Она
отвернулась от него и сказала Эйрис:
- Шестеро вошли в соглашение: Калид, Санкар, Келовар...
- Келовар!
- Келовар - нет, - мрачно перебил любовницу Карим, - эта трусость не
имеет к нему отношения.
- ...и три джелийца: их командующая, ее первый лейтенант и еще один
человек. Сегодня утром или вчера ночью джелийский легионер убил солдата, и
джелийцы позволили Калиду убить легионера, который сделал это. Они отдали
его нам. Если кто-нибудь еще убьет, эти шестеро найдут убийцу и... вместе
казнят его. И так будет до тех пор, пока убийства в Эр-Фроу не
прекратятся. - Ондар грустно улыбнулась. - Трудно поверить, да? Создан
совет, вот что это такое, городской совет. Джелийцы и делизийцы вместе.
- Чтобы ослабить нас, - снова перебил женщину Карим.
- Нет, чтобы показать гедам, что мы по крайней мере пытаемся жить по
их законам, делаем то, что они приказывают, чтобы остаться в Эр-Фроу.
- А что, тебе здесь нравится? - Карим фыркнул. - Так нравится, что ты
готова позволить Джеле управлять нами?
- Да, - в бешенстве крикнула Ондар. - Мне здесь нравится! Мне
нравится есть вдосталь, не мерзнуть, быть там, где мой мужчина... где
никто не может найти меня. А управляет нами Калид, а не Джела. Калид,
Санкар и Келовар.
- Келовар - нет.
- Он согласился, - сказала Ондар. Она стояла, лицом к Эйрис, боком к
Кариму, будто ей было больно смотреть на него, потом повернулась к
мужчине, прижав к бокам руки с плотно стиснутыми кулаками. - Или ты хочешь
сказать, Карим, что Келовар мог ослушаться Калида? Своего командира? Так
вот как работает твоя "военная сметка"? А ты - если Калид даст тебе
приказ, связанный с этими Кридогами - ты подчинишься своему командиру?
Карим нахмурился.
- Ответь мне. Ты подчинишься?
По лицу Карима было видно, что он борется сам с собой.
- Если Калид отдаст солдата этим подонкам и прикажет мне участвовать
в этом... - начал он неуверенно.
- То что ты сделаешь?
- Я выполню приказ командира, - выдохнул он.
Напряжение оставило Ондар. Она мягко, почти смиренно, будто
извиняясь, дотронулась до руки Карима.
- Я знала, что ты скажешь это.
- Но Келовар мог не подчиниться. Он мог, Ондар.
При имени Келовара Ондар снова повернулась к Эйрис.
- Почему ты молчишь, Эйрис? Я знаю, что ты и Келовар...
Эйрис почувствовала сухость в горле. Ей удалось выдавить из себя
только одно слово:
- Нет, это не так.
- Мне кажется, - задумчиво продолжала Ондар, и Эйрис поняла, что она
говорила это для Карима, чтобы проверить, насколько велика ее только что
одержанная победа, - что это хуже для джелийцев, чем для нас. Они никогда
не участвовали в сделках: попытки заполучить что-нибудь по лучшей цене
только раздражают их, потому что им самим не разрешается поступать так.
Моя мать торговала с Джелой. Они не могут торговаться, они не знают, как
на самом деле нужно заключать сделки...
- Потому что они дураки, - вмешался Карим, - тупые, как камень. Не
позволяют мужчинам и женщинам-легионерам спать друг с другом, боятся
беременности. Не позволяют легионерам спать с горожанками, потому что те
ниже их по положению. Приходится их женщинам спать друг с другом -
любопытно, как это они делают, интересно было бы посмотреть...
Ондар сжала кулаки и обратилась к Эйрис:
- Пойдем, пообедаешь с нами.
- Нет. Мне... мне надо кое-что сделать, я...
- Ты какая-то бледная. Не заболела?
- В Эр-Фроу никто не болеет, - изрек Карим. Он пристальнее посмотрел
на Эйрис. - Скажи нам, Эйрис, что ты думаешь о соглашении Кридогов? Ты еще
ничего не сказала.
- Я думаю, его заключили смелые люди, - свое убеждение Эйрис
высказала тихим голосом, но это было ее собственное убеждение. - Все
шестеро - смелые люди. Они решили попытаться остановить убийства, любой
ценой... Эр-Фроу - не для убийств, и Дахар прав, что понял это.
- Калид, - поправил ее Карим. Его глаза сузились. - За Делизию
говорил Калид.
