А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

К тому же главной задачей экспедиции было изучение области у Северного магнитного полюса. Как ни привлекала Амундсена мысль продолжать плавание, все же он удержался от соблазна. Решено было остановиться на зимовку, хотя льды появились в этой области только через десять дней.
Из ящиков для провианта и снаряжения были построены два дома. Устройство ящиков было тщательно продумано. Они были сделаны из дерева особо подобранных пород и скреплялись медными гвоздями, чтобы материал был немагнетическим и гвозди не оказывали влияния на магнитные иглы очень чувствительных инструментов, когда из ящиков будет сооружена магнитная обсерватория.
В одном из построенных домов поселились на время зимовки двое участников экспедиции, а во втором были поставлены инструменты для магнитных наблюдений. Собак свезли на берег. На берегу же был построен склад для провианта, куда и было сложено продовольствие в жестяных, запаянных ящиках, вынутых из деревянной тары.
На «Йоа» остались зимовать пятеро. Амундсен вместе с лейтенантом Хансеном занял кормовую каюту, а трое остальных заняли носовое помещение. Камбуз был перенесен в трюм. В световые люки были вставлены двойные рамы, в каютах поставлены керосиновые печи и отрегулирована вентиляция для борьбы с сыростью – одним из самых опасных врагов полярного зимовщика. Все судно сверху было покрыто брезентом.
Павильон для производства абсолютных магнитных наблюдений был построен из снежных глыб, а вместо крыши было натянуто полотнище из тонкой просвечивающей материи. Собачник был вырыт в большом сугробе снега и покрыт опрокинутой вверх дном шлюпкой. Всю постройку облили снаружи морской водой и получился «монолитный» дом.
Деревянные ящики, наполненные песком, оказались великолепным строительным материалом. Амундсен усердно рекомендовал его всем полярным зимовщикам. Нужно только, чтобы под рукой был песок, иначе ящики не приносят особой пользы и не спасают помещения от сырости. Опыт двух зимовок показал, что жившие в доме, построенном из ящиков с песком, считали свое жилище идеальным и ни за что не хотели переходить на судно. В каюте же Амундсена и Хансена было очень сыро, и жильцам ее всю зиму приходилось каждый вечер вырубать с коек целые горы льда. В носовом помещении тоже было сыро, но не так, как на корме.
В первую зиму все судно было нарочно завалено снегом, и тогда температура в носовой каюте ни разу не спускалась ниже нуля; у Амундсена же всегда было ниже нуля. На вторую зиму решили попробовать не засыпать судна снегом. Однако, хотя зима 1904–1905 года была мягче предыдущей, в обеих каютах было одинаково холодно, и «Йоа» снова завалили снегом.
Повседневная жизнь скоро пошла своим чередом. Недостатка в работе у зимовщиков не было. Все семеро жили дружно, небольшой коммуной, где царила добровольная дисциплина при полной самостоятельности каждого.
– Можно работать без того, чтобы бич закона щелкал у тебя над головой! – говорил Амундсен. – Тогда охота к работе увеличивается во много раз, а поэтому повышается и ее качество.
Сам Амундсен всегда и во всем оказывался впереди. Он являлся инициатором всякой работы и в то же время исполнял различные обязанности по экспедиции, отбывал вахты в очередь с остальными, участвовал в санных поездках. Он считал, что для человека, работающего разумно, а не как заведенная машина, всегда найдется какое-нибудь дело. У участников экспедиции был установлен строгий распорядок дня– определенное время уделялось еде, работе, отдыху. Работа поддерживала у людей хорошее настроение, отвлекала их от черных мыслей в моменты опасностей и трудностей.
Амундсен не допускал, чтобы работа производилась наспех, кое-как, «приблизительно». Всякое дело должно делаться хорошо, быстро, точно, все должно быть заранее прикинуто, взвешено, рассчитано, проверено. Он не любил, когда человек, получивший какое-нибудь распоряжение, сразу же говорил ему:
– Боюсь, что у меня ничего не выйдет. Я с этим не справлюсь.
Амундсен хотел, чтобы даже при трудном задании участник экспедиции старался попробовать , что из этого выйдет, и вкладывал в работу все свое старание, знания, опыт и силу. Он стремился, чтобы все товарищи заражались его стремлением к победе, чтобы их воодушевляло то же, что воодушевляет его самого.
