– Садитесь, мадам. Полагаю, вы пришли по делу? – спросил Крей, пропустив мимо ушей каштаны, предложенные в качестве темы для завязки разговора. – У нас редко бывают соседи. Собаки вас не напугали?– Их отозвал ваш человек.– Отлично.– Я буду откровенна с вами, – начала мадам де Персан. – Признаться, я удивилась, услышав, что мой сын намерен продать вам два гектара нашей земли.– Идея пришлась вам не по душе. – Это было утверждение, а не вопрос.– Он так отзывчив, он просто не может отказать соседям в помощи. Тем более при неразберихе с охотниками и расхищением замка. Понимаю, это доставляет вам уйму хлопот, но я убеждена, что имею влияние на месье мэра Бриака, и, думаю, сумею вам помочь.– Мы с благодарностью примем любую помощь.– Прежде всего я намерена напомнить ему, что площадь нашего участка превышает двадцать гектаров, и мы намерены запретить охотиться в наших владениях, отказаться от всех прежних соглашений, если он не перестанет добиваться разрешения от вас. Поскольку наши участки расположены по соседству, наш отказ заставит их искать другое место для охоты – следовательно, вас оставят в покое. Мэру останется только согласиться. И вам не придется покупать, а нам – продавать землю. Стоит мне вмешаться, и никто не посмеет охотиться в ваших владениях.– Это было бы очень любезно с вашей стороны, мадам де Персан. Но почему вы так настроены против продажи земли?– По самым простым соображениям. У нас большая семья, много внуков, поэтому разбрасываться землей было бы неразумно.Крей рассмеялся.– Понимаю. Но неужели ваш сын всегда так великодушен по отношению к соседям? – Крей вспомнил, как после ленча в доме де Персанов Делия сказала ему: «Похоже, мистер де Персан влюблен в Клару. Вы заметили?»Сюзанна де Персан промолчала. Но по ее выражению он понял, что ее сыну несвойственны необдуманные порывы великодушия.– Что касается обвинений против моей жены, уверен, вы понимаете, что у нас и в мыслях не было разрушать этот дом.– А вот с обвинениями дело обстоит гораздо сложнее. Я искренне беспокоюсь за бедную мадам Крей, – отозвалась мадам де Персан. – Пока я не знаю, есть ли у нас выход: возбудить судебный процесс легко, а остановить почти невозможно. Нам надо как следует подумать. Глава 46СИЛА ПИРАМИДЫ Клара нашла Делию сидящей почти в центре огромного нижнего зала массивной стеклянной пирамиды, воздвигнутой над подземным входом в Лувр. Рядом лежали пальто, большая сумка и блокнот. Удивительно, что охранники позволили ей расположиться вот так – впрочем, обширный зал чем-то напоминал лагерь, ярко освещенный осенним солнцем: повсюду сновали люди, сходили с эскалатора или спускались в нижние помещения старинного дворца, кого-то ждали, жевали, читали путеводители, собирались вокруг экскурсоводов под остроконечным сводом пирамиды.– Привет, Делия. Ты готова? – спросила Клара.– А можно мне посидеть еще минут десять? Сегодня я задержалась, потому что сначала зашла внутрь и посмотрела Венеру Милосскую, – объяснила Делия. – Я решила увидеть хотя бы ее.Что она имела в виду?– Разве ты приехала сюда не за тем, чтобы любоваться искусством?– Нет, скорее ради лечения, – покачала головой Делия. – На него советуют тратить по часу в день – или сколько вытерпишь. Ведь это же Лувр. – И, заметив недоумение на лице Клары, добавила: – Ну, исцеляющая сила пирамиды. Концентрация энергии Вселенной. Я лечусь так уже целую неделю. Будь у меня в запасе еще неделя, улучшение было бы явным.– О Господи, Делия! – ахнула Клара. Слова девушки тронули ее. На глаза навернулись слезы умиления, ей хотелось рассмеяться, несмотря на жуткую головную боль. Исцеляющая сила пирамиды! – Я заметила, что ты хромаешь не так сильно, как прежде. – На самом деле она ничего не заметила, но если эффект плацебо существует, почему бы не поддержать Делию? А потом слезы чуть не пересилили смех. Ей пришлось достать из сумочки салфетку. Как ноет сердце!