Господи, какой у нее жуткий вид.
Джейн рассмеялась.
– Когда мы были возле бассейна, их там было совсем немного. Джерри даже не заметил, что они были голыми. Он занялся подсчетами, во что обходится содержание бассейна.
Рейчел подхватила стоявшую возле кофейника бутылочку.
– Ты не пошутила насчет валиума? Джейн оскорбилась.
– Что ты! Я сто лет принимаю это лекарство. Рейчел кивнула.
– У меня из головы не выходит одно неприятное воспоминание, связанное с жизнью на Эшли Роуд. Я сидела в приемной доктора Бернса и глазела по сторонам в ожидании своей очереди. Там же сидели еще трое моих знакомых с детьми. Я не спрашивала, но могу поспорить, что они тоже хотели получить транквилизаторы. Я принимаю их сто лет. Помню, как я лежала в постели и думала, что только здравомыслящий человек может принимать транквилизаторы, потому что надо быть не в своем уме, чтобы, не приняв успокоительное, иметь силы изо дня в день подниматься и убирать дом, в котором ты накануне уже наводила порядок.
– Я немного волнуюсь за себя, – лицо Джейн помрачнело. – Видишь ли, я принимаю в день по три штуки. Если я не сделаю этого, то начинаю сердиться на детей. На Джерри я сердиться не могу. Он только пожимает плечами и говорит, что перед месячными всегда так.
– Понимаю, к чему ты клонишь. Чарльз обладает магическим способом убеждения. Он подводит всегда к тому, что во всем виновата я.
Обе рассмеялись.
– Мне пора, Джейн. Соси таблетки. Это лучше, нежели прийти в ярость и схватить большой нож мясника. Можно мне взять эти рецепты? Я их завтра верну.
– Конечно. Изучай.
Уже в прихожей Рейчел обернулась и крепко обняла Джейн.
– Должно быть, трудно жить вдали от родственников.
Джейн на мгновение положила голову на плечо Рейчел.
– Очень. Я выросла в большой, любящей, крикливой и нежной еврейской семье. А англичане так холодны: застегнуты прямо до подбородка.
– Они такие, – засмеялась Рейчел. – Знаешь, как-то раз я забирала Доминика из школы, и мы были все вместе: Чарльз, Сара и я. Ждали возле школы. Выбежал Доминик. Чарльз редко встречает его, поэтому Доминик бросился к отцу в объятия, но Чарльз оттолкнул его и сказал: «Тебе исполнилось семь лет, Доминик. Ты стал слишком большим для поцелуев и объятий. Мужчины обмениваются рукопожатиями, – и он пожал Доминику руку. – С того дня Доминик больше не целуется и не обнимается».
– Господи. Это ужас!
– Так был воспитан Чарльз. Зуб даю, в семье они не прикасались друг к другу.
– Здорово! Понятно теперь, почему англичане такие неприступные. Американцы, когда поднялось женское движение, стали чаще пользоваться ласками прикосновений, но это только для того, чтобы доказать свою чувствительность. Это новый вид тирании. – «В чем дело? Не нравлюсь? Но я ведь такой чувствительный!» – скажет поклонник, положив руку тебе на грудь. Знаешь, по-моему, мужчины вообще не способны сильно любить женщин.
– Это для меня вовсе не новость. На мой взгляд, мужчины не только нас не любят, они нас боятся. Как бы там ни было, а мне пора отправляться по магазинам. Увидимся в школе.
– Пока, – сказала Джейн, и Рейчел вышла. Джейн вернулась в кухню и закурила. – «Еще чашечку кофе, и я вымою пол на кухне, – пообещала она себе. – Скорее всего, когда я умру, то буду лежать на чистом полу в кухне, зажав в руках чашку кофе и пачку «Мальборо». – Мысль взбодрила ее. Она поставила чайник. – В любом случае, у меня есть Рейчел… И дети устраиваются неплохо».
Чарльз позвонил только после пяти часов вечера.
– Извини меня за вчерашнее, Рейчел. Хватил немного лишнего. Но у меня есть замечательный сюрприз для тебя. – Так было непохоже на Чарльза извиняться за что бы то ни было, поэтому Рейчел удивилась и растрогалась.
– Все нормально, дорогой. Отчасти есть и моя вина. Просто не могу справляться с собой в подобных случаях. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Кстати, ты пытался дозвониться до меня?
– Нет, – сказал Чарльз.
– Странно. Перед твоим звонком телефон звонил, но, когда я взяла трубку, никто не говорил. За последние два дня это происходит несколько раз. Должно быть, завелся вздыхатель, – она рассмеялась. – Хотя это весьма настораживает.
