А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В ухе загудел сигнал "занято". Он хлопнул трубку, принялся набирать снова, потом остановился. Раз номер занят, возможно, Сара или Герб пытаются дозвониться ему. Если они будут набирать номер одновременно, никто не дозвонится. Он сел и заставил себя ждать. И ждать.
Телефон не звонил.
Он принудил себя прождать полных пять минут. Казалось, они длились вечность. И наконец прошли. Он кинулся к аппарату и снова набрал номер.
Снова занято. Черт!
Билл бросил трубку, прошелся по кабинету, вышел в коридор. В течение следующего получаса он раз двадцать набирал номер Ломов, но линия каждый раз была занята. Он снова и снова твердил себе, что беспокоиться не о чем. Дэнни вне опасности. Это все воображение мальчика, его проклятое сверхактивное воображение. Сара и Герб никогда не причинят ему вреда, никогда не допустят, чтобы с ним случилось что-то плохое. Дэнни сам впал в панику, и Сара наверняка успокоит его, как уже успокаивала сегодня.
Но почему он не может пробиться по этому треклятому телефону? У него вдруг мелькнула мысль, и он позвонил оператору на коммутатор. Сказал девушке, что дело срочное и он просит вызвать номер; она перезвонила и сообщила, что номер не отвечает. Никого - мертвое молчание.
Может быть, Дэнни не положил трубку на место? Так, должно быть, и есть.
Но это объяснение не удовлетворило Билла. Он натянул пальто, схватил ключи от машины и выскочил на улицу. Он знал, что ни за что не заснет, пока не поговорит с Дэнни и не убедится, что с ним все в порядке. Воображаемые страхи пугают ничуть не меньше, чем настоящие. Так что дело не в том, что сам он уверен в безопасности Дэнни, надо удостовериться, что Дэнни чувствует себя в безопасности. Тогда, может быть, Билл сумеет остаток ночи провести в покое.
Стояла прекрасная ночь, под легким углом падал снег, его хлопья вспыхивали, пролетая в пятнах света от иллюминации и уличных фонарей. Звуки города, уже приглушенные, ибо наступил сочельник, становились еще глуше на успевшем образоваться снежном покрове толщиной примерно в дюйм. Белое Рождество.
Хорошо бы выкроить время полюбоваться окружающим, но внутреннее беспокойство Билла и стремление поскорее добраться до дома Ломов пересилили эстетические соображения о красоте ночи.
Он вел старенький фургон вниз по улице, на которой жили Ломы, мимо засыпанных снегом домов, увешанных гирляндами Разноцветных огней, потом остановился у бровки тротуара перед номером 735. В доме было темно. Ни рождественских огоньков, ни освещенных окон. Спеша по дорожке к парадной двери, он отметил, что снежный покров идеален - ни одного следа.
Нажал кнопку звонка, но изнутри не донеслось ни звука, так что он стукнул дверным молотком. Стук эхом разнесся в безмолвной ночи. Он стукнул снова. Дважды, трижды.
Никакого ответа.
Билл отступил от подъезда и взглянул на второй этаж. Дом оставался безмолвным и темным.
Теперь Билл заволновался. Заволновался по-настоящему. Они должны быть дома. Машина стоит на подъездной дорожке. Его следы на снегу единственные.
Что за чертовщина тут происходит?
Он взялся за дверную ручку и попробовал повернуть. Дверь распахнулась внутрь. Несколько раз окликнул, но никто не ответил, и он шагнул в дом, продолжая звать.
Стоя в темном фойе, освещенном лишь отблеском фонаря с улицы, ощутил, что внутри холодно, как снаружи. Дом казался~ пустым.
Его охватил жуткий непреодолимый страх.
Боже мой, где они? Что здесь случилось?
И тут он понял, что не один. Он чуть не вскрикнул, взглянув вправо и заметив смутный силуэт сидящей в кресле у окна гостиной фигуры.
- Эй! - окликнул Билл, шаря рукой в поисках выключателя. - Герб?
Он нашел выключатель и повернул его. Это был Герб, неподвижно сидевший в кресле с прямой спинкой, глядя в пространство.
- Герб? Что с вами? Где Дэнни? Где Сара?
При упоминании ее имени голова Герба повернулась, он посмотрел на Билла, но не увидел его, взгляд скользнул мимо и продолжал блуждать. Через несколько секунд он снова смотрел в пространство.
Билл стал осторожно к нему приближаться. Глубоко внутри что-то говорило ему, что здесь произошло нечто ужасное - а может быть, и сейчас еще происходит, - и кричало, чтоб он поворачивал и бежал прочь. Но он не мог убежать. Он не мог - и не смог бы - убежать отсюда без Дэнни.
