Чувствовалось, что она много е знала, но по какой-то причине на хотела со мной откровенничать. Я относил это к природной женской осторожности. Кофе был прекрасным, и я пил его мелкими глотками, обжигаясь и наслаждаясь прекрасным букетом. - Эльвира Васильевна, а кто из проживающих здесь в техникуме был вхож в семью Козакова? - Мне трудно назвать кого-либо по той причине, что они всегда держались как-то особняком, близко ни с кем не сходились. Михаил Моисеевич старался держать дистанцию с подчиненными и практически никогда не изменял этому правилу. Наиболее тесные отношения Козаковы поддерживали со своими родственниками, которые в большинстве своем проживают в поселке Широком. - Эльвира Васильевна, а что, кроме Козаковых, в техникуме много еще работает выходцев из этого поселка Широкий? - Из всего количества преподавателей техникума человек десять-двенадцать наверняка были земляками директора. Если брать и других работников, то от их общего числа, процентов двадцать пять и наберется. - А есть ли среди земляков директора, работающих в техникуме, его родственники? - Насколько мне известно, в поселке Широкий около десятка распространенных фамилий и все они в той или иной степени находятся между собой в родстве. - Что значит, все находятся между собой в родстве? - не понял я. - Иудеи еще в довоенное время из-за того, что в окружающих населенных пунктах было православие, оказались как бы в искусственной изоляции, и браки заключались в основном между жителями этого поселка. Родственные узы переплелись так, что стороннему человеку в них порой не под силу разобраться. Вероятно, что и среди работников нашего техникума родственники Козакова есть, но конкретно кто, я никогда этим не интересовалась. Допив кофе и съев конфету "Красная Шапочка", я поблагодарил Эльвиру Васильевну за угощение и вышел из кабинета. * * * Едва вернувшись с работы домой, Степанов переоделся и, оседлав мотоцикл, помчался в техникум к Людмиле. Ему не терпелось поскорее узнать все подробности совершенного преступления, ибо он был уверен, что в поселке уже все известно и его милашке в том числе. По времени Серикова должна была быть на квартире, куда он и направил мотоцикл, решив на всякий случай не мозолить людям глаза своим появлением в парикмахерской. Его расчет оказался правильным, Людмила была уже дома. Она появилась на крыльце едва он успел заглушить двигатель, видимо, и она ожидала его, если еще издали заметила приближающийся мотоцикл. Ловко сбежав по ступенькам, Серикова открыла калитку и подошла к Степанову. - Здравствуй, Юра, я уж думала, что ты сегодня ко мне не приедешь? - Привет, Люсь! Как это не приеду? Я, честно говоря, уж по тебе соскучился. - У тебя вечно только одно на уме, а у нас здесь такое ЧП произошло, что и представить трудно. Мне становится страшно жить. - Наслышан я об этом ЧП. - Что и у вас уже об этом говорят? - Да, говорят,- не вдаваясь в подробности, сказал парень. Он понимал, что основательный разговор на эту тему должен был состояться где-то в другом месте. - Тут столько милиции понаехало, что и вообразить трудно. Со мной то же разговаривал один,не унималась Серикова собираясь выложить все Юрию на одном дыхании. - Мы где остановимся: в парикмахерской или у тебя на квартире? - перебил он ее. - Оба варианта отпадают как неприемлемые,- уверенно ответила Серикова. - Тогда остается одно - искать местечко поуютнее на природе,- пошутил Юрий. - А почему бы и нет? - с вызовом спросила она.- Думаю, нам вдвоем будет хорошо на природе. - Тогда едем? - Едем,- согласилась она.- Только пойду возьму кофточку, а то вечером будет прохладно. - На всякий случай прихвати одеяльце,- попросил он ее. Людмила понимающе посмотрела на него и сказала: - Конечно прихвачу. - Поторапливайся, мне не хочется торчать здесь как неприкаянному. - Ты чего-то боишься? - Есть чего бояться,- с досадой в голосе произнес Степанов. Серикова уже хотела идти в дом, но последние слова Юрия ее остановили. - Что-то случилось? - с испугом спросила она. - Собирайся побыстрее, а уж потом мы все обсудим. - Хорошо, я сейчас,- пообещала Людмила и, вбежав на крыльцо, скрылась. Прошло считанное количество минут, как Серикова, одетая в яркую вязаную кофту, с одеялом в