смущаясь тем, что едва одета.
Через несколько секунд она, все еще не отходя от окна, сообщила Дессе:
– Это добровольцы шерифа. Они вернулись с пустыми руками. Думаю, тебе еще не сказали, что вчера сюда привезли трупы тех, кого убили во время ограбления дилижанса. Эти двое, Джей Ти и Арти, были славными ребятами, и все их любили. Наши парни точно с ума посходили и не успокоятся теперь, пока не вздернут тех негодяев, что это сделали. Знаешь, мне кажется порой, что наш шериф не так уж и хорош. Давно бы мог расправиться со всеми бандами, но чего-то выжидает. Говорят, у него есть доносчики, то бишь, как их там… осведомители, вот он и хочет узнать побольше. Дело, конечно, его, но, по-моему, стоило бы просто взять и прочесать горы. Хотя другие девочки считают, что он прав, так как бережет своих ребят. Кто их разберет! Когда все тихо и мирно, то вроде бы и прав, а вот когда нападают на дилижансы…
На мгновение Мэгги прекратила свою трескотню и медленно обернулась к Дессе.
– Эй, постой-ка! Как я могла забыть? Ты же видела тех двоих негодяев! Роуз сказала, что они увезли тебя с собой, чуть было не тра… обидели, но, к счастью, ты вовремя сбежала и встретила Бена… Да, кстати, – глуповато хихикнула Мэгги, – после вашей встречи Бен что-то совсем скис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Она проглотила невесть откуда взявшийся комок в горле и заставила себя кивнуть в ответ. Эта неожиданная встреча вновь пробудила в ней странное ощущение, будто что-то должно произойти – что-то важное, имеющее к ней самое непосредственное отношение. Но что именно? Она не знала. Ответ был где-то рядом, совсем близко, но все время ускользал от нее.
– Что ж, мисс Десса Фоллон, желаю вам всего хорошего. – Бен поправил шляпу. – Скоро все будет позади, и вы сможете отправиться домой.
С этими словами он пересек улицу и смешался с толпой.
«Ты сразу поймешь, – сказала как-то мать, – что встретила именно того мужчину, который достоин твоей любви, и ничто уже не сможет встать между вами. Ничто!»
Неужели этот момент настал? Нет. Не может быть. Когда от горя и одиночества кру?гом идет голова, чего только ни почудится…
Господи, что же с ней происходит? Откуда этот мучительный, бередящий душу и внушающий такое беспокойство спор между разумом и сердцем? Ей вдруг захотелось броситься вслед за Беном, догнать его и, колотя изо всех сил кулаками по широкой спине, крикнуть во всю мощь легких: «Оставь меня в покое! Не тревожь меня! Исчезни из моей жизни!» Но она продолжала стоять, глядя ему вслед. Какой-то тихий голос вовремя успел шепнуть ей: «А ты уверена, что не пожалеешь об этом?».
Впереди ее ждал день, который еще надо было пережить. «Ты сильная и упорная, – не раз говорила ей мать, – совсем как твой отец».
– Боже милосердный, сделай так, чтобы это оказалось правдой! – вслух вздохнула Десса, повернулась спиной к поглотившей Бена Пула толпе и, подхватив юбки, поспешила к дому портнихи.
Миссис Фабрини, верная своему слову, сидела за работой, внося в нее последние штрихи. Черное платье было готово и, как показала примерка, сидело безупречно.
Когда, держа под мышкой коричневый бумажный сверток, девушка вернулась в «Золотое Солнце» и вошла в свою комнату, над заботливо наполненной ванной поднимался горячий пар. От избытка благодарности Десса едва не расплакалась. Милая Роуз! Она все понимала и старалась упредить каждое ее желание! Возможно ли хоть как-то отплатить за такую доброту? Об этом следовало подумать.
