В замок съехалось много народу, здесь я вижу знатных дам, богато одетых и красивых, но панна Митта в своем беленьком платье с ниткой дареного янтаря на шее лучше всех». Вуек, они задержатся в замке… Збигнев пишет: «Профессор располагает здесь задержаться, барон ждет к себе много гостей на крестины, вот он я пообещал Ланге, что тому закажут еще три-четыре гороскопа… Ждем гостей, а также ясного неба, иначе немецким господам придется уехать без гороскопов. Мы с Миттой ждем и тебя в замок!»– А кроме Митты и гороскопов, твой Збышек больше ни о чем не пишет? – спросил боцман.– Пишет, пишет, как же! – оживился Каспер. – Он ведь у нас умница и умеет пристойно вести себя в самом высоком обществе. В замке собрался сейчас цвет тевтонского рыцарства. И какой-то высокопоставленный патер отец Арнольд там, и еще, пишет Збышек, он свел знакомство с рыцарем фон Эльстером. Тот немец родом, но по виду совсем итальянец… Тоже, как и Збигнев, получил воспитание у отцов доминиканцев, у них нашлось много общего… Фон Эльстер даже пригласил Збышка к себе в Эльстерштейн, но тот отговорился недосугом… Ему ведь и вправду некогда разъезжать по замкам – на той неделе он должен вернуться в Краков: отец ректор вызывает профессора, а Збигнев поедет вместо него… Чего ты там ворчишь, Вуек?– Уж больно он смазливый, твой Збышек, – вздохнул пан Конопка, покосившись на Каспера. Видя, однако, что тот пропустил его слова мимо ушей, боцман тут же добавил: – А ты как же думал? Поляк, да еще из Кракова, уступит кому-нибудь?! Да куда там немцам – он любого итальянца за пояс заткнет! Уж на что испанцы гордый народ, а посмотрел бы ты, как пошли они кланяться (это в королевском дворце было), испанец – себе, а наш гданьщанин – себе, тот всякие кренделя шляпой выделывает, а наш – еще пуще…День, начавшийся для Каспера такою радостью, готовил юноше еще много приятных неожиданностей. Заметив отложенную в сторону тетрадь с рукописью Коперника, которую Вуек не раз видел в руках у Каспера, боцман осведомился:– Ну как, Касю, идут дела? Скоро ли шапочку бакалавра наденешь? Поедем в Италию?В другой раз Каспер только отмахнулся бы от надоедливых расспросов, но сегодня он был полон добрых чувств. Ему захотелось поделиться со славным боцманом своими сомнениями.– Не хочу огорчать тебя, Вуек, но боюсь, что в Италию я не поеду. Бакалавром я могу, конечно, со временем сделаться, но нужно ли это?Каспер, задумавшись, запустил пальцы в свою рыжую гриву. Как ему растолковать, доброму Вуйку, что, не попади он к профессору Ланге, не усвой он эту проклятую способность зазубривать все наизусть, возможно, из него и вышел бы настоящий ученый. А тут за постоянной зубрежкой, за этими таблицами, за составлением гороскопов прошли его лучшие студенческие годы (как каждый восемнадцатилетний юноша, Каспер считал себя многоопытным мужем).– Вот, Вуек, ты заговорил о том, о чем я сам думаю последние дни… Пребывание в Лидзбарке несомненно очень многому меня научило. Мне стало яснее, как могут прийти на помощь моряку и астролябия и секстант. А трикетрум, этот несложный и мудрый инструмент, которым меня научил пользоваться отец Миколай, произведет переворот в мореплавании… Не знаю, употреблял ли его прославленный генуэзец, пускаясь за Море Тьмы… Речь идет о Христофоре Колумбе.
