Ведь он бы заморозил все, устроил бы любые препятствия, пойми он, как решительно мы настроены.
— Ему-то какая забота?.. — горько спросила она.
— Боязнь последствий, тем худшая, что он ее скрывает. Боязнь последствий, тем более ужасающих, что они непредсказуемы. — Шерринфорд взглянул на экран, а затем в окно, где ледяной голубизной пульсировало северное сияние. — Полагаю, вы заметили, что я говорил с напуганным человеком? Глубоко под своей официальностью и ворчливостью он прячет веру в аутлингов — о да, он в них верит…
III
Ноги Пасущего Туман взлетали над вербой и буреломом.
Рядом, темный и бесформенный, скакал никор Нагрим; от его сотрясающего землю топота во все стороны летел сок раздавленной травы. Позади, просвечивая на кустах огнецвета, дымкой стлался урайф Моргарел.
Здесь Облачный Луг возвышался цепью холмов и рощ.
Воздух был спокоен, лишь время от времени раздавался далекий рев зверя. Было темнее, чем обычно в канун Рождения Зимы, луны закатывались, полярное сияние мерцало слабее над северным пределом мира. Но звезды от этого сверкали еще острее, усеяв небо от края до края, и Дорога Духов блестела между ними, словно усыпанная росой, как листва над их головами.
— Та-а-мм!.. — рявкнул Нагрим. Все его четыре ручищи указали вниз. Отряд встал на гребне холма. Далеко впереди дрожала искра. — Хо, хо! Потопчем их, что ли, а может, раздерем?!..
«Ни то, ни другое, костяная башка!» — сверкнул в их головах ответ Моргарела. — «Если они не нападут на нас — а они не нападут, пока не знают, что мы здесь; Ее воля — разузнать их намерения».
— У-у-ухх-рррр… Знаю я цели. Свалить деревья, плугами землю изодрать, засеять ее пр-р-роклятым зерном. Покуда мы их не загоним в трясину, и скорее, они будут сильными…
— Уж не сильнее Царицы! — оскорбленно возразил Пасущий Туман.
«Однако они владеют новой мощью», — напомнил ему Моргарел. «Надо проверять их очень осторожно».
— А можно я оч-ч-чень осторожно на них наступлю?.. — спросил Нагрим.
Вопрос заставил улыбнуться даже удрученного Пасущего Туман. Он хлопнул по чешуйчатой спине.
— Не болтай, ты, — посоветовал он. — У меня уши болят. И не думай, от этого у тебя голова заболит. Давай вперед, ну!..
«Полегче!..» — осадил его Моргарел. — «В тебе многовато жизни, рожденный от людей…» Пасущий Туман скорчил гримасу в ответ на упрек урайфа, но подчинился и стал пробираться через заросли медленнее. Он добирался сюда во имя Прекраснейшей, чтобы узнать, что привело двух смертных на поиски…
Может, они искали того мальчика, что украл Айоук?
Он продолжал плакать и звать маму, хотя все реже и реже, по мере того, как чудеса Кархеддина входили в него. Наверное, его. Мертвая птица оставила их и их повозку в опустевшем лагере, откуда они начали поиск по расширяющейся спирали. Но когда следов детеныша не обнаружилось, они не попросили забрать их домой. И не потому, что погода не позволила волнам дальней речи улететь, как это часто бывает.
Нет: вместо этого они двинулись к горам Лунного Рога.
Их путь приведет их через несколько жилищ отселенцев к пределам, куда не ступала нога человека…
Значит, это был совсем не обычный поиск. Тогда что?..
Пасущий Туман понял теперь, зачем Та, Кто Царит, заставляла приемышей, рожденных людьми, учить неуклюжий язык своих предков. Он ненавидел эту зубрежку, совершенно чуждую обычаям Живущих. Но Ей повинуются, и со временем становится ясно, как мудра она была.
Теперь он оставил Нагрима за скалой — никор был полезен только в схватке — и пополз от куста до куста, пока не оказался на длину своего роста от людей. Дождень склонился над ним, укрыв его обнаженное тело мягкими листьями, одев его во мрак. Моргарел вспорхнул в крону дрожидерева, чьи лепечущие листья совсем скрыли его. От него тоже сейчас было мало толку. И это было самым тревожным. Урайфы ведь способны не только читать и посылать мысли, но и создавать иллюзии… Но в этот раз Моргарел сообщил, что его сила отражена незримой ледяной стеной, окружившей вездеход.
