Невысокий, крепко сбитый мужчина слегка за сорок сидел один, читал и делал записи в перекидном блокноте. Лицо, насколько удалось рассмотреть при скудном освещении, лихорадочно-красное и покрыто оспинами. Никогда в жизни не видел таких густых бровей. Глаза под ними напоминали маленьких испуганных зверьков или небесный свод под волосатыми ягодицами атлантов. На незнакомце ярко-синий костюм с рубашкой расцветки пейсли и широким, как щит центуриона, галстуком. Я недавно смотрел по кабельному телевидению «Человека из ОКОП», где ОКОП, естественно, не окоп, а Объединенное Командование Обеспечения Правопорядка, и, естественно, вспомнил мистера Уэйверли.
– Так вы любитель анала? – подняв глаза, спросил он.
Намеренно-грубые слова резко контрастировали с бархатным, профессионально поставленным голосом – таким только провозглашать тосты за здоровье монархов или президентов компании. Однако в голосе была не только чванливая надменность, но и готовность от души смеяться над собой и собственным высокомерием. А еще я расслышал акцент, вернее, полное его отсутствие, как бывает у учивших английский по учебникам.
В ответ я лишь сдвинул брови, будто обдумывая философский подтекст вопроса.
– Я видел, как вы смотрите на девочку! – Мужчина рассмеялся хрипло, но с таким удовольствием, что даже плечи передернулись, – Предпочитаете склонных к стеатопигии – именно в ту область был устремлен ваш взор. Следовательно, передо мной любитель анала; нелишне об этом знать.
Покончив с формальностями, незнакомец повернулся к Шраму и Ласке. Испещренная веснушками ладонь заметалась от одного к другому, будто даруя отрывисто-резкое благословение.
– Шрам, ты останешься с нами, а ты, Арнольд, возвращайся на вахту и, пожалуйста, попроси кого-нибудь из девочек принести мистеру Кастору выпить. Шафран или Розу… Лучше Розу: у нее именно такая попа, как ему нравится.
Ласка-Арнольд скользнул прочь, а Шрам растворился в полумраке кабинки – насколько способен раствориться человек с габаритами грузоподъемника. Я перестал думать о мистере Уэйверли, и вакантное место тут же занял Сидней Грин-стрит, сыгравший в «Мальтийском соколе» Каспера Гатмана. Низенький, сплющенный Сидней Гринстрит в рубашке-пейсли.
– Меня зовут Лукаш Дамджон, – наконец представился хозяин. Не Лукас, а Лу-каш – такого имени я еще не слышал. – Мистер Кастор, пожалуйста, присаживайтесь, не смущайте меня.
Сняв шинель, я сел напротив. Дамджон кивнул, будто моя покорность восстановила мир и порядок во всем мире.
– Прекрасно! Я оторвал вас от какого-то важного дела, или вы просто отдыхали после напряженного рабочего дня?
– У меня круглосуточная работа, – заявил я, а на губах Дамджона появилась улыбка – появилась и через секунду погасла.
– Не сомневаюсь! С тех пор как я начал использовать Шрама в качестве посыльного, у всех появилась круглосуточная работа и посещения клиентов на дому. Извините, если показался бестактным и напористым, просто я не из тех, кто умеет ждать. Наоборот, я из жалких людишек, считающих, что бездеятельность естественным образом ведет к раздражительности, а потом и к агрессии. Видите ли, формально образование я так и не закончил, поэтому чувствую острую нехватку внутренних ресурсов, которые позволили бы с пользой проводить досуг. Мне нужен постоянный стимул, иначе от скуки не спастись. Феликс, а у тебя как? – с напускным интересом Спросил Дамджон. – Тебе естественной, стимуляции хватает?
Я теперь Феликс? Переход получился резким и немного меня задел, но, боковым зрением следя за массивной фигурой Шрама, я решил: промолчать в такой ситуации куда разумнее, чем вставать на дыбы.
– Ну-у, не жалуюсь…
Будто услышав от меня какую-то глубокую истину, Лукаш согласно закивал.
– В самом деле! Жалуйся не жалуйся, слушать все равно никто не станет. Так что где смысл? Где смысл?