Трудности существуют только для того, чтобы их преодолевать!
Скоро место зимовки «Йоа» сделалось центром внимания окрестного населения.
Почему-то участники экспедиции решили, что эскимосов тут не бывает и совершенно о них не думали. Норвежцы старательно охотились на оленей, запасая себе мясо на зиму. Как-то утром, во время прогулки кто-то увидел вдали на белом снежном покрове черные точки.
Побежали за ружьями, за биноклями. Один только лейтенант Хансен, обладавший очень острым зрением, не шевельнулся.
– Ну что же, Хансен, – обратился к нему Амундсен – разве вам сегодня не хочется поохотиться на оленей?
– Конечно, хочется, но только не на этих, – отвечал лейтенант. – Ведь они о двух ногах!
Действительно, в бинокль можно было разглядеть, что к «Йоа» приближаются пять человек.
Не зная, к чему приведет неожиданная встреча с эскимосами, Амундсен вышел к ним вооруженный с двумя вооруженными же людьми. Но такие меры предосторожности оказались излишними. Едва эскимосы услышали единственное эскимосское слово, которое знал Амундсен из книг и которое обозначает очень сердечное приветствие, как всякие подозрения– а их питали с обеих сторон – были забыты. Произошла очень радостная и вполне дружеская встреча.
С этих пор до самого отплытия «Йоа» – 13 августа 1905 года, между эскимосами и норвежцами существовали хорошие, почти ничем не омраченные отношения.
Амундсен собрал обширнейшие этнографические коллекции, выменивая интересовавшие его вещи у представителей различных эскимосских племен. Кроме того, он усердно и внимательно изучал образ жизни и нравы местного населения, стоявшего тогда на очень низкой ступени развития. Некоторым из них еще не было известно использование жел'еза и меди, у большинства орудия лова и охоты были сделаны из костей оленя, моржа, даже мускусного быка, хотя мускусный бык водится главным образом на севере и северо-востоке Гренландии. Все эскимосы добывали огонь только трением; питались или сырым мясом (оленя, тюленя, рыбы), или слегка подогретым на огне.
Однако их навыки, их уменье приспособляться к труднейшим условиям существования в полярных странах, искусство, с каким они занимаются промыслом, строят свои снежные дома, каяки, шьют одежды, украшая их замысловатыми рисунками, их замечательное чутье, которым они руководствуются при странствованиях по ледяным пустыням в зимней темноте или в густом тумане летом, их ласковое обращение с детьми, наконец, их первобытная честность, – пленяли и восхищали Амундсена.
Правда, в рассказах Амундсена об эскимосах, о жизни среди них, об общении с ними всегда чувствуется нотка некоторого высокомерия, свойственного буржуазному европейцу. По представлениям эскимоса в белом человеке есть что-то необыкновенное. Его смертоносное оружие, уменье добывать себе мгновенно свет и тепло, богатое снаряжение, разнообразная пища, волшебные самодвижущиеся корабли внушают невежественному дикарю суеверный ужас. И, не считая себя «существом высшим», «властелином» всякого цветного человека, Амундсен все же поддерживает я эскимосах их суеверный ужас перед белым человеком и обращает его в средство своей защиты. Амундсен часто говорит об эскимосах, как о неразумных и не подающих надежд стать когда-нибудь сознательными существах. Видя их недостатки – телесные или моральные – Амундсен не может удержаться от снисходительной улыбки. Когда он не понимает их побуждений, их поступков, их «диких», «нецивилизованных» манер, он подшучивает над ними. Он не очень уважает и их чувство человеческого достоинства. Рассказывая об одной санной поездке, Амундсен говорит, правда, посмеиваясь: «Как человек цивилизованный, я впряг своих гостей (пришедших на „Йоа“) в сани».
