Однако самая большая неожиданность ожидала Птенчикова на премьере. Происшествие неприятное и не поддающееся объяснению. Спокойная и рассудительная Варя Сыроежкина, прекрасно чувствующая образ Людмилы и игравшая на репетициях с трогательным удовольствием, неожиданно начала путаться, терять нить повествования, а в самый кульминационный момент попросту сбежала! Без предупреждений и извинений! Черномор как раз опутал ее сетью, накинул шапку-невидимку и отправился биться с настырным Русланом. А когда победивший богатырь принялся искать сгинувшую невесту в саду поверженного чародея, круша от горя и печали всё, что под руку подвернется, оказалось, что Варя исчезла из-под шапки-невидимки по-настоящему! Растерянный Руслан крушил и крушил декорации, публика начала напрягаться, за кулисами артисты носились, словно растревоженные муравьи, а княжна всё не появлялась. Наконец одна из «служанок» нырнула под сеть, и вспотевший богатырь с облегчением обнаружил свою невесту. Правда, накидку с ее лица поднимать не стал, чтобы не озадачивать зрителей еще больше.
Потрясенный вероломством своей ведущей актрисы, Птенчиков на следующий день попытался расспросить Варю о причинах столь постыдного поведения. Однако та лишь мрачно молчала. Не могла же она рассказать, что…
…Варя мчалась на премьеру, не переставая думать о Егоре Гвидонове. Когда он пропал, учитель пошутил: «Обознался Черномор, вместо Людмилы утащил Руслана. То-то огорчится!» Егор не возвращался. Роль Руслана отдали другому исполнителю, репетиции шли своим чередом, но учитель больше не шутил…
Аэробот подошел быстро, и просидевшая перед телевизором Варя сумела не опоздать на спектакль. За кулисами царила взволнованная суета, казалось, что даже компьютер нервничает, проверяя, не забыл ли чего в последний момент. Варя нарядилась в расшитый костюм, фасоном напоминающий Сонькин летник, нанесла легкий грим, подчеркнув глубину глаз и чуть подрумянив щеки, вплела в косу блестящие бусы… Эх, Гвидонов, Гвидонов! Если бы он, доказывая свою правоту, не повез Варю в прошлое, сейчас на ее голове красовался бы подаренный им венец с золотым месяцем и сияющей звездой, а сам Егор топтался бы рядом в диком волнении и сыпал без остановки своими невероятными рифмами. Где-то он сейчас? Неужели мчится под раздутыми парусами навстречу приключениям, позабыв обо всём на свете? О родителях. О спектакле. О ней, Варе Сыроежкиной…
Варя сжала губы. Что возьмешь с этого оболтуса! Не зря компьютер предсказал им полную несовместимость. Варя никогда, никогда не позволила бы себе такой безответственности.
Зал быстро наполнялся заинтригованными зрителями. Прибыла комиссия из комитета по образованию, целая когорта корреспондентов настраивала свою технику, готовясь запечатлеть это историческое событие – первый театральный спектакль текущего столетия! Птенчиков, режиссер и инициатор проекта, выглядел совершенно больным. Руки трясутся, на щеках выступили пятна румянца, воспаленный взгляд перебегает с предмета на предмет, не стремясь на чем-либо сфокусироваться. Рука Ивана Ивановича постоянно ныряла в карман. Варя не знала, что учитель, силясь вернуть себе душевное равновесие, то и дело сжимает в кулаке заветную зажигалку – свой талисман, привезенный из прошлого. Волнение Птенчикова оказалось заразительным: вскоре уже вся «труппа», кучкой сбившаяся за кулисами, стала напоминать толпу изолированных от общества носителей тропической лихорадки.
Наконец прозвенел третий звонок. «Вот анахронизм! Неужели нельзя было воспользоваться голографическими эффектами?» – подумала Варя, прислушиваясь к голосу Птенчикова, объясняющего публике генеральные задачи эксперимента. Вот раздались поощрительные аплодисменты. Окончательно смешавшийся Птенчиков нырнул в спасительную темноту кулис, дрогнул занавес, зашумел прибой, зашелестели листья могучего дуба, и мурлычущий котяра первым двинулся навстречу зрителям, мягко перебирая лапами по златой цепи.
