А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Ну скажи же это, будь же ты проклят… – Меч над головой заколебался по мере того, как жизнь уходила из тела. Пронзенный воин умолял верховного короля со всей страстью, на какую способен человек. Но от понимания того, что случилось, и отчаяния Артур онемел.
– Это слово – сын, – прохрипел умирающий и обрушил клинок на отца.
– Мордред! Ох, Мордред! – закричала я и распрямилась на тюфяке. Пот заливал тело. Тошнота и ужас подступали к горлу.
– Я здесь. Я здесь, миледи, – успокаивала меня Инид, прибежав из соседней через коридор комнаты. – Все в порядке. Это только дурной сон.
– Нет, – рыдала я, а Нимю прижимала меня к себе руками. – На этот раз нет. Сейчас все было по-настоящему, – и безотчетно затряслась от горькой убежденности.
Так мы и танцуем наш вечный танец – отцы и сыновья, матери и дочери. И у меня не больше шансов изменить судьбу, чем разрушить Камелот, или никогда не встречаться с бретонцем, или не любить Игрейну, или заставить Моргану не жаждать власти и мести.
Потребовалось некоторое время, чтобы это осознать, но к тому моменту, когда Бедивер попросил впустить его в монастырь, я со всем уже начала смиряться.
Я встретилась с ним в отдельной комнате, подальше от скромных, но любопытных глаз монахинь. Как только дверь за ним закрылась, он сразу же подбежал ко мне.
– Ах, Гвен, не знаю, как и сказать… – он осекся, взял меня за руку, приложил к своей щеке, и я почувствовала, что она мокрая от слез. Тогда я подняла вторую руку, чтобы в своих ладонях сжать его лицо.
– Я все видела, Бедивер. Я видела во сне, как они убили друг друга.
Коренастый воин смотрел на меня сверху вниз, и его лицо избороздило морщинами горе.
– И еще я слышала о смерти Гавейна в Дувре, – добавила я, провожая Бедивера к скамье у окна. – Он умер от удара Ланса?
– Да. Боюсь, что так. – Бедивер тяжело вздохнул. – Но, умирая, принц Оркнейский сожалел о несчастьях, которые навлек на других. Когда стало ясно, что Мордред претендует на всю Британию, а сам Гавейн умирает, он написал письмо Ланселоту, просил его простить и прийти на помощь Артуру.
Как похоже на Гавейна – порывистого, горячего, быстрого на любовь и ненависть, на смех и на плач.
– Кто еще, Бедивер? Кто еще погиб?
– Почти все, миледи. Сначала все шло достаточно хорошо. Армии сошлись, но между ними встала фея Моргана и несколько друидов. Именем древних богов они запретили воинам сражаться, пока не состоятся переговоры. Многие колебались. Саксы не знают обычаев, чтобы священники могли остановить войну, а христиане сомневались, могут ли они доверять верховной жрице. Но она и Нимю убедили Мордреда и Артура встретиться между враждующими сторонами. Армии стояли спокойно, предупрежденные, что, если хоть один меч будет вынут из ножен, может начаться битва.
Бедивер помолчал, будто восстанавливая перед мысленным взором картину происшедшего.
– Я был подле Артура, как в том первом сражении, которое он выиграл, а еще когда его короновали. И все же не могу сказать, о чем шел разговор. Они с Мордредом смотрели друг на друга, не моргая и не уступая друг другу. Моргана пыталась с ними заговорить, найти точки соприкосновения, но они словно окаменели. Может быть, ей бы удалось их смягчить, если бы было больше времени. Но день разогрелся, как это иногда бывает осенью, и где-то в траве развернулась гадюка и легла на сапог воину. Не подумав, воин вытащил оружие, чтобы отсечь ей голову, а вслед за ним мечи достали и другие. Так это началось… и кончилось. О, этот проклятый, проклятый день…
– А Кэй? – спросила я, припоминая нашу последнюю встречу в башне и кривую усмешку сенешаля.
– Давно мертв и похоронен в Бретани. Погиб в стычке с людьми Ланселота. А вот Грифлет остался в Камланне. Он и Лукан-дворецкий помогли мне вынести с поля Артура.
– С поля? – На секунду во мне проснулась ничтожнейшая надежда. – Так он убит не ударом Мордреда?