Да, каноник Коперник – это Учитель, каждому слову которого я внимаю с жадностью, но, как я успел понять, Каспер Бернат не такой ученик, какой ему нужен.– Да что ты, Касю, какой же ученик еще ему нужен! – сказал боцман с обидой в голосе.– Не знаю какой, но в точности знаю, что не я. – Каспер еще не закончил фразы, а уже почувствовал необычайное облегчение. Вот-вот, именно это его и гнетет все последние дни: Учитель тратит на него свое драгоценное время и свои драгоценные мысли, а он, Каспер, отнюдь не такой ученик, какой ему нужен. Будь на месте его Збышек, так воинственно настроенный против всяких новшеств в науке, даже это принесло бы больше пользы. Несомненно, Збышек либо проникся бы идеями учителя, либо, по присущему ему философскому складу ума, сумел бы примирить их с учением церкви, а это принесло бы пользу и астрономии, и учению святых отцов… Да господи, любой из друзей Каспера – и Збигнев, и Сташек, и Генрих, даже Ясь-Сорока – был бы лучшим учеником Коперника, и зерна, брошенные им, не пропали бы втуне!В двенадцать часов отец Миколай прислал Войцеха сообщить Касперу, что он, каноник, испросил у его преосвященства разрешения представить ему молодого бунтаря. Войцех в точности передал слова своего господина.– Он так и сказал «бунтаря», – повторил старик, улыбаясь. – Наденьте свое лучшее платье, – посоветовал он молодому человеку.Каспер смущенно оглянулся на свой легонький сундучок, но Вуек тут же пришел ему на помощь.– Не пристало тебе, безвестному студенту, одеваться в шелка да бархаты, – сказал он решительно, – когда ученейший и влиятельнейший племянник вармийского владыки никогда не снимает монашеской рясы! – И тут же, прикинув в уме, как хорош был бы его любимец в дворянском платье, при шпаге и в сапогах со шпорами, добрый боцман добавил: – Ничего, Каспрук, твое время еще придет. Да ты и в студенческой рясе видный и бравый из себя парень.«Видный и бравый из себя парень», однако, чувствовал себя в знатном вармийском обществе довольно-таки не по себе.Вскоре после прибытия в Лидзбарк отец Тидеман и отец Миколай представили пана Конопку и Каспера пану Здиславу Беньовскому, главному маршалку замка, и тот указал им места за столом, где рассаживали обычно гостей, не имеющих высокого ранга и не рассчитывающих на беседы с его преосвященством. Оба покровителя Каспера, однако, надеялись, что со временем ему удастся занять место поближе к его преосвященству, среди секретарей, капелланов и прочих служащих замка, а это способствовало бы продвижению юноши по службе. Кто он сейчас? Помощник каноника Миколая, нечто среднее между учеником и слугою.Надо сказать, однако, что ни Каспер, ни пан Конопка не спешили воспользоваться правом присутствовать в обеденном зале Лидзбарка, а довольствовались угощением, которое приносила к ним в комнату старенькая стряпуха Аделя.– Зайчатина так зайчатина, хотя, правду сказать, мы не охотники, а моряки и зайчатины отродясь не едали! – говорил со вздохом пан Конопка. – Но, должен сказать тебе, Касю, что и вепрь – славная дичь только тогда, когда угощаешься им в доброй компании… А там у них, за богатым столом, пожалуй, и кусок в горло не полезет!И во время отсутствия Вуйка добрая Аделя так усердно потчевала студента двойными порциями своих штруделей, или зайчатиной, нашпигованной салом, или клецками и бигосами, с такой материнской улыбкой наливала ему полные чарки сливовой и вишневой настойки, что Каспер нисколько не жалел о том высокородном обществе, которое вынуждено было обходиться без него в трапезной епископа.Однако в этот день все было иначе. Каспер заметил, что даже бравый пан Конопка тайком перекрестился, узнав, что приглашение каноника касается также и его.По знаку маршалка студент и боцман заняли места у дверей своей комнаты, дожидаясь выхода его преосвященства. До этого дня за все три месяца пребывания в Лидзбарке Касперу ни разу не удалось как следует разглядеть епископа Ваценрода, да и сейчас, встретившись с орлиным взором владыки Вармии, Каспер поспешно опустил глаза. Однако и одного этого мгновения было достаточно: это одно из тех лиц, которое, увидев однажды, запоминаешь навеки. У дяди с племянником было много общего: те же густые, крыльями расходящиеся брови, тот же резко очерченный нос, даже такой же маленький рот, с тою только разницей, что углы рта его преосвященства были брезгливо опущены книзу, а у его племянника они приподымались, что сообщало лицу Миколая Коперника нежное и лукавое выражение.Но глаза, о, глаза Лукаша Ваценрода нисколько не походили на сияющие, как звезды, глаза Коперника. Редко кто мог выдержать холодный, пронизывающий насквозь взгляд епископа!Высокий, дородный, но статный не по годам, епископ не только своей богатой одеждой выделялся в толпе сопровождавшей его свиты.