Замолчав, Дамджон поднял голову: к нашему столику шла женщина. Или, точнее, девушка на вид лет семнадцати. Блестящие каштановые волосы собраны в длинный, до середины спины хвост. Лицо, конечно, красивое: высокие скулы, темные глаза, губы чувственно полные и кроваво-алые, а кожа бледная, за исключением щедро нарумяненных щек. Да, лицо красивое, но пустое: яркий макияж лишь подчеркивал бессмысленность его выражения, так же, как откровенный костюм – по-детски плоскую грудь. Карие глаза от нескольких слоев туши и подводки казались почти черными и, скорее, унылыми, чем одухотворенными. Похоже, девушке не очень по душе нынешняя работа.
– Роза, пожалуйста, виски с содовой! – попросил Дамджон. Брошенный на девушку взгляд был слишком беглым, чтобы нести какое-то дополнительное значение. – А тебе, Феликс?
– То же самое.
Роза собралась уходить, когда Лукаш легонько коснулся ее запястья кончиком указательного пальца. Этого оказалось вполне достаточно: она обернулась и, словно ожидая дальнейших указаний, вопросительно взглянула на хозяина.
– Видишь, Роза, сегодня у нас очень важный гость, – полушутя начал он. – Мистер Феликс Кастор. Если никогда не слышала это имя, поясню: он крупный специалист по привидениям. В смысле, по изгнанию призраков. Этакий Фантомас для фантомов!
Розин взгляд метнулся в мою сторону, хотя лицо осталось непроницаемым, как маска. Дамджон тоже повернулся, будто нелепую шутку отмочил исключительно ради меня. Нет, реагировать нельзя, тем более, видит Бог, поощрять странного типа совершенно не хотелось.
– Когда мы всласть поболтаем, Феликс поднимется на второй этаж и тщательно проверит комнаты. – Сделав многозначительную паузу, смысла и значения которой я не понял, Лукаш продолжил: – Пожалуйста, скажи девочкам, чтобы попами не вертели. Видишь ли, Феликс – любитель анала.
Хозяин убрал палец, Роза ушла, ни разу не оглянувшись, и он полностью сосредоточился на мне, хотя, если честно, создавалось впечатление, что именно за мной следил с самого начала.
– Ты уже, наверное, понял: мне нужно очистить заведение. Поможешь? Истребишь заразу, замажешь и забьешь все щели, чтобы никто не выползал и не пугал девушек во время работы?
Я решил прикинуться идиотом. Просто так, а еще потому, что люблю, когда клиенты четко объясняют, что им нужно и зачем.
– Вы имеете в виду тараканов или…
– Умоляю тебя! – Короткая плотная рука Дамджона полоснула воздух, и между нами повисло своеобразное тире. – Я имею в виду призраков, Феликс, призраков! Тараканов я умею давить без посторонней помощи и указаний.
– Мистер Дамджон, а почему вы думаете, что здесь обитают призраки? – внезапно вспомнив о такте, спросил я.
Лукаш неодобрительно поморщился. Танцующая на сцене девушка сползла с шеста. Поза получилась препикантная: сидит на попе с широко разведенными ногами. Нестройные аплодисменты заставили нас на секунду замолчать.
– О том, что думаю я, лучше не говорить, – заявил Дамджон, когда аплодисменты стихли и девушка ушла. Неизвестно зачем, с потолка на сцену сполз телевизор, на экране которого замелькали анонсы футбольного матча. – Женщины – создания чувствительные; шевельнется занавеска, булькнет в трубе вода, а они думают: все, сигнал из потустороннего мира. – Дамджон щелкнул по корешку книги и на секунду нахмурился, будто озвучил лишь часть своей мысли. – Я, сколько себя помню, подобных сообщений не получал ни разу. А даже если бы получал, реагировал бы немного иначе и вряд ли испугался бы мстительного призрака. Если человек имеет против меня зуб, в моих личных интересах видеть его мертвым, а не живым. Это прежде всего вопрос удобства… – Взгляд Дамджона получился торжественно-серьезным. С такими бровями легко быть и серьезным, и торжественным.
– Да, удобства… – эхом повторил я, чувствуя себя полным дураком и, как следствие, раздраженным и обиженным.
Роза принесла виски с содовой и поставила перед нами на стол. Я рассматривал ее е некоторым интересом, но на этот раз девушка не отрывала глаз с подноса и, едва подав напитки, ушла. Худенькая, а попка и правда высший класс. Однако тип явно не мой: «Представь меня в школьной форме» с полуоборота не заводит.
Я поднес стакан ко рту: односолодовый виски, притом очень хороший. Эх, надо было без содовой!