- Герб, скажите мне, где Дэнни? Скажите сейчас же, Герб. И скажите, что вы ничего с ним не сделали. Скажите мне, Герб.
Но Герб Лом только смотрел вперед и вверх, в угол потолка.
Вверх~ он смотрит вверх. Это что-нибудь значит?
Включая по пути свет, нажимая на все попадавшиеся ему выключатели, Билл нашел лестницу и направился на второй этаж. Ужас сдавил ему горло, и он выкрикивал только два имени, которые мог сейчас вспомнить.
- Дэнни? Сара? Дэнни? Есть здесь кто-нибудь?
Единственным ответом было поскрипывание лестничных ступеней у него под ногами и слабый гудок из болтающейся телефонной трубки на столике в верхнем холле.
Он остановился, позвал снова, и на этот раз услышал ответ - хриплый шепот из коридора сверху, с лестницы. Невнятный, но явно голос. Он бросился к темному прямоугольнику, нырнул в него, побрел вдоль стены, держась за нее рукой, нашел выключатель~
~свет~ большая спальня~ хозяйская спальня~ красное~ все красное~ ковер, стены, потолок, постельное белье~ он не припоминает, чтобы все было таким красным~ Дэнни тут~ у стены~ голый~ голова висит~ такой бледный~ такой бледный~ не у стены, а на стене~ руки раскинуты~ гвозди~ в ладошках~ в ступнях~ личико такое бледное~ а внутренности~ вывалились наружу~
Билл почувствовал, что комната переворачивается; ноги его подогнулись, он сильно ударился коленями об пол, но не ощутил боли, свалился ничком на заскорузлый от крови ковер, корчась в приступе рвоты.
Нет! Этого не может быть!
- Отец Билл~
Голова Билла дернулась. Голосок~ еле слышный~
Глаза Дэнни были открыты и смотрели на него, губы его двигались, голос шелестел и дребезжал, как разбитое стеклышко.
- Отец, мне больно.
Билл заставил себя встать и закружился по красной комнате. Сколько крови. Не может быть в таком маленьком мальчике столько крови. Как он мог потерять столько крови и не умереть?
Билл отвел глаза. Как можно было его так изувечить? Кто мог~
Герб. Это, наверно, Герб. Сидит внизу в какой-то эпилептической прострации, тогда как здесь, наверху~ здесь, наверху~
А где Сара?
Гвозди. Он не может сейчас думать о Саре. Ему надо вытащить гвозди из ручек и ножек Дэнни. Он оглянулся в поисках инструмента, которым их можно вытащить, но увидел лишь окровавленный молоток. Билл перевел взгляд на бескровное лицо мальчика, посмотрел в измученные умоляющие глаза.
- Я освобожу тебя, Дэнни. Ты только здесь обожди, и~ Господи, что я говорю? Я~ я сейчас вернусь.
- Отец, очень больно!
Дэнни начал поскуливать, издавая горлом хриплые звуки, преследовавшие Билла по пятам, сводя его с ума, когда он несся вниз. Он ворвался в гостиную и вышиб Герба из кресла. Он хотел разорвать его пополам и сделать это не сразу, а постепенно, но на это уйдет время, а времени у Дэнни осталось немного.
- Инструменты, стервец! Где у тебя инструменты?
Блуждающий взор Герба плавал над плечом Билла. Билл снова швырнул его в кресло, оно качнулось назад вместе с Гербом. Он вывалился, упал, скорчившись, на пол и так и остался лежать.
Билл обыскал кухню, нашел дверь в подвал, побежал вниз по лестнице, все время боясь где-нибудь по дороге наткнуться на труп Сары. Он был уверен, что она мертва. Он обнаружил ящик с инструментами на пыльном рабочем столе. Схватил его и побежал назад на второй этаж.
Дэнни все еще хрипел. Билл выхватил самые большие клещи, какие смог отыскать, и начал трудиться над гвоздями, вытаскивая их сперва из ступней, потом из ладошек.
Когда смертельно белое тельце съехало на пол, глаза Дэнни закрылись и хриплые, сдавленные, едва слышные стоны смолкли. Билл подумал, что он умер, но остановиться сейчас не мог. Он стащил простыню с двуспальной кровати и завернул в нее мальчика. Потом пошел на улицу, неся Дэнни на руках, перебирая в памяти ближайшие больницы.
На полдороге к машине Дэнни открыл глаза, посмотрел на него и задал вопрос, пронзивший сердце Билла.
- Почему вы не пришли, отец Билл? - сказал он почти неслышным голосом. - Вы обещали прийти, если я позвоню. Почему вы не пришли?
