- Еще как поговоришь,- обещает он.
-Но не здесь и не со мной.
- За что забрали, хоть это можете объяснить?- к затылку Артюхова нарастающей волной подкатывает холодная ярость, захлестывая собой остатки благоразумия и предчувствия опасности. Впервые за много лет он не сумел дать достойный отпор хамскому обращению со своей персоной. В молодости били на улице - он давал сдачи десятикратно. Мутузили в ИВС, ШИзо, на пересылке, в зоне - отбивался как мог и чем мог, не останавливаясь даже перед видом форменного обмундирования мышиного цвета, не смущаясь количества звезд на погонах. На воле было много проще - здесь нож был весомым и самым верным аргументом в его пользу. Потом пришло уважение, смешанное с опаской. А вот теперь... И вдруг Федор понял, почему не ушел от этих троих-четверых там, в переулке. Хотя смог бы, даже наверное. Лиля, вот кто помешал ему продемонстрировать этим камуфляжным несколько отшлифованных до микрона приемов. Девяносто процентов которых являлись убийственными. Заграничные мастера за туфту бабок не берут. Но за этими наверняка приехали бы другие, от которых он мог оторваться только сам. Но бросить Лилю на растерзание ОМОНу - от таких мыслей мороз по коже дерет. И Федор сделал вид, что смирился. Пока, до поры до времени. А вот когда теперь придет это время? Его личная пророчица- он с усмешкой косит глазом на хрупкое тело, приклееное к нему тушей мента- дала сроку два дня. Сорок восемь часов. Долго, очень долго. Тут за час может произойти такое...Да что там за час за минуту...
- Был взрыв магазина, нам позвонили из близстоящего дома о том, что от него в переулок убегают двое - девушка и парень с подозрительной сумкой через плечо,- вдруг отозвался тот, с переднего сиденья.- Такой вариант ответа тебя устраивает?
- Более-менее,- Федора изумил длинный монолог.- А кто вы?
- Слушай, заткнись, а! Я ведь не спрашиваю, для чего малайский крис в чехле, который висел на твоем позвоночнике под рубахой,- длинный обернулся с переднего сиденья. Маски на нем уже не было, и на Артюхова плеснуло холодным бешенством и презрением из раскосых глаз. Этот тоже был явным азиатом. Того, что слева, заслоняла Лиля. Но из увиденного Федор сделал умопредположение, что на русского мента он тоже похож, как заяц на куропатку. Следовательно...Стоп, а куда это мы следуем?
За стеклами авто мелькает набережная Шитова, затем поворот на Измайлово. Впереди замаячило кладбище. Н-да, совсем непохоже на Лубянку. Федор уже знает что там, впереди: огромный массив Измайловского лесопарка с речкой Серебрянкой. Хорошее место для...Для чего?
- Ну-ка, перебрось мне его сумку,- тот, с переднего сиденья роется в сумке Федора, затем радостно восклицает,- есть, все на месте!
Что на месте? Что у него есть такого, интересующее ОМОН? И ОМОН ли Стреляный все более утверждается в другой мысли. На то он и Стреляный.
Иномарка все более забирает вправо. Метро Измайловское, а дальше сплошной лесной массив. Федор заворочался на сиденье, прижимая правого охранника к дверце. На что тот немедленно подносит к его носу..."Вальтер Р88". Явно не табельное оружие.
- Понюхай, козел, чем пахнет. И прекрати ерзать.
- Не могу, парни. Подпирает, спасу нет. Могу загадить вам чехлы,Федор изображает на фейсе крайнее смущение. Чем вдоволь веселит камуфляжных.
- Ладно, отведи его, Карим,- длинный с переднего сиденья перебрасывает правому охраннику малайский крис, изъятый у Артюхова при обыске.- Спрячь пушку, народ вон на электричку спешит. А ты сверни куда-нибудь с этого проспекта,- бросает он молчаливому водиле. Тот послушно сворачивает в ближайшую аллею, скрытую от станции зарослями, и тормозит.
- Все, перекур перед прибытием,- длинный вылазит из салона, закуривает.- Можешь не спешить, времени достаточно,- с насмешкой обращается он к Федору.
- Перецепи наручники,- просит Федор.- Неудобно же...
- Счас,- длинный скалится, выхватывая пистолет заученным движением. Та-ак, у этого китайский ТТ. Довольно пестрая компашка. Щелчок предохранителя прерывает размышления.
- Одно-разъединственное резкое движение - и ты уже покойник,длинный вновь целится в переносицу Федора. Далась им эта переносица.Карим, перебрось ему браслеты наперед. Вот так, а теперь шагайте полегонечку за во-он те кустики. Глаз с него не спускать!- прикрикнул длинный на Карима.- Если что, сделаешь ему улыбочку от уха до уха,- он чиркает ногтем по своей шее в районе кадыка.
