Когда Ники в первый раз пришел в их дом, он казался таким смелым и хорошо приспособившимся. Теперь же он был исполнен горечи и находился в постоянной депрессии. Она каким-то образом разочаровалась в нем, а теперь собиралась предать его и бросить. Но, вероятно, это будет лучшим выходом для обоих. Наверное, она слишком сильно напоминала ему прошлое, дни, когда все было по-иному. Сейчас он был огорчен, но позже он встретит кого-то, кто примет его таким, как он есть. С этой женщиной уже не будет отголосков того, что было раньше, с ней он сможет построить новую жизнь, которая будет опираться только на настоящее. Это она сказала себе, пока строила планы на будущее, а чувства эти успокаивали угрызения совести. Но теперь, когда она столкнулась с гневом и огорчением Ники, такое решение показалось ей эгоистичным.
Я все еще люблю его, подумала Вив. Но при таком стечении дел это совершенно невозможно. Я должна построить для себя новую жизнь и позволить Ники сделать то же самое.
– У тебя будет много тем для разговоров, Ники, – сказала она. – Тебе надо смотреть вперед, а не назад, и для тебя будет легче, если меня не будет рядом. – Он не ответил. Она подошла к нему, собираясь поцеловать, но он отвернул голову, и вместо этого она провела пальцами по его шее и слегка взъерошила волосы. Ники сидел неподвижно, не отвечая на ее ласку. Вив прошла к двери и удалилась. Ники не повернулся, чтобы посмотреть, как она уходит.
– Бедный старина Ники, он в таком паршивом состоянии, оттого что Вив уезжает, да? – сказал Поль.
У него был отпуск, и он приехал передохнуть на Джерси. Он, Катрин и София – она снова была беременна – отдыхали в саду перед тем, как начать готовить вечернюю еду для гостей.
– Его можно понять, – сказала София, слегка покачиваясь в своем кресле, чтобы уменьшить чувство дискомфорта, которое она испытывала. По крайней мере на этот раз она не чувствовала постоянную тошноту, как было, когда она ждала Луи, но живот у нее стал намного больше, ребенок лежал очень низко, а жара еще добавила ей неприятных ощущений. – Я так хотела бы ему помочь, но не знаю чем. Никто ничего не сможет для него сделать, кроме как быть с ним рядом, но сейчас, кажется, он этого хочет меньше всего.
– Я не понимаю этого, – сказал Поль. – Когда он был в Англии, в госпитале, он, казалось, все воспринимал достаточно хорошо. Это я был потрясен. Ну а сейчас словно черная туча окружает его. Он стал совсем другим.
– Во всем виновата Вив Моран, – ядовито сказала Катрин. – Мне она никогда не нравилась. Как она могла уехать и бросить его? Это жестоко!
– Но полностью ее обвинять нельзя, – сказала София, – Насколько я знаю, она сделала для него все, что могла, и не виновата в том, что ее отец потерял все свои деньги.
– Но если она любила его…
– Интересно, говорила ли она ему о ребенке, – задумчиво произнес Поль.
Сестры посмотрели на него.
– Что ты имеешь в виду? – спросила София. – Какой ребенок?
Поль вспыхнул. Он никогда не упоминал об откровенном разговоре, какой произошел у него с Вив, и понимал, что ему не стоило бы и сейчас говорить об этом, но было уже поздно, дело было сделано.
– Она была беременна, – неловко сказал он. – Когда Ники уехал в армию, он оставил ее в положении. Он, конечно, не знал, а Вив сделала аборт. Вот и все.
Мгновение они смотрели на него с открытым ртом.
– Аборт? Вив ждала ребенка от Ники и сделала аборт? – воскликнула Катрин. – Я этому не верю!
– Откуда ты об этом знаешь? – спросила София.
– Она сама мне сказала. Я никогда об этом не говорил. Я думал, это не мое дело.
– А Ники не знает?
– Не знаю. Наверное, она ему сказала. Слушайте, об этом надо забыть. Это не наше дело. Нам надо думать о том, что мы можем сделать для Ники. Может, сможет помочь один из его старых друзей – помните того парня – Джеффа Макколея? Они с Ники были вместе в госпитале, и он как-то приезжал, когда Ники выписали домой. Возможно, он достучится до него.
– Ты прав, – сказала София, стараясь взять себя в руки. – Ему нужен кто-то, кто прошел примерно через такое же, кто поймет его. Я думаю, что раздобуду адрес Джеффа Макколея в адресной книге. Я напишу ему.