– Значит, вы хотите, чтобы я проверил здание на наличие призраков, полтергейстов и других демонических Существ?
– Да.
– Потому что они не нравятся девушкам?
– Снова да.
– Как же они мирятся с присутствием Шрама? – спросил я, показывая большим пальцем в сторону великана, стоявшего позади меня неподвижно, словно королевский гвардеец у Букингемского дворца.
Дамджон изобразил удивленную невинность:
– Шрам? Феликс, ты думаешь, что Шрам – призрак? По-моему, вид у него более чем материальный!
Похоже, Лукаш хочет услышать от меня то, что сам уже знает. Ладно…
– Шрам – луп-гару, когда-то таких называли волками-оборотнями, хотя сомневаюсь, что «звериная» часть Шрама – волк. Судя по размеру, в нем, скорее, живет бык. – Я глотнул виски. Если ходячий шкаф обидится, и мне проломят череп, пусть хоть этот божественный напиток не пропадет. – Дело в том, что человеческий дух вселяется в тело животного и, словно новый жилец, начинает перепланировку: меняет его по подобию своего предыдущего тела. Дух сбрасывает шерсть, перемещает мышечные группы, и зверь становится похож на человека.
Первым это явление описал французский ученый Николя Давид, поэтому специалисты и используют французский термин. Вопрос о том, как долго можно сохранять человеческий облик, до сих пор открыт – многое зависит от воли духа, ведь подавленный дух животного нет-нет да заявляет свои права. В период, когда старая луна исчезает, а новая еще не успевает народиться, зверь сильнее всего. Однажды увидев перерождение луп-гару, забыть его просто невозможно. Сколько ни пытайся – ничего не выйдет.
Дамджон жадно ловил каждое слово, и примерно на середине своего маленького выступления я понял: Шрам – нечто. вроде тестового задания или пробной планки. Что ж, планку я взял и теперь сидел на травке в ожидании приза.
Явно довольный, Дамджон улыбнулся и кивнул:
– Очень хорошо, можно даже сказать, отлично. Я знаком с одним из твоих коллег, так он не сумел опознать Шрама сразу, точнее, без наводящих вопросов с моей стороны. А ты, Феликс, как я вижу, интеллектом не обделен.
– Спасибо, Лукаш.
То, что я проглотил почти безропотно, чуть не убило Дамджона. Его глаза, и без того сощуренные в крошечные щелки, на секунду исчезли в глубоких кожных складках: Лукаш переваривал сравнительно небольшую дозу дружеской фамильярности. Потом все-таки переварил и, не опустившись до выяснения отношений, сменил тему:
– Что касается вознаграждения… Думаю, я смогу предложить приемлемый для тебя вариант.
Вот это мне совсем не понравилось. Как подсказывает опыт, если сначала тебе называют точную сумму, а потом звучат обтекаемые слова вроде «договоренность», «взаимовыгодное соглашение» или «бесконечная благодарность», любой следующий шаг уводит от цели.
– Мне называли сумму в двести фунтов, – напомнил я.
– Конечно, я сам ее определил. Но если в счет оплаты хочешь развлечься с Розой или любой другой из моих девочек, тоже могу организовать. Pari passu.
Значит, Дамджон не только хозяин клуба, но и сутенер. Сутенер с манерами выпускника престижной частной школы, который вполне мог стать адвокатом… Что ж, такой моральной устойчивости можно только позавидовать.
– Pari passu? – откинувшись на спинку стула, повторил я. – А еще pro bono publico? Очень похвально! Однако мы ведь только познакомились, не лучше ли ограничиться наличным расчетом?
Сердечной теплоты в манерах Лукаша немного поубавилось; с другой стороны, хорошо хоть пощечину не дал!
– Как хочешь. А к работе когда приступишь? Сейчас же? В смысле, сегодня ночью?
Лекции на тему «Тише едешь – дальше будешь», вроде той, что я прочитал Пилу, хороши к месту и ко времени, а сейчас от них явно следовало воздержаться. Ладно, обойду комнаты, разложу пару оберегов. Если проблема серьезная, оговорим особые условия… Я пожал плечами.
– Ну, раз уж я здесь…
– Отлично! Шрам, проводи мистера Кастора наверх.