Варя отыграла первую картину со странным чувством. Кто она? Влюбленная красавица-княжна, выходящая замуж безо всяких компьютерных расчетов, или гордость факультета биологии, перспективный молодой специалист, прагматичный до мозга костей? Кто сидит с нею рядом, поднимая тяжелые кубки и шумно радуясь жизни: древние бояре или знакомые с детства ребята? Как ни странно, присутствия зрителей Варя совсем не ощущала. Ну, не до них ей было в тот момент! Наконец, эффектно вознесенная Черномором под потолок, Варя скрылась за кулисами. Немного постояла, приходя в себя, потом пробралась поближе к сцене и уселась наблюдать игру товарищей.
Ребята были убедительны. Варя особенно ценила мастерство Наины. Ей нравился фрагмент в пещере старца, когда тот рассказывает Руслану свою трагическую историю. Вот статная красавица в который раз отвергает любовь Финна, вот она скрывается за пределами пещеры; метание голограмм, Финн творит заклинания, близится долгожданный миг его счастья, и вдруг…
…сидит передо мной
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой,
Печальной ветхости картина.
Знакомая девчонка, каждый день сидящая за соседним компьютером, превратилась в настоящую ведьму! Как это возможно? Варя понимала, что сама минуту назад помогла ей изменить костюм и натянуть на лицо прозрачную пленку с сетью морщин, и всё же контраст был слишком пугающим. Как изменились ее жесты, походка, взгляд, голос!
«Вот бы кому слетать в Салтаново царство, – неожиданно подумала Варя. – Она могла бы не то что трех сестриц изобразить – полгорода заменила бы, дай только волю! Ишь, старушка дряхлая…»
И вдруг Варя похолодела. Старушка! Перед ней неожиданно возник совсем другой образ. Таинственная старушка, с которой так удачно встретилась Сонька, обладательница клада и венца царицы Лебедь! А существует ли она на самом деле? Что, если представить, как Сонька накладывает на лицо морщины и отправляется к антиквару продавать старинные сокровища, доставленные незарегистрированной машиной времени…
Варя тряхнула головой. Что-то воображение слишком разыгралось. Соня, подруга, знакомый с детства человек! Как можно думать подобные вещи?
– «Друзья мои! А наша дева»? – донесся до нее голос «автора», и Варя увидела, как преломляются декорации, образуя волшебный чертог Черномора. Пора на сцену. Она глубоко вдохнула, пытаясь унять волнение и сосредоточиться на спектакле, и поспешила «под сень балдахина». Хорошо хоть, бледность и блуждающий взор будут в этой картине вполне уместны. Варя механически проговаривала пушкинский текст, параллельно представляя себе Соньку, обирающую Салтанову казну. Почему бы и нет? Этот образ подходит ей даже больше, чем образ самоотверженной влюбленной, жертвующей комфортом родного мира ради сомнительного счастья жить рядом с фактически незнакомым человеком.
– Не может быть! Соня в жизни не додумалась бы до такой комбинации, – твердила себе Варя и тут же возражала: – Я сама подсказала ей эту идею, описав, как она множилась, появляясь из скатерки…
Что же произошло на самом деле? Как унять воображение и отыскать истину?
Варя нацепила волшебную шапку Черномора и стала крутить ее перед зеркалом. Отражение появилось – отражение пропало. Появилось – пропало. Куда пропал Егор? Способен ли он уплыть на корабле, не подумав о собственных родителях? Вероятно… Но чтобы он бросил на произвол судьбы машину времени, свое изобретение, гордость и надежду? Нет, в это поверить невозможно! Противоречит психологическому портрету.
Варя с тихим стоном запуталась в сетях чародея. Что случилось с Егором? Неужели Соня ее обманула? Сегодня она улетает в прошлое. Навсегда. Разве сможет Сонька жить без роботов-уборщиков и салонов красоты? Не верю! А в то, что твоя подруга – коварная злодейка, веришь? Может, всё-таки предпочтешь положиться на любовь, всесильную и безоглядную?
Сонька не способна на высокие чувства. Она вернется в родное время и действительно махнет к какому-нибудь южноамериканцу, прихватив все вырученные от продажи «клада» денежки.
Любовь – стихийное бедствие. Она может смять человека, а может возвысить – ты что, мало книжек глотала?