– Не сразу, – с трудом произнес Бедивер и отвернулся. – Когда день клонился к закату и не осталось ничего, кроме разбросанных тел, я побрел меж ними, стараясь отыскать короля, и наткнулся на него, распростертого у дерева. Рука Артура покоилась на лбу Мордреда, словно благословляя или прощая. Но от потери крови он сильно ослаб – даже не мог встать. Я пытался соорудить какую-нибудь подстилку, когда приковыляли Лукан и Грифлет.
Втроем мы унесли Артура из этого страшного места и положили, как он просил, на берегу реки. Но Грифлет не смог завершить наш путь. Он споткнулся и упал, не дойдя до воды. Его туника была истерзана в клочья, и лишь когда он рухнул, я понял, что его живот вспорот. Рана была сама по себе нехорошей, и усилия, которые он прилагал, когда нес своего короля, его убили. Прежде чем умереть, он просил передать, чтобы ты его вспоминала.
Я представила себе псаря, и слезы жалости навернулись на глаза. Тихий самоотверженный человек. Его послали мальчиком со мной на юг, когда я отправилась на свадьбу с Артуром. Он влюбился в девушку из саксов и всю жизнь служил своему королю. Благодаря таким людям и стал возможен Камелот.
– А Артур? Где он теперь?
– Его нет, Гвен. Забрала госпожа озера. Король послал меня спрятать Экскалибур, не хотел, чтобы меч достался саксам, а когда я вернулся, то увидел, как маленькая лодочка выгребала на стремнину. Артур лежал на корме, а его голова покоилась на коленях Морганы. Они направлялись в сторону Гластонбери – на Авалон или Стеклянный остров. Не могу сказать, был ли он жив или умер. Но теперь о нем заботится сестра, и если кто-нибудь в силах его исцелить, так это только она.
Итак, она сдержала обещание, а Артур то ли жив, то ли мертв. От этой неопределенности я слабо улыбнулась, а Бедивер неуклюже двинулся к столику у двери. И только тут я поняла, что он хромает, без сомнения, от ран, полученных при Камланне.
– Я приехал к тебе по двум причинам, – произнес он, протягивая руку к свертку на столике. – Мордред хоть и умер, но саксы рыскают по всей округе, и я боюсь, что они найдут Эскалибур. Ничто так не подтверждает смерть предводителя, как захват врагами его меча. И поэтому я достал его из потайного места.
Бедивер развернул промасленный сверток и вынул из него ножны и меч. Даже в сумерках монастырской кельи он засверкал, как сокровище из легенды. Опустившись на одно колено, однорукий воин подал его мне – рукоять на ладони, острие на крючке перчатки.
– Наших осталось немного. Константин из Корнуолла, Гвин Нитский, который до сих пор бродит по полю, как его бог-тезка, выводящий убитых к славе. Я уверен, он горит желанием возглавить уэльсцев. Увейн из Нортумбрии, кто не прибыл к Камланну, но кто, без сомнений, поддержит общее дело против саксов. Если ты возглавишь союз и поднимешь меч как жена короля Артура…
Я медленно покачала головой, и он замолчал.
– Даже если бы я хотела следовать тропой войны, я не могла бы так поступить, друг мой. Жизнь Артура, если он еще жив, зависит от того, останусь ли я в монастыре. И я не рискну уйти отсюда, пока не станет очевидным, что он мертв. Но даже в этом случае для «великой» правительницы у меня слишком мягкое сердце.
Я провела пальцем по убранному в ножны мечу. Рисунок на ножнах был таким же изящным и таинственным, как его вышила Моргана еще в добрые времена. Золотая с серебром рукоять сверкала, как в первый день, когда я увидела меч, и я с любовью и благоговением потрогала замысловатое переплетение металла. Лишь огонь аметиста угас. Он покоился в оправе темный, как любой другой камень, словно дух, озарявший владельца оружия, ушел и из него.
И глядя на меч, я будто прощалась с мужем. Я склонилась и поцеловала рукоять, которую так часто сжимала его рука.
– Если Артур жив, меч ему еще понадобится. А если нет… Думаю, тебе нужно забросить его в озеро как приношение Богине. Ведь это она дала его Артуру. Круг замыкается. Моргана тогда и вынула его из вод Черного озера.