Вымывшись и переодевшись, Десса села перед зеркалом и принялась сражаться со своими волосами, на которых события последних дней отразились самым пагубным образом. Она провозилась не меньше часа, прежде чем ее удовлетворило увиденное в зеркале, и завершила свой наряд маленькой черной шляпкой, раздобытой расторопной миссис Фабрини у знакомой модистки. А когда девушка опустила на лицо черную прозрачную вуалетку, она почувствовала себя наконец надежно защищенной от любопытных взглядов зевак, вечно являющихся поглазеть на чужое горе.
В дверь постучали, и вошла Роуз. На ней тоже было строгое черное платье, выгодно подчеркивающее ее стройную фигуру; белая кружевная отделка шляпки чудесно гармонировала с белокурыми волосами и тонкими чертами бледного лица. Глядя на нее, никто бы и не подумал, что видит перед собой содержательницу борделя.
– Дорогая моя, прибыл Уолтер, – сказала она, – он будет тебя сопровождать.
– Уолтер?
– Да, дорогая, шериф Мун. Он очень настаивал на этом.
Десса вспомнила, как грубо и прямолинейно сообщил ей шериф о смерти ее родителей, и подумала, что, будь у нее выбор, она вряд ли пригласила бы его на похороны. Но ей оставалось лишь вздохнуть и последовать за Роуз вниз.
У дверей ждала открытая черная коляска, рядом стоял шериф Мун. Он протянул Дессе руку, помог ей сесть, затем забрался в коляску сам и слегка тронул поводьями запряженного в нее гнедого жеребца. На повозке неподалеку стояли два закрытых гроба.
Всю дорогу до кладбища Бут-Хилл шериф и Десса молча следовали за мрачной повозкой. Лишь когда они прибыли на место, девушка заметила, что за ними тянется огромная процессия телег, экипажей и колясок с мужчинами, женщинами и детьми. Некоторые ехали на лошадях и даже на мулах, а кое-кто и просто шел пешком. Казалось, этой людской реке, растянувшейся по всей дороге к склону холма, где и находилось кладбище, не будет конца.
Местом проведения службы Десса выбрала открытую ровную площадку, щедро залитую ласковыми лучами утреннего солнца. Она была прекрасна и подходила к случаю ничуть не меньше самого красивого собора, так что преподобный Блейр, духовный наставник местного прихода, не имел ничего против.
Когда священник начал свою речь, Мун взял Дессу под руку, и девушка вдруг прониклась глубокой симпатией к этому внешне грубоватому человеку, который, возможно, и не умел гладко изъясняться, но зато тонко чувствовал чужое горе и умел поддержать в нужный момент.
Собравшиеся внимали словам преподобного Блейра, а Десса неотрывно смотрела на гробы, пока не перестала видеть их из-за подступивших слез. Внезапно ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Сквозь вуаль она различала вдалеке, на самом краю кладбища, купу деревьев. От ствола одного из них отделилась мужская фигура и вышла на открытое пространство. В ней угадывалось что-то странно знакомое, и девушка напрягла зрение, стараясь увидеть лицо, но это ни к чему не привело: расстояние было слишком велико. Мужчина снял свою черную шляпу; ветер тут же взъерошил его темные волосы, и среди них мелькнула седая прядь.
Кто бы это мог быть? Кто-нибудь из друзей? Невозможно. Все, с кем Десса успела познакомиться здесь, стояли рядом, а из Канзас-Сити никто просто не успел бы приехать. Кроме того, почему он прячется? Она подняла вуаль. Да, в этом человеке определенно было что-то знакомое. Он напоминал ей… Нет, не вспомнить. Смутный образ на мгновениие вспыхнул в памяти, но тут же исчез, и как Десса ни пыталась, ей так и не удалось вызвать его вновь.
Словно почувствовав ее пристальный взгляд, человек отступил назад и исчез в тени деревьев. Стряхнув с себя мучительное чувство, что она когда-то уже видела его, девушка снова сосредоточилась на траурной церемонии. В конце концов, если сюда действительно каким-то чудом занесло старого знакомого, то он наверняка подойдет к ней после службы, чтобы вместе со всеми выразить свои соболезнования. Вскоре странная фигура у деревьев и вовсе вылетела у нее из головы, вытесненная горестными мыслями о страшной кончине родителей.