руках, появилась в дверях. Закрыв калитку, она привычно разместилась на сиденье сзади Юрия, тесно прижавшись к нему и крепко обхватив руками его торс. Запустив двигатель, Степанов резко взял с места и погнал мотоцикл прочь из поселка. В двух-трех километрах, на перекрестке лесных полос, располагался небольшой заросший прудик, в окрестностях которого было много уединенных мест. На одной из полян, поросшей сочной изумрудной травой, и остановился Юрий. Поставив мотоцикл на подножку, он снял шлем, и повесив его на руль, зябко повел плечами: - А под вечер становится прохладновато? - спросил он и направился к Людмиле. Та, расстелив одеяло, уселась на него, зазывающе выставив аппетитные колени. Опустившись рядом, он не удержался от соблазна и положил ладонь на колено женщины. - Да, согласилась она,- здесь и воздух какой-то влажный. Степанов, думая о своем, привлек возлюбленную к себе и припал к ее губам долгим поцелуем, а его рука, оставив коленку, привычно нащупала под кофточкой тугие мячики грудей. - Давай,- с придыханием сказал он и попытался уложить ее на спину. Но Людмила воспротивилась и, слегка отстранившись, сказала: - Ну, не так сразу. Юра, ты расскажи вначале, что случилось у тебя, чем ты взволнован? Ему ничего не оставалось, как уступить ей. Продолжая тискать ее груди, он рассказал Сериковой о своей встрече со следователем и разговоре с ним. Выслушав внимательно Степана, она взволнованно спросила: - Юра, неужели они подозревают в этом убийстве тебя? - Конечно, подозревают, в этом нет никакого сомнения. - Но скажи мне, почему? - не унималась Людмила. - Для этого у следователя есть несколько веских причин. - Какие могут быть причины, если ты всю эту ночь был со мной и никуда не выходил до самого утра? Юра, я все это сказала следователю сегодня утром. - Он может тебе не поверить. - Почему? - Да потому, что мы были в двух метрах от места совершения преступления. Потому, что я судим в прошлом, а значит, по его ментовскому понятию, самый подходящий кандидат в убийцы. Он предупредил меня, чтобы я никуда не уезжал без ведома органов, а это говорит о многом. - О чем? - А о том, что у него нет пока причин арестовать меня, но если они появятся то тюрьмы мне не миновать. - Какая причина, что ты паникуешь, как пацан? - Нет, Людка, я не паникую. У следователя пока нет версии из-за чего я мог убить директора, а как только он ее найдет, так сразу меня за решетку и упрячет. - Но ты с директором даже ни разу не говорил, а следовательно, и причин у тебя для убийства быть не может. - Нет, может,- с сожалением в голосе сказал Юрий. - Какая, например? - Ну, вот допустим, что у тебя с директором была половая связь и это станет известно следователю, то он может предполагать, что я убил Козакова из ревности. Тогда и твои свидетельские показания не будут приниматься всерьез. Ты меня понимаешь? - Понимаю,- дрогнувшим голосом произнесла Людмила. - Надеюсь, что ты не имела с директором техникума ничего общего? - Конечно, нет, какие могут быть разговоры на этот счет, или ты сомневаешься во мне? поборов волнение, с вызовом спросила Серикова. - Ну, что ты, я о тебе не думаю так плохо,- успокоил ее Юрий и привлек женщину к себе, пытаясь поцеловать ее в пухленькие губки. Она не стала противиться этому, но остановила руку Юрия, когда та пыталась забраться ей под юбку. - Ну, погоди ты с этим,- ласково попросила она,- давай вначале обговорим все происшедшее. Ты даже не интересуешься, о чем следователь говорил со мной. Рука парня оставила в покое обольстительные коленки и вновь забралась под кофточку к Людмиле. - Давай,- согласился он с неохотой, явно расстроенный неуступчивостью партнерши,- что там происходило у тебя в парикмахерской? Разрешив ему играться эластичными "мячиками", она бойко пересказала Степанову о всех перепитиях дня и состоявшемся разговоре со следователем. Естественно, она умолчала о тех пикантных подробностях своих отношений с директором, о которых чистосердечно поведала Мошкину. Степанова, как в свое время и следователя, очень интересовала женщина, которую видела из окна парикмахерской в ночь убийства Серикова. - Люда, эту тетку тебе нужно найти и опознать во что бы то ни стало. - Что ты задумал? - Мне нужно обязательно