Они с Полем продолжили обсуждать, как можно помочь Ники, и благополучно заставили молчать Катрин, которая была явно разочарована, что ей не удалось вызнать еще что-нибудь про аборт Вив.
Однако вечером, приготовив ручку, чтобы написать Джеффу Макколею, София долго сидела, задумавшись о том, что сказал ей Поль. Как могло бы быть все по-другому, если бы Вив родила ребенка Ники, вместо того, чтобы так трусливо отступиться от него.
В сентябре 1947 года София тяжело переносила беременность, но доктор сказал, что роды начнутся не ранее чем через две недели. Поскольку Луи появился на свет почти на три недели позже предполагаемого срока, София решила, что и сейчас снова будет так же, и одним теплым днем она посадила Луи в коляску и вместе с Лолой вышла прогуляться и перекусить на свежем воздухе.
Узнав о ее планах, Бернар попытался отговорить ее, но если Софии что-нибудь приходило в голову, ее невозможно было переубедить.
– Прогулка пойдет мне на пользу, – сказала она, устраивая Луи в коляске. – От сидения у меня возникают судороги, одышка. И кроме того, я хочу вызволить маму из кухни, пока шеф-повар не даст ей задание.
– Ну что же, если ты думаешь, что все будет в порядке, – сказал Бернар. Он все еще сомневался насчет целесообразности таких нагрузок, но вызволить Лолу из-под влияния нового приглашенного шеф-повара тоже было неплохо. Стефан Полански вдохновенно готовил пищу и начинал создавать отелю именно такую репутацию, которую Бернар и хотел. Но при этом повар был настолько темпераментным и взрывным, что совершенно не выносил вмешательства Лолы.
– Конечно, со мной все будет в порядке! – нетерпеливо сказала София и вышла.
Был приятный полдень, с роскошно-голубым небом, как всегда бывает, когда накапливается слоями голубой цвет – на исходе лета; солнце ярко светило, а легкий бриз сохранял приятную свежесть воздуха. Хотя Лола все еще сохраняла инфантильность в поведении, физически она окрепла. Она могла шагать без устали, и это всегда удивляло Софию, когда они вместе гуляли. И сейчас она пошла быстрым шагом вдоль набережной. Стараясь выдержать темп, София почувствовала тянущую боль, вроде зубной, где-то внутри тела, но не обратила на это внимания. Эта была совсем иная боль, чем та, что она испытывала, когда на свет появился Луи, и ей не пришло в голову, что роды каждый раз могут протекать по-разному.
София сидела на ковре на берегу и смотрела, как Лола счастливо копается в песке вместе с Луи, и вдруг горячий поток хлынул у нее между ног. О Господи! – в панике подумала она. Наверное, пошли воды, а может, у нее началось кровотечение. Стараясь скрыть тревогу от матери, София с трудом поднялась на ноги, оглянувшись через плечо на мокрое пятно, которое появилось сзади на ее юбке. По крайней мере это была не кровь, и София была благодарна этой небольшой милости. Но мысль, что ей придется тащиться домой, а при этом между ног у нее будет струиться вода, была не из приятных. И кроме того, она не знала, сколько времени пройдет, пока у нее не начнутся настоящие роды.
– Я думаю, нам надо идти, мама, – резко сказала она.
– О, но мы только что пришли! – запротестовала разочарованная, как дитя, Лола. – Такой чудесный день! Мы не можем еще немного побыть здесь?
– Не сейчас. Мы придем в другой раз.
– Но скоро будет зима. Ты же знаешь, как холодно зимой, когда идет снег.
– Ты думаешь о России, мама.
– Правда? Да, наверное. Иногда все так путаю. У меня была красивая меховая шляпка и муфта. Я тебе говорила, София? Мы ходили кататься на коньках, а иногда мчались по снегу на санях, запряженных лошадьми. Это было чудесно. Только было плохо, когда мы слышали волчий лай. Знаешь, они так заунывно воют, когда зовут друг друга.
– Да, мама. – Еще один поток воды защекотал ноги Софии. О Господи! – подумала она. Сейчас я умру от стыда!
Она наклонилась, сложила коврик и засунула его за лямки коляски. Лола все еще болтала, а когда София выпрямилась, то увидела, что Луи в коляске не было.
– Луи! – Она взволнованно огляделась по сторонам. – Где он?
– Был здесь минуту назад. Он не мог уйти далеко.