– Королевских кровей человек, не иначе! – с восхищением пробормотал пан Конопка, когда толпа разряженных придворных заслонила от них епископа. – А болтают, что он только благодаря богатому наследству выбился в люди, – рассуждал Вуек. – Вранье! Походка, походка-то какова! Да у него и нашему доброму королю Зыгмунту можно поучиться!Хорошо, что милосердная Аделя с утра сунула пану Конопке и своему любимцу «рыженькому» по огромному куску пирога. Если бы не это, просидел бы Каспер сегодня голодный: до еды ли, когда вокруг столько интересного! Глазам больно – до того сверкает алмазный крест на митре его преосвященства. Лилейно белый стихарь накинут поверх его лиловой бархатной рясы. По правую руку от владыки восседает генеральный викарий Вармии, а по левую руку – каноник вармийский, он же лейб-медик его преосвященства Миколай Коперник. Дальше – строго по чинам и рангам – бургомистры, знатные дворяне, гости из владений соседнего Тевтонского ордена.За вторым столом, также весьма почетным, расположились выборные и должностные лица из богатого вармийского купечества. Каспер с любопытством оглядел людей, пышностью нарядов соперничающих с придворной знатью. Он искал человека в зеленом, отделанном соболями наряде, который так благосклонно заговорил с ним сегодня по выходе с поздней обедни. Вот ему-то, оказывается, и обязан был Каспер получением письма из замка Мандельштамм!Сверкали золотые нагрудные цепи, пряжки, усыпанные драгоценными камнями, за пышными, высокими рукавами трудно было разглядеть лица. В зал, кувыркаясь на ходу, вбежали Дудка и Хомусь – любимые шуты его преосвященства. И внезапно Каспер встретился глазами со своим новым знакомым. Человек в зеленом платье, отделанном соболями, сидел во главе второго стола. Как раз в этот момент епископ велел кравчему поднести ему блюдо со своего стола. Это был знак особого внимания и большая честь. Осчастливленный поднялся с места и, вознеся кубок с вином, провозгласил здравицу в честь епископа Ваценрода и его многоученого и многоопытного племянника, доктора церковного права Миколая Коперника.Касперу показалось, что по лицу его дорогого Учителя прошло точно облачко, однако епископ шепнул что-то племяннику, и тот, поднявшись, произнес ответный тост за здоровье браневского бургомистра Филиппа Тешнера. Каспер рад был узнать имя этого красивого и важного господина. Встретившись сегодня с ним в притворе костела, Тешнер заботливо осведомился, доставили ли молодому человеку письмо из замка Мандельштамм.– Мой нарочный прибыл оттуда, – сказал бургомистр, приветливо улыбаясь, – и я, даже не разобрав еще собственной почты, поспешил порадовать вас. Я сам был молод и знаю, как важно в срок получить весточку от дорогих сердцу людей.