Когда они вернулись в Этан-ла-Рейн, Клара уже не могла сдерживаться и сразу же ушла в свою комнату.Но через несколько минут к ней в спальню постучал Серж.– Клара… плохие вести из Орегона. Выйди. – Но он не дождался, когда она выйдет, и вошел сам. Клара села на постели, ничуть не удивляясь приходу мужа. Она сразу поняла: что-то случилось с ее матерью. Это кармическое наказание за ее флирт.– Что с мамой? – Значит, рано или поздно ей придется поплатиться за то, что она пренебрегла долгом и преданностью и уступила велению сердца. Неужели именно это мать и пыталась объяснить ей всю жизнь? Втолковать тем или иным способом, что расплата неизбежна?– Кажется, ее похитили, – сказал Серж.– О Господи!– Звонила мать Делии, я поговорил с ней. В полицию еще не заявили. Пойдем, Делия все тебе расскажет.Клара торопливо спустилась вниз.– Мама позвонила и рассказала, что заехала к вашей матери, потому что заметила возле дома каких-то людей – они вносили вещи. Сначала она приняла их за грабителей, потом решила, что это новые жильцы, но вспомнила, что не слышала, чтобы ваша мать собиралась куда-то переселяться. Поэтому, высунувшись из окна машины, она спросила, где Кристал, и какой-то мужчина ответил, что Кристал уехала, а они просто наводят порядок в подвале. Мама спросила, где миссис Холли, а ей ответили, что она уехала с Кристал. Больше этот человек ничего не знал, вот мама и позвонила сюда, чтобы расспросить вас.– В полицию она не заявила?– Вряд ли. Она думала, что вы в курсе дела.– Случилось что-то страшное! Надо немедленно звонить в полицию. Я поеду туда! – воскликнула Клара, борясь с тошнотой и страхом и вспоминая недавние странные разговоры с Кристал.Недавно Кристал сказала ей: «Скоро что-то произойдет. И я хочу, чтобы вы знали: нам ничто не угрожает. Есть люди, которые пообещали защитить вашу мать и меня». Эти слова прозвучали в голове Клары.– Да, вам надо быть там, – согласилась Делия. – Моя мама вовсе не паникерша.– Конечно, я поеду, – кивнула Клара, вспоминая расписание рейсов и решая вылететь в Америку сегодня же ночью, если получится. – Но прежде мне надо кое-кому позвонить…– Ты что, обо всем забыла? – вмешался Крей. – Ты находишься под следствием. Тебе запрещено покидать Францию.Да, он прав. Она дала подписку о невыезде. Ее отпустили под залог. Нарушив подписку, она усугубит свое положение. Клара ощутила неосознанное облегчение.– Тогда поезжай ты, – умоляюще произнесла она. – Кто-то должен быть там.К ее удивлению, Крей кивнул:– Да, так будет лучше. Мы полетим туда вместе с Делией.– Лично я ничему не удивляюсь, – заявила Делия. – По-моему, арест Габриеля с самого начала означал изменение планов. Кто-то боится, что он сделает признание. Вот они и начали действовать раньше, чем планировали.Но больше она ничего не смогла объяснить, а Крей не стал настаивать. По-видимому, ему доставляли удовольствие самые необычные заявления Делии. Как и пророчества оракулов, их было опасно изучать слишком скрупулезно – в противном случае откроется их потаенный смысл, а сила исчезнет. Глава 47«УВЕЗИ МЕНЯ НА СОЛНЕЧНЫЙ БЕРЕГ» – Ты целыми днями торчишь у Креев, – упрекнула Тима Анна-Софи вчера, когда они на улице ждали такси после ужина у ее подруги. С приближением свадьбы подруги Анны-Софи смирились с тем, что отныне Тим станет непременным членом их круга, и начали наперебой приглашать его к себе. – Через несколько дней мы переезжаем, твоя мать возвращается. Ты себе представить не можешь, как много у нас хлопот, да еще надо заказать цветы. И мне самой приходится принимать все решения! Чем тебя так заворожили Креи? Ха, можешь не отвечать!– Не они, а главным образом Габриель, – солгал Тим. – По-моему, это мы виноваты в том, что бедняга оказался в тюрьме, – точнее, я виноват. Я хотел бы чем-нибудь помочь ему, чтобы перестать себя винить.– Тебе давно пора перевезти свои книги, это можешь сделать только ты. И расставить их на полках так, как ты хочешь.