Следующие несколько часов пронеслись как в тумане; это был монтаж из заснеженных улиц, мелькающих за запотевшим ветровым стеклом, борьбы со скользящими шинами и неподатливым рулевым колесом, из срезанных разделительных линий на проезжей части, виляния и шараханья между встречными автомобилями в попытках в последний момент избежать столкновений - все под аккомпанемент почти беззвучных стонов Дэнни~ Прибытие в больницу, обморок медсестры в приемном покое, когда Билл, развернув простыню, обнажил истерзанное тело Дэнни, побелевшее лицо дежурного врача, когда он говорил, что в его небольшой клинике Дэнни не смогут оказать необходимую помощь~ Бешеная гонка в заднем отсеке машины "Скорой помощи", которая мчалась в Бруклин с включенной мигалкой и воющей сиреной, остановка у Медицинского центра Даунстейт, поджидающая их там полиция, мрачные лица полицейских, начавших задавать вопросы сразу же, как только Дэнни повезли в операционную.
А потом появился худой, курящий одну за одной сигареты детектив, с желтыми пятнами от никотина на указательном и среднем пальцах правой руки, лет сорока с небольшим, с редеющими темными волосами, настороженными голубыми глазами, с настороженным выражением лица, с настороженными манерами - все в нем было агрессивно-настороженным.
Ренни успел бросить взгляд на мальчика в приемном покое.
За двадцать с лишним лет работы в полиции он не встречал ничего даже отдаленно похожего на то, что сделали с этим парнишкой. Все внутри у него перевернулось.
А теперь шеф по телефону велит отложить разбирательство до послезавтра.
- Мне надо разобраться с этим, лейтенант.
- Эй, Ренни, сегодня сочельник, - напомнил лейтенант Макколей. Расслабься немножко. Голдберг заступил с одиннадцати до семи, а какого черта Голдбергу до Рождества? Оставь это ему.
Никогда.
- Скажите Голдбергу, пускай разбирается со всем прочим с одиннадцати до семи. Это дело за мной.
- Что-то серьезное, Ренни? О чем мне следует знать?
Ренни весь сжался. Нельзя допустить, чтоб Макколей сообразил, что тут что-то личное. Надо просто сыграть холодного и спокойного профессионала.
- Угу~ Насилие над ребенком. Жуткий случай. Думаю, что сейчас смогу связать все концы. Просто хочу сегодня свести все воедино.
- На это уйдет время. Что Джоан скажет по этому по воду?
- Она поймет. - Джоан всегда понимает.
- Ладно, Ренни. Если передумаешь и захочешь закруглиться пораньше, дай знать Голдбергу.
- Хорошо, лейтенант. Спасибо. И веселого Рождества.
- Тебе того же, Ренни.
Детектив сержант Аугустино повесил трубку и направился в комнату отдыха врачей, которую ему отвели. Там держали того типа, который привез мальчика. Он сказал, что зовут его Райан, что он священник, но документов при себе не имел, и под надетым на нем свитером не было видно католического воротничка.
Ренни подумал о мальчике. Трудно думать о чем-то другом. Им о нем ничего не известно, кроме того, что сообщил так называемый священник: зовут его Дэнни Гордон, ему семь лет, и до нынешнего утра он жил в приюте Святого Франциска для мальчиков.
Святой Франциск~ вот что задело Ренни за живое. Мальчик был сиротой из приюта, и кто-то жутко его изувечил.
Это все, что надо было услышать Ренни, чтобы дело стало для него поистине личным.
Он поставил полицейского по фамилии Коларчик на посту снаружи у комнаты отдыха. Когда Ренни шел по коридору, Коларчик переговаривался по рации.
- Они взяли в доме того парня, - доложил Коларчик, протягивая Ренни рацию. - Все точно так, как описал отец Райан.
Нам еще наверняка не известно, что он отец, хотел сказать Ренни, но придержал язык.
- Ты хочешь сказать, что тот парень там так и сидел, дожидаясь, пока его заберут?
- Они говорят, он, похоже, в каком-то трансе или в чем-то таком. Собираются везти его в участок и~
- Пускай везут сюда, - приказал Ренни. - Скажи ребятам, пускай везут сюда, и никуда больше, как только предъявят ему обвинение. Я хочу провести полное медицинское освидетельствование этого парня, пока он тепленький~ просто чтобы удостовериться, что у него нет ни каких скрытых повреждений.
Коларчик улыбнулся.
- Слушаюсь.
Ренни был рад видеть, что постовой настроен на одну с ним волну. Нельзя допустить, чтобы этот подонок из Куинса ускользнул под предлогом психического расстройства, пока это зависит от Ренни.