Понятно, аудиенция окончена. Окинув меня строгим взглядом, Дамджон вернулся к цифрам в своем блокноте. Стоило подняться, как Шрам двинулся вперед, но ему пришлось подождать, пока я одним кощунственно-быстрым залпом не осушил виски. Великан повел меня через зал вправо к двери открытой, однако в стратегически неосвещенном закутке совершенно незаметной. Как и у главной двери, что вела из фойе в клуб, здесь имелся собственный святой Петр, Хранитель врат, с пустым невыразительным лицом и в мятом смокинге. Почтительно кивнув Шраму, он шагнул в сторону и позволил нам пройти.
По ту сторону двери – лестница, ведущая в другой бар. Там никто не танцевал, по крайней мере в поле моего зрения. С десяток девушек в эфемерном белье, рассевшись небольшими группками, о чем-то вполголоса беседовали. Мое появление вызвало некий интерес, который тут же пропал, когда показался Шрам. Потеряв надежду обслужить выгодного клиента, девушки вернулись к своим разговорам.
– Членский бар! – прогремел мой спутник.
Старые шутки одержимых духом порой вызывают у меня профессиональный интерес, но на невозмутимом лице Шрама не было и намека на то, что он чувствует пошлый юмор. Мой взгляд метался по маршруту: Шрам – девочки – Шрам.
– Как, по мнению Дамджона, мне следует проверять комнаты? – спросил я. Перспектива заглядывать под кровати, в то время как на них эти милые создания зарабатывают себе на жизнь, мне совершенно не улыбалась.
– В зависимости от положения дверной ручки.
Боже мой… Я взглянул на Шрама с каким-то обиженным интересом: наверняка ведь будет продолжение!
Великан поднял огромную ладонь, плотно сжав пальцы. Это «бумага» в игре «ножницы – бумага – колодец».
– Если ручка стоит так, значит, комната пуста. Если так, – он повернул ладонь на девяносто градусов, – значит, там кто-то есть.
– И что с такими делать?
– Пропускать, – снова зарычал Шрам, – если, конечно, "В замочную скважину подглядывать не хочешь!
Решив не заострять внимание на последней фразе, я приступил к осмотру. За всю свою жизнь в борделях я был всего три раза: в Карачи (в поисках пива), на Майл-энд-роуд (по долгу службы) и в Неваде (в момент слабости, за которую начал корить себя уже в процессе и не перестаю до сих пор). Все три были похожи, словно близнецы, и этот явно принадлежал той же семье. В каждой комнате по кровати – функциональному центру, столику с глянцевыми журналами, разложенными, словно туристические проспекты («В этом году вы снова едете в Брайтон, но не хотели бы увидеть Париж, Рим и Алгарве?), плюс по маленькому мусоросборнику с толстым пластиковым пакетом внутри. На стенах ни одной картинки, на прикроватных тумбочках никаких безделушек. Гидеоновских Библий тоже нет: в таких заведениях работники и клиенты не желают, чтобы отдаленные перспективы спасения мешали текущему процессу.
А еще они все были чистыми. Не в физическом смысле (хотя и так тоже), а в мета физическом. Если честно, меня это немного напугало. Дело не только в отсутствии призраков: во многих местах они появляются лишь изредка. Но в любой жилой комнате должны быть информационные отпечатки: эхо старых переживаний, въевшееся в камни, воздух или пыль на подоконнике. В этих же комнатах не было ничего, их будто скребком выскребли.
Другими словами, в услугах изгоняющего нечисть бордель не нуждался: тот, кто побывал здесь ранее, поработал на славу.
Из тридцати восьми комнат на двух этажах двадцать одна оказалась свободна. Наверное, еще рано… Я из кожи вон лез от старания, даже в туалеты заглянул. Они, как и полагается закулисью, были вылизаны с чуть меньшим тщанием, однако и там не нашлось ничего подозрительного, заставившего бы мою антенну вибрировать, если только это само по себе не является подозрительным.
Я пошел докладывать о результатах. Шрам ждал у одного конца барной стойки, а девушки как ни в чем не бывало собирались за другим. Похоже, в присутствии великана нервничал только я. Увидев меня, он рывком расправил пиджак и повел на первый этаж.
– Феликс! – воскликнул Дамджон, будто меня не было несколько часов и он уже начал волноваться. Отложив ручку, он закрыл блокнот и снова велел сесть напротив, только на этот раз я был спокоен.
– Все безукоризненно чисто, без единого пятнышка. При таких обстоятельствах с удовольствием соглашусь на половину оговоренной суммы, потому что только и пришлось, что…
Лукаш отмахнулся.