- Федя, я не хочу!- внезапно из салона кричит Лиля. Что это, там ведь никого, кроме нее, нет - сидевший слева тоже вышел на воздух и курит.
- Шагай,- Карим толкает его между лопаток рукояткой криса - довольно увесистой. И они уходят от машины метров на пятьдесят.
- Почему далеко?- спрашивает Федор.
- А чтоб не так воняло,- смеется Карим, любуясь кривым отточенным лезвием криса - он его вынул из чехла.- Да ты располагайся, пока я тут потренируюсь. Бежать не советую, потому что...Смотри сам. И-ык!- Карим делает резкое движение кистью и огромный нож с гудением втыкается в ствол дерева метров за шесть от них. И в это время от машины доносится отчаянный крик Лили.- Понял?- Карим оборачивается к Федору и, увидев, что тот делает, в ужасе раздирает узкие глаза. Но предпринять что-либо уже поздно: кроссовок Федора вбивает его кадык в гортань еще до того, как он успевает вскрикнуть. Вторым ударом ноги в висок Артюхов безо всякой жалости добивает Карима, который со всхлипом пытается втянуть в себя воздух перебитым горлом. А Лиля продолжает кричать. Потом замолкает. И это молчание больше всего сейчас беспокоит Стреляного. Р-раз - ключи из кармана убитого. Два наручники летят в кусты. На счет три он уже ломится через кусты к машине, зажимая в руке вырванный из ствола клинок.
Та-ак, картина не очень радостная. Вернее, безрадостная до отвращения, до ярости через край: водитель и тот, что сидел справа держат Лилю за руки, распяв ее тело на капоте БМВ, в то время как длинный камуфляжник с силой входит в нее, раз за разом убыстряя темп. А с самой машины уже содрана синяя бутафорская полоса и убраны мигалки с крыши. Это уже не ментовская "Мелодия", а обыкновенное бандитское авто сплошного белого цвета. Вот теперь все встало на свои места. Своими действиями эти падлы полностью развязали ему руки, подписав лицензию на убийство, оформив ее всеми жизненными штампами типа: "Око за око, зуб за зуб". И Стреляный, не колеблясь и доли секунды, сходу посылает страшное оружие малайцев в спину длинного, метров с девяти. Бросок получился идеальным: пробив тело в районе левой лопатки, длинное кривое лезвие прошило сердце и его конец на добрых пару дюймов высунулся из груди насильника. Пока труп безвольной куклой валится на истерзанную, с заклеенным скотчем ртом Лилю , которая в ужасе таращит глаза на происходящее, Федор успевает выдернуть клинок из тела и со свистом описать им в воздухе короткий полукруг. И голова водилы катится в кусты наподобие футбольного мяча. Еще один резкий взмах - в противоположную сторону летит отрубленнаякисть с зажатым в ней "Вальтером": третий насильник, отпустив Лилину руку, сумел-таки выхватить пистолет. Но больше он ничего не успел. Федор сбивает его с ног короткой подсечкой и приставляет к груди кончик окровавленного лезвия - в районе левого соска.
- Проткну, как навозного червя. Орать не советую. Знаешь, почему милиция предпочитает прогуливаться не здесь, а по Измайловскому проспекту? Наверняка догадываешься, иначе вы бы не повезли нас сюда. Теперь начнем игру в вопросы-ответы. Вопрос первый и, может быть единственный: к кому вы нас пытались доставить? Кто меня заказал?
Камуфляжник елозит по пышной траве обрубком руки, орошая ее кровью. Рожа его искажена гримасой боли и страха. Наконец сквозь эту маску пробивается осмысленное выражение.
- Митя с Тургеневки... тетрадь Збарского...брюлики Вульфа,- и вдруг его узкие глаза расширяются запредельно - совсем как у того, первого, перед смертью. Федор не успевает ничего предпринять, обернуться: на его кулак с зажатым в нем крисом наваливается хрупкое тело Лили. И отточенное на совесть лезвие пришпиливает тело камуфляжного к траве, словно бабочку.
- Ты слишком много с ним разговариваешь,- девушка рыдает, размазывая по лицу чужую кровь, смешанную с землей. - Слишком много... - ее тело вдруг сотрясают приступы отчаянной рвоты.
- Да ты ему и пары предложений не дала составить,- Федор подхватывает Лилю и осторожно вытирает ее лицо, руки найденным в БМВ полотенцем. Затем этим же полотенцем протирает рукоять клинка, торчащего из трупа. Наконец выдирает из отрубленной кисти "Вальтер", забрасывает пистолет в салон, туда же отправляет Лилю с ее и своей сумками и, хлопнув дверцами, срывает БМВ с места по еле заметной колее в сторону дамбы на Серебрянке. А от проспекта уже наносит воем милицейских сирен. На сей раз, по всей видимости, настоящих ментовозов.