В то же время он посещает их жилища, живет с ними и у них, делит с ними пищу, пользуется их помощью в борьбе с препятствиями и затруднениями. В своих отношениях с эскимосами Амундсен строг и требователен, но старается быть справедливым. Строгость, по его мнению, нужна, ибо эскимосы – дети. Сами они «не понимают», что можно делать, чего нельзя. Поэтому Амундсен закладывает неопасный для жизни фугас около склада с провиантом, чтобы эскимосы чего-нибудь не стащили, или устраивает бег взапуски при разделе негодного экспедиционного имущества – кто раньше добежит, тот и получит больше. В то же время он запрещает своим спутникам вступать в связь c эскимосскими женщинами, следит за тем, чтобы никто не обижал их. Большего, право, нельзя ждать от буржуазного европейца!
Разумеется, охраной эскимосской морали, как таковой, Амундсен не интересуется, как не особенно критикует и обычай эскимосов предлагать своих жен кому угодно за любой пустяк, за ржавый гвоздь. Он защищает эскимосских женщин только для того, чтобы эскимосы уважали в белом существе нечто необыкновенное, лишенное человеческих страстей. Только тогда и можно раз'езжать повсюду безопасно.
При меновой торговле с эскимосами Амундсен, как и всякий цивилизованный европеец, бесцеремонно надувает эскимосов, наделяя их пустяками в обмен на драгоценный пушной товар, отличную меховую одежду, прекрасные орудия лова, крупное количество первоклассной пищи. Нередко он выражает по этому поводу искреннее огорчение, но ищет оправдания в том, что ценность вещи определяется законами спроса и предложения– простая швейная игла для эскимоса дороже полной меховой одежды или шкуры белого медведя, а нож является неслыханным богатством.
Вообще же Амундсен, подобно Нансену, считает, что цивилизация (в буржуазном значении этого слова) для эскимосов гибельна и что от общения с белыми эскимос только теряет, хотя он и заводит себе дома, керосиновые печи, магазинные винтовки, моторные лодки (как, например, на Аляске).
Мое лучшее пожелание нашим друзьям-эскимосам, – пишет он, – чтобы цивилизация никогда не коснулась их… Эскимосы, живущие вдали от цивилизации, несравненно счастливее, здоровее, честнее и довольнее.
Нансен, описывая жизнь и быт эскимосов, критикует европейские методы приобщения их к цивилизации, иногда резко нападает на европейского культуртрегера и бичует его. Амундсен же ограничивается только констатированием факта.
Благодаря постоянной работе, санным поездкам, занятию охотой, прошел незаметно целый год. Саморегистрирующие инструменты в вариационном павильоне со 2 ноября 1903 года находились в непрерывном действии. Ежедневно в 12 часов магнитолог Вик менял ленту в приборе. Зимой это была тяжелая задача – температура падала иногда до –60°Ц, и наблюдателю приходилось прокладывать себе дорогу в пургу по снежным сугробам. Метеорологические наблюдения производились дважды в сутки – этим делом занимался Ристведт. Кроме того, записи велись и самопишущими приборами.
Лейтенант Хансен исполнял обязанности астронома, картографа, фотографа, геолога, геодезиста. Особого павильона для наблюдения тех или иных астрономических моментов у экспедиции не было, и Хансен устраивался со своими инструментами где-нибудь за снежной стеной. При таких условиях астрономические наблюдения зимой требовали от человека жертвенного подвига!
Лунд и Хельмер Хансен исполняли всевозможные работы и поручения, каждый по своей специальности. Лунд особо занимался водоснабжением–в зимнюю пору задача очень нелегкая, – а попечению Хансена были вверены собаки.
Линдстрем– главный провиантмейстер – кормил всю команду, а также собирал зоологические (летом и ботанические) коллекции по заданию университета в Кристиании. Обязанности кока в полярной экспедиции– дело ответственное и нелегкое. Линдстрем с честью нес их целых три года, всегда сохраняя прекрасное настроение духа.
Сам Амундсен, кроме разной повседневной работы, занимался и научными наблюдениями, а с наступлением весны предпринял ряд санных поездок вдоль берегов Боотии-Феликс по направлению к Северному магнитному полюсу, от которого гавань «Йоа» отстояла миль на девяносто. Была исследована местность как около старого, так и нового магнитных полюсов.
Все участники экспедиции в свободное от обязательных работ время учились у эскимосов строить снежные хижины – «иглу», вносили всевозможные улучшения в различные предметы полярного снаряжения, постоянно проверяя на деле их качество и пригодность. Сани, палатки, одежда, спальные мешки, собачья сбруя, керосинки, – все подвергалось обсуждению и испытанию. Как будто бы хорошо, а нельзя ли сделать еще лучше?