В первую минуту лицо Каспера залил горячий румянец: ему почудилось, что бургомистру Тешнеру известно содержание письма Збигнева. Однако он тут же упрекнул себя за излишнюю подозрительность – Филипп Тешнер был человек несомненно опытный и понимал, что послать весточку Касперу могли безусловно только близкие, дорогие сердцу люди. Для того чтобы вести деловую переписку, студент был еще слишком молод…– Следите точно по башенным часам, – услышал Каспер чей-то шепот за спиной и, оглянувшись, увидел маршалка Беньовского. – Молодой человек, – продолжал маршалек, – ровно в час дня его преосвященство подымется из-за стола. Отсюда он проследует в библиотеку, где назначен большой прием. С его преосвященством готовится беседовать посланник его королевского величества, государя нашего Зыгмунта. Затем епископ примет возвратившегося из Италии каноника отца Яна Барковского… Вы поняли меня? – переспросил маршалек. – Вам надлежит в коридоре дожидаться, пока его преосвященство из рыцарского зала проследует в библиотеку. К епископу по дороге будут подходить просители. Отец Миколай и отец Тидеман поручили мне поставить вас в первом ряду, чтобы взгляд его преосвященства упал на вас. Если он обратит на вас внимание, только в этом случае отец Миколай представит вас дяде!Дальше все происходило, как в тяжелом, смутном сне.Сколько прошло минут? Или часов? В глазах Каспера замелькали уже огромные радужные круги, он чувствовал легкую тошноту.Стоя в первом ряду, он, не поднимая глаз, наблюдал разнообразную обувь проходящих. Вот широкие, по последней моде с четырьмя прорезями, туфли испанской кожи. Туфли зеленого цвета, как и платье человека, шагающего легкой, скользящей походкой. Это Филипп Тешнер, новый знакомый Каспера.По толпе ожидающих прошелестел смех: мимо, держа в зубах посох его преосвященства, проследовал сенбернар епископа.Но вот по какому-то особому шороху, по шепоту окружающих, по расступившейся по обе стороны коридора толпе Каспер понял, что шествует сам владыка Вармии.– Готовьтесь! – шепнул за его спиной маршалек Беньовский.О нет, ни за какие блага в мире Каспер не хочет попадаться владыке на глаза!Епископ, оглянувшись, задал какой-то вопрос одному из сопровождавших его людей.– Да, ваше преосвященство, это тот самый юноша, – услышал вдруг Каспер ответ Учителя. – Молодой друг мой находится сейчас на распутье, – пояснил отец Миколай, – то ли ему отдаться всецело наукам, то ли посвятить себя морскому делу по примеру его отца – капитана Роха Берната… Мне помнится, я уже имел случай говорить с вами о жизни и смерти этого достойного человека…Холодный взгляд из-под тяжелых век скользнул по лицу Каспера, по его студенческой рясе и остановился на его руках, которые юноша до боли сжал от волнения.– Протяни руки, сын мой, – произнес епископ, – ладонями кверху!– Руки воина, моряка или… может быть, искусного ремесленника, – отметил владыка с удовлетворением. – Прости меня, Миколай, ты знаешь, что я, как и ты, сердцем предан наукам, однако сейчас для Вармии – да и для Польши – настали такие времена, что и ремесленник, и моряк, и воин для нас предпочтительнее, чем ученый человек… Чего ты ищешь в жизни, юноша? – обратился епископ к Касперу по-латыни.Молодой человек вздрогнул от неожиданности.– В Краковской академии он считался одним из лучших учеников астролога – профессора Ланге, – видя смущение Каспера, пришел ему на помощь Коперник. – Обстоятельства не дали юноше возможность продолжать учение… Здесь он оказывает мне много неоценимых услуг при наблюдении ночного неба. Однако и я постарался, чтобы проведенные здесь месяцы не пропали для юноши втуне: он много продвинулся вперед в вычислениях и измерениях, а обращаться с приборами он сейчас может не хуже меня. Кроме того, мы много потрудились с ним, переводя римских авторов. В ближайшем будущем я надеюсь приступить с ним к изучению греческого языка, столь сейчас необходимого…– Отправить его за счет капитула продолжать учение в Болонью, – не дослушав племянника, кивнул епископ сопровождавшему его писцу. – Запиши: «Из внимания к заслугам отца его – капитана Берната». Напомнишь о нем на следующей неделе… Чего ты ищешь в моем дворце? – услышал Каспер, но вопрос этот был обращен уже к следующему просителю.