На берегу сидели еще две семьи, но маленького светловолосого мальчика в белой рубашке и голубых шортах нигде не было видно.
– Луи! – Забыв обо всем на свете, София бросилась бегать туда-сюда, несколько шагов в одном направлении, несколько – в другом. Казалось, что Луи исчез с поверхности земли. Наверное, кто-то похитил его, в панике подумала она. Или он убежал к морю и утонул! Она больше никогда его не увидит!
– Луи! Луи! – нервно взывала она. – Где ты?
– Извините меня! – прозвучал чей-то голос. – Вы потеряли маленького мальчика?
– Да! – отозвалась София. – Вы видели, что с ним случилось?
– Он здесь, играет с моей дочкой.
София огляделась. Она ничего не видела.
– Где?
– Здесь – за моей коляской.
– О! – Софии захотелось плакать от облегчения. Она побежала по берегу. Луи скрылся в песке, спрятался за коляской, он был полностью занят младенцем примерно шести месяцев, который лежал на коврике и гулил. – Я подумала, что потеряла его, – задыхаясь, произнесла София.
Она наклонилась и подняла его, но, как только она сделала это, ее пронзила боль, от которой у нее едва не прервалось дыхание. Когда боль прошла, София выпрямилась и увидела, как молодая мать с тревогой смотрит на нее.
– С вами все в порядке?
– Нет, не совсем. Кажется… Боже мой, у меня начинаются роды.
– О Господи! Что я могу для вас сделать? Вызвать «скорую помощь» или?..
Софию охватило желание быть рядом с Бернаром и окунуться в ауру надежности, которая всегда окружала его.
– Может быть, вы могли бы позвонить моему мужу…
– Конечно. – Молодая женщина встала и посадила своего ребенка в коляску. – Послушайте, вы подождите здесь или медленно идите к дороге. Дайте мне номер телефона вашего мужа, я помогу вам. Кстати, меня зовут Сюзан Феро. А это Молли.
София кивнула, слишком поглощенная собственным состоянием, чтобы замечать что-нибудь вокруг. Ее скрутил еще один приступ боли, и, глядя, как молодая женщина пробирается по песку с коляской и ребенком, она смутно подумала, что в результате этого случая они с Сюзан крепко подружатся, а отношения эти перейдут к другому поколению.
Благодаря Сюзан взволнованный Бернар скоро появился на своей новой машине и повез Софию, Луи и смущенную Лолу домой. Потом он вызвал доктора и сидел, держа Софию за руку и поглаживая ее, пока тот не приехал.
– Выходите и выкурите сигарету или выпейте стаканчик виски, в ожидании младенца, – сказал ему доктор. – Это не затянется надолго, сейчас она в надежных руках.
– Лучше я останусь, – сказал Бернар.
Доктор метнул в него взгляд. Это неслыханно – отцу присутствовать при родах! Но все происходило так быстро, что у него не было времени спорить. Так и получилось, что немного бледный и очень взволнованный Бернар остался в комнате, когда на свет появился Робин Шарль Бернар Лэнглуа – появился так поспешно и неожиданно, и плакал так громко, и выглядел таким розовеньким и свежим, а заодно обиженным тем, что родился немного раньше, чем был к этому готов, что Бернар потом рассказывал всем, кто слушал его, что ни за что на свете не пропустил бы рождение сына!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
1948
Весной 1948 года Бернар созвал семейный совет.
– Я хочу поговорить с тобой, Ники и Катрин, – сказал он Софии, в самый разгар купания Робина. Она удивленно подняла голову, одной рукой поддерживая Робина и намыливая его другой.
– Что ты имеешь в виду – поговорить с нами? Ты видишь Ники практически каждый день, я тоже здесь. Поговори со мной сейчас.
– Нет, я хочу поговорить со всеми вами вместе, – сказал Бернар. – Правда, Поль тоже должен быть здесь, но раз уж он в Германии, то ясно, что это отпадает.
– А что, что-нибудь не так? – спросила слегка встревоженная София. – Проблемы с отелем, да? Но дела идут так хорошо!
– Все прекрасно, – сказал Бернар. – Но нечего уклоняться, София. Как я сказал, я бы хотел поговорить со всеми вами тремя.
– Что же, это для меня звучит довольно грустно, – ответила уязвленная София. – В конце концов, я твоя жена. Надеюсь, ты не станешь с годами напыщенным, Бернар.