– Да, в пресловутых книжных шкафах, – фыркнул Тим.Но когда Тим взялся расставлять книги, его раздражение исчезло – он увлекся своим делом, перебирал книги, о которых забыл, книги, до которых у него никак не доходили руки. Зазвонил телефон. В трубке послышался голос Крея. Он предложил Тиму сопровождать его в поездке в Орегон, всего на три дня. Сержу Крею предстояло разыскать мать Клары, Лесу Шедбурну, художнику-постановщику, – найти подходящую натуру, а Делии – познакомить их всех с «альтернативными мыслителями» и другими параноиками, приверженцами «нью-эйдж» из антикварного магазина «Милый дом», а потом они вернутся в Париж. Крей пообещал по-прежнему платить Тиму – так, как он платил во время поиска покупателя панелей. К тому же он может в этой поездке состряпать свою очередную статью. Тим счел это заманчивым и охотно согласился бы принять предложение, но, представив себе, как на это отреагирует Анна-Софи, ужаснулся.– Три дня! – воскликнула Анна-Софи. – Замечательно! Я успею купить на родине Делии что-нибудь истинно американское, она поможет мне. А еще, дорогой мой, мне не терпится своими глазами увидеть твою родину, пусть даже не Мичиган. А Орегон заметно отличается от Мичигана? – спросила она, потому что Тим часто рассказывал ей о различиях между штатами.– Не слишком, – ответил Тим. – И тот и другой – северные штаты, с соснами и медведями. – Он не видел причин возражать невесте, хотя и не знал, на сколько пассажиров рассчитан самолет студии «Манди Бразерс». Он перезвонил Крею.Эстелла пришла в восторг, узнав от дочери о неожиданной поездке на три дня в Орегон, в Америку, за неделю до свадьбы. Эта спонтанность, внезапность и импульсивность казались Эстелле признаком того, что и Анна-Софи не лишена авантюризма и стремления к свободе. Пожалуй, Тим все-таки благотворно влияет на нее. Но размышления о полете на маленьком частном самолете вызвали у Эстеллы материнскую тревогу.– Хотела бы я знать, все ли американцы похожи на Тима? Интересно, носят ли они пиджаки и брюки разного цвета и теннисные туфли в городе? – радостно щебетала Анна-Софи.
– Я очень рада вернуться домой, только судьба Габриеля меня беспокоит, – сказала Делия. – Все-таки здесь отвратительно… Нет, красиво, но многое внушает отвращение. К примеру, два человека живут в гигантском особняке, где хватило бы места двадцати, все вокруг богаты, едят вредные продукты вроде масла и сливок, нанимают слуг, заставляют чернокожих или алжирцев подметать улицы – а Америки как будто не существует! Никто ничего не знает об Америке, а меньше всех – американцы, живущие здесь. Они забыли, каково живется на родине, где люди голодны и злы, где вся страна содрогается, как вулкан, и вскоре треснет, как кожура печеной картофелины. Хорошо, что Крей хочет открыть людям глаза. Он все понимает, как никто из американцев, с которыми я здесь познакомилась. А про французов и говорить нечего! – Эти выводы она перечисляла с жизнерадостным, нетерпеливым, почти сияющим лицом.– Недовольство креационистов Креационизм – религиозное учение о сотворении мира Богом из ничего.
в Канзасе, многоженцев – в Юте, вылазки полицейских-убийц и солдат удачи в Монтане, сумасшедшие в Техасе, – скороговоркой подсказал Крей, словно ободряя способную ученицу.– Вопреки собственным заверениям полицейские использовали горючий газ. Они намеревались сжечь этих людей живьем! – вскричала Делия.– Да и у французов хватает проблем – «Национальный фронт», «бритоголовые»… – добавил Серж.– Да, но я имею в виду совсем другое. Речь не о расистах или шовинистах, – возразила Делия. – Среди моих знакомых таких нет. Конечно, они существуют, но к нам не имеют никакого отношения. А правительству все равно. Оно ненавидит всех. Ему нет разницы, кого убивать – расистов или приверженцев религии…И они оба продолжили яростно обличать виновных. Слушающей их Кларе стало стыдно за то, что она думала только об истреблении оленей. Ограниченность ее негодования вызвала у нее чувство неловкости. И все-таки необходимо бороться с любым злом, какое видишь. А Клара никогда не была свидетельницей насилия над человеком. Если не считать случая возле почтамта.