- Она имела в виду и Калида тоже, - вмешалась Ондар. - Ты не видишь,
что она устала? Иди, приляг, Эйрис.
- Сейчас пойду.
Стоя рядом с кухаркой, кипятящей отвар из шар-травы и ягод лин, она
пыталась вспомнить слова Дахара и понять их скрытый смысл. "Почему
делизийка беспокоится о джелийской проститутке? У тебя есть причина?" -
спросил он с волнением. Возможно, Дахар искал подтверждения, что
существует какая-то связь между ней и СуСу, между делизийцами и джелийцами
- между ним и Калидом? "Это хуже для джелийцев, чем для нас, - сказала
Ондар. - Они никогда не понимали сделок". Да, подумала Эйрис, потому, что
джелийцы всегда стараются выполнить условия сделок. И вспомнила о Джехан,
которая провела делизийку через вельд, считая, что к этому ее обязывает
честь. Но когда Джехан убила мужчин, напавших, на Эйрис, и та спросила ее:
"А что, если бы они были джелийцами?", даже Джехан, молодая и
неискушенная, заметила, что два обязательства, которые противоречат друг
другу, могут раздавить ее, как два катящихся навстречу камня, и в гневе
отступила.
Дахар не был ни молодым, ни неискушенным. Эйрис подумала о его остром
уме, жадном до всего, чему учили геды, снова почувствовала его ладонь на
своей руке и поняла, что у Дахара была какая-то своя боль, когда он нес
варвара внутрь Стены. Его попытка не показать эту боль не удалась, когда
она задала вопрос: "Что произошло сегодня утром? Что ты сделал?" Но то
была только половина того, что она хотела спросить. Чего ему стоило то,
что он сделал, и как смог позволить себе вступить в торг с делизийцами -
вот что интересно Эйрис. Наверное, этот торг и причинил ему боль.
- Держи, - сказала кухарка. - Два харбина.
- Мы договаривались - один.
- Нет, не договаривались. Два, - сказала женщина. - Это же базар, и
на нем принято торговаться. - Она хитро блеснула глазами.
Эйрис кинула кухарке под ноги одну монету и пошла прочь,
сопровождаемая градом проклятий. Вряд ли стоило уделять внимание этому
маленькому происшествию, но оно вывело Эйрис из себя, и она долго не могла
успокоиться.
Когда женщина дошла до караульных, почти стемнело. Караульные не
разрешили ей пройти в залы делизийцев, она повернулась и пошла назад.
Эйрис душила бессильная злоба, и она отчетливо представила себе, что
должна чувствовать СуСу, эта крохотная женщина, почти ребенок, сидя одна в
своей запертой комнате. Помня, что Дахар советовал ей не давать настою
осесть, она не смешала отвары, а несла их в двух разных чашах, чтобы
отдать их СуСу завтра, когда караульные начнут пропускать людей в Дом
Обучения. Бедная девочка! Ей всю ночь придется пробыть одной!
Эйрис осторожно поставила обе чаши в дальний угол своей комнаты, за
кучей проволоки, электромагнитов и простеньких моторов, которые она
научилась делать. Прислонившись спиной к стене, женщина уселась на
подушках и закрыла глаза. Перед ней замелькали картины: белый великан и
СуСу - испуганный, забитый ребенок, Дахар возле Стены, СуСу, умоляющая
Гракса позволить ей остаться со своим другом, и Гракс, который так хорошо
умеет все объяснять, но не умеет понять горя людей. Он к чему-то всегда
прислушивается и думает о чем-то, чего другие не могут понять...
Да, он действительно слушал, то о чем они говорили! Эйрис открыла
глаза и выпрямилась. Ну конечно, Гракс именно слушал. Ясно, что внутри его
прозрачного шлема из врофа находилось какое-то устройство, позволяющее ему
слушать... что-то. Она сама научилась делать электромагниты, издававшие
жужжание и щелчки. У гедов должны быть приборы, которые могут производить
и другие звуки. Но где же тогда провода и электрические элементы? Подумав
об этом, она посмеялась над своей глупостью: геды умеют растворять стены,
они создали небесный свод. Им не нужны провода. Но что же тогда слушал
Гракс? Щелчки? Голоса? Неужели это возможно? Люди не в состоянии узнать,
что могут геды, а чего нет. Но если они слушали голоса, то чьи? Ответа не
было. Эйрис долго ломала над этим голову, но, так ни до чего и не
додумавшись, решила, что надо спросить у Гракса. Однако геды никогда не
рассказывали ей о том, что слышат голоса внутри шлемов. С другой стороны,
они обычно отвечали только на те вопросы, которые им задавали, и никогда
не пытались говорить о том, о чем их не спрашивали. Раздумывая над всем
этим, Эйрис долго не могла заснуть, поэтому сразу услышала, что в комнату
кто-то вошел. Это был Келовар. Уже давно они обменялись замками, и теперь
солдат мог свободно входить в ее комнату. Женщина пожалела, что ее
уединение нарушили, и недовольно проговорила:
- Я просила тебя не приходить больше, Келовар.