Ох, не время сейчас заниматься анализом литературных фантазий! Но если по Сонькиной милости Егор попал в беду… Варя рванула сетку и выкатилась прямо в кулису. Приготовленные к отправлению в прошлое тюки с «полотном» лежат у нее дома, в прихожей. Без них Сонька не улетит. Значит, есть надежда перехватить ее и узнать правду.
Варя бросилась по пустому коридору к школьной мастерской. Соньки у холодильника нет. Отлично, теперь скорее домой.
Ждать аэробот Варя не стала, рванула напрямик, через клумбы и газоны. Еще никогда она не бегала так быстро. И вряд ли когда-нибудь сумеет повторить этот безумный бег. Она ворвалась в свою квартиру – и привалилась к стене, с трудом хватая ртом непослушный воздух.
Полотна не было. Соня улетела в прошлое.

ГЛАВА 7
Премьера экспериментального театра вызвала широкий общественный резонанс. Репортажи о событии помещали в выпусках новостей между горячей информацией о течении антикварного аукциона и признаниями полиции в отсутствии какой-либо информации по делу Егора Гвидонова. Птенчиков листал каналы, собирая коллекцию отзывов. Характер рецензий варьировался от самых восторженных до резко враждебных. Попадались и образцы откровенного кретинизма: к примеру, один почтенный корреспондент долго возмущался неадекватностью постановщиков, поместивших у дуба кота, когда всем известно, что желудями питаются свиньи. В стане противников возврата к театральному искусству, давно прошедшему этап эволюционного вымирания, поднимался вопрос о целесообразности времязатрат на просмотр в сущности бесполезной информации, которую можно усвоить в несколько минут, проглотив соответствующую таблетку.
– Если вам не хватает визуальных впечатлений – включите телевизор; у нас множество общеобразовательных, познавательных и развлекательных программ, основанных как на реалити-съемках, так и на совокупности спецэффектов, на порядок превосходящих всё, что может быть предложено в тесном, закрытом помещении, где требуется соблюдать правила противопожарной и антитравматической безопасности, – говорил директор одного из телевизионных каналов, подкрепляя весомость аргументов резкими, рубящими движениями руки.
Появились у Птенчикова и поклонники. Не успел он сесть в аэробот после спектакля, как к нему подскочил воодушевленный господин в дорогом костюме и начал сыпать сбивчивыми комплиментами:
– Это удивительно! Фантастика! Я будто побывал в этом древнем государстве, а ведь сидел в мягком кресле посреди зрительного зала. Какого же было самим артистам?
– О, ощущения артиста передать невозможно, – улыбнулся Птенчиков, тронутый искренним восторгом неожиданного собеседника.
– Вот и я о том же, – закивал господин. – У меня к вам деловое предложение. Не хотите ли посидеть за рюмочкой доброго винца, обсудить перспективы?
– Э… – Птенчиков растерянно покосился на ждущих в аэроботе Олега с Аркадием. – У нас с друзьями были несколько иные планы.
– Речь идет о принципиально новом направлении в развитии бизнеса, – доверительно зашептал поклонник. – Институт Истории запрещает использование машины времени в туристических целях. Однако многие хотели бы совершить небольшое путешествие в иные эпохи. Ваш театр способен на вполне законных основаниях перенести человека, куда ему заблагорассудится; создать иллюзию жизни в иной общественной формации, подарить незабываемые ощущения. Если мы раскрутим этот проект в рамках туристического бизнеса, мы можем сорвать банк!
– Извините, я очень спешу, – пробормотал потрясенный Иван, захлопывая дверцу аэробота.
– Не психуй, твоя идея реформы общества путем приобщения молодежи к театральному искусству просто гениальна, – постарался утешить Птенчикова Аркадий. – Уж на что я закоренелый скептик, и то чуть не прослезился от избытка эмоций. Поток энергетических флюидов, идущих со сцены, был почти осязаем.
– Да, Иван, спасибо тебе, давно не получал такого удовольствия, – подхватил Олег. – Я вот думаю: сколько ездил в командировки, и ни разу не догадался сходить на какой-нибудь спектакль. А ведь в твое время были замечательные актеры. Надо бы выбить у начальства недельку полевых испытаний и походить по театрам. Куда бы ты рекомендовал заглянуть?