Мун не оставил девушку и тогда, когда к ней потянулась бесконечная вереница горожан. Каждый по очереди брал девушку за руку, бормотал несколько слов сочувствия или поддержки и отходил в сторону. В конце концов Дессе стало казаться, что ноги вот-вот откажут, и она просто упадет от усталости, но тут рядом с ней выросла Роуз, дав ей одним своим присутствием заряд свежих сил.
Бен Пул подошел одним из последних. Его длинные густые волосы были аккуратно зачесаны назад, подбородок свежевыбрит, воротник чистой домотканой рубахи стягивал галстук-шнурок, а потертые ковбойские сапоги носили следы отчаянной попытки придать им хоть сколь-нибудь презентабельный вид.
Он посмотрел прямо в скрытые вуалью глаза Дессы, нежно поцеловал ей руку и, прежде чем девушка успела как-то отреагировать на это необычное выражение сочувствия, исчез. Осталось лишь тепло его губ, но оно сказало Дессе куда больше любых слов.
Она попросила оставить ее ненадолго наедине с родителями, чтобы сказать им последнее «прости». Мун и Роуз деликатно отошли к коляске.
Опустившись на колени перед гробами, которые скоро навсегда скроются под землей, Десса думала обо всей своей жизни, проведенной вместе с матерью и отцом. Она старательно отгоняла мысли о том, каково ей придется теперь без них, и вспоминала лишь счастливые дни, проведенные вместе. Годы любви и счастья, смеха и милых детских проказ, заботы и внимания навсегда останутся с ней, чтобы поддерживать в трудные минуты жизни.
Так и не проронив ни слезинки, она встала, ласково провела рукой по грубым сосновым доскам последнего прибежища двух бесконечно дорогих ей людей и, стараясь твердо держаться на ногах, с высоко поднятой головой пошла туда, где ее ждали Мун и Роуз.
5
После похорон Роуз отправила Дессу в постель на весь день. Ей даже не пришлось особенно настаивать: от горя и усталости девушка буквально валилась с ног. Однако сон не шел к ней, и Мэгги, явившись около полудня с подносом в руках, застала ее с открытыми глазами, отсутствующий взгляд которых был направлен в сторону зашторенного окна.
– Я принесла тебе кое-что поесть. Роуз велела проследить, чтобы ты съела все до последнего кусочка.
Десса перевернулась на другой бок и взглянула на посетительницу. Миниатюрная брюнетка была сегодня в свободной атласной накидке поверх ядовито-красного корсета, так вызывающе поднявшего ее груди, словно они стремились поскорее вырваться из тесной тюрьмы одежды. В довершение прочего, Мэгги пришла к ней босиком, а спутанные черные волосы свидетельствовали о том, что их давно уже не причесывали. Она наверняка была на похоронах, но Десса, как ни пыталась, не могла вспомнить ни одного лица. Впрочем, нет. Одно лицо она помнила. Лицо Бена, когда он подносил ее руку к своим теплым ласковым губам, и его ослепительно-голубые глаза, полные понимания и сочувствия.
Внезапно ей вспомнилась также и странная мужская фигура у деревьев. Кто же это все-таки был?
– С тобой все в порядке? Ты белее простыни! – встревоженно сказала Мэгги и опустила поднос на прикроватный столик. Затем, не дожидаясь ответа, она принялась взбивать подушки и складывать их одна на другую в изголовье. – Так тебе будет удобнее сидеть… Ну что же ты? Садись и ешь! Не стоит сердить Роуз, от этого еще никому не было добра.