- Что, суки, взяли Стреляного? - шалая мысль будоражит кровь и пьянит сознанием победы. В очередной раз показал он шиш смерти. Теперь бы только благополучно проскочить дамбу.
И они проскакивают ее. Благополучно.
- Стой, Федя!- Лиля сзади вцепляется в плечо Стреляного.Поворачивай назад. Пояс. Мой пояс...- глаза ее лихорадочно блестят, а рука холодна, как лед.
Широкий лакированный пояс Лили, в котором они провезли зашитые бриллианты через три международные таможни, валяется теперь где-то в траве на месте стоянки БМВ - его содрали с нее насильники.
- Поздно,- Федор сожалеюще крутит головой, не сбавляя скорости.- Там теперь такая каша заваривается, в которую нам влазить не с руки. Вот, ты хотела домой, на Родину,- внезапно прорывает его.- И сходу получила первые презенты от нее. Скажи, тебе нужна такая Москва...такая Россия?
Лиля молчит, широко открытыми сухими глазами уставясь в боковое стекло. И Федор вдруг каким-то боковым зрением улавливает величие и красоту окружающей природы, сквозь которую прорывается иномарка. Могучие сосны с янтарными нашлепками смолы, белоствольные застенчивые березы и море разнотравья по обе стороны дороги укоряюще заглядывают в салон, как бы спрашивая его, какую, собственно, Россию имел в виду Артюхов? Каменные ульи многоэтажек с ошалевшими от поисков денег, ожиревшими и жестокосердными индивидуумами, жрущими друг друга, словно крысы в бочке. Или это вот раздолье красоты, не испохабленной еще засасывающей все вокруг цивилизацией? И Федор вновь встряхивает головой, отгоняя прочь назревающую дилемму - он не любит проигрывать.
Лиля, видимо, поняла его состояние.
- Куда теперь?- она ответила вопросом на вопрос.
- Куда? На 83-й километр,- неожиданно даже для себя ляпнул Федор. А почему бы и нет? Старый Глухарь не раз выручал его из подобных ситуаций, подмогнет и на сей раз. Лишь бы не окочурился дядька Игнат за этот год, не "загудел бы под фанфары" старый авантюрист, авторитет и уголовник, топтавший зону поболе тридцати годков. Вот к кому нужно было ехать с самого начала.
- А как же Тургеневка?- вдруг вспомнила Лиля брошенного возле бутика частника.
- А Тургеневка пусть подождет, какие наши годы?- от найденной определенности Федор повеселел и озорно подмигнул Лиле, прибавив скорость. И тут же потух, встретив ее ответный виноватый взгляд.
- Ты вот что - забудь о том, что было там, в Измайлово. Забудь, слышишь, выбрось эту муть к чертовой матери из головы. Как выбросил уже я. Не было у нас с тобой этого проклятого отрезка жизни. Привиделось это все в кошмарном сне. Для нас обоих будет лучше, если мы похороним случившееся где-нибудь на задворках памяти. Ну, сможешь это? Или придется поставить крест на наших с тобой отношениях, потому что в них вклинится этот случай,Федор намеренно говорит предельно жестко. Это должно подействовать.
- Я...попробую, Федя,- отзывается Лиля.- Буду стараться изо всех сил. Но мне нужна сейчас теплая ванна и время для сна. Иначе у меня просто-напросто поедет крыша.
- Будет тебе скоро все это,- не очень уверенно пообещал Федор.- Если хутор дядьки Игната все еще на прежнем месте.
Он оказался на месте: сарай с жующей в нем коровой, к которой за год прибавилась еще симпатичная телочка, кирпичная пристройка в тенистом саду. И сам Глухарь, как приложение к этой деревенской идиллии: семидесятилетний жилистый бобыль в полотняных портках с хитрющими молодыми глазами.
- Федька, блин...Куда запропал? Снова по звонку?- от полноты чувств старик, приобняв, гулко грохнул его меж лопаток костистым кулаком.- Иль западло стало ко мне дорожку топтать?
- С чего ты взял?- Федор слегка потерся о жесткую серебряную щетину на щеке дядьки Игната.
- На такой-то колымаге,- тот кивнул на белоснежную иномарку за воротами.- Да с такой марухой...
- Это Лиля, невеста. А насчет колымаги...Задвинуть ее нужно, чем скорее, тем лучше. Сможешь?- Федор испытывающе заглянул в слегка подернутые старческой дымкой глаза. Игнат вильнул взглядом.