– Мне можно уйти? – спросил юноша у пана Беньовского, но того уже не оказалось за его спиной.Епископ остановился в дверях библиотеки, когда к нему, склонившись в низком поклоне, одновременно подошли Тидеман Гизе и бургомистр Филипп Тешнер.– Ваше преподобие, если не ошибаюсь, это и ваш подопечный тоже? – спросил Лукаш Ваценрод, благосклонно улыбнувшись канонику.Каспер решил, что речь идет о бургомистре, однако тут же до него донесся звонкий голос отца Гизе:– Боюсь, ваше преосвященство, как бы опрометчиво, быстрым решением мы не повредили юноше… если, конечно, мне позволено давать советы. Я наблюдаю Каспера Берната в течение долгого времени. Юноша полон энергии, жажды подвигов, самозабвенно предан своей стране и своему Учителю, канонику Копернику. Каспер Бернат знает морское дело, умеет обращаться с парусами, вполне изучил астролябию и секстант. Кажется мне, что он не создан для жизни книжника, запертого в четырех стенах. К тому же он знает немного латынь, немного итальянский и очень хорошо немецкий. Если бы вы, ваше преосвященство, разрешили пану Конопке зачислить его в команду корабля, за постройкой коего боцман, по вашему распоряжению, наблюдает в Гданьске, пожалуй, исполнилось бы самое сокровенное желание юноши… Или, если корабль будет спущен на воду не так скоро, или если команда его уже набрана, вы, может быть, дали бы юноше рекомендательное письмо к торуньским или гданьским судохозяевам?..Вармийский владыка, оглянувшись, окинул Каспера быстрым и как бы оценивающим взглядом.– Все меньше и меньше становится у нас храбрых, знающих и преданных своей родине людей, – сказал он как бы про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Да, каноник Коперник – это Учитель, каждому слову которого я внимаю с жадностью, но, как я успел понять, Каспер Бернат не такой ученик, какой ему нужен.– Да что ты, Касю, какой же ученик еще ему нужен! – сказал боцман с обидой в голосе.– Не знаю какой, но в точности знаю, что не я. – Каспер еще не закончил фразы, а уже почувствовал необычайное облегчение. Вот-вот, именно это его и гнетет все последние дни: Учитель тратит на него свое драгоценное время и свои драгоценные мысли, а он, Каспер, отнюдь не такой ученик, какой ему нужен. Будь на месте его Збышек, так воинственно настроенный против всяких новшеств в науке, даже это принесло бы больше пользы. Несомненно, Збышек либо проникся бы идеями учителя, либо, по присущему ему философскому складу ума, сумел бы примирить их с учением церкви, а это принесло бы пользу и астрономии, и учению святых отцов… Да господи, любой из друзей Каспера – и Збигнев, и Сташек, и Генрих, даже Ясь-Сорока – был бы лучшим учеником Коперника, и зерна, брошенные им, не пропали бы втуне!В двенадцать часов отец Миколай прислал Войцеха сообщить Касперу, что он, каноник, испросил у его преосвященства разрешения представить ему молодого бунтаря. Войцех в точности передал слова своего господина.– Он так и сказал «бунтаря», – повторил старик, улыбаясь. – Наденьте свое лучшее платье, – посоветовал он молодому человеку.Каспер смущенно оглянулся на свой легонький сундучок, но Вуек тут же пришел ему на помощь.– Не пристало тебе, безвестному студенту, одеваться в шелка да бархаты, – сказал он решительно, – когда ученейший и влиятельнейший племянник вармийского владыки никогда не снимает монашеской рясы! – И тут же, прикинув в уме, как хорош был бы его любимец в дворянском платье, при шпаге и в сапогах со шпорами, добрый боцман добавил: – Ничего, Каспрук, твое время еще придет. Да ты и в студенческой рясе видный и бравый из себя парень.«Видный и бравый из себя парень», однако, чувствовал себя в знатном вармийском обществе довольно-таки не по себе.