– Не стоит волноваться, милая. Возможно, это просто несовершенство нашей телефонной системы. Ты же знаешь, что англичане – народ консервативный и не спешат вводить новомодные изобретения, как в других странах.
– Скорее всего, ты, как всегда, прав. Пока, милый, – Рейчел положила телефонную трубку и пошла на кухню проверить, есть ли у них в холодильнике мясо.
– Гораздо лучше, – Чарльз прожевал и проглотил кусок мяса. – В прошлый раз ты так наперчила отбивную, что пришлось все выбросить. – Чарльз сидел за обеденным столом, а в кармане лежали купленные билеты. – Очень хорошо, дорогая. Ты сделала все почти правильно. Рейчел обрадовалась.
– В следующий раз я сделаю безупречные отбивные.
– Вот, – Чарльз протянул буклетик из туристического агентства.
Рейчел открыла его и ахнула.
– Две недели на вилле в Камарге! Как здорово! – она вскочила со своего стула и бросилась с объятиями к Чарльзу.
Он ощутил внезапный и бурный порыв страсти.
– Ты так возбуждаешь меня, Рейчел. Должно быть, перец тоже внес свою лепту, – пошутил он. – Иди ко мне скорей. Дети спят. Я не могу дольше терпеть.
– Здесь, на полу? Честно, Чарльз? Я же говорила тебе уже, что неразумно заниматься любовью на полу, когда наверху есть такая удобная кровать. Тем более, что я пылесосила столько времени, чтобы собрать тут все крошки. Я не хочу валяться тут на полу в кухне.
– Тогда пошли наверх, в спальню.
– Извини, Чарльз. У меня нет никакого желания. Хочется взглянуть на фотографии виллы. Не возражаешь?
– Нет. Естественно, нет. Но, по-моему, ты должна бы проявить побольше восторга и благодарности. – На самом деле, он возражал, и еще как дико. Если бы он принес билеты Антее, она бы была на седьмом небе от восторга и ублажала, как могла, беспрекословно исполняя все его прихоти. Рейчел же совершенно не умеет обращаться с мужчиной. В последнее время она слишком часто говорит «Нет».
– Извини, дорогой, но как только ты заговорил о кровати, у меня в памяти тотчас же возник образ увиденного в бассейне волосатого мужского сокровища, принадлежавшего рыжему Мервину… О, Чарльз, взгляни, – сказала Рейчел, переключая внимание на буклетик из агентства. – Вот где разводят белых лошадей.
– К тому времени у нас должна быть прислуга. Я не хочу каждый вечер торчать на вилле с детьми, – сказал Чарльз.
– Кстати, сегодня я звонила в агентство. Они пришлют нам подробное описание девушек, которые есть у них в картотеке. Все они, главным образом, из Европы.
– Для детей лучше всего подойдет француженка. Рейчел рассмеялась.
– Забавно, но у вас с Домиником вкусы абсолютно совпадают.
– Я не возражаю против твоего выбора, лишь бы она оказалась квалифицированной и не выпивала весь коньяк.
Поздно вечером Чарльз разглядывал себя в зеркале ванной комнаты и думал, что Доминик пошел характером в отца. Надо будет проверить, есть ли у него пачка презервативов на всякий случай. В его возрасте так необходима отцовская поддержка и мудрый совет. Спать он пошел, счастливо улыбаясь. – «Сын повзрослеет, и мы славно повеселимся».
– Антея, ты звонила мне домой?
Голос ее едва заметно дрогнул, и Чарльз абсолютно удостоверился, что звонила именно она.
– Нет, дорогой. К чему?
– Не знаю, что это тебе взбрело в голову, – Чарльз был вне себя от гнева.
– Я не звонила. Честно. Я никогда бы не осмелилась на подобное.
«Как бы не так, стерва», – подумал он. Он говорил очень ровным и спокойным голосом:
– Я смогу приехать к тебе через пару дней. Точнее, в пятницу вечером.
– Отлично, я приготовлю тебе ужин с сюрпризом.
– Увидимся тогда около половины восьмого, – Чарльз положил трубку. Держать Антею под контролем оказалось гораздо труднее, чем он надеялся.
Антея откинулась на спинку своего кресла и потянулась, как кошка. Она ликовала. Он изощряется. Старается изо всех сил. Пусть попрыгает для разнообразия, посмотрим и повеселимся. Устрицы и охлажденное белое вино в постели. Когда он придет, она будет лежать в кровати, красиво разложив на своем животе дюжину устриц. Он съест их прямо так. Чарльз будет в восторге. Не забыть бы снять трубку. Антея не хотела, чтобы Роза беспокоила ее своими звонками.
Пьяный, бессвязный, лихорадочный бред Розы начинал действовать ей на нервы. Последний их разговор состоялся на тему двустволки ее отца, из которой ей хотелось пострелять по фазанам.