Десса послушно прислонилась к спинке кровати, и Мэгги тут же переставила поднос ей на колени. А когда она сняла с него салфетку, в ноздри девушке ударил целый букет самых аппетитных ароматов. Удивительно, но факт: жизнь брала свое, и в Дессе проснулся волчий голод, требующий немедленного удовлетворения. Она придвинула к себе мисочку с кусками сочного мяса, плавающего в густом коричневом соусе вперемешку с кружочками картофеля и моркови. На тарелке рядом красовался огромный ломоть свежеиспеченного хлеба, угощение дополняли масло и чашка благоухающего сладкого чая. Вся посуда была из тонкого бело-голубого фарфора, и у девушки невольно мелькнула мысль, что дела у заведения, видимо, идут крайне неплохо.
Мэгги молча наблюдала, как поднос быстро пустел.
Когда Десса отправила в рот последний кусок, она сказала:
– Есть еще яблочный пирог, он просто не уместился на подносе. Если хочешь, я сбегаю за ним, правда, придется немного подождать. Сегодня мой черед прислуживать в баре, а для этого мне надо переодеться.
Десса не сдержала слабой улыбки, представив себе, как босоногая Мэгги в красном корсете суетится у столиков, выставляя напоказ свою роскошную грудь всякий раз, когда наклоняется к очередному клиенту. Впрочем, улыбка тут же перешла в зевок. Удовлетворив голод, ее организм требовал и крепкого сна.
– Я не смогу больше проглотить ни кусочка, – покачала головой Десса, которая всегда любила десерт. – Боюсь лопнуть. Яблочный пирог, говоришь… Звучит соблазнительно. Не могла бы ты принести мне кусочек вечером? Я с удовольствием его съем, если, конечно, успею проголодаться. Не понимаю, как мне удалось поглотить все это.
– Ответ прост, – довольно улыбнулась Мэгги, – все было очень вкусным. Договорились, вечером я принесу тебе большой кусок пирога и стакан молока до того, как… как буду слишком занята.
Десса поспешила отогнать мысль о том, чем именно будет занята Мэгги. Быть может, слишком много желающих просто потанцевать с ней? В это верилось с трудом, и Десса решила переменить тему:
– А что это было за восхитительное тушеное мясо?
– Дичь. Наше фирменное блюдо. А иногда и единственное, – ответила Мэгги и от души расхохоталась, увидев, как у ее собеседницы вытягивается лицо.
– Ди… Дичь??
– Ну да, оленина.
– Ах, оленина! – с облегчением улыбнулась Десса. – Никогда не думала, что мне доведется пообедать одним из этих милых животных.
– Ну, не расстраивайся, ты же съела его не целиком! Голова и хвост остались, – снова рассмеялась Мэгги, поставила пустой поднос на столик и присела на край кровати, явно собираясь немного поболтать. – А что вы едите у себя в Канзас-Сити?
– Говядину. Да, в основном говядину, реже – свинину. Иногда гусей, уток и фазанов. А также кур и рыбу.
– Говядина – это корова. Ее мясо чем-то отличается от оленины?
– Да почти ничем, – растерялась Десса. – Разве что не такое нежное.
Мэгги удовлетворенно кивнула.
– Мы здесь тоже едим рыбу… иногда, когда кому-нибудь из мужчин удается ее поймать. Расскажи мне, как живут люди в больших городах?
– Ты никогда там не бывала?
– Я не помню, – покачала головой Мэгги. – Я была совсем ребенком, когда моя семья поверила Бригаму Янгу и отправилась вместе с ним строить город мормонов. А потом меня… потом я потерялась и оказалась здесь.