Бернар улыбнулся.
– Если ты будешь поддерживать меня на уровне, София, то, думаю, мне это не грозит. Ну, как, устроит тебя завтра, в три часа пополудни?
– Думаю, да. – София все еще была раздражена оттого, что Бернар не доверился ей. – Если ты такой деловой, то странно, что не разослал нам официальные приглашения. Я приду с точностью до минуты, если хочешь.
Давно свыкшийся с сарказмом Софии, Бернар лишь улыбнулся.
– Это неплохая идея. Можно сказать, это наше первое официальное собрание.
– Я думаю, вы удивляетесь, почему я собрал вас всех вместе, – сказал Бернар. Он стоял возле камина в гостиной флигеля и прижимал к груди папку из коричневой оберточной бумаги, но этикетка, если она была, пряталась в темно-синем свитере, а на лице Бернара ничего не было написано.
– Да, мы удивляемся, – сказал Ники, сидя в инвалидной коляске, которую удобно разместили за столом.
– Это волнует, не так ли? – Катрин устроилась в большом кресле, подобрала под себя ноги и обняла их.
Но София, ожидая, что Робин в любой момент может разреветься – похоже, у него были колики, она заметила это после последнего кормления, – лишь нетерпеливо дернулась.
– О, ну давай же, Бернар. Говори, в чем дело, и мы разберемся.
– Хорошо, скажу одной фразой. Я хочу купить еще один отель.
Он переводил взгляд с одного на другого, на губах его играла легкая улыбка, глаза смотрели прямо. Через мгновение Ники засмеялся.
– Это было так коротко и мило. Ну давай, Бернар, продолжай. Скажи нам, что у тебя на уме.
– Очень хорошо. «Саммертон» в Сент-Клементе выставлен на продажу. Он находится в отличном месте, прямо на набережной и выходит верандами на море, практически на пляж. Я знал об этом еще ребенком и всегда думал, что для туристов это просто рай. Но во время войны его занимали немцы. Они здорово напакостили там, и у владельцев не лежат руки восстанавливать его. С тех пор он пустовал и все больше ветшал и требовал ремонта. А теперь они решили выставить его на продажу, и я бы хотел купить его.
– На какие деньги? – спросила София.
– Это и правда целая проблема. Хотя мы сейчас преуспеваем и постоялый двор, и агентство приносит доход, но у меня вообще-то нет наличных денег. Нам придется сдать «Ла Мэзон Бланш» под залог как второстепенное предприятие. Но «Ла Мэзон Бланш» – не мой дом, и я не могу так воспользоваться им. Он принадлежит вам троим и Полю.
– И маме, – сказала Катрин.
– Нет, – ответила ей София. – Строго говоря, в соответствии с папиным завещанием, все имущество должно быть разделено в равных долях между нами при условии, что мы обеспечим маме кров. Он думал о простых вещах, когда составлял завещание, и не предполагал, что к моменту, когда мы вступим в наследство, мама окажется неспособной принимать какие бы то ни было решения.
– Это так. Но поскольку Катрин еще не достигла совершеннолетия, ее долей пока тоже распоряжаемся мы. Но она умная девушка, и я чувствую моральный долг спросить ее мнения.
Катрин улыбнулась ему, ей нравился Бернар. Он никогда не относился к ней как к ребенку, и иногда она думала, что София грубо обращается с ним.
– Если ты думаешь, что это хорошее дело, то я тоже так считаю, – сказала она.
– Спасибо за доверие, Катрин, – серьезно ответил Бернар. – Ну а ты, Ники? И София?
– Какие у тебя планы относительно «Саммертона»? – спросила София.
– Я бы хотел, чтобы он превратился в отель хорошего класса, занял бы главенствующую позицию на рынке. Я бы хотел включить сюда все преимущества и удобства, к которым привыкли люди, останавливающиеся в других отелях, и ради которых они приходят в агентство: плавательный бассейн, танцевальный зал и дансинг, по ночам – кабаре, парфюмерный магазин, в котором можно было бы баловать дам. Я совершенно уверен, что Джерси вступает в свои права – это будет остров развлечений, и если туристическая фирма правильно воспользуется этим, то предвижу, что в один прекрасный день сюда обрушится поток туристов – и кто их в этом обвинит? Сейчас, когда война окончена, каждый человек хочет хорошо провести время и наверстать упущенное. Я хочу извлечь максимальную пользу из этого бума, а я знаю, что он грядет, и, чтобы добиться чего-то, нам надо расширяться.