– Ну, мне нравился Ленком, Таганка… да что перечислять, у каждого коллектива свои достоинства. Вот еще был Большой театр, очень престижный, там шли оперы и балеты…
– А что это такое – балет? – полюбопытствовал Аркадий.
– Тоже мне историк! Позорище, – пристыдил его Олег. – Балет – это когда все бегают на цыпочках под красивую музыку, задирают ноги и подпрыгивают.
– Зачем? – изумился Аркадий. Олег призадумался:
– А и правда, зачем?
Друзья выжидательно уставились на Птенчикова. Любитель боевиков смутился – он никогда не испытывал пристрастия к балетному искусству.
– Ну, это красиво. Необычно. Пластическая выразительность, язык танца… – Бывший учитель почувствовал, что начинает увязать в теме.
– Слышь, поставь в следующий раз в своем колледже балет, – загорелся Олег.
– Нет уж, лучше съезди в командировку, – приземлил его Птенчиков.
Наиболее осторожны в своих оценках были представители комитета по образованию.
– Да, – солидно вещал с экрана седой председатель, – сложно сказать, кому это нужно и к каким последствиям может привести. Лично на меня большого впечатления зрелище не произвело. Однако исследования эмоционального спектра группы учеников, участвующих в эксперименте, показали, что на протяжении работы над спектаклем индивидуальный фон каждого из них окрасился в более светлые тона, а в день премьеры были зарегистрированы чрезвычайно яркие вспышки самых различных оттенков. Наблюдения за датчиками, которые были закреплены на зрителе-добровольце во время спектакля, позволили построить диаграмму колебаний психофизического состояния под воздействием предложенного аудио-визуального ряда. Вывод ведущих медицинских специалистов однозначен: эффект от данного воздействия оказался равноценен десятидневному курсу приема антидепрессантов. В связи с вышеизложенным мы считаем целесообразным продолжать эксперимент и предоставить уважаемому учителю литературы все возможности для плодотворной работы.
Чинная физиономия председателя исчезла, и на экране в который уже раз замелькали кадры из жизни Егора Гвидонова, сопровождаемые призывами помочь следствию.
Птенчиков удрученно вздохнул. Парень ему нравился. Жаль, что помочь следствию было нечем.
На следующий день о спектакле всё еще вспоминали, хотя времени обсуждению этой темы уделялось значительно меньше. Всех волновала сенсация антикварного салона. Экспонаты кунштейновского клада распродавались за бешеные деньги. Однако главный аукцион был впереди, и именно там должна была разразиться битва за обладание основными сокровищами коллекции.
Тайна происхождения клада обрастала немыслимыми подробностями. Эксперты спорили о возрасте и исторической принадлежности экспонатов, многие удивлялись, что столь разные по назначению предметы оказались собраны вместе. Журналистов больше интересовала личность загадочной старушки и место, где был обнаружен клад. Предположения выдвигались самые невероятные. «Вот и пробудилась от компьютерного сна человеческая фантазия!» – усмехался Иван. Впрочем, программисты пытались задействовать возможности компьютера в целях оптимального решения тайны, но даже паучья сеть Интернета на этот раз оказалась бессильна. Зато на одном из телевизионных ток-шоу с шумными спорами был составлен фоторобот загадочной дамы. Наиболее правдивой деталью образа стали радужные очки: их вид ни у кого не вызывал сомнений.
Поначалу Птенчиков развлекался, наблюдая всю эту суету. Потом задумался. А потом вдруг рванул на аукцион, истратив на поездку все имеющиеся в наличии деньги, и вернулся еще более задумчивым.
Воскресным вечером Олег с Аркадием сидели в плетеных креслах на веранде Птенчиковой избушки и любовались тем, как на лес опускается ночная тьма. Хозяин потчевал их чаем с брусничным листом и картошкой с грибами, собранными в окрестностях. Не топтанное человеком лесное изобилие приводило Ивана в восторг: грибы-великаны, толпящиеся чуть не посреди тропинок, ягоды, богатым узором украшающие пышный ковер… Слишком изнежились люди двадцать второго века: мало кому приходило в голову топтать ноги по лесным буреломам, когда достаточно набрать на компьютере код супермаркета, и автокурьер завалит холодильник любой провизией, выращенной в соответствии с мировыми стандартами и последними достижениями науки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31