– Пустяки, Феликс, пустяки! Я рад, что ты согласился приехать. – О том, что он сам послал за мной грозного великана, Лукаш предусмотрительно умолчал. – Шрам, пожалуйста, проводи мистера Кастора к администратору, пусть Арнольд расплатится с ним наличными из резерва на непредвиденные расходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Так вы любитель анала? – подняв глаза, спросил он.
Намеренно-грубые слова резко контрастировали с бархатным, профессионально поставленным голосом – таким только провозглашать тосты за здоровье монархов или президентов компании. Однако в голосе была не только чванливая надменность, но и готовность от души смеяться над собой и собственным высокомерием. А еще я расслышал акцент, вернее, полное его отсутствие, как бывает у учивших английский по учебникам.
В ответ я лишь сдвинул брови, будто обдумывая философский подтекст вопроса.
– Я видел, как вы смотрите на девочку! – Мужчина рассмеялся хрипло, но с таким удовольствием, что даже плечи передернулись, – Предпочитаете склонных к стеатопигии – именно в ту область был устремлен ваш взор. Следовательно, передо мной любитель анала; нелишне об этом знать.
Покончив с формальностями, незнакомец повернулся к Шраму и Ласке. Испещренная веснушками ладонь заметалась от одного к другому, будто даруя отрывисто-резкое благословение.
– Шрам, ты останешься с нами, а ты, Арнольд, возвращайся на вахту и, пожалуйста, попроси кого-нибудь из девочек принести мистеру Кастору выпить. Шафран или Розу… Лучше Розу: у нее именно такая попа, как ему нравится.
Ласка-Арнольд скользнул прочь, а Шрам растворился в полумраке кабинки – насколько способен раствориться человек с габаритами грузоподъемника. Я перестал думать о мистере Уэйверли, и вакантное место тут же занял Сидней Грин-стрит, сыгравший в «Мальтийском соколе» Каспера Гатмана. Низенький, сплющенный Сидней Гринстрит в рубашке-пейсли.
– Меня зовут Лукаш Дамджон, – наконец представился хозяин. Не Лукас, а Лу-каш – такого имени я еще не слышал. – Мистер Кастор, пожалуйста, присаживайтесь, не смущайте меня.
Сняв шинель, я сел напротив. Дамджон кивнул, будто моя покорность восстановила мир и порядок во всем мире.
– Прекрасно! Я оторвал вас от какого-то важного дела, или вы просто отдыхали после напряженного рабочего дня?
– У меня круглосуточная работа, – заявил я, а на губах Дамджона появилась улыбка – появилась и через секунду погасла.
– Не сомневаюсь! С тех пор как я начал использовать Шрама в качестве посыльного, у всех появилась круглосуточная работа и посещения клиентов на дому. Извините, если показался бестактным и напористым, просто я не из тех, кто умеет ждать. Наоборот, я из жалких людишек, считающих, что бездеятельность естественным образом ведет к раздражительности, а потом и к агрессии. Видите ли, формально образование я так и не закончил, поэтому чувствую острую нехватку внутренних ресурсов, которые позволили бы с пользой проводить досуг. Мне нужен постоянный стимул, иначе от скуки не спастись. Феликс, а у тебя как? – с напускным интересом Спросил Дамджон. – Тебе естественной, стимуляции хватает?
Я теперь Феликс? Переход получился резким и немного меня задел, но, боковым зрением следя за массивной фигурой Шрама, я решил: промолчать в такой ситуации куда разумнее, чем вставать на дыбы.
– Ну-у, не жалуюсь…
Будто услышав от меня какую-то глубокую истину, Лукаш согласно закивал.
– В самом деле! Жалуйся не жалуйся, слушать все равно никто не станет. Так что где смысл? Где смысл?
Замолчав, Дамджон поднял голову: к нашему столику шла женщина. Или, точнее, девушка на вид лет семнадцати. Блестящие каштановые волосы собраны в длинный, до середины спины хвост. Лицо, конечно, красивое: высокие скулы, темные глаза, губы чувственно полные и кроваво-алые, а кожа бледная, за исключением щедро нарумяненных щек. Да, лицо красивое, но пустое: яркий макияж лишь подчеркивал бессмысленность его выражения, так же, как откровенный костюм – по-детски плоскую грудь. Карие глаза от нескольких слоев туши и подводки казались почти черными и, скорее, унылыми, чем одухотворенными. Похоже, девушке не очень по душе нынешняя работа.