– Но, предположим, это не выгорит? – сказала София. – Мы тогда потеряем все, если заложим «Да Мэзон Бланш».
– Такая возможность существует, – мрачно сказал Бернар. – Поэтому мне необходимо было поговорить со всеми вами. Правда, я не думаю, что так будет – если бы я допускал подобное, то не стал бы и предлагать. Я не дурак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Я все еще люблю его, подумала Вив. Но при таком стечении дел это совершенно невозможно. Я должна построить для себя новую жизнь и позволить Ники сделать то же самое.
– У тебя будет много тем для разговоров, Ники, – сказала она. – Тебе надо смотреть вперед, а не назад, и для тебя будет легче, если меня не будет рядом. – Он не ответил. Она подошла к нему, собираясь поцеловать, но он отвернул голову, и вместо этого она провела пальцами по его шее и слегка взъерошила волосы. Ники сидел неподвижно, не отвечая на ее ласку. Вив прошла к двери и удалилась. Ники не повернулся, чтобы посмотреть, как она уходит.
– Бедный старина Ники, он в таком паршивом состоянии, оттого что Вив уезжает, да? – сказал Поль.
У него был отпуск, и он приехал передохнуть на Джерси. Он, Катрин и София – она снова была беременна – отдыхали в саду перед тем, как начать готовить вечернюю еду для гостей.
– Его можно понять, – сказала София, слегка покачиваясь в своем кресле, чтобы уменьшить чувство дискомфорта, которое она испытывала. По крайней мере на этот раз она не чувствовала постоянную тошноту, как было, когда она ждала Луи, но живот у нее стал намного больше, ребенок лежал очень низко, а жара еще добавила ей неприятных ощущений. – Я так хотела бы ему помочь, но не знаю чем. Никто ничего не сможет для него сделать, кроме как быть с ним рядом, но сейчас, кажется, он этого хочет меньше всего.
– Я не понимаю этого, – сказал Поль. – Когда он был в Англии, в госпитале, он, казалось, все воспринимал достаточно хорошо. Это я был потрясен. Ну а сейчас словно черная туча окружает его. Он стал совсем другим.
– Во всем виновата Вив Моран, – ядовито сказала Катрин. – Мне она никогда не нравилась. Как она могла уехать и бросить его? Это жестоко!
– Но полностью ее обвинять нельзя, – сказала София, – Насколько я знаю, она сделала для него все, что могла, и не виновата в том, что ее отец потерял все свои деньги.
– Но если она любила его…
– Интересно, говорила ли она ему о ребенке, – задумчиво произнес Поль.
Сестры посмотрели на него.
– Что ты имеешь в виду? – спросила София. – Какой ребенок?
Поль вспыхнул. Он никогда не упоминал об откровенном разговоре, какой произошел у него с Вив, и понимал, что ему не стоило бы и сейчас говорить об этом, но было уже поздно, дело было сделано.
– Она была беременна, – неловко сказал он. – Когда Ники уехал в армию, он оставил ее в положении. Он, конечно, не знал, а Вив сделала аборт. Вот и все.
Мгновение они смотрели на него с открытым ртом.
– Аборт? Вив ждала ребенка от Ники и сделала аборт? – воскликнула Катрин. – Я этому не верю!
– Откуда ты об этом знаешь? – спросила София.
– Она сама мне сказала. Я никогда об этом не говорил. Я думал, это не мое дело.
– А Ники не знает?
– Не знаю. Наверное, она ему сказала. Слушайте, об этом надо забыть. Это не наше дело. Нам надо думать о том, что мы можем сделать для Ники. Может, сможет помочь один из его старых друзей – помните того парня – Джеффа Макколея? Они с Ники были вместе в госпитале, и он как-то приезжал, когда Ники выписали домой. Возможно, он достучится до него.
– Ты прав, – сказала София, стараясь взять себя в руки. – Ему нужен кто-то, кто прошел примерно через такое же, кто поймет его. Я думаю, что раздобуду адрес Джеффа Макколея в адресной книге. Я напишу ему.
Они с Полем продолжили обсуждать, как можно помочь Ники, и благополучно заставили молчать Катрин, которая была явно разочарована, что ей не удалось вызнать еще что-нибудь про аборт Вив.
Однако вечером, приготовив ручку, чтобы написать Джеффу Макколею, София долго сидела, задумавшись о том, что сказал ей Поль. Как могло бы быть все по-другому, если бы Вив родила ребенка Ники, вместо того, чтобы так трусливо отступиться от него.