- Да что ты с дороги и сразу о делах? Невесте вон отдохнуть, чай, надо. Пойду баньку истоплю, а вы пока за столиком под вишней посидите,Глухарь исчез за деревьями сада.
Теперь думать будет, варианты просчитывать,- объяснил Лиле Федор.Но поможет обязательно - мы с ним зоной накрепко повязаны, из одного черпака баланду хавали.
Вскоре Игнат вновь нарисовался под вишнями.
- Банька готова,- обратился он к Лиле,- а спать, извините, будете внизу.
- В подвале,- уточнил Федор - он помнил подпольные комнаты бывшего сторожевого обходчика. - Ничего, пойдет, мы по "Националям" не избалованы,хотя на деле было как раз наоборот.- Ты иди, Лиль, мойся, нам с дядькой Игнатом покалякать нужно о том, о сем,- и выставил на неструганный стол пару "Камю".
- Крутое пойло,- Глухарь любовно погладил бутылку с коньяком и тут же засуетился, исчез куда-то. Вскоре появился с миской крепких, скользких на вид груздей, кусом копченого сала. Вторым заходом приволок полкаравая белого и тарелку хрустких огурчиков.
- Заходит тут одна...вдовушка,- взгляд дядьки Игната вновь виляет змейкой.- Женьшень тоже носит,- опережает он изумленный вопрос Федора.- И ша об этом на будущее. Давай о насущном. Тело к телу - ближе к делу,- он разливает коньяк по стаканам.- Звиняйте, мы консерваториев не кончали. Ну, будем.
Ухнули по единой. Помолчали, ловя деревянными ложками грузди. Глухарь начал первым.
- Где пропадал целый год? Я ведь грешным делом похоронил уже тебя, после кипежу в "Золотом Руне" и на даче Аджиева. Там жмуров самосвалами отгружали.
- Далеко отсюда был,- неопределенно отмахнулся Федор.- Ты вот что скажи - другие меня тоже похоронили? Или как?
- Это ты насчет блататы местной? Все в одну глотку дудят, что тебя замочили в одно время с "китайцем", ну, Аджиевым то есть. Но тут одна закавыка имеется...- дядька Игнат замялся, почесав нос кривым ногтем и принялся по новой разливать коньяк.
- Да не тяни ты кота за хвост,- не выдержал паузы Федор.
- Понимаешь, никто из этих горлодеров не смог похвастать тем, что самолично видел трупы: твой, Аджиева, или его беременной жены. А также дочери Аджиева, которая приехала к нему в день убийства. Поэтому я и погодил пока хоронить тебя. И оказался прав.
- Кстати, дочь Аджиева в данный момент плещется в твоей баньке.
- Иди ты!- Глухарь чуть не подавился коньяком. - То-то я смотрю глазищами черными и носом кого-то напоминает. Но как же ты ее...
- А никак,- отрезал Федор. - И ша об этом на будущее,- повторил он слова Игната.
- Ладно. Теперь я нисколько не удивлюсь, если и "китаец" поблизости вдруг объявится. Вообще за год , Федя, в Москве много чего переменилось. Мелкота борзеет, авторитетов мочат почем зря безо всякого ответа, беспредельщиков развелось, как котов на помойке. Да и психов-киллеров хоть отбавляй. За штуку баксов друг у друга заказы перебивают. Не знаешь, с какой стороны пульку в лобешник из СВД ожидать. Вот и не высовываюсь в Москву, больше ко мне ездют, консультируются. Ну и новостишки разные привозят. Ты хоть знаешь, например, чью тачку мне спихнуть пытаешься?
- Нет, но рад был бы узнать,- насторожился Федор.
- Это одна из машин Генриха Карповича Шиманко. Шефа клуба "Золотое Руно", депутата Думы, главе синдиката наркомафии и международной торговли оружием одного из престижных районов подмосковья.
- Нет!- кричит Федор,- пытаясь уловить своим взглядом взгляд Игната.- Не-ет, врешь. Я взорвал это проклятое "золотое Руно" вместе с его шефом Шиманко. Я распылил этого главу синдиката на составляющие. Скажи, что ты пьян и по пьяне пытаешься меня запугать. Я не верю в привидения, дядька Игнат! Генрих Карпович труп, от него даже следа не осталось. Вот ты скажи,придвинулся он вплотную лицом к лицу Глухаря, чтобы в сумраке разглядеть его выражение,- сам ты видел этого Шиманко живьем?
- Нет, не видел,- дядька Игнат отстранился от Федора и спокойно допил свой коньяк.- Ты меня на глотку-то не бери, Стреляный, не на того напал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36