– Роза, пожалуйста, виски с содовой! – попросил Дамджон. Брошенный на девушку взгляд был слишком беглым, чтобы нести какое-то дополнительное значение. – А тебе, Феликс?
– То же самое.
Роза собралась уходить, когда Лукаш легонько коснулся ее запястья кончиком указательного пальца. Этого оказалось вполне достаточно: она обернулась и, словно ожидая дальнейших указаний, вопросительно взглянула на хозяина.
– Видишь, Роза, сегодня у нас очень важный гость, – полушутя начал он. – Мистер Феликс Кастор. Если никогда не слышала это имя, поясню: он крупный специалист по привидениям. В смысле, по изгнанию призраков. Этакий Фантомас для фантомов!
Розин взгляд метнулся в мою сторону, хотя лицо осталось непроницаемым, как маска. Дамджон тоже повернулся, будто нелепую шутку отмочил исключительно ради меня. Нет, реагировать нельзя, тем более, видит Бог, поощрять странного типа совершенно не хотелось.
– Когда мы всласть поболтаем, Феликс поднимется на второй этаж и тщательно проверит комнаты. – Сделав многозначительную паузу, смысла и значения которой я не понял, Лукаш продолжил: – Пожалуйста, скажи девочкам, чтобы попами не вертели. Видишь ли, Феликс – любитель анала.
Хозяин убрал палец, Роза ушла, ни разу не оглянувшись, и он полностью сосредоточился на мне, хотя, если честно, создавалось впечатление, что именно за мной следил с самого начала.
– Ты уже, наверное, понял: мне нужно очистить заведение. Поможешь? Истребишь заразу, замажешь и забьешь все щели, чтобы никто не выползал и не пугал девушек во время работы?
Я решил прикинуться идиотом. Просто так, а еще потому, что люблю, когда клиенты четко объясняют, что им нужно и зачем.
– Вы имеете в виду тараканов или…
– Умоляю тебя! – Короткая плотная рука Дамджона полоснула воздух, и между нами повисло своеобразное тире. – Я имею в виду призраков, Феликс, призраков! Тараканов я умею давить без посторонней помощи и указаний.
– Мистер Дамджон, а почему вы думаете, что здесь обитают призраки? – внезапно вспомнив о такте, спросил я.
Лукаш неодобрительно поморщился. Танцующая на сцене девушка сползла с шеста. Поза получилась препикантная: сидит на попе с широко разведенными ногами. Нестройные аплодисменты заставили нас на секунду замолчать.
– О том, что думаю я, лучше не говорить, – заявил Дамджон, когда аплодисменты стихли и девушка ушла. Неизвестно зачем, с потолка на сцену сполз телевизор, на экране которого замелькали анонсы футбольного матча. – Женщины – создания чувствительные; шевельнется занавеска, булькнет в трубе вода, а они думают: все, сигнал из потустороннего мира. – Дамджон щелкнул по корешку книги и на секунду нахмурился, будто озвучил лишь часть своей мысли. – Я, сколько себя помню, подобных сообщений не получал ни разу. А даже если бы получал, реагировал бы немного иначе и вряд ли испугался бы мстительного призрака. Если человек имеет против меня зуб, в моих личных интересах видеть его мертвым, а не живым. Это прежде всего вопрос удобства… – Взгляд Дамджона получился торжественно-серьезным. С такими бровями легко быть и серьезным, и торжественным.
– Да, удобства… – эхом повторил я, чувствуя себя полным дураком и, как следствие, раздраженным и обиженным.
Роза принесла виски с содовой и поставила перед нами на стол. Я рассматривал ее е некоторым интересом, но на этот раз девушка не отрывала глаз с подноса и, едва подав напитки, ушла. Худенькая, а попка и правда высший класс. Однако тип явно не мой: «Представь меня в школьной форме» с полуоборота не заводит.
Я поднес стакан ко рту: односолодовый виски, притом очень хороший. Эх, надо было без содовой!
– Значит, вы хотите, чтобы я проверил здание на наличие призраков, полтергейстов и других демонических Существ?
– Да.
– Потому что они не нравятся девушкам?
– Снова да.
– Как же они мирятся с присутствием Шрама? – спросил я, показывая большим пальцем в сторону великана, стоявшего позади меня неподвижно, словно королевский гвардеец у Букингемского дворца.