– Но в Лондоне не так много фазанов, Роза. Более того, сейчас не сезон для охоты на них. Тебе придется подождать. – Она вспомнила писклявое ржание Розы. От него просто бросало в дрожь.
Глава 27
В пятницу вечером Сара помогала Рейчел на кухне, когда позвонил Чарльз.
– Ужасно извиняюсь, дорогая. Только что сообщили, что мне нужно выехать из Лондона на всю ночь. Мне нужно будет взять интервью у одного человека рано утром. К обеду вернусь.
– Но, дорогой, я как раз готовлю блюдо по одному из рецептов Джейн, и Сара мне помогает. Нам так не терпелось посмотреть, как ты будешь его пробовать. Ну, ладно, ничего не поделаешь.
– Я позвоню попозже и пожелаю доброй ночи.
– Спасибо, Чарльз. Я люблю тебя.
– Тоже люблю тебя, моя прелесть, – ответил Чарльз. Он радостно улыбнулся. Она и впрямь пытается улучшить свои кулинарные навыки.
– Закажите два букета полевых цветов, – попросил он секретаршу. – Один принесите мне, а второй – отошлите жене домой. – У секретарши глаза на лоб полезли.
– Иди, иди, шалунья. Ишь, озорница. Секретарша, покачивая бедрами, подошла к его столу.
– Сначала подпишите эти письма, – она наклонилась. Ему открылся заманчивый вид ее прелестей, выглядывающих в разрезе платья, словно два мягких щеночка.
«Дрянь, – подумал он. Специально это делает». – Подписав бумаги, он заметил:
– Думаю, следует носить что-то более подходящее для работы в офисе. Здесь вам не ночной клуб.
– Да, господин Хантер.
«Паршивый старый козел, – подумала она, выходя в коридор. – Сам ведь глаз не сводил с моих прелестей».
Чарльз безмятежно спал в объятиях Антеи, когда в его доме раздался телефонный звонок Юлии. Часы показывали два часа ночи. Рейчел, лежа в кровати одна, взяла трубку.
– Уильям – в больнице. Инфаркт, – голос Юлии был тусклым и безжизненным. – Где Чарльз?
– Извините, Юлия. Я не знаю, где сейчас Чарльз. Он звонил около восьми часов, чтобы пожелать нам спокойной ночи. Знаю только, что его в Лондоне нет. Состояние тяжелое?
– Вряд ли он доживет до утра.
– О, Господи! Я прямо сейчас позвоню в редакцию. Они же знают, где он. Хотите, положу детей в машину и прямо сейчас поеду к вам?
– Нет, благодарю, Рейчел. Мне нужен Чарльз. Детей привозить не нужно – они только расстроятся. Если он умрет, то им все равно придется быть на похоронах, тогда и приедете, – ее голос чуть-чуть дрогнул.
– Вы сообщили Элизабет?
– Да. Из колледжа уже звонят в миссию.
– Кто-нибудь есть возле вас?
– Да, Руфь здесь, она останется до тех пор, пока не приедет Чарльз.
– Хорошо, – у Рейчел отлегло от сердца: Юлия была не одна. – Я разыщу Чарльза.
Она позвонила ночному редактору «Репортера».
– Нет, – ответил он. – Его нет в списке запланированных интервью.
– Должно быть, у него интервью вне плана.
– Может, у него работа по совместительству?
– Скорее всего, – Рейчел знала, что Чарльз частенько брал репортерскую работу на стороне, пользуясь другим именем. Многие его коллеги так делают, как объяснял Чарльз. – Благодарю вас. Если он позвонит, передайте, что его отец умирает в больнице.
– Обязательно. Извините, мне так жаль, что ничем не могу вам помочь.
– Благодарю вас, – сказала Рейчел и повесила трубку. Вдруг слезы невольно полились из ее глаз. Он был такой хороший, добрый. Рейчел сидела у окна спальни и смотрела на освещенную лунным светом лужайку. Бедная Юлия. Что она теперь будет без него делать? У Чарльза сердце разорвется от горя. Отец с сыном были немногословны между собой, но Уильям всегда восхищался Чарльзом.
– Мой сын живет в Лондоне, – гордо говорил Уильям соседям. Рейчел улыбнулась и забралась в постель. Какой Чарльз замечательный человек! Сколько женщин может еще похвастать тем, что получают цветы после четырнадцати лет супружеской жизни?
Ночной редактор посмотрел на свою секретаршу.
– Чарльз Хантер снова таскается по девочкам, а его прелестная женушка до сих пор почивает на облаках младенческого неведения. Не представляю, как он только умудряется?
Чарльз объявился только к обеду. Обезумевшая от горя Рейчел бросилась к нему.