Ну конечно. Иначе они выставили бы и приборы охраны, и сторожевых собак. Видимо, они были уверены, что это не понадобится, пока они спят в длинной повозке, что доставила их сюда. Разве можно вытерпеть такое презрение к власти Царицы?
Металл слабо поблескивал в свете лагерного костра. Они сидели по сторонам его, кутаясь в одежды от вечернего холода, который нагому Пасущему Туман казался легкой прохладой. Мужчина пил дым. Женщина смотрела мимо него, в сумрак, казавшийся ее ослепленным огнем зрачкам густой тьмой. Но пламя делало ее лицо чудесно живым. Да, судя по рассказу Айоука, она и есть мать нового детеныша.
Айоук тоже хотел пойти, но Чудеснейшая запретила.
Пааки не годятся для таких дел.
IV
Мужчина попыхивал своей трубкой. Щеки западали, нос и лоб вспыхивали красным, и тогда он неприятно походил на хищника, готового напасть.
— Нет, Барбро, повторяю — у меня нет теории, — говорил он. — Когда фактов недостаточно, теоретизировать в лучшем случае смешно, а в худшем опасно.
— Все равно, у вас должна быть мысль, руководящая вашими действиями, сказала она. Было видно, что они уже обсуждали это. Ни один Живущий не был бы так настойчив, как она, и так терпелив, как он. — Ведь вы взяли с собой приборы — ну вот хоть этот генератор…
— У меня была пара рабочих гипотез, на их основе я мог предположить, какое оборудование взять.
— Почему вы не хотите сказать мне, что это за гипотезы?
— Я сам пока еще нащупываю путь в лабиринте, И пока не вижу шансов собрать все в стройную картину. Фактически генератор защищает нас только от так называемого телепатического воздействия…
— Что? — Она вздрогнула. — Вы хотите сказать… эти легенды о том, что они угадывают мысли… — Слова падали, а взгляд ее по-прежнему был устремлен поверх него, будто искал что-то во мраке.
Он нагнулся вперед. Голос его утратил четкость, обретя искренность и теплоту:
— Барбро, вы напрасно себя терзаете. Это не поможет Джимми, если он жив, а вам силы еще будут нужны. У нас впереди долгий путь, и вам лучше свыкнуться с этим.
Она коротко кивнула. и прикусила губу.
Он улыбнулся, не выпуская трубки.
— Верю, что вам это удастся: вы не выглядите трусихой, нытиком, и вы не из той породы людей, кому нравится страдать.
Она сжала рукоять пистолета, висевшего на поясе. Голос ее изменился, стал жестким и злым:
— Когда мы найдем их, они поймут, кто я. Кто такие люди…
— И гнев надо оставить, — возразил мужчина. — Мы не можем позволить себе эмоций. Если аутлинги существуют, как я говорил вам раньше, они сражаются за свою землю. — Помолчав, он добавил: — Мне думается, что найди первые разведчики живых аборигенов, люди не стали бы заселять Роланд. Но сейчас уже слишком поздно. Мы не можем отступить, даже если захотим. Это война не на жизнь, а на смерть, против настолько искусного врага, что он даже скрыл от нас сам факт ведения войны.
— В самом деле? Неужели тайные вылазки, кража детей…
— Это часть моей гипотезы. Подозреваю, что все это — не изматывание противника, то есть нас, а тактика, определяемая искусной и изощренной стратегией.
Костер затрещал и рассыпал искры. Мужчина некоторое время курил, размышляя, потом заговорил снова:
— Не хочу будить в вас напрасных надежд. Вы ведь ждали этого, сперва в Крисмас-Лэндинг, потом в Портлондоне? Сначала мы пытались уговорить себя, что Джимми был унесен от лагеря дальше, чем мог уйти сам… Теперь ясно, что все это — иллюзии. Я детально проработал все имеющиеся материалы по… по Древнему Народу. Я дела это, стараясь выделить все возможности, даже абсурдные. Никакого результата, кроме окончательной неподтвержденности, я не ждал. Но просмотрел все — находки, анализы, исторические труды, отчеты журналистов, монографии; я говорил с отселенцами, появлявшимися в городе, с учеными, хоть чуть-чуть интересовавшимися предметом. Я работаю быстро. И теперь льщу себя надеждой, что стал экспертом не хуже любого — хотя здесь не в чем особенно разбираться. Далее — я, сравнительный новичок на Роланде, мог взглянуть на проблему свежим глазом. И вот какая гипотеза у меня сложилась. Если аборигены вымерли, почему о. ни почти не оставили следов? Арктика невелика, и для роландианской жизни питательна. Она могла прокормить народ, чьи артефакты накапливались бы тысячелетиями. Я читал, что на Земле десятки тысяч каменных топоров эпохи палеолита чаще попадались случайным людям, чем археологам. Ладно. Допустим, что следы этой цивилизации были убраны намеренно, между отлетом первого исследовательского корабля и прилетом первых колонистов. Мне удалось найти некоторые факты в поддержку этой идеи в журналах первых экспедиций. Они были слишком заняты исследованиями, чтобы каталогизировать все примитивные памятники. Однако их заметки показывают, что они видели куда больше, чем позднейшие экспедиции. Значит, то, что нашли мы — это то, что не заметили устранители следов. Аборигены. Это и заставляет меня думать об изощренном мышлении, способном заглянуть вперед, рассчитать ходы. Получается, что Древний Народ — не просто охотники на оленей или палеолитические земледельцы.