Вскоре после прибытия в Лидзбарк отец Тидеман и отец Миколай представили пана Конопку и Каспера пану Здиславу Беньовскому, главному маршалку замка, и тот указал им места за столом, где рассаживали обычно гостей, не имеющих высокого ранга и не рассчитывающих на беседы с его преосвященством. Оба покровителя Каспера, однако, надеялись, что со временем ему удастся занять место поближе к его преосвященству, среди секретарей, капелланов и прочих служащих замка, а это способствовало бы продвижению юноши по службе. Кто он сейчас? Помощник каноника Миколая, нечто среднее между учеником и слугою.Надо сказать, однако, что ни Каспер, ни пан Конопка не спешили воспользоваться правом присутствовать в обеденном зале Лидзбарка, а довольствовались угощением, которое приносила к ним в комнату старенькая стряпуха Аделя.– Зайчатина так зайчатина, хотя, правду сказать, мы не охотники, а моряки и зайчатины отродясь не едали! – говорил со вздохом пан Конопка. – Но, должен сказать тебе, Касю, что и вепрь – славная дичь только тогда, когда угощаешься им в доброй компании… А там у них, за богатым столом, пожалуй, и кусок в горло не полезет!И во время отсутствия Вуйка добрая Аделя так усердно потчевала студента двойными порциями своих штруделей, или зайчатиной, нашпигованной салом, или клецками и бигосами, с такой материнской улыбкой наливала ему полные чарки сливовой и вишневой настойки, что Каспер нисколько не жалел о том высокородном обществе, которое вынуждено было обходиться без него в трапезной епископа.Однако в этот день все было иначе. Каспер заметил, что даже бравый пан Конопка тайком перекрестился, узнав, что приглашение каноника касается также и его.По знаку маршалка студент и боцман заняли места у дверей своей комнаты, дожидаясь выхода его преосвященства. До этого дня за все три месяца пребывания в Лидзбарке Касперу ни разу не удалось как следует разглядеть епископа Ваценрода, да и сейчас, встретившись с орлиным взором владыки Вармии, Каспер поспешно опустил глаза. Однако и одного этого мгновения было достаточно: это одно из тех лиц, которое, увидев однажды, запоминаешь навеки. У дяди с племянником было много общего: те же густые, крыльями расходящиеся брови, тот же резко очерченный нос, даже такой же маленький рот, с тою только разницей, что углы рта его преосвященства были брезгливо опущены книзу, а у его племянника они приподымались, что сообщало лицу Миколая Коперника нежное и лукавое выражение.Но глаза, о, глаза Лукаша Ваценрода нисколько не походили на сияющие, как звезды, глаза Коперника. Редко кто мог выдержать холодный, пронизывающий насквозь взгляд епископа!Высокий, дородный, но статный не по годам, епископ не только своей богатой одеждой выделялся в толпе сопровождавшей его свиты.
– Королевских кровей человек, не иначе! – с восхищением пробормотал пан Конопка, когда толпа разряженных придворных заслонила от них епископа. – А болтают, что он только благодаря богатому наследству выбился в люди, – рассуждал Вуек. – Вранье! Походка, походка-то какова! Да у него и нашему доброму королю Зыгмунту можно поучиться!Хорошо, что милосердная Аделя с утра сунула пану Конопке и своему любимцу «рыженькому» по огромному куску пирога. Если бы не это, просидел бы Каспер сегодня голодный: до еды ли, когда вокруг столько интересного! Глазам больно – до того сверкает алмазный крест на митре его преосвященства. Лилейно белый стихарь накинут поверх его лиловой бархатной рясы. По правую руку от владыки восседает генеральный викарий Вармии, а по левую руку – каноник вармийский, он же лейб-медик его преосвященства Миколай Коперник. Дальше – строго по чинам и рангам – бургомистры, знатные дворяне, гости из владений соседнего Тевтонского ордена.