В сентябре 1947 года София тяжело переносила беременность, но доктор сказал, что роды начнутся не ранее чем через две недели. Поскольку Луи появился на свет почти на три недели позже предполагаемого срока, София решила, что и сейчас снова будет так же, и одним теплым днем она посадила Луи в коляску и вместе с Лолой вышла прогуляться и перекусить на свежем воздухе.
Узнав о ее планах, Бернар попытался отговорить ее, но если Софии что-нибудь приходило в голову, ее невозможно было переубедить.
– Прогулка пойдет мне на пользу, – сказала она, устраивая Луи в коляске. – От сидения у меня возникают судороги, одышка. И кроме того, я хочу вызволить маму из кухни, пока шеф-повар не даст ей задание.
– Ну что же, если ты думаешь, что все будет в порядке, – сказал Бернар. Он все еще сомневался насчет целесообразности таких нагрузок, но вызволить Лолу из-под влияния нового приглашенного шеф-повара тоже было неплохо. Стефан Полански вдохновенно готовил пищу и начинал создавать отелю именно такую репутацию, которую Бернар и хотел. Но при этом повар был настолько темпераментным и взрывным, что совершенно не выносил вмешательства Лолы.
– Конечно, со мной все будет в порядке! – нетерпеливо сказала София и вышла.
Был приятный полдень, с роскошно-голубым небом, как всегда бывает, когда накапливается слоями голубой цвет – на исходе лета; солнце ярко светило, а легкий бриз сохранял приятную свежесть воздуха. Хотя Лола все еще сохраняла инфантильность в поведении, физически она окрепла. Она могла шагать без устали, и это всегда удивляло Софию, когда они вместе гуляли. И сейчас она пошла быстрым шагом вдоль набережной. Стараясь выдержать темп, София почувствовала тянущую боль, вроде зубной, где-то внутри тела, но не обратила на это внимания. Эта была совсем иная боль, чем та, что она испытывала, когда на свет появился Луи, и ей не пришло в голову, что роды каждый раз могут протекать по-разному.
София сидела на ковре на берегу и смотрела, как Лола счастливо копается в песке вместе с Луи, и вдруг горячий поток хлынул у нее между ног. О Господи! – в панике подумала она. Наверное, пошли воды, а может, у нее началось кровотечение. Стараясь скрыть тревогу от матери, София с трудом поднялась на ноги, оглянувшись через плечо на мокрое пятно, которое появилось сзади на ее юбке. По крайней мере это была не кровь, и София была благодарна этой небольшой милости. Но мысль, что ей придется тащиться домой, а при этом между ног у нее будет струиться вода, была не из приятных. И кроме того, она не знала, сколько времени пройдет, пока у нее не начнутся настоящие роды.
– Я думаю, нам надо идти, мама, – резко сказала она.
– О, но мы только что пришли! – запротестовала разочарованная, как дитя, Лола. – Такой чудесный день! Мы не можем еще немного побыть здесь?
– Не сейчас. Мы придем в другой раз.
– Но скоро будет зима. Ты же знаешь, как холодно зимой, когда идет снег.
– Ты думаешь о России, мама.
– Правда? Да, наверное. Иногда все так путаю. У меня была красивая меховая шляпка и муфта. Я тебе говорила, София? Мы ходили кататься на коньках, а иногда мчались по снегу на санях, запряженных лошадьми. Это было чудесно. Только было плохо, когда мы слышали волчий лай. Знаешь, они так заунывно воют, когда зовут друг друга.
– Да, мама. – Еще один поток воды защекотал ноги Софии. О Господи! – подумала она. Сейчас я умру от стыда!
Она наклонилась, сложила коврик и засунула его за лямки коляски. Лола все еще болтала, а когда София выпрямилась, то увидела, что Луи в коляске не было.
– Луи! – Она взволнованно огляделась по сторонам. – Где он?
– Был здесь минуту назад. Он не мог уйти далеко.
На берегу сидели еще две семьи, но маленького светловолосого мальчика в белой рубашке и голубых шортах нигде не было видно.
– Луи! – Забыв обо всем на свете, София бросилась бегать туда-сюда, несколько шагов в одном направлении, несколько – в другом. Казалось, что Луи исчез с поверхности земли. Наверное, кто-то похитил его, в панике подумала она. Или он убежал к морю и утонул! Она больше никогда его не увидит!