– Что ж, я тоже не многое повидала. Я всегда жила только в Канзас-Сити. Улицы там освещены газовыми фонарями. Вечерами мы гуляли в парке у реки. Люди там ездят в красивых колясках, ландо, пролетках и фаэтонах. Они очень элегантные и совсем не похожи на здешние деревянные повозки. В прошлом году отец провел в дом водопровод и оборудовал настоящий туалет. Это совсем не то, что здесь, где приходится либо пользоваться ночным горшком, либо выбегать по нужде на улицу. У нас были слуги, они готовили нам еду и убирались в доме. Кое-кто из наших друзей держал даже горничных, но мои родители были не настолько богаты. Кроме того, отец всегда говорил, что мы должны уметь заботиться о себе сами, и теперь я понимаю, насколько он был прав…
Только остановившись перевести дыхание, Десса вдруг поняла, что говорит о своих родителях так, словно они ненадолго уехали и, стоит лишь пожелать, в любой момент могут вернуться. Поняла она и другое: вместе с родителями безвозвратно ушла и ее прежняя беззаботная жизнь. Или не безвозвратно? Достаточно снова вернуться в Канзас-Сити, и… И все равно это будет уже не то. Ей придется самой вести дела, принимать ответственные решения… Но хуже всего то, что все друзья и знакомые не дадут ей ни минуты покоя, пока она не выйдет замуж. Причем желательно за кого-нибудь из них. Ну уж нет!
Мэгги, слушавшая ее с приоткрытым ртом и восторженным блеском в глазах, нетерпеливо спросила:
– А как насчет танцев? Там, говорят, устраивают роскошные балы?
– О да. У женщин просто потрясающие наряды, на которые уходят многие ярды тюля и тафты. Есть даже такие модницы, что отказались от нижних юбок и носят турнюры. Мужчины одеваются в обтягивающие брюки, белоснежные рубашки и однобортные камзолы. А какая звучит музыка! Все самые популярные мелодии! Незадолго до того, как отправиться сюда, я была на летнем балу в городской ратуше. Это просто незабываемо, мы танцевали кадрили всю ночь!
Мэгги кивнула со знанием дела.
– А еще говорят, там часто ставят пьесы. Тут тоже ставят, в оперном театре, и, с тех пор, как он ее бросил, Роуз иногда берет с собой одну из нас.
Слово «он» Мэгги произнесла с какой-то особой интонацией, что не преминула отметить Десса. Видимо, имелся в виду некий мужчина, сыгравший в жизни Роуз роковую роль. Причем «неким» он был только для Дессы, поскольку, судя по тону Мэгги, все остальные его знали. В девушке шевельнулось любопытство, но она никогда не любила сплетничать и решила спросить как-нибудь об этом саму Роуз.
В этот момент с улицы донесся страшный грохот, положив конец их разговору. Мэгги вскочила с кровати, отдернула шторы и высунулась в окно, совершенно не смущаясь тем, что едва одета.
Через несколько секунд она, все еще не отходя от окна, сообщила Дессе:
– Это добровольцы шерифа. Они вернулись с пустыми руками. Думаю, тебе еще не сказали, что вчера сюда привезли трупы тех, кого убили во время ограбления дилижанса. Эти двое, Джей Ти и Арти, были славными ребятами, и все их любили. Наши парни точно с ума посходили и не успокоятся теперь, пока не вздернут тех негодяев, что это сделали. Знаешь, мне кажется порой, что наш шериф не так уж и хорош. Давно бы мог расправиться со всеми бандами, но чего-то выжидает. Говорят, у него есть доносчики, то бишь, как их там… осведомители, вот он и хочет узнать побольше. Дело, конечно, его, но, по-моему, стоило бы просто взять и прочесать горы. Хотя другие девочки считают, что он прав, так как бережет своих ребят. Кто их разберет! Когда все тихо и мирно, то вроде бы и прав, а вот когда нападают на дилижансы…
На мгновение Мэгги прекратила свою трескотню и медленно обернулась к Дессе.
– Эй, постой-ка! Как я могла забыть? Ты же видела тех двоих негодяев! Роуз сказала, что они увезли тебя с собой, чуть было не тра… обидели, но, к счастью, ты вовремя сбежала и встретила Бена… Да, кстати, – глуповато хихикнула Мэгги, – после вашей встречи Бен что-то совсем скис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31