– О, дорогой. Твой отец умер в десять часов утра. Я пыталась разыскать тебя, но ночной редактор сказал, что тебя в списке запланированных интервью нет. Я попросила полицию проверить все возможные отели, но тебя не оказалось и там.
– Нет. Меня там не было. – Проклятье, что же мне сказать? Думай быстрее. – Нет-нет, дорогая. Я забыл тебе сказать, что у меня была левая работа и я ночевал у приятеля, чтобы сэкономить на гостиничных счетах к отпуску.
– Извини, Чарльз. Позвони прямо сейчас своей матери. Она ждет тебя.
Чарльз позвонил Юлии и поспешил на вокзал, чтобы успеть на поезд до Бридпорта.
Похороны состоялись четыре дня спустя. Чарльз провел все это время рядом с Юлией, которая оставалась непривычно молчаливой. Она, кажется, смирилась со смертью Уильяма и вполне успокоилась.
– Хорошо, что он ушел из жизни раньше меня. Сам бы он никогда не справился ни с чем в одиночку. Разумеется, мне будет очень его не хватать. Нас многое связывало в этой жизни.
– Тебе никогда не хотелось уйти от него, когда ты была помоложе?
Юлия посмотрела на Чарльза.
– Уйти от него? Как можно бросить своего супруга? Человек сам строит свое гнездо и должен в нем жить. Уильям был добрым, порядочным человеком, хорошим мужем и отцом.
– Но, мама, ты же всегда говорила, что с ним скучно.
– Чарльз, сейчас не время об этом вспоминать. В браке невозможно получить все только хорошее, но я благодарна судьбе за то, что имела с Уильямом.
– Мне так стыдно, что у вас с Рейчел не складываются нормальные отношения, но ты все равно могла бы пожить с нами.
Юлия фыркнула.
– Нельзя меня упрекнуть в том, что мне не нравится твоя жена, но с тех пор, как вы переехали в этот ваш новый дом, у нее что-то случилось с головой. Она рассказывала тебе про шторы?
– Нет. – В действительности, Чарльз наслушался про шторы и скатерти до тошноты.
– В прошлый раз, когда мы с отцом были у вас в гостях, мы набили машину всякими старенькими шторами, которые имели еще приличный вид. Я сделала скатерть, а она отказалась. Все из-за этого.
– Мама, она вовсе не отказалась, а просто объяснила тебе, что на окнах у нас будут жалюзи, а стол сделан из стекла, поэтому скатерть совершенно ни к чему.
– Вот так всегда. Ты защищаешь ее. Должна сказать, что я была в тот раз очень обижена. Во всяком случае, и речи не может быть о том, чтобы жить в вашем доме. Ее неряшливость сведет меня с ума.
– Со следующей недели у нас появится прислуга.
– Прислуга? Ты имеешь в виду этих легкомысленных молоденьких иностранок?
– Она не легкомысленная девица. Она – француженка, и зовут ее Мари-Клэр. Она всем понравилась с первого взгляда. – Увидев выражение глаз Юлии, Чарльз рассмеялся. – Мама, у тебя извращенное представление. Конечно, не ради того, о чем ты подумала.
«Ну, по крайней мере, я так надеюсь», – подумал он, лежа вечером в своей маленькой односпальной кровати. Он давным-давно отказался давать себе какие бы то ни было обещания. Слава богу, Элизабет будет здесь завтра. Он не видел ее с тех пор, как она уехала из дома.
Элизабет прибыла нежданно-негаданно со своим мужем.
– Ты не сообщала нам, что вышла замуж, – взвилась Юлия, не успела ее дочь переступить порог родного дома.
– Какой смысл, мама? Ты бы стала возражать. Я же здесь не для тебя, а для отца. Я любила его.
– Это ты растерзала его сердце, – Юлия была вне себя от ярости.
– Госпожа Хантер, пожалуйста, не принимайте так близко к сердцу. Вполне понимаю ваше состояние, – сказал муж Элизабет. – Мои старики тоже не пришли в восторг, услышав, что я женился на белой девушке. В моей стране считается большим позором выбрать невесту не из племени.
Юлии даже смотреть на него было противно. Когда он протянул ей для приветствия руку, она брезгливо взяла ее и, как только улучила момент, тут же тщательно вымыла руки с мылом. Этот человек был для нее воплощением всего того, перед чем она испытывала панический страх: исполинский рост, курчавые волосы, приплюснутый нос и толстые губы. – «Как дочь могла, – думала Юлия. – Как только ее собственная дочь могла пойти на это? Связаться с черномазым!» – Первым ее инстинктом было запретить им выходить из дома. Все соседи узнают, что их дочь вышла замуж за черного.
– Мы с Элизабет и Томом пойдем где-нибудь выпьем, пока ты справишься с шоком и переживешь все это, мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Джейн рассмеялась.