— Но ведь никто не встречал здесь домов или машин, или чего-то похожего… — возразила Барбро.
— Нет. Скорее всего, они не пошли по знакомому нам пути металлургической индустриальной эволюции, а сделали иной выбор. Их цивилизация могла начаться, а не кончиться, биотехнологией. Она могла развивать возможности нервной системы, которые у их вида, вероятно, мощнее человеческих. У нас самих они тоже есть, вы это знаете. Лозоходцы, например, ощущают тончайшие изменения магнитного поля, вызванные подземными водами. Однако у людей эти таланты дьявольски редки и неустойчивы. Поэтому мы направили наши силы на другое. Кому нужен телепат, если есть визифон?
— Но ведь они могли явиться людям, вступить с нами в контакт, — сказала Барбро. — Почему они не сделали этого?
— Тому может быть сотня причин. Например, им не повезло в первую встречу с межзвездными странниками в ранние периоды их истории. Ведь вряд ли мы единственная раса космонавтов… Однако я уже сказал вам, что стараюсь не обгонять фактов теорией. Будем считать, и не более, что Древний Народ, если он существует, нам враждебен.
— Факты… Достаточно ли у нас для этого фактов?
— Я признаю, что все это очень субъективно. — Он прищурился на нее сквозь пелену дыма от костра. — Вы явились ко мне, Барбро, настаивая на том, что ваш ребенок похищен, но ваша собственная речь о секте похитителей младенцев была просто смешной. Почему вы так не хотите признать реальность негуманоидов?..
— Несмотря на то, что от этого может зависеть жизнь Джимми?.. вздохнула она. — Наверное, просто не смею.
— Итак, я не сказал ничего, что не обсуждалось бы печатно, — сказал он. — Однако за сотню лет никто не отыскал достаточно подтвержений тому, что Древний Народ есть нечто бо'льшее, чем предрассудок. Несколько человек, правда, заявили, что разумные туземцы могли уцелеть где-нибудь в глуши…
— Я знаю… — повторила она. — Так что же заставило вас принять это доводы всерьез?
— Ну, когда я начал думать над этим, мне пришла в голову любопытная мысль. Отселенцы Роланда — это ведь не изолированные средневековые издольщики. У них есть книги, средства связи, энергоемкие инструменты, транспорт; к тому же у них вполне современное научное образование. Почему они становятся суеверными? Что-то должно вызывать суеверия. — Он остановился. — Лучше мне не продолжать. Мои идеи тянутся и дальше. Но если они верны, излагать их вслух опасно.
V
Пасущий Туман ощутил, как у него свело живот. Да, опасность была — в этой голове. Увенчанную надо предупредить. С минуту он размышлял, не отдать ли Нагриму приказ убить их обоих. Если никор прыгнет, их пистолеты не помогут. Но нет. Они скорее всего предупредили своих, или…
Он снова прислушался.
Тема сменилась. Барбро спросила:
— Почему вы остались на Роланде?
Эрик улыбнулся своей скупой улыбкой.
— Жизнь на Беовульфе не требовала от меня многого. Хеорот есть — или был, все же прошло десятилетие, помните, — Хеорот был густо населен, крепко организован и дьявольски скучен. Частично это было выносимо благодаря неосвоенным землям, этакому предохранительному клапану, через который отсеивались все недовольные. Но мне недоставало толерантности к повышенному содержанию двуокиси углерода, чтобы спокойно жить там. Готовилась экспедиция, чтобы установить контакты с иными колонизированными мирами, особенно с теми, куда не доходила лазерная связь. Они собирались набраться новых идей по части наук, искусств, социологии, философии — чего поценнее. Боюсь, что на Роланде они не особенно обогатились, по сравнению с Беовульфом. Но я, получивший место в корабле по знакомству, решил, что Роланд мне подходит.