Дамджон изобразил удивленную невинность:
– Шрам? Феликс, ты думаешь, что Шрам – призрак? По-моему, вид у него более чем материальный!
Похоже, Лукаш хочет услышать от меня то, что сам уже знает. Ладно…
– Шрам – луп-гару, когда-то таких называли волками-оборотнями, хотя сомневаюсь, что «звериная» часть Шрама – волк. Судя по размеру, в нем, скорее, живет бык. – Я глотнул виски. Если ходячий шкаф обидится, и мне проломят череп, пусть хоть этот божественный напиток не пропадет. – Дело в том, что человеческий дух вселяется в тело животного и, словно новый жилец, начинает перепланировку: меняет его по подобию своего предыдущего тела. Дух сбрасывает шерсть, перемещает мышечные группы, и зверь становится похож на человека.
Первым это явление описал французский ученый Николя Давид, поэтому специалисты и используют французский термин. Вопрос о том, как долго можно сохранять человеческий облик, до сих пор открыт – многое зависит от воли духа, ведь подавленный дух животного нет-нет да заявляет свои права. В период, когда старая луна исчезает, а новая еще не успевает народиться, зверь сильнее всего. Однажды увидев перерождение луп-гару, забыть его просто невозможно. Сколько ни пытайся – ничего не выйдет.
Дамджон жадно ловил каждое слово, и примерно на середине своего маленького выступления я понял: Шрам – нечто. вроде тестового задания или пробной планки. Что ж, планку я взял и теперь сидел на травке в ожидании приза.
Явно довольный, Дамджон улыбнулся и кивнул:
– Очень хорошо, можно даже сказать, отлично. Я знаком с одним из твоих коллег, так он не сумел опознать Шрама сразу, точнее, без наводящих вопросов с моей стороны. А ты, Феликс, как я вижу, интеллектом не обделен.
– Спасибо, Лукаш.
То, что я проглотил почти безропотно, чуть не убило Дамджона. Его глаза, и без того сощуренные в крошечные щелки, на секунду исчезли в глубоких кожных складках: Лукаш переваривал сравнительно небольшую дозу дружеской фамильярности. Потом все-таки переварил и, не опустившись до выяснения отношений, сменил тему:
– Что касается вознаграждения… Думаю, я смогу предложить приемлемый для тебя вариант.
Вот это мне совсем не понравилось. Как подсказывает опыт, если сначала тебе называют точную сумму, а потом звучат обтекаемые слова вроде «договоренность», «взаимовыгодное соглашение» или «бесконечная благодарность», любой следующий шаг уводит от цели.
– Мне называли сумму в двести фунтов, – напомнил я.
– Конечно, я сам ее определил. Но если в счет оплаты хочешь развлечься с Розой или любой другой из моих девочек, тоже могу организовать. Pari passu.
Значит, Дамджон не только хозяин клуба, но и сутенер. Сутенер с манерами выпускника престижной частной школы, который вполне мог стать адвокатом… Что ж, такой моральной устойчивости можно только позавидовать.
– Pari passu? – откинувшись на спинку стула, повторил я. – А еще pro bono publico? Очень похвально! Однако мы ведь только познакомились, не лучше ли ограничиться наличным расчетом?
Сердечной теплоты в манерах Лукаша немного поубавилось; с другой стороны, хорошо хоть пощечину не дал!
– Как хочешь. А к работе когда приступишь? Сейчас же? В смысле, сегодня ночью?
Лекции на тему «Тише едешь – дальше будешь», вроде той, что я прочитал Пилу, хороши к месту и ко времени, а сейчас от них явно следовало воздержаться. Ладно, обойду комнаты, разложу пару оберегов. Если проблема серьезная, оговорим особые условия… Я пожал плечами.
– Ну, раз уж я здесь…
– Отлично! Шрам, проводи мистера Кастора наверх.
Понятно, аудиенция окончена. Окинув меня строгим взглядом, Дамджон вернулся к цифрам в своем блокноте. Стоило подняться, как Шрам двинулся вперед, но ему пришлось подождать, пока я одним кощунственно-быстрым залпом не осушил виски. Великан повел меня через зал вправо к двери открытой, однако в стратегически неосвещенном закутке совершенно незаметной. Как и у главной двери, что вела из фойе в клуб, здесь имелся собственный святой Петр, Хранитель врат, с пустым невыразительным лицом и в мятом смокинге. Почтительно кивнув Шраму, он шагнул в сторону и позволил нам пройти.