Он открыл дверь в комнату и бросил взгляд на субъекта, который заявил, что он священник. Крупный, чисто выбритый, с квадратной челюстью, с густыми темными волосами, седеющими на висках, отлично сложен. Субъект симпатичный, только в данный момент совсем вымотан от усталости и держится явно на последнем издыхании. Сидит, наклонившись вперед, на продавленном диване, с чашкой даунстейтского крепкого дымящегося кофе в руках. Пальцы дрожат, а ладони сжимают чашку, вроде бы он пытается согреться теплом болтающейся за пластиковыми стенками жидкости. Черта с два так согреешься.
- Вы работаете у Святого Франциска? - спросил Ренни.
Субъект дернулся, словно мысли его были за тысячу миль отсюда. Он взглянул на Ренни и отвел глаза.
- В десятый раз - да.
Ренни уселся на стул напротив него и закурил сигарету.
- Из какого вы ордена?
- "Общество Иисуса".
- Я думал, Святым Франциском заправляют иезуиты.
- Это одно и то же.
Ренни улыбнулся.
- Знаю.
Субъект не стал улыбаться в ответ.
- Известно что-нибудь о Дэнни?
- Еще в операционной. Слышали когда-нибудь про отца Эда? Он был у Святого Франциска.
- Эд Даферти? Я с ним однажды встречался. В семьдесят пятом, на столетии Фрэнси. Он уже умер.
Субъект произнес волшебное слово - "Фрэнси". Только тот, кто там жил, называет его Фрэнси.
Ладно. Возможно, он в самом деле отец Уильям Райан из "Общества Иисуса", но это совсем не значит, что он не имеет отношения к тому, что случилось с парнишкой. Священники тоже сбиваются на преступную дорожку. Этот был бы далеко не первый.
- Послушайте, детектив Ангостино, - сказал отец Райан, - не можем ли мы побеседовать попозже?
- Аугустино меня зовут, и в таком деле не может быть ни "бесед", ни "попозже".
- Я уже вам сказал, это Герб. Муж. Герберт Лом. Это он. Вам надо~
- Мы его уже взяли, - сообщил Ренни. - Сейчас привезут сюда на обследование.
Сюда? - переспросил Райан. Усталость слетела с него в мгновение ока. В глазах появились признаки жизни. - Сюда? Оставьте меня наедине с ним в этой маленькой комнатке на несколько минут. Только на пять минут. На две. Небьющаяся чашка вдруг разлетелась в его руках, выплеснув на него горячий кофе. Он этого даже не заметил. - На одну минутку!
Ладно. Возможно, священник не имеет отношения к тому, что случилось с парнишкой.
- Я хочу, чтобы вы рассказали мне всю историю целиком, - сказал Ренни.
- Я уже рассказывал дважды. - В голосе Райана опять зазвучала усталость. - Трижды.
- Да, но другим людям, не мне. Не мне лично. Я хочу сам услышать то, что вы расскажете. Прямо с того момента, как эти люди пришли к Фрэнси, и до того, как вы приехали сюда в "скорой". Все целиком. Ничего не упускайте.
И отец Райан начал рассказывать, а Ренни слушал, просто слушал, перебивая, только когда требовались разъяснения.
Особого смысла не прибавилось.
- Вы хотите сказать, - проговорил он, когда священник закончил, - что они брали ребенка домой на уик-энд, иногда на неделю сряду, и никто никогда его пальцем не тронул?
Обращались как с королем, по словам Дэнни.
- А когда усыновление было оформлено официально, этот парень искромсал мальчика на куски. В чем тут дело?
- Что это значит?
Это значит, что я облажался, вот что это значит, Ренни видел страдание в глазах отца Райана и сочувствовал ему. Он мучится по-настоящему.
- Вы провели все полагающиеся проверки?
Священник вскочил с диванчика и принялся мерить шагами маленькую комнатку, потирая на ходу руки.
- Все и более того. Сара и Герб выходили чище снега что идет сейчас на дворе. Но, оказывается, этого мало правда?
- Кстати о Саре - не предполагаете, где она?
- Возможно, мертва, а тело спрятано где-то в доме. Проклятие! Как я мог это допустить?
Ренни заметил, что он не пытается увильнуть от ответственности, не винит никого, кроме себя. Парень вроде бы настоящий. Не часто такого встретишь.
- Идеальных систем не бывает, - сказал Ренни, сознавая, что это весьма жалкая попытка утешить беднягу.
Священник взглянул на него, снова сел на диван и закрыл лицо руками. Но не плакал. Так они и сидели в молчании какое-то время, пока не появился врач в хирургическом одеянии - седеющий пятидесятилетний мужчина, который, может, и выглядел бы здоровяком после пробежек на поле для гольфа, а сейчас был весь бледный, обмякший, как тесто, и в поту, как после недельной попойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39