— Там вы тоже были детективом?
— Да, в государственной полиции. Это семейная склонность. Должно быть, здесь сказывается кровь чероки, если это вам что-то говорит. По боковой линии я веду род от одного из первых известных частных агентов, еще там, на Земле, до эры космоса. Не разбираясь, насколько это соответствует истине, я считаю его подходящей моделью.
Она поглядела вокруг.
— Здесь не бывает утра…
VI
Они ушли в вездеход. Пасущий Туман встал и осторожно вернул мышцам гибкость. Перед возвращением он рискнул глянуть в окно повозки. Мешки были раскатаны, бок о бок, люди лежали в них. Но мужчина не дотрагивался до нее, хотя тело ее было приятно, и ничего из происходившего раньше не давало повода думать, что он собирается что-то предпринять.
Странные они, эти люди. Совсем холодные, как глина.
Отдать им этот буйный, прекрасный мир? Пасущий Туман сплюнул от отвращения. Этого не будет. Та, Что Правит, не допустит.
Земли Уильяма Айронса были необъятны. Главным образом потому, что они были ему необходимы. Надо было прокормить семью, скот на местных культурах, обработки которых была еще не очень понятна. Выращивал он и земные растения — на солнечном свету и в теплицах. Однако это была уже роскошь. Настоящим завоеванием северной Арктики было сено из йербы, древесина базирхизы, перикуп и гликофиллон.
Со временем, когда с ростом населения и промышленности разовьется рынок, можно будет поставлять калкантемум для городских торговцев цветами и шкурки роверов, выращенных в клетках, для городских меховщиков.
Но это все было в будущем, до которого Айронс не рассчитывал дожить. Шерринфорда интересовало, верил ли старик, что вообще кто-то доживет?
В комнате было тепло и светло. Дружелюбно потрескивал камин. Свет флюоропанелей поблескивал на разных шкафах, стульях и столах, высвечивал яркие драпировки и красивые блюда на полках. Отселенец величественно восседал в своем высоком кресле — крепко сбитый, с окладистой бородой, ниспадавшей на грудь. Его жена и дочери внесли кофе, чей аромат дополнил еще витавшие запахи отличного ужина — для него, его гостей и сыновей.
Снаружи ревел ветер, вспыхивали молнии, рычал гром, дождь молотил по крыше и стенам и хлестал вниз, клокоча на булыжнике двора. Деревья стонали: казалось даже, что в мычание испуганных коров вплетается чей-то злорадный смех, Порыв града забарабанил по черепице.
Уильям Айронс был сильным человеком. Но сейчас в его голосе звучал страх.
— Вы в самом деле хотите идти к Горе Троллей?
— Вы имеете в виду барьеры Ханстейна? — отозвался Шерринфорд, скорее с вызовом, чем отвечая.
— Ни один отселенец не зовет это место иначе, чем Гора Троллей, сказала Барбро.
— Как могло возродиться это имя из темных веков Земли здесь, за столетия и световые годы от нее?..
— Охотники, трапперы, поисковики — вы зовете их рейнджерами — проходят по этим горам!.. — заявил Шерринфорд.
— По некоторым частям, — сказал Айронс. — Это разрешено соглашением, заключенным между человеком и Царицей, после того, как он вылечил духа гор, которого ранил дьявол. Там, где растет «белое перо», людям проходить можно, если они положат на жертвенник городские товары в уплату за то, что забирают у земли. В другом месте… — рука на подлокотнике сжалась в кулак и вновь обмякла, — … идти неразумно.
— Но ведь это случалось, не так ли?
— О да. Некоторые благополучно возвращались, во всяком случае по их словам, но я слышал, что им больше никогда не везло. А некоторые — некоторые исчезали. Кое-кто из вернувшихся болтал о чудесах и ужасах. Они не приходили в себя до конца дней своих. Мало кто отваживался нарушить старый договор и переступить границы. — Айронс смотрел на Барбро почти умоляюще. Его жена и дети смотрели точно так же, хотя и молча. Ветер выл за стенами и тряс ставни окон. — И вам не надо…
— У меня есть основания считать, что мой сын там, — ответила она.
— Да, да. Вы говорили, и мне очень жаль. Может, что-то удастся сделать. Не знаю что, но я буду рад.
1 2 3 4 5 6