– Я сказала бы, что вы отвратительны, если бы это не звучало слишком грубо, – отвратительны потому, что купаетесь в роскоши и ничего не отдаете взамен, – заключила Делия, обернувшись к Кларе.Несомненно, так оно и было. Кларе вспомнился один случай в метро. На стене, переходящей в сводчатый потолок, висел гигантский плакат фонда помощи странам Африки. Два снимка улыбающейся негритянки лет семнадцати. На первом снимке она была истощенной, ее зубы в бескровных деснах казались громадными, взгляд водянистых глаз – болезненным. А после «100 франков, пожертвованных вами», та же девушка становилась заметно упитаннее, уже не показывала десны и излучала здоровье. Клару поразило то, что на обоих снимках девушка улыбалась. Даже голодая, она оставалась человеческим существом и надеялась, что ее жизнь изменится к лучшему. Может, она думала, что после этой фотографии в ее жизни и вправду многое изменится, и оказалась права – ее кормили и лечили, чтобы сделать второй снимок.Клара недолюбливала фотографов, особенно тех, кто останавливается, чтобы снять умирающего ребенка или дрожащую в агонии антилопу, но даже не пытается спасти ее или отвезти ребенка в больницу, твердя, что всех все равно не спасешь. Клара знала, что фотограф вряд ли дал бы той девушке сотню франков.Она прекрасно понимала, что, отсидев в тюрьме ради того, чтобы не дать охотникам убивать оленят на ее лужайке, она вовсе не положит конец убийствам, что это лишь капля противостояния в мире жестокости – такой настойчивой, укоренившейся и ничтожной по сравнению со страданиями многих людей. Все это Клара знала.– Да, понимаю. Вы совершенно правы, – произнесла она. Глава 48ПОХОТЬ – До свидания, до свидания, – повторяла Клара, обнимая всех в аэропорту Ле-Бурже. – Звоните мне почаще, я буду ждать. – Слезы наворачивались ей на глаза при мысли о матери и о том, что она, дочь, не сумела оказаться рядом с ней в трудную минуту.Проводив всех, она написала Ларсу, рассеянно полистала вчерашнюю «Монд», выпила кофе. Ее сердце радостно и удивленно дрогнуло, когда в гостиную вошел Антуан де Персан – он был мрачен, хотя и вежливо поцеловал ее в обе щеки.– Не хотите ли присесть?Он отказался.– Я хотел бы поговорить с вашим мужем, мадам… то есть Клара, если позволите. Мне стало известно, что моя мать побывала здесь и сделала ему чудовищное предложение.– Чудовищное?– Во всяком случае, неприемлемое. Дурацкое.– Но ведь это самый простой выход, – возразила Клара, не видя ничего унизительного в предложении мадам де Персан.Он покачал головой, еще более помрачнев.– Я двадцать лет пробыл членом охотничьего клуба, даже входил в его комитет. Разве я могу сказать давним знакомым – в сущности, всей деревне, – что отныне запрещаю им охотиться в моих владениях? Это немыслимо, невозможно. Нет, надо продать землю без лишнего шума и покончить с этим. Но прежде – уговорить мать. Конечно, она не сможет препятствовать заключению сделки, но… не могу объяснить, как все это неприятно и досадно…– Мой муж уехал, – сообщила Клара.Последовала тишина. Пауза затянулась. Произнеся эти слова вслух, Клара только сейчас осознала их значение, услышала грохот литавр, будоражущую барабанную дробь, кульминационные аккорды – и, похоже, Антуан тоже уловил эту какофонию, и она эхом отозвалась в нем.Момент был настолько удачным, что возражения даже не возникли, доводы разума потеряли свой смысл.– Безнравственные слова – «мой муж уехал», – заметил Персан. – Как в новеллах Боккаччо. С них начинается множество пьес. – Смутившись, он замолк.– И не только пьес, – согласилась Клара.– Надолго?– На три дня, а может, и больше.Они уставились друг на друга. Медлить было бессмысленно, они собирались перейти к действиям сейчас же, а о последствиях подумать потом, если понадобится.