Бедивер молча кивнул, со вздохом упрятал меч в сверток, направился к скамейке и взял мои руки в свои.
– Тебе необходимо знать и это. Ланселот перешел на сторону Артура, но прибыл слишком поздно. Было еще несколько мелких стычек с войсками союзных племен, но большинство людей Ланса уехали обратно в Бретань без него. Сам же он пришел со мной и ждет во дворе в надежде, что ты пожелаешь его увидеть.
Слова донеслись до меня точно издалека, будто ветер прошелестел по траве на холмах и эхом отозвался в ушах, и я прошептала в ответ:
– Как он, Бедивер? Цел? В здравом уме? Как все мы, раздавлен происшедшим?
Бедивер кивнул и снова заговорил с трудом:
– Да. Всё вместе. То он безжалостно винит себя за то, что случилось. То целыми днями молится, впадая в транс, какого мечтают достичь мистики. Артур, может быть, и нашел свою смерть, но Ланс до сих пор проходит испытание и, думаю, поэтому пожелал тебя видеть.
Я сидела очень тихо и вспоминала дни, ночи и годы, проведенные вместе, потом своей рукой накрыла ладонь Бедивера.
– Скажи, что я не смогу заменить ему Бога. Передай ему, что всегда буду его любить, как всегда любила Артура. Но ему нужно найти грааль, а мне соблюдать условия сделки с Морганой. – Единственная слеза скатилась по щеке и упала на тыльную сторону ладони. – Я не буду с ним встречаться, но освобождаю от всех прошлых обещаний.
Так и умерла эта прекрасная, свободная мечта о любви, взлетевшая вверх к облакам и погрузившаяся затем в реку времени. Ни один из нас ее не забудет, но остаток жизни мы должны провести врозь.
Я попрощалась с Бедивером, но до этого спросила, не хочет ли он повидаться с Бригитой, которую любил в молодости до того, как она выбрала путь святости.
– Я говорил с ней, как только приехал. Славная девочка, и я рад, что она снова будет с тобой.
Молочный брат Артура забрал меч и открыл дверь. За ней простирался покой коридоров монастыря. Бедивер повернулся и, прощаясь, склонил голову.
Только когда дверь за ним закрылась, я отвернулась к стене и заплакала.
ЭПИЛОГ
Как давно это было! Трудно поверить, что я, сестра Гвенхвивэра Регедская, столько же лет провела в святой обители, сколько на верховном троне Британии! Занятно, что я, привыкшая бежать по утру своей жизни, теперь состарившаяся и слабая, довольствуюсь тем, что ковыляю от старушечьей скамейки в саду к задней скамье в часовне. Когда-то я бранила судьбу, что разметала Камелот и ограничила свой мир четырьмя стенами. Но теперь я вспоминаю об этом с улыбкой. Можно ограничить горизонт, но нельзя сделать меньше сердце.
Годы и годы обрывки новостей просачивались в монастырь, пробираясь сквозь буковые стены, как возвращающиеся весной ласточки. Про Артура говорили, что он похоронен в Гластонбери, что спит в пещере, что живет на Авалоне с Морганой. Никто не мог точно сказать, где он и жив ли вообще. Но если жив, я не осмелюсь покинуть монастырь, потому что уверена, Моргана не забыла о моем обещании.
В первую половину жизни я всегда знала, где находился Артур, а Ланс всегда куда-то исчезал. Теперь же я молюсь за Артура, а Ланс с Борсом и Бедивером спокойно живут в приюте отшельников в Гластонбери.
Они поселились там и возносили молитвы у подножия Тора в тени языческого укрепления Гвина. Поговаривали, что некоторое время с ними жил и Паломид перед тем, как отправился в Святую землю на поиски Персиваля. С ним он хотел продолжить поиски грааля. Не такой уж необычный союз, как можно сначала подумать: философ и юродивый. Вдвоем они способны познать некое божество.
Доходили вести о поражении бриттов и победах саксов. Когда пал Лондон, сюда приехали обе дочери Линетты, хотя осталась одна Лора. Миган оказалась слишком живой и увлеченной подвигами героев, чтобы надеть покров монахини, и отправилась к брату Ланселоту, который сражался в Корнуолле на стороне герцога Константина.