За вторым столом, также весьма почетным, расположились выборные и должностные лица из богатого вармийского купечества. Каспер с любопытством оглядел людей, пышностью нарядов соперничающих с придворной знатью. Он искал человека в зеленом, отделанном соболями наряде, который так благосклонно заговорил с ним сегодня по выходе с поздней обедни. Вот ему-то, оказывается, и обязан был Каспер получением письма из замка Мандельштамм!Сверкали золотые нагрудные цепи, пряжки, усыпанные драгоценными камнями, за пышными, высокими рукавами трудно было разглядеть лица. В зал, кувыркаясь на ходу, вбежали Дудка и Хомусь – любимые шуты его преосвященства. И внезапно Каспер встретился глазами со своим новым знакомым. Человек в зеленом платье, отделанном соболями, сидел во главе второго стола. Как раз в этот момент епископ велел кравчему поднести ему блюдо со своего стола. Это был знак особого внимания и большая честь. Осчастливленный поднялся с места и, вознеся кубок с вином, провозгласил здравицу в честь епископа Ваценрода и его многоученого и многоопытного племянника, доктора церковного права Миколая Коперника.Касперу показалось, что по лицу его дорогого Учителя прошло точно облачко, однако епископ шепнул что-то племяннику, и тот, поднявшись, произнес ответный тост за здоровье браневского бургомистра Филиппа Тешнера. Каспер рад был узнать имя этого красивого и важного господина. Встретившись сегодня с ним в притворе костела, Тешнер заботливо осведомился, доставили ли молодому человеку письмо из замка Мандельштамм.– Мой нарочный прибыл оттуда, – сказал бургомистр, приветливо улыбаясь, – и я, даже не разобрав еще собственной почты, поспешил порадовать вас. Я сам был молод и знаю, как важно в срок получить весточку от дорогих сердцу людей.В первую минуту лицо Каспера залил горячий румянец: ему почудилось, что бургомистру Тешнеру известно содержание письма Збигнева. Однако он тут же упрекнул себя за излишнюю подозрительность – Филипп Тешнер был человек несомненно опытный и понимал, что послать весточку Касперу могли безусловно только близкие, дорогие сердцу люди. Для того чтобы вести деловую переписку, студент был еще слишком молод…– Следите точно по башенным часам, – услышал Каспер чей-то шепот за спиной и, оглянувшись, увидел маршалка Беньовского. – Молодой человек, – продолжал маршалек, – ровно в час дня его преосвященство подымется из-за стола. Отсюда он проследует в библиотеку, где назначен большой прием. С его преосвященством готовится беседовать посланник его королевского величества, государя нашего Зыгмунта. Затем епископ примет возвратившегося из Италии каноника отца Яна Барковского… Вы поняли меня? – переспросил маршалек. – Вам надлежит в коридоре дожидаться, пока его преосвященство из рыцарского зала проследует в библиотеку. К епископу по дороге будут подходить просители. Отец Миколай и отец Тидеман поручили мне поставить вас в первом ряду, чтобы взгляд его преосвященства упал на вас. Если он обратит на вас внимание, только в этом случае отец Миколай представит вас дяде!Дальше все происходило, как в тяжелом, смутном сне.Сколько прошло минут? Или часов? В глазах Каспера замелькали уже огромные радужные круги, он чувствовал легкую тошноту.Стоя в первом ряду, он, не поднимая глаз, наблюдал разнообразную обувь проходящих. Вот широкие, по последней моде с четырьмя прорезями, туфли испанской кожи. Туфли зеленого цвета, как и платье человека, шагающего легкой, скользящей походкой. Это Филипп Тешнер, новый знакомый Каспера.По толпе ожидающих прошелестел смех: мимо, держа в зубах посох его преосвященства, проследовал сенбернар епископа.Но вот по какому-то особому шороху, по шепоту окружающих, по расступившейся по обе стороны коридора толпе Каспер понял, что шествует сам владыка Вармии.– Готовьтесь! – шепнул за его спиной маршалек Беньовский.О нет, ни за какие блага в мире Каспер не хочет попадаться владыке на глаза!