– Луи! Луи! – нервно взывала она. – Где ты?
– Извините меня! – прозвучал чей-то голос. – Вы потеряли маленького мальчика?
– Да! – отозвалась София. – Вы видели, что с ним случилось?
– Он здесь, играет с моей дочкой.
София огляделась. Она ничего не видела.
– Где?
– Здесь – за моей коляской.
– О! – Софии захотелось плакать от облегчения. Она побежала по берегу. Луи скрылся в песке, спрятался за коляской, он был полностью занят младенцем примерно шести месяцев, который лежал на коврике и гулил. – Я подумала, что потеряла его, – задыхаясь, произнесла София.
Она наклонилась и подняла его, но, как только она сделала это, ее пронзила боль, от которой у нее едва не прервалось дыхание. Когда боль прошла, София выпрямилась и увидела, как молодая мать с тревогой смотрит на нее.
– С вами все в порядке?
– Нет, не совсем. Кажется… Боже мой, у меня начинаются роды.
– О Господи! Что я могу для вас сделать? Вызвать «скорую помощь» или?..
Софию охватило желание быть рядом с Бернаром и окунуться в ауру надежности, которая всегда окружала его.
– Может быть, вы могли бы позвонить моему мужу…
– Конечно. – Молодая женщина встала и посадила своего ребенка в коляску. – Послушайте, вы подождите здесь или медленно идите к дороге. Дайте мне номер телефона вашего мужа, я помогу вам. Кстати, меня зовут Сюзан Феро. А это Молли.
София кивнула, слишком поглощенная собственным состоянием, чтобы замечать что-нибудь вокруг. Ее скрутил еще один приступ боли, и, глядя, как молодая женщина пробирается по песку с коляской и ребенком, она смутно подумала, что в результате этого случая они с Сюзан крепко подружатся, а отношения эти перейдут к другому поколению.
Благодаря Сюзан взволнованный Бернар скоро появился на своей новой машине и повез Софию, Луи и смущенную Лолу домой. Потом он вызвал доктора и сидел, держа Софию за руку и поглаживая ее, пока тот не приехал.
– Выходите и выкурите сигарету или выпейте стаканчик виски, в ожидании младенца, – сказал ему доктор. – Это не затянется надолго, сейчас она в надежных руках.
– Лучше я останусь, – сказал Бернар.
Доктор метнул в него взгляд. Это неслыханно – отцу присутствовать при родах! Но все происходило так быстро, что у него не было времени спорить. Так и получилось, что немного бледный и очень взволнованный Бернар остался в комнате, когда на свет появился Робин Шарль Бернар Лэнглуа – появился так поспешно и неожиданно, и плакал так громко, и выглядел таким розовеньким и свежим, а заодно обиженным тем, что родился немного раньше, чем был к этому готов, что Бернар потом рассказывал всем, кто слушал его, что ни за что на свете не пропустил бы рождение сына!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
1948
Весной 1948 года Бернар созвал семейный совет.
– Я хочу поговорить с тобой, Ники и Катрин, – сказал он Софии, в самый разгар купания Робина. Она удивленно подняла голову, одной рукой поддерживая Робина и намыливая его другой.
– Что ты имеешь в виду – поговорить с нами? Ты видишь Ники практически каждый день, я тоже здесь. Поговори со мной сейчас.
– Нет, я хочу поговорить со всеми вами вместе, – сказал Бернар. – Правда, Поль тоже должен быть здесь, но раз уж он в Германии, то ясно, что это отпадает.
– А что, что-нибудь не так? – спросила слегка встревоженная София. – Проблемы с отелем, да? Но дела идут так хорошо!
– Все прекрасно, – сказал Бернар. – Но нечего уклоняться, София. Как я сказал, я бы хотел поговорить со всеми вами тремя.
– Что же, это для меня звучит довольно грустно, – ответила уязвленная София. – В конце концов, я твоя жена. Надеюсь, ты не станешь с годами напыщенным, Бернар.
Бернар улыбнулся.
– Если ты будешь поддерживать меня на уровне, София, то, думаю, мне это не грозит. Ну, как, устроит тебя завтра, в три часа пополудни?
– Думаю, да. – София все еще была раздражена оттого, что Бернар не доверился ей. – Если ты такой деловой, то странно, что не разослал нам официальные приглашения. Я приду с точностью до минуты, если хочешь.