найти того, кто совершил это убийство. - Зачем тебе это? Ты что, хочешь добровольно помогать милиции? - съехидничала Серикова. - Нет, я не хочу помогать милиции, мне это необходимо для того, чтобы избежать неприятностей, которые вдруг свалились на мою голову вместе с убийством директора. - Ты что, хочешь найти убийцу и сдать его милиции? - Нет, я хочу найти убийцу и заставить его ценой признания или любой другой ценой снять с меня все подозрения. Только так я могу спасти себя от тюрьмы. Мне можно полагаться и надеяться только на себя, а не на следователя. Знаю я этих сволочей, если ему не удастся найти настоящего убийцу, он без жалости "навешивает" это дело на другого человека. Так вот в случае ментовской неудачи этим человеком, на которого "свалят" убийство директора, буду я. Поверь мне, я это чувствую нутром. - Что же нам делать? - Искать настоящего убийцу и делать это активно. Нужно действовать самим, а не надеяться на следака. Ты мне в этом поможешь? - Что за базар, конечно помогу,- не колеблясь ни минуты, ответила женщина. - Вот за это я тебя и люблю,- с чувством произнес молодой человек. Степанов привлек ее к себе, и его рука вновь скользнула по коленям и стала подниматься выше, но Людмила уже не противилась этому... * * * Когда я покинул кабинет Денисовой, время приближалось к половине пятого. Учебный день закончился, и только шаги оставшихся в здании дежурных гулко отдавались в установившейся тишине. Миновав огромный холл, выложенный цветной мозаичной плиткой, я оказался на улице. Андрей сидел на лавочке неподалеку от машины, и я понял, что ему до чертиков надоело ожидание. Опустившись на скамейку рядом с ним, я закурил и только потом спросил: - Заждался ты меня, Андрей, но что поделаешь - так сложился день. - Николай Федорович, вы невольно сделали для меня этот день выходным, я это говорю совершенно серьезно. - Хорошо, если так, но поговорим серьезно. - Слушаю вас, товарищ полковник. - Сейчас ты можешь быть свободен, а приедешь сюда завтра к девяти часам утра. Машину на ночь поставь в РОВД, а в гостинице переночуешь один - я останусь здесь. Мне дали комнатку в мужском общежитии, если что - звони вахтеру, он меня позовет к телефону. - Николай Федорович, а можно я эту ночь проведу у Кузина Игоря, здесь, в техникуме? - Если есть безопасное место, где можно поставить машину на ночь, то я не против. Только утром к девяти будешь здесь. - Спасибо, Николай Федорович, а утром я буду вовремя, не подведу. - Тогда поезжай к своему другу, а я здесь немного посижу на лавочке, подышу свежим воздухом. - Тогда я поехал, всего вам доброго, Николай Федорович, до завтра. - До завтра,- сказал я автоматически и сосредоточил все свое внимание на сигарете. Солнце висело невысоко над деревьями, грозя вскорости прекратить дневную игру красок, постепенно заменив их таинством ночи. Мне вдруг захотелось до того, как начнет смеркаться, пройтись по поселку пешком и своими глазами увидеть экзотику сельской глубинки. Андрей тем временем сел в машину, и через минуту она скрылась за ближайшими деревьями. Я встал со скамейки и отправился в это небольшое путешествие. Поселок располагался очень компактно, вокруг небольшого пруда, берега которого были сплошь усажены старыми поникшими ивами. Улицы поселка были аккуратно заасфальтированы, домики и палисадники ухожены и заботливо озеленены. Все говорило о том, что проживают здесь люди трудолюбивые и заботливые. У некоторых домов, на хорошо разделанных участках, трудились жильцы, стараясь использовать во благо семьи выдавшуюся свободную минутку. В поселке большинство жилых помещений были далеко не новыми и только одна четверть домов, видимо, была построена в последние пять-десять лет. Здание учебного корпуса, два пятиэтажных общежития, столовая, магазины, почта располагались компактно на окраине поселка. На прогулку у меня ушло около двух часов времени. Вернувшись к учебному корпусу, я увидел учащихся, которые группками выходили из столовой. Не отказал себе в удовольствии покушать и я. В столовой кормили, хоть и не очень вкусно, но, что более важно для студентов, сытно. Выкурив после ужина сигарету, я направился в мужское общежитие, где по словам Денисовой, мне было уготовано место