Епископ, оглянувшись, задал какой-то вопрос одному из сопровождавших его людей.– Да, ваше преосвященство, это тот самый юноша, – услышал вдруг Каспер ответ Учителя. – Молодой друг мой находится сейчас на распутье, – пояснил отец Миколай, – то ли ему отдаться всецело наукам, то ли посвятить себя морскому делу по примеру его отца – капитана Роха Берната… Мне помнится, я уже имел случай говорить с вами о жизни и смерти этого достойного человека…Холодный взгляд из-под тяжелых век скользнул по лицу Каспера, по его студенческой рясе и остановился на его руках, которые юноша до боли сжал от волнения.– Протяни руки, сын мой, – произнес епископ, – ладонями кверху!– Руки воина, моряка или… может быть, искусного ремесленника, – отметил владыка с удовлетворением. – Прости меня, Миколай, ты знаешь, что я, как и ты, сердцем предан наукам, однако сейчас для Вармии – да и для Польши – настали такие времена, что и ремесленник, и моряк, и воин для нас предпочтительнее, чем ученый человек… Чего ты ищешь в жизни, юноша? – обратился епископ к Касперу по-латыни.Молодой человек вздрогнул от неожиданности.– В Краковской академии он считался одним из лучших учеников астролога – профессора Ланге, – видя смущение Каспера, пришел ему на помощь Коперник. – Обстоятельства не дали юноше возможность продолжать учение… Здесь он оказывает мне много неоценимых услуг при наблюдении ночного неба. Однако и я постарался, чтобы проведенные здесь месяцы не пропали для юноши втуне: он много продвинулся вперед в вычислениях и измерениях, а обращаться с приборами он сейчас может не хуже меня. Кроме того, мы много потрудились с ним, переводя римских авторов. В ближайшем будущем я надеюсь приступить с ним к изучению греческого языка, столь сейчас необходимого…– Отправить его за счет капитула продолжать учение в Болонью, – не дослушав племянника, кивнул епископ сопровождавшему его писцу. – Запиши: «Из внимания к заслугам отца его – капитана Берната». Напомнишь о нем на следующей неделе… Чего ты ищешь в моем дворце? – услышал Каспер, но вопрос этот был обращен уже к следующему просителю.– Мне можно уйти? – спросил юноша у пана Беньовского, но того уже не оказалось за его спиной.Епископ остановился в дверях библиотеки, когда к нему, склонившись в низком поклоне, одновременно подошли Тидеман Гизе и бургомистр Филипп Тешнер.– Ваше преподобие, если не ошибаюсь, это и ваш подопечный тоже? – спросил Лукаш Ваценрод, благосклонно улыбнувшись канонику.Каспер решил, что речь идет о бургомистре, однако тут же до него донесся звонкий голос отца Гизе:– Боюсь, ваше преосвященство, как бы опрометчиво, быстрым решением мы не повредили юноше… если, конечно, мне позволено давать советы. Я наблюдаю Каспера Берната в течение долгого времени. Юноша полон энергии, жажды подвигов, самозабвенно предан своей стране и своему Учителю, канонику Копернику. Каспер Бернат знает морское дело, умеет обращаться с парусами, вполне изучил астролябию и секстант. Кажется мне, что он не создан для жизни книжника, запертого в четырех стенах. К тому же он знает немного латынь, немного итальянский и очень хорошо немецкий. Если бы вы, ваше преосвященство, разрешили пану Конопке зачислить его в команду корабля, за постройкой коего боцман, по вашему распоряжению, наблюдает в Гданьске, пожалуй, исполнилось бы самое сокровенное желание юноши… Или, если корабль будет спущен на воду не так скоро, или если команда его уже набрана, вы, может быть, дали бы юноше рекомендательное письмо к торуньским или гданьским судохозяевам?..Вармийский владыка, оглянувшись, окинул Каспера быстрым и как бы оценивающим взглядом.– Все меньше и меньше становится у нас храбрых, знающих и преданных своей родине людей, – сказал он как бы про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50