– Когда мы были возле бассейна, их там было совсем немного. Джерри даже не заметил, что они были голыми. Он занялся подсчетами, во что обходится содержание бассейна.
Рейчел подхватила стоявшую возле кофейника бутылочку.
– Ты не пошутила насчет валиума? Джейн оскорбилась.
– Что ты! Я сто лет принимаю это лекарство. Рейчел кивнула.
– У меня из головы не выходит одно неприятное воспоминание, связанное с жизнью на Эшли Роуд. Я сидела в приемной доктора Бернса и глазела по сторонам в ожидании своей очереди. Там же сидели еще трое моих знакомых с детьми. Я не спрашивала, но могу поспорить, что они тоже хотели получить транквилизаторы. Я принимаю их сто лет. Помню, как я лежала в постели и думала, что только здравомыслящий человек может принимать транквилизаторы, потому что надо быть не в своем уме, чтобы, не приняв успокоительное, иметь силы изо дня в день подниматься и убирать дом, в котором ты накануне уже наводила порядок.
– Я немного волнуюсь за себя, – лицо Джейн помрачнело. – Видишь ли, я принимаю в день по три штуки. Если я не сделаю этого, то начинаю сердиться на детей. На Джерри я сердиться не могу. Он только пожимает плечами и говорит, что перед месячными всегда так.
– Понимаю, к чему ты клонишь. Чарльз обладает магическим способом убеждения. Он подводит всегда к тому, что во всем виновата я.
Обе рассмеялись.
– Мне пора, Джейн. Соси таблетки. Это лучше, нежели прийти в ярость и схватить большой нож мясника. Можно мне взять эти рецепты? Я их завтра верну.
– Конечно. Изучай.
Уже в прихожей Рейчел обернулась и крепко обняла Джейн.
– Должно быть, трудно жить вдали от родственников.
Джейн на мгновение положила голову на плечо Рейчел.
– Очень. Я выросла в большой, любящей, крикливой и нежной еврейской семье. А англичане так холодны: застегнуты прямо до подбородка.
– Они такие, – засмеялась Рейчел. – Знаешь, как-то раз я забирала Доминика из школы, и мы были все вместе: Чарльз, Сара и я. Ждали возле школы. Выбежал Доминик. Чарльз редко встречает его, поэтому Доминик бросился к отцу в объятия, но Чарльз оттолкнул его и сказал: «Тебе исполнилось семь лет, Доминик. Ты стал слишком большим для поцелуев и объятий. Мужчины обмениваются рукопожатиями, – и он пожал Доминику руку. – С того дня Доминик больше не целуется и не обнимается».
– Господи. Это ужас!
– Так был воспитан Чарльз. Зуб даю, в семье они не прикасались друг к другу.
– Здорово! Понятно теперь, почему англичане такие неприступные. Американцы, когда поднялось женское движение, стали чаще пользоваться ласками прикосновений, но это только для того, чтобы доказать свою чувствительность. Это новый вид тирании. – «В чем дело? Не нравлюсь? Но я ведь такой чувствительный!» – скажет поклонник, положив руку тебе на грудь. Знаешь, по-моему, мужчины вообще не способны сильно любить женщин.
– Это для меня вовсе не новость. На мой взгляд, мужчины не только нас не любят, они нас боятся. Как бы там ни было, а мне пора отправляться по магазинам. Увидимся в школе.
– Пока, – сказала Джейн, и Рейчел вышла. Джейн вернулась в кухню и закурила. – «Еще чашечку кофе, и я вымою пол на кухне, – пообещала она себе. – Скорее всего, когда я умру, то буду лежать на чистом полу в кухне, зажав в руках чашку кофе и пачку «Мальборо». – Мысль взбодрила ее. Она поставила чайник. – В любом случае, у меня есть Рейчел… И дети устраиваются неплохо».
Чарльз позвонил только после пяти часов вечера.
– Извини меня за вчерашнее, Рейчел. Хватил немного лишнего. Но у меня есть замечательный сюрприз для тебя. – Так было непохоже на Чарльза извиняться за что бы то ни было, поэтому Рейчел удивилась и растрогалась.
– Все нормально, дорогой. Отчасти есть и моя вина. Просто не могу справляться с собой в подобных случаях. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Кстати, ты пытался дозвониться до меня?
– Нет, – сказал Чарльз.
– Странно. Перед твоим звонком телефон звонил, но, когда я взяла трубку, никто не говорил. За последние два дня это происходит несколько раз. Должно быть, завелся вздыхатель, – она рассмеялась. – Хотя это весьма настораживает.
– Не стоит волноваться, милая. Возможно, это просто несовершенство нашей телефонной системы. Ты же знаешь, что англичане – народ консервативный и не спешат вводить новомодные изобретения, как в других странах.