- Знаю, но я должен был прийти.
Она поднялась, радуясь, что он не застал ее раздетой, и пристальнее
посмотрела на солдата. Светлые глаза Келовара странно сверкали. Но в
отличие от Дахара, Келовар излучал что-то пугающее, и это отталкивало
Эйрис. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что Келовар подобно
тому кусту, росшему неподалеку от шар-травы, за время, проведенное в
Эр-Фроу, изменился, стал менее цельным, чем был раньше, как будто душа его
утратила свои мягкие и зеленые слои, завяла в тусклом свете неба гедов.
Ценность науки чужаков могла оставить большинство людей безразличными, но
почему в Эр-Фроу они изменились именно в худшую сторону?
- Я должен был прийти, - повторил Келовар, - чтобы предупредить тебя.
Холодок страха пробежал по спине Эйрис. Неужели кто-нибудь видел ее с
Дахаром, заметил его ладонь на ее руке?
- Не пытайся ночью снова пройти через посты, Эйрис. Ни за игрушками
гедов, ни под каким другим предлогом. Игрушки подождут до утра. Никуда не
ходи.
- Откуда ты знаешь, что я пыталась? - Вопрос был глупым - если
Келовар стал лейтенантом Калида, то, конечно, он должен был знать обо
всем.
Келовар пристально посмотрел на нее. Женщина узнала этот взгляд,
хотела что-то ответить, но стены вокруг них вдруг заговорили:
- Люди Эр-Фроу. Вопреки воле гедов в Эр-Фроу произошло два убийства.
За это геды обещали изгнание. Люди пытаются прекратить убийства. Геды
подождут и будут наблюдать за этой попыткой. Никто не будет изгнан до тех
пор, пока геды ждут и наблюдают.
Подбородок Келовара напрягся, выдавая охватившее его бешенство. Эйрис
на шаг отошла от него, но он ничего не сказал, не сделал никакого
замечания по поводу этого сообщения, которое, как и прежде, трижды
повторилось тем же спокойным тоном. "Почему геды всегда обо всем говорят
три раза? Не потому ли, что у них три глаза?" - подумала Эйрис и
почувствовала приступ внезапного смеха - смеха облегчения.
Келовар обвел глазами комнату, заставленную приборами гедов -
"игрушками", и положил руки на плечи женщины.
- Будь осторожна, Эйрис. Я все еще не хочу, чтобы с тобой что-нибудь
случилось.
Она отступила назад, и его руки безвольно опустились.
- Эйрис...
- Нет, Келовар. Мне жаль, но нет. Ни сегодня, никогда.
- Я не верю в это.
- Поверь, пожалуйста. Никогда.
Он ушел. Эйрис легла на подушки и попыталась заснуть.

33
- Не надо, Талот, - сказала Джехан и хотела погладить подругу по
волосам, но тут же отвела руку. Талот не плакала, просто неподвижно лежала
на подушках лицом вниз и не хотела, чтобы ее утешали. Талот вернулась
после совещания "Кридогов" полностью владея собой, бледная, но с сухими
глазами. Да, рассказала она Джехан, история, бродившая по джелийским залам
- правда. Она сообщила о Джаллалудине Дахару, и Белазир позволила Калиду
убить его. Все это правда.
- Талот...
- Оставь меня одну, Джехан. Я - сестра-легионер, а не мягкотелая
проститутка!
Джехан онемела. Талот права. Талот - сестра-легионер. Пусть слабость
остается уделом горожан и проституток. Так было всегда. Только...
Только в Эр-Фроу было больше предательства, чем в Джеле! Фу! Эр-Фроу
- такой же предательский город, как и Делизия. Сестры-легионеры знают, что
делать и что чувствовать, поэтому Талот нужно оставить наедине с ее
бедами. Но почему же тогда ей, Джехан, казалось, что она не может так
поступить? Почему ее мучило идиотское желание чем-нибудь ободрить, утешить
подругу, несмотря на то, что та просила оставить ее в покое? Да и чем она
сможет ей помочь? Короче, девушка совсем запуталась, пытаясь разобраться в
том, как ей следует поступить. В этом странном городе все перепуталось, и
нельзя уже было понять, что правильно, а что нет.