– Значит…– Да, – кивнула Клара, которая выглядела бесстрастной, но еле сдерживала неистовое ликование.– Я…– О…Антуан бросил взгляд в сторону кухни.– Сеньора Альварес! – крикнула Клара. – Вы не могли бы сходить на почту и к мяснику?Сеньора Альварес просунула голову в дверь. От ее взгляда ничто не ускользнуло, но лицо осталось невозмутимым.– Прямо сейчас?– Да. И захватите хлеба.Услышав, как хлопнула входная дверь, Клара подала Антуану руку. Они начали подниматься по лестнице.– Только один раз, чтобы покончить с этим наваждением, – предупредила Клара.– Да, один.Сделав еще несколько шагов, он легко подхватил ее под локоть. На верхней площадке они пылко поцеловались и начали срывать друг с друга одежду, бросая ее прямо на пол, с трудом добрались до спальни Клары, со вздохом рухнули в постель. Как они изголодались! Он восхищенно ахнул, увидев роскошную грудь Клары, она – при виде его внушительной вздыбившейся плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Я очень рада вернуться домой, только судьба Габриеля меня беспокоит, – сказала Делия. – Все-таки здесь отвратительно… Нет, красиво, но многое внушает отвращение. К примеру, два человека живут в гигантском особняке, где хватило бы места двадцати, все вокруг богаты, едят вредные продукты вроде масла и сливок, нанимают слуг, заставляют чернокожих или алжирцев подметать улицы – а Америки как будто не существует! Никто ничего не знает об Америке, а меньше всех – американцы, живущие здесь. Они забыли, каково живется на родине, где люди голодны и злы, где вся страна содрогается, как вулкан, и вскоре треснет, как кожура печеной картофелины. Хорошо, что Крей хочет открыть людям глаза. Он все понимает, как никто из американцев, с которыми я здесь познакомилась. А про французов и говорить нечего! – Эти выводы она перечисляла с жизнерадостным, нетерпеливым, почти сияющим лицом.– Недовольство креационистов Креационизм – религиозное учение о сотворении мира Богом из ничего.
в Канзасе, многоженцев – в Юте, вылазки полицейских-убийц и солдат удачи в Монтане, сумасшедшие в Техасе, – скороговоркой подсказал Крей, словно ободряя способную ученицу.– Вопреки собственным заверениям полицейские использовали горючий газ. Они намеревались сжечь этих людей живьем! – вскричала Делия.– Да и у французов хватает проблем – «Национальный фронт», «бритоголовые»… – добавил Серж.– Да, но я имею в виду совсем другое. Речь не о расистах или шовинистах, – возразила Делия. – Среди моих знакомых таких нет. Конечно, они существуют, но к нам не имеют никакого отношения. А правительству все равно. Оно ненавидит всех. Ему нет разницы, кого убивать – расистов или приверженцев религии…И они оба продолжили яростно обличать виновных. Слушающей их Кларе стало стыдно за то, что она думала только об истреблении оленей. Ограниченность ее негодования вызвала у нее чувство неловкости. И все-таки необходимо бороться с любым злом, какое видишь. А Клара никогда не была свидетельницей насилия над человеком. Если не считать случая возле почтамта.– Я сказала бы, что вы отвратительны, если бы это не звучало слишком грубо, – отвратительны потому, что купаетесь в роскоши и ничего не отдаете взамен, – заключила Делия, обернувшись к Кларе.Несомненно, так оно и было. Кларе вспомнился один случай в метро. На стене, переходящей в сводчатый потолок, висел гигантский плакат фонда помощи странам Африки. Два снимка улыбающейся негритянки лет семнадцати. На первом снимке она была истощенной, ее зубы в бескровных деснах казались громадными, взгляд водянистых глаз – болезненным. А после «100 франков, пожертвованных вами», та же девушка становилась заметно упитаннее, уже не показывала десны и излучала здоровье. Клару поразило то, что на обоих снимках девушка улыбалась. Даже голодая, она оставалась человеческим существом и надеялась, что ее жизнь изменится к лучшему. Может, она думала, что после этой фотографии в ее жизни и вправду многое изменится, и оказалась права – ее кормили и лечили, чтобы сделать второй снимок.