– Скорее всего, ты, как всегда, прав. Пока, милый, – Рейчел положила телефонную трубку и пошла на кухню проверить, есть ли у них в холодильнике мясо.
– Гораздо лучше, – Чарльз прожевал и проглотил кусок мяса. – В прошлый раз ты так наперчила отбивную, что пришлось все выбросить. – Чарльз сидел за обеденным столом, а в кармане лежали купленные билеты. – Очень хорошо, дорогая. Ты сделала все почти правильно. Рейчел обрадовалась.
– В следующий раз я сделаю безупречные отбивные.
– Вот, – Чарльз протянул буклетик из туристического агентства.
Рейчел открыла его и ахнула.
– Две недели на вилле в Камарге! Как здорово! – она вскочила со своего стула и бросилась с объятиями к Чарльзу.
Он ощутил внезапный и бурный порыв страсти.
– Ты так возбуждаешь меня, Рейчел. Должно быть, перец тоже внес свою лепту, – пошутил он. – Иди ко мне скорей. Дети спят. Я не могу дольше терпеть.
– Здесь, на полу? Честно, Чарльз? Я же говорила тебе уже, что неразумно заниматься любовью на полу, когда наверху есть такая удобная кровать. Тем более, что я пылесосила столько времени, чтобы собрать тут все крошки. Я не хочу валяться тут на полу в кухне.
– Тогда пошли наверх, в спальню.
– Извини, Чарльз. У меня нет никакого желания. Хочется взглянуть на фотографии виллы. Не возражаешь?
– Нет. Естественно, нет. Но, по-моему, ты должна бы проявить побольше восторга и благодарности. – На самом деле, он возражал, и еще как дико. Если бы он принес билеты Антее, она бы была на седьмом небе от восторга и ублажала, как могла, беспрекословно исполняя все его прихоти. Рейчел же совершенно не умеет обращаться с мужчиной. В последнее время она слишком часто говорит «Нет».
– Извини, дорогой, но как только ты заговорил о кровати, у меня в памяти тотчас же возник образ увиденного в бассейне волосатого мужского сокровища, принадлежавшего рыжему Мервину… О, Чарльз, взгляни, – сказала Рейчел, переключая внимание на буклетик из агентства. – Вот где разводят белых лошадей.
– К тому времени у нас должна быть прислуга. Я не хочу каждый вечер торчать на вилле с детьми, – сказал Чарльз.
– Кстати, сегодня я звонила в агентство. Они пришлют нам подробное описание девушек, которые есть у них в картотеке. Все они, главным образом, из Европы.
– Для детей лучше всего подойдет француженка. Рейчел рассмеялась.
– Забавно, но у вас с Домиником вкусы абсолютно совпадают.
– Я не возражаю против твоего выбора, лишь бы она оказалась квалифицированной и не выпивала весь коньяк.
Поздно вечером Чарльз разглядывал себя в зеркале ванной комнаты и думал, что Доминик пошел характером в отца. Надо будет проверить, есть ли у него пачка презервативов на всякий случай. В его возрасте так необходима отцовская поддержка и мудрый совет. Спать он пошел, счастливо улыбаясь. – «Сын повзрослеет, и мы славно повеселимся».
– Антея, ты звонила мне домой?
Голос ее едва заметно дрогнул, и Чарльз абсолютно удостоверился, что звонила именно она.
– Нет, дорогой. К чему?
– Не знаю, что это тебе взбрело в голову, – Чарльз был вне себя от гнева.
– Я не звонила. Честно. Я никогда бы не осмелилась на подобное.
«Как бы не так, стерва», – подумал он. Он говорил очень ровным и спокойным голосом:
– Я смогу приехать к тебе через пару дней. Точнее, в пятницу вечером.
– Отлично, я приготовлю тебе ужин с сюрпризом.
– Увидимся тогда около половины восьмого, – Чарльз положил трубку. Держать Антею под контролем оказалось гораздо труднее, чем он надеялся.
Антея откинулась на спинку своего кресла и потянулась, как кошка. Она ликовала. Он изощряется. Старается изо всех сил. Пусть попрыгает для разнообразия, посмотрим и повеселимся. Устрицы и охлажденное белое вино в постели. Когда он придет, она будет лежать в кровати, красиво разложив на своем животе дюжину устриц. Он съест их прямо так. Чарльз будет в восторге. Не забыть бы снять трубку. Антея не хотела, чтобы Роза беспокоила ее своими звонками.
Пьяный, бессвязный, лихорадочный бред Розы начинал действовать ей на нервы. Последний их разговор состоялся на тему двустволки ее отца, из которой ей хотелось пострелять по фазанам.