После того как у нас решил поселиться отец Болдуин, мы провели не один зимний вечер, вспоминая дни былой славы… смеялись и шутили. Иногда я старалась разглядеть, куда простиралась тень от длани Господней или каким путем вела нас мойра-судьба. Настойчивое, ставшее всепоглощающим чувство чести Гавейна; безуспешные искания Ланселотом Бога; приверженность Галахада граалю; стремление Артура вытащить наш мир из анархии и хаоса. И я – занятая от рассвета до заката, живущая со смехом и любящая каждое мгновение своей жизни.
Нет сомнений, что во всем этом есть определенный смысл, но я никогда не могла его разглядеть. Из трагического я по-настоящему оценила крушение сердца маленькой девочки Морганы и болезненное предательство, которое Мордред разглядел в холодности отца.
Как-то нас навестил Талиесин. Он ехал на север, где собирался стать бардом у сына Маэлгона, Руна. Кузен покинул монастырь, как только узнал, что Артура больше нет на верховном троне Британии. Вернувшись в Гвинедд, он снова сделался деспотом. Когда округу потрясла чума, Маэлгон распорядился замуровать себя с годичным запасом еды и питья в маленькой сельской часовне. Но, к несчастью, те, кого он оставил снаружи, заболели и умерли. Через год некому было вскрыть окна и двери. И когда кончилась еда, Маэлгон умер. Так по иронии судьбы похитивший меня и сделавший узницей, умер узником сам. Может быть, в конце концов, в мире есть какая-то справедливость.
Уезжая, Талиесин оставил мне трактат, написанный монахом Гилдасом на чудовищной латыни. Он едким языком чернил всех бриттов без разбору, называя победы саксов божьим наказанием за нашу приверженность древним традициям. Но нигде монах не упоминал ни Артура, ни меня. Злобный, ничтожный коротышка… Неужели он надеется, что нас можно исключить из истории, притворившись, что ни меня, ни мужа не существовало?
Если так, то он ошибается. Прошлым вечером приходил пасечник и предложил за комнату в доме для гостей соты с ароматным, сладким сокровищем. Он был неграмотным, но рассказывать умел. И вот после ужина мы собрались, чтобы послушать его истории. Золотистый огонь согрел комнату, и стало уютно, как в зале Камелота.
Он говорил, что в каледонских лесах объявился дикий человек, который складывает стихи, творит чудеса и беседует с полосатой свиньей. Мерлин. Вернулся Мерлин – король магов – и распростер над всем свою чарующую силу. «Он не умер», – объявил человек. Не более, чем умер Артур… А ведь всем известно, что фея Моргана излечила раны Пендрагона, и теперь он дремлет в пещере, ожидая, когда потребуется Британии.
А если кому-то нужны доказательства, стоит лишь отправиться в Южный Кадбери, где высятся руины легендарного Камелота. Местные жители – и саксы и бритты – расскажут, что каждую ночь, когда ветер вычистит небо от звезд, из полого холма на дикую охоту выезжают во главе рыцарей на огромных черных конях король Артур и Гвин Нитский.
– Он сам, – поклялся пасечник. – Король Артур с лучшими воителями Братства спешат присоединиться к королеве. Она ждет их на краю луга с майскими цветами в волосах и радостью в сердце.
Пасечник не заметил пожилой госпожи, по-старушечьи забившейся в уголок и улыбающейся его словам. Да и к чему ему замечать? Я превратилась лишь в тень минувших времен.
Но я слышала легенду и поняла, что обещание Мерлина о том, что мы будем жить вечно, оказалось правдивым пророчеством. Мы нужны людям, и они не позволят нам умереть. Благодаря им и жив еще Камелот, в котором воплотилась мечта чародея и где процветало Братство Круглого Стола. Камелот, где люди чести сражались за благородные цели, где справедливый король правил удивительной землей… и где любовь длится вечно. Я по-прежнему видела, как Артур и Ланселот возвращаются после утреннего обхода, голова к голове, они держат совет… замечательные люди для замечательных времен…
Зная правду, я улыбалась и всем сердцем любила людей из легенды.
Да, все было прекрасно, но всегда не просто… и все же завтра я повторила бы все опять.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50