Клара недолюбливала фотографов, особенно тех, кто останавливается, чтобы снять умирающего ребенка или дрожащую в агонии антилопу, но даже не пытается спасти ее или отвезти ребенка в больницу, твердя, что всех все равно не спасешь. Клара знала, что фотограф вряд ли дал бы той девушке сотню франков.Она прекрасно понимала, что, отсидев в тюрьме ради того, чтобы не дать охотникам убивать оленят на ее лужайке, она вовсе не положит конец убийствам, что это лишь капля противостояния в мире жестокости – такой настойчивой, укоренившейся и ничтожной по сравнению со страданиями многих людей. Все это Клара знала.– Да, понимаю. Вы совершенно правы, – произнесла она. Глава 48ПОХОТЬ – До свидания, до свидания, – повторяла Клара, обнимая всех в аэропорту Ле-Бурже. – Звоните мне почаще, я буду ждать. – Слезы наворачивались ей на глаза при мысли о матери и о том, что она, дочь, не сумела оказаться рядом с ней в трудную минуту.Проводив всех, она написала Ларсу, рассеянно полистала вчерашнюю «Монд», выпила кофе. Ее сердце радостно и удивленно дрогнуло, когда в гостиную вошел Антуан де Персан – он был мрачен, хотя и вежливо поцеловал ее в обе щеки.– Не хотите ли присесть?Он отказался.– Я хотел бы поговорить с вашим мужем, мадам… то есть Клара, если позволите. Мне стало известно, что моя мать побывала здесь и сделала ему чудовищное предложение.– Чудовищное?– Во всяком случае, неприемлемое. Дурацкое.– Но ведь это самый простой выход, – возразила Клара, не видя ничего унизительного в предложении мадам де Персан.Он покачал головой, еще более помрачнев.– Я двадцать лет пробыл членом охотничьего клуба, даже входил в его комитет. Разве я могу сказать давним знакомым – в сущности, всей деревне, – что отныне запрещаю им охотиться в моих владениях? Это немыслимо, невозможно. Нет, надо продать землю без лишнего шума и покончить с этим. Но прежде – уговорить мать. Конечно, она не сможет препятствовать заключению сделки, но… не могу объяснить, как все это неприятно и досадно…– Мой муж уехал, – сообщила Клара.Последовала тишина. Пауза затянулась. Произнеся эти слова вслух, Клара только сейчас осознала их значение, услышала грохот литавр, будоражущую барабанную дробь, кульминационные аккорды – и, похоже, Антуан тоже уловил эту какофонию, и она эхом отозвалась в нем.Момент был настолько удачным, что возражения даже не возникли, доводы разума потеряли свой смысл.– Безнравственные слова – «мой муж уехал», – заметил Персан. – Как в новеллах Боккаччо. С них начинается множество пьес. – Смутившись, он замолк.– И не только пьес, – согласилась Клара.– Надолго?– На три дня, а может, и больше.Они уставились друг на друга. Медлить было бессмысленно, они собирались перейти к действиям сейчас же, а о последствиях подумать потом, если понадобится.– Значит…– Да, – кивнула Клара, которая выглядела бесстрастной, но еле сдерживала неистовое ликование.– Я…– О…Антуан бросил взгляд в сторону кухни.– Сеньора Альварес! – крикнула Клара. – Вы не могли бы сходить на почту и к мяснику?Сеньора Альварес просунула голову в дверь. От ее взгляда ничто не ускользнуло, но лицо осталось невозмутимым.– Прямо сейчас?– Да. И захватите хлеба.Услышав, как хлопнула входная дверь, Клара подала Антуану руку. Они начали подниматься по лестнице.– Только один раз, чтобы покончить с этим наваждением, – предупредила Клара.– Да, один.Сделав еще несколько шагов, он легко подхватил ее под локоть. На верхней площадке они пылко поцеловались и начали срывать друг с друга одежду, бросая ее прямо на пол, с трудом добрались до спальни Клары, со вздохом рухнули в постель. Как они изголодались! Он восхищенно ахнул, увидев роскошную грудь Клары, она – при виде его внушительной вздыбившейся плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37