– Но в Лондоне не так много фазанов, Роза. Более того, сейчас не сезон для охоты на них. Тебе придется подождать. – Она вспомнила писклявое ржание Розы. От него просто бросало в дрожь.
Глава 27
В пятницу вечером Сара помогала Рейчел на кухне, когда позвонил Чарльз.
– Ужасно извиняюсь, дорогая. Только что сообщили, что мне нужно выехать из Лондона на всю ночь. Мне нужно будет взять интервью у одного человека рано утром. К обеду вернусь.
– Но, дорогой, я как раз готовлю блюдо по одному из рецептов Джейн, и Сара мне помогает. Нам так не терпелось посмотреть, как ты будешь его пробовать. Ну, ладно, ничего не поделаешь.
– Я позвоню попозже и пожелаю доброй ночи.
– Спасибо, Чарльз. Я люблю тебя.
– Тоже люблю тебя, моя прелесть, – ответил Чарльз. Он радостно улыбнулся. Она и впрямь пытается улучшить свои кулинарные навыки.
– Закажите два букета полевых цветов, – попросил он секретаршу. – Один принесите мне, а второй – отошлите жене домой. – У секретарши глаза на лоб полезли.
– Иди, иди, шалунья. Ишь, озорница. Секретарша, покачивая бедрами, подошла к его столу.
– Сначала подпишите эти письма, – она наклонилась. Ему открылся заманчивый вид ее прелестей, выглядывающих в разрезе платья, словно два мягких щеночка.
«Дрянь, – подумал он. Специально это делает». – Подписав бумаги, он заметил:
– Думаю, следует носить что-то более подходящее для работы в офисе. Здесь вам не ночной клуб.
– Да, господин Хантер.
«Паршивый старый козел, – подумала она, выходя в коридор. – Сам ведь глаз не сводил с моих прелестей».
Чарльз безмятежно спал в объятиях Антеи, когда в его доме раздался телефонный звонок Юлии. Часы показывали два часа ночи. Рейчел, лежа в кровати одна, взяла трубку.
– Уильям – в больнице. Инфаркт, – голос Юлии был тусклым и безжизненным. – Где Чарльз?
– Извините, Юлия. Я не знаю, где сейчас Чарльз. Он звонил около восьми часов, чтобы пожелать нам спокойной ночи. Знаю только, что его в Лондоне нет. Состояние тяжелое?
– Вряд ли он доживет до утра.
– О, Господи! Я прямо сейчас позвоню в редакцию. Они же знают, где он. Хотите, положу детей в машину и прямо сейчас поеду к вам?
– Нет, благодарю, Рейчел. Мне нужен Чарльз. Детей привозить не нужно – они только расстроятся. Если он умрет, то им все равно придется быть на похоронах, тогда и приедете, – ее голос чуть-чуть дрогнул.
– Вы сообщили Элизабет?
– Да. Из колледжа уже звонят в миссию.
– Кто-нибудь есть возле вас?
– Да, Руфь здесь, она останется до тех пор, пока не приедет Чарльз.
– Хорошо, – у Рейчел отлегло от сердца: Юлия была не одна. – Я разыщу Чарльза.
Она позвонила ночному редактору «Репортера».
– Нет, – ответил он. – Его нет в списке запланированных интервью.
– Должно быть, у него интервью вне плана.
– Может, у него работа по совместительству?
– Скорее всего, – Рейчел знала, что Чарльз частенько брал репортерскую работу на стороне, пользуясь другим именем. Многие его коллеги так делают, как объяснял Чарльз. – Благодарю вас. Если он позвонит, передайте, что его отец умирает в больнице.
– Обязательно. Извините, мне так жаль, что ничем не могу вам помочь.
– Благодарю вас, – сказала Рейчел и повесила трубку. Вдруг слезы невольно полились из ее глаз. Он был такой хороший, добрый. Рейчел сидела у окна спальни и смотрела на освещенную лунным светом лужайку. Бедная Юлия. Что она теперь будет без него делать? У Чарльза сердце разорвется от горя. Отец с сыном были немногословны между собой, но Уильям всегда восхищался Чарльзом.
– Мой сын живет в Лондоне, – гордо говорил Уильям соседям. Рейчел улыбнулась и забралась в постель. Какой Чарльз замечательный человек! Сколько женщин может еще похвастать тем, что получают цветы после четырнадцати лет супружеской жизни?
Ночной редактор посмотрел на свою секретаршу.
– Чарльз Хантер снова таскается по девочкам, а его прелестная женушка до сих пор почивает на облаках младенческого неведения. Не представляю, как он только умудряется?
Чарльз объявился только к обеду. Обезумевшая от горя Рейчел бросилась к нему.