По ту сторону двери – лестница, ведущая в другой бар. Там никто не танцевал, по крайней мере в поле моего зрения. С десяток девушек в эфемерном белье, рассевшись небольшими группками, о чем-то вполголоса беседовали. Мое появление вызвало некий интерес, который тут же пропал, когда показался Шрам. Потеряв надежду обслужить выгодного клиента, девушки вернулись к своим разговорам.
– Членский бар! – прогремел мой спутник.
Старые шутки одержимых духом порой вызывают у меня профессиональный интерес, но на невозмутимом лице Шрама не было и намека на то, что он чувствует пошлый юмор. Мой взгляд метался по маршруту: Шрам – девочки – Шрам.
– Как, по мнению Дамджона, мне следует проверять комнаты? – спросил я. Перспектива заглядывать под кровати, в то время как на них эти милые создания зарабатывают себе на жизнь, мне совершенно не улыбалась.
– В зависимости от положения дверной ручки.
Боже мой… Я взглянул на Шрама с каким-то обиженным интересом: наверняка ведь будет продолжение!
Великан поднял огромную ладонь, плотно сжав пальцы. Это «бумага» в игре «ножницы – бумага – колодец».
– Если ручка стоит так, значит, комната пуста. Если так, – он повернул ладонь на девяносто градусов, – значит, там кто-то есть.
– И что с такими делать?
– Пропускать, – снова зарычал Шрам, – если, конечно, "В замочную скважину подглядывать не хочешь!
Решив не заострять внимание на последней фразе, я приступил к осмотру. За всю свою жизнь в борделях я был всего три раза: в Карачи (в поисках пива), на Майл-энд-роуд (по долгу службы) и в Неваде (в момент слабости, за которую начал корить себя уже в процессе и не перестаю до сих пор). Все три были похожи, словно близнецы, и этот явно принадлежал той же семье. В каждой комнате по кровати – функциональному центру, столику с глянцевыми журналами, разложенными, словно туристические проспекты («В этом году вы снова едете в Брайтон, но не хотели бы увидеть Париж, Рим и Алгарве?), плюс по маленькому мусоросборнику с толстым пластиковым пакетом внутри. На стенах ни одной картинки, на прикроватных тумбочках никаких безделушек. Гидеоновских Библий тоже нет: в таких заведениях работники и клиенты не желают, чтобы отдаленные перспективы спасения мешали текущему процессу.
А еще они все были чистыми. Не в физическом смысле (хотя и так тоже), а в мета физическом. Если честно, меня это немного напугало. Дело не только в отсутствии призраков: во многих местах они появляются лишь изредка. Но в любой жилой комнате должны быть информационные отпечатки: эхо старых переживаний, въевшееся в камни, воздух или пыль на подоконнике. В этих же комнатах не было ничего, их будто скребком выскребли.
Другими словами, в услугах изгоняющего нечисть бордель не нуждался: тот, кто побывал здесь ранее, поработал на славу.
Из тридцати восьми комнат на двух этажах двадцать одна оказалась свободна. Наверное, еще рано… Я из кожи вон лез от старания, даже в туалеты заглянул. Они, как и полагается закулисью, были вылизаны с чуть меньшим тщанием, однако и там не нашлось ничего подозрительного, заставившего бы мою антенну вибрировать, если только это само по себе не является подозрительным.
Я пошел докладывать о результатах. Шрам ждал у одного конца барной стойки, а девушки как ни в чем не бывало собирались за другим. Похоже, в присутствии великана нервничал только я. Увидев меня, он рывком расправил пиджак и повел на первый этаж.
– Феликс! – воскликнул Дамджон, будто меня не было несколько часов и он уже начал волноваться. Отложив ручку, он закрыл блокнот и снова велел сесть напротив, только на этот раз я был спокоен.
– Все безукоризненно чисто, без единого пятнышка. При таких обстоятельствах с удовольствием соглашусь на половину оговоренной суммы, потому что только и пришлось, что…
Лукаш отмахнулся.
– Пустяки, Феликс, пустяки! Я рад, что ты согласился приехать. – О том, что он сам послал за мной грозного великана, Лукаш предусмотрительно умолчал. – Шрам, пожалуйста, проводи мистера Кастора к администратору, пусть Арнольд расплатится с ним наличными из резерва на непредвиденные расходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43