Какой-нибудь, на первый взгляд, пустяк – то или иное устройство двери в палатке, в действительности серьезнейшая вещь, – служил темой продолжительных споров и разговоров, пока, наконец, не «запатентовывалось» изобретение кого-нибудь из участников экспедиции. Во время полярных походов не существует никаких пустяков, нужно вечно быть начеку. Всякая неосмотрительность, каждая самая ничтожная ошибка, каждый промах караются там смертью!..
Вот почему Амундсен и при посещении эскимосских стоянок, и при своих санных поездках, и на охоте ко всему приглядывался, все изучал, все рассматривал. Какая упаковка лучше всего переносит перевозку снаряжения по торосистому льду? Какого рода ремни или веревки меньше всего соблазняют голодных собак? Какие лыжи наиболее пригодны для путешествий по ледяному насту? Какое дерево менее хрупко на трескучем морозе? В какой обуви легче предохранить ноги от ранения при ходьбе по неровному промерзшему снегу?
Лето 1904 года было довольно холодное, и лед в бухте, где стояла «Йоа», не вскрылся. Делать нечего, приходилось оставаться на вторую зимовку. Амундсен надеялся, что будущий год принесет более благоприятные условия. А пока можно будет продолжать и развивать свою научную работу.
Вторая зима прошла тоже вполне благополучно. Научные наблюдения производились по прежней программе. Опыт пережитой зимовки открыл возможность ввести на «Йоа» некоторые улучшения. Значительно изменили и улучшили также и астрономическую обсерваторию.
Участники экспедиции работали дружно и бодро, а работы всегда был непочатый край. То одно, то другое дело ожидало своей очереди. Амундсен внимательно следил за тем, чтобы каждый был целиком загружен работой. Праздность в полярной экспедиции, да еще во время зимовок, когда настроение легко падает и человек быстро поддается унынию и апатии, с которыми приходят болезни, действует деморализующе. Вот почему Амундсен никогда не брал в свои экспедиции много народу: несколько человек всегда можно занять какой-нибудь работой, но обеспечить на зимовке постоянной работой большое количество людей – вещь совершенно невозможная.
Настал 1905 год. Скоро начал замечаться перелом зимы и появились все признаки того, что весна уже близка. Значительно более высокая температура, наблюдавшаяся во вторую зимовку, предвещала хорошее лето, а это давало надежду на вскрытие льдов. Зимние исследовательские работы были окончены, и место стоянки «Йоа» опоясалось цепью «магнитных станций». В начале апреля Амундсен отправил небольшую санную экспедицию на запад к Земле Виктории. Оставшаяся группа занялась подготовкой к ликвидации зимовки, заготовляла провизию, охотясь на оленей и куропаток. Часть провианта– тюленину, рыбу – выменивали у эскимосов.
Первого июня после девятнадцатимесячной непрерывной работы были остановлены саморегистрирующие инструменты. Затем были разобраны постройки на берегу, и строительный материал перевезен на «Йоа». К концу июня начала вскрываться прибрежная полынья, а через месяц вся бухта была уже чиста от льда. К этому времени участники экспедиции закончили все подготовительные работы. Имущество и снаряжение, коллекции и материалы двухлетних научных наблюдений были погружены на судно. «Йоа» могла в любой момент двинуться в путь. На берегу до последней минуты оставались лишь метеорологические инструменты. Амундсен ждал только вскрытия льдов в проливе к западу от места зимовки «Йоа».
В три часа утра 13 августа «Йоа» снялась с якоря и под приветственные крики эскимосов вышла из гавани в море. Часть предстоявшего экспедиции пути была еще неизведанной областью – здесь до «Йоа» нe плавало еще ни одного корабля. Поэтому Амундсен принимал меры особой предосторожности, чтобы с «Йоа» опять не произошло какого-нибудь несчастья. Между тем условия плавания были очень тяжелыми: непроницаемый туман, постоянно меняющийся ветер, полная неуверенность в показаниях компаса (из-за близости магнитного полюса).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27