– О, дорогой. Твой отец умер в десять часов утра. Я пыталась разыскать тебя, но ночной редактор сказал, что тебя в списке запланированных интервью нет. Я попросила полицию проверить все возможные отели, но тебя не оказалось и там.
– Нет. Меня там не было. – Проклятье, что же мне сказать? Думай быстрее. – Нет-нет, дорогая. Я забыл тебе сказать, что у меня была левая работа и я ночевал у приятеля, чтобы сэкономить на гостиничных счетах к отпуску.
– Извини, Чарльз. Позвони прямо сейчас своей матери. Она ждет тебя.
Чарльз позвонил Юлии и поспешил на вокзал, чтобы успеть на поезд до Бридпорта.
Похороны состоялись четыре дня спустя. Чарльз провел все это время рядом с Юлией, которая оставалась непривычно молчаливой. Она, кажется, смирилась со смертью Уильяма и вполне успокоилась.
– Хорошо, что он ушел из жизни раньше меня. Сам бы он никогда не справился ни с чем в одиночку. Разумеется, мне будет очень его не хватать. Нас многое связывало в этой жизни.
– Тебе никогда не хотелось уйти от него, когда ты была помоложе?
Юлия посмотрела на Чарльза.
– Уйти от него? Как можно бросить своего супруга? Человек сам строит свое гнездо и должен в нем жить. Уильям был добрым, порядочным человеком, хорошим мужем и отцом.
– Но, мама, ты же всегда говорила, что с ним скучно.
– Чарльз, сейчас не время об этом вспоминать. В браке невозможно получить все только хорошее, но я благодарна судьбе за то, что имела с Уильямом.
– Мне так стыдно, что у вас с Рейчел не складываются нормальные отношения, но ты все равно могла бы пожить с нами.
Юлия фыркнула.
– Нельзя меня упрекнуть в том, что мне не нравится твоя жена, но с тех пор, как вы переехали в этот ваш новый дом, у нее что-то случилось с головой. Она рассказывала тебе про шторы?
– Нет. – В действительности, Чарльз наслушался про шторы и скатерти до тошноты.
– В прошлый раз, когда мы с отцом были у вас в гостях, мы набили машину всякими старенькими шторами, которые имели еще приличный вид. Я сделала скатерть, а она отказалась. Все из-за этого.
– Мама, она вовсе не отказалась, а просто объяснила тебе, что на окнах у нас будут жалюзи, а стол сделан из стекла, поэтому скатерть совершенно ни к чему.
– Вот так всегда. Ты защищаешь ее. Должна сказать, что я была в тот раз очень обижена. Во всяком случае, и речи не может быть о том, чтобы жить в вашем доме. Ее неряшливость сведет меня с ума.
– Со следующей недели у нас появится прислуга.
– Прислуга? Ты имеешь в виду этих легкомысленных молоденьких иностранок?
– Она не легкомысленная девица. Она – француженка, и зовут ее Мари-Клэр. Она всем понравилась с первого взгляда. – Увидев выражение глаз Юлии, Чарльз рассмеялся. – Мама, у тебя извращенное представление. Конечно, не ради того, о чем ты подумала.
«Ну, по крайней мере, я так надеюсь», – подумал он, лежа вечером в своей маленькой односпальной кровати. Он давным-давно отказался давать себе какие бы то ни было обещания. Слава богу, Элизабет будет здесь завтра. Он не видел ее с тех пор, как она уехала из дома.
Элизабет прибыла нежданно-негаданно со своим мужем.
– Ты не сообщала нам, что вышла замуж, – взвилась Юлия, не успела ее дочь переступить порог родного дома.
– Какой смысл, мама? Ты бы стала возражать. Я же здесь не для тебя, а для отца. Я любила его.
– Это ты растерзала его сердце, – Юлия была вне себя от ярости.
– Госпожа Хантер, пожалуйста, не принимайте так близко к сердцу. Вполне понимаю ваше состояние, – сказал муж Элизабет. – Мои старики тоже не пришли в восторг, услышав, что я женился на белой девушке. В моей стране считается большим позором выбрать невесту не из племени.
Юлии даже смотреть на него было противно. Когда он протянул ей для приветствия руку, она брезгливо взяла ее и, как только улучила момент, тут же тщательно вымыла руки с мылом. Этот человек был для нее воплощением всего того, перед чем она испытывала панический страх: исполинский рост, курчавые волосы, приплюснутый нос и толстые губы. – «Как дочь могла, – думала Юлия. – Как только ее собственная дочь могла пойти на это? Связаться с черномазым!» – Первым ее инстинктом было запретить им выходить из дома. Все соседи узнают, что их дочь вышла замуж за черного.
– Мы с Элизабет и Томом пойдем где-нибудь выпьем, пока ты справишься с шоком и переживешь все это, мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63