в комнате для приезжих. У дежурившей на вахте женщины я, поздоровавшись, спросил: - Вас не предупреждали о новом жильце, который будет устроен в комнату для приезжих? - Вы следователь из Воронежа? - бесцеремонно спросила она. - Да,- одним словом ответил я. - Назовите свою фамилию,- попросила вахтерша. - Мошкин Николай Федорович. Она посмотрела на бумажку, лежащую перед ней на стекле, и, убедившись, что я и есть тот самый жилец, протянула мне ключ. - Вас проводить или вы найдете комнату сами? - уже более обходительно спросила она. - Нет, не надо, вы только объясните, где она находится. - В конце коридора последняя комната направо,- и она указала пальцем, куда мне следовало идти. - Комната расположена на первом этаже? - уточнил я. - Да, да, на первом,- утвердительно поддакнула вахтерша и сняла трубку внезапно зазвонившего телефона. Поблагодарив ее, я направился по коридору в глубь здания. Комната, которую я отыскал безо всякого труда, оказалась уютной. Мягкая деревянная кровать, диван, два кресла, стол, тумбочка с телевизором и встроенный шкаф составляли ее внутренний интерьер. Заперев дверь изнутри на ключ, я прошел к дивану и, сняв туфли, прилег на него. Через огромное окно я видел высокое небо, по которому медленно проплывали редкие ярко-белые облака. Они навевали в моем сознании что-то из полузабытого детства, так и уснул я незаметно безмятежным сном ребенка. Проснулся я от близкого звука громкой музыки. Открыв глаза, я какое-то время не мог понять, где я нахожусь. В окно проникал свет ярких звезд, горевших на черном небосводе, и мне комната показалась устрашающе незнакомой и пустой. Я сел, протер глаза и только потом понял, где нахожусь. Музыка звучала за окном, и я сунув ноги в туфли, поднялся с дивана. Подойдя к окну, понял, что это не звезды освещали комнату, а горящий неподалеку уличный фонарь. Навеянное воспоминанием детство исчезло, за окном шумела реальная жизнь, и она требовала от меня совершенно другого. Ее нужно было защитить, очистить от той скверны, которая мешала творить доброе и вечное. Волею судьбы именно мне была доверена миссия этого чистильщика, и я всегда гордился тем, что постоянно находился на острие борьбы с самыми опасными преступниками. Вот и сейчас нужно было идти туда, в люди, и делать большое дело, которому сознательно посвятил жизнь. Я еще не знал, с кем мне предстояло побеседовать, но необходимость этого была очевидной. Закурив, я еще какое-то время стоял у окна и слушал ритмичную современную музыку, доносившуюся с улицы. Двойная рама заглушала людские голоса, но чувствовалось, что где-то на улице гомонят не две-три пары, а значительно большее количество людей. Докурив сигарету, не включая света, нашел на столе пепельницу, и оставив в ней окурок, вышел из комнаты. На улице, прямо перед входом в общежитие, громко играл магнитофон, и на его пронзительные звуки собралась половина проживающих здесь учащихся. Это была так называемая тусовка, когда любой из присутствующих мог пригласить девушку на танец и завязать нужное знакомство. Здесь можно было обсудить с друзьями в непринужденной обстановке, последнюю техникумовские новости и сплетни. На таких тусовках было многолюдно, шумно и весело. Я остановился в сторонке так, чтобы видно было все действо происходящее перед общежитием. Неподалеку от меня стоял мужчина, явно не учащийся и тоже с интересом наблюдавший за веселящимися на пятачке молодежью. Мне показалось, что это воспитатель, который организовал танцы под магнитофон. Желая закурить, я достал пачку сигарет и уже извлек одну, когда мужчина обратился ко мне с просьбой угостить сигаретой и его. Взяв по одной сигарете мы закурили и постепенно разговорились. Этот мужчина оказался не воспитателем, а дежурным преподавателем. Звали моего случайного знакомого Семеном Борисовичем. В разговоре выяснилось, что он родом из поселка Широкий и даже приходится троюродным братом жены Козакова - Риве Самуиловне. * * * К поиску неизвестной женщины убежавшей с места преступления Серикова приступила с утра следующего дня. Она пришла пораньше к учебному корпусу и, заняв удобную позицию для наблюдения на одной из пустующих лавочек, стал ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59