Давно свыкшийся с сарказмом Софии, Бернар лишь улыбнулся.
– Это неплохая идея. Можно сказать, это наше первое официальное собрание.
– Я думаю, вы удивляетесь, почему я собрал вас всех вместе, – сказал Бернар. Он стоял возле камина в гостиной флигеля и прижимал к груди папку из коричневой оберточной бумаги, но этикетка, если она была, пряталась в темно-синем свитере, а на лице Бернара ничего не было написано.
– Да, мы удивляемся, – сказал Ники, сидя в инвалидной коляске, которую удобно разместили за столом.
– Это волнует, не так ли? – Катрин устроилась в большом кресле, подобрала под себя ноги и обняла их.
Но София, ожидая, что Робин в любой момент может разреветься – похоже, у него были колики, она заметила это после последнего кормления, – лишь нетерпеливо дернулась.
– О, ну давай же, Бернар. Говори, в чем дело, и мы разберемся.
– Хорошо, скажу одной фразой. Я хочу купить еще один отель.
Он переводил взгляд с одного на другого, на губах его играла легкая улыбка, глаза смотрели прямо. Через мгновение Ники засмеялся.
– Это было так коротко и мило. Ну давай, Бернар, продолжай. Скажи нам, что у тебя на уме.
– Очень хорошо. «Саммертон» в Сент-Клементе выставлен на продажу. Он находится в отличном месте, прямо на набережной и выходит верандами на море, практически на пляж. Я знал об этом еще ребенком и всегда думал, что для туристов это просто рай. Но во время войны его занимали немцы. Они здорово напакостили там, и у владельцев не лежат руки восстанавливать его. С тех пор он пустовал и все больше ветшал и требовал ремонта. А теперь они решили выставить его на продажу, и я бы хотел купить его.
– На какие деньги? – спросила София.
– Это и правда целая проблема. Хотя мы сейчас преуспеваем и постоялый двор, и агентство приносит доход, но у меня вообще-то нет наличных денег. Нам придется сдать «Ла Мэзон Бланш» под залог как второстепенное предприятие. Но «Ла Мэзон Бланш» – не мой дом, и я не могу так воспользоваться им. Он принадлежит вам троим и Полю.
– И маме, – сказала Катрин.
– Нет, – ответила ей София. – Строго говоря, в соответствии с папиным завещанием, все имущество должно быть разделено в равных долях между нами при условии, что мы обеспечим маме кров. Он думал о простых вещах, когда составлял завещание, и не предполагал, что к моменту, когда мы вступим в наследство, мама окажется неспособной принимать какие бы то ни было решения.
– Это так. Но поскольку Катрин еще не достигла совершеннолетия, ее долей пока тоже распоряжаемся мы. Но она умная девушка, и я чувствую моральный долг спросить ее мнения.
Катрин улыбнулась ему, ей нравился Бернар. Он никогда не относился к ней как к ребенку, и иногда она думала, что София грубо обращается с ним.
– Если ты думаешь, что это хорошее дело, то я тоже так считаю, – сказала она.
– Спасибо за доверие, Катрин, – серьезно ответил Бернар. – Ну а ты, Ники? И София?
– Какие у тебя планы относительно «Саммертона»? – спросила София.
– Я бы хотел, чтобы он превратился в отель хорошего класса, занял бы главенствующую позицию на рынке. Я бы хотел включить сюда все преимущества и удобства, к которым привыкли люди, останавливающиеся в других отелях, и ради которых они приходят в агентство: плавательный бассейн, танцевальный зал и дансинг, по ночам – кабаре, парфюмерный магазин, в котором можно было бы баловать дам. Я совершенно уверен, что Джерси вступает в свои права – это будет остров развлечений, и если туристическая фирма правильно воспользуется этим, то предвижу, что в один прекрасный день сюда обрушится поток туристов – и кто их в этом обвинит? Сейчас, когда война окончена, каждый человек хочет хорошо провести время и наверстать упущенное. Я хочу извлечь максимальную пользу из этого бума, а я знаю, что он грядет, и, чтобы добиться чего-то, нам надо расширяться.
– Но, предположим, это не выгорит? – сказала София. – Мы тогда потеряем все, если заложим «Да Мэзон Бланш».
– Такая возможность существует, – мрачно сказал Бернар. – Поэтому мне необходимо было поговорить со всеми вами. Правда, я не думаю, что так будет – если бы я допускал подобное, то не стал бы и предлагать. Я не дурак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62