Стены пророкотали сообщение о том, что изгнания не будет. Талот не
подняла головы и не пошевелилась. Джехан слушала, превратившись в камень.
Да, ничего уже нельзя изменить, а если и можно, то она не знает, как.

34
СуСу слегка приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Она
ждала, сердце ее бешено колотилось, страх затуманивал глаза, и поэтому
стены в глубине коридора колыхались. О, это ужасное колыхание металла! Но
даже и оно не могло вспугнуть тишину, которая ее окружала. И эту тишину
дал ей ее друг. Где же он, почему до сих пор не вернулся?
Съежившись в углу своей комнаты, СуСу ждала всю ночь и боялась, что
голоса снова начнут мучить ее. Гигант не возвращался, но не появились и
голоса.
Сидя в благословенной тишине, уже перед самым рассветом, когда страхи
немного отступили, СуСу обрела способность думать.
Гигант не вернулся, потому что чудовища заперли его внутри Стены.
Ясно, что он стал пленником гедов.
Раньше она тоже была их пленницей, но он ее спас, забрал к себе,
подарил безопасность и прекрасную тишину. Он спас ее. Значит, теперь она
должна спасти своего друга. От этой мысли женщина затрепетала, но с каждой
минутой ее решение крепло. Да, она должна сделать это, должна спасти его!
Маленькие босые ножки ступали беззвучно. Стоя на верху лестницы,
женщина долго прислушивалась, наконец, дрожа, спустилась вниз и
остановилась в огромном нижнем зале. Глаза ее расширились от страха.
Рассвет еще не наступил.
В холе было сумрачно и прохладно, все здесь казалось серым, за
исключением пылающего оранжевого круга высоко на стене у лестницы. В
отличие от круга в ее комнате, он слегка выступал над поверхностью
оранжевым пузырем.
В полумраке зала он показался ей слишком ярким и оттого пугающим.
Круг должен быть белым, обязательно белым, тогда он станет похожим на ее
друга и перестанет пугать ее. СуСу через голову стянула тунику. И
лихорадочно сжала ее своими тонкими пальчиками, потом вскарабкалась вверх
по лестнице и набросила тунику на оранжевый круг. Теперь он стал белым.
СуСу, тяжело дыша, уцепилась за перила.
Внизу раздался сигнал, крышки столов растворились, а вместо них
появились другие, на каждой стояло по четыре чаши дымящейся еды. СуСу
спустилась, сняла четыре чаши с ближайшего стола и поставила их на пол. От
запаха еды у нее закружилась голова, снова накатила волна страха. Но все
это не заставило женщину отказаться от ее плана. Она легла на бок, прижала
колени к подбородку, превратившись в плоский комочек, и набрала воздуха в
легкие. СуСу лежала на столе обнаженная, крохотная, как ребенок, и ждала.
Казалось, прошла бесконечность, когда крышки на столах растворились
сами по себе, и неубранные чаши медленно стали опускаться вниз. По бокам
поднялись стенки, плавно наклоняясь вовнутрь. На какое-то мгновение
женщине показалось, что она слишком большая, и смыкающийся металл не
закроется над ней. Наконец тусклый свет исчез, и СуСу оказалась в темноте,
запертой в лоне из врофа, маленькая и беззащитная.

Сигнал тревоги не прозвучал. Обычно через вельд с детьми не ходили, и
численно-рациональные геды знали, что пищевые шахты достаточно малы, даже
для большого разброса размеров человеческих тел, вызванного широкой
вариацией генов. Энциклопедист рассчитал возможные отклонения по кривой
разброса, но туника женщины закрыла монитор, и сигнал тревоги не
прозвучал.
Оказавшись словно погребенной в могиле, СуСу всхлипнула и постаралась
отогнать от себя черный ужас. Ее всю трясло от страха, но она все же не
пожалела о том, что сделала. Женщина не чувствовала себя больше
проституткой, она стала воином. Эта мысль четко отпечаталась в мозгу СуСу,
и только она удерживала мозг, кости, и мышцы от полного распада.
Что свободно дано, пусть вернется свободно.
Он спас ее, а теперь заперт вместе с чудовищами. Что дано, пусть
вернется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43