Я на пенсию уйду, буду жить на пособие, честное слово!
— Ладно, варить мы тебя не станем, если скажешь, где искать Охмурида!
— И закусить! — напомнил Илья.
— Горло промочить тоже бы не помешало, — присоединился Добрыня.
Старик быстро прикинул, что к чему.
— Абы что выпить и пожрать мы найдем. Это не проблема. А там и дорожку подскажем. Что с вами сделаешь, если вы такие настырные! Только уж сами смотрите, я ведь гадкий, вредный и злопамятный! Ничего не могу с собой поделать. Обязательно постараюсь вас обмануть!
— А я тебя немножко поучу, — сказал Яромир, — глядишь, и подобреешь. Можно я его поучу?
— Валяй! — отмахнулся Муромец, — только смотри, не до смерти. А то без жратвы останемся...
— Да я и не сильно! Пару раз двину об бархан, и хорош! — подскочив к старику, Яромир схватил его за шиворот. — Сейчас, дедушка, мы из тебя хорошего будем делать!
— Вай! — испугался колдун. — Мундук шикалды! Рахат-лукум, башляй дундук!
— Будет тебе и дундук, и мундук! — мрачно пообещал Яромир, — и рахат-лукум с ядом, все будет! — подняв старика, как потрепанный половичок, он с необыкновенной легкостью принялся выколачивать им пыль из бархана. От частых ударов у Ильи заложило уши. При каждом ударе колдун издавал нечто среднее между кваканьем и кряканьем. Наконец, когда от бархана остался лишь небольшой пригорочек, Яромир отпустил старика.
— Ну как, подобрел?
Колдун минут пять отплевывался от песка и пыли, злобно посверкивая глазами, наконец громко чихнул и, сладко осклабившись, произнес нараспев:
— Ой, как подобрел, просто спасу нет! Идемте скорей, дорогие друзья! Мне не терпится угостить вас как следует! От всей души!
— Давай веди, — коротко сказал Илья, подталкивая колдуна вперед.
Битый час они шли по пустыне, поднимаясь с одного бархана на другой. За этот час старик трижды пытался бежать, и трижды его награждали тумаками. В конце концов, впереди посреди бескрайних песков показалась зеленая рощица и белый домик, окруженный фруктовыми деревьями.
— Ну вот мы и дома! — сказал старик, проводя рукой по бритой голове, украшенной свеженабитыми шишками.
— Лепота! Не хило устроился, дядя! — пробормотал Илья, к чему-то принюхиваясь. — Только больно колдовства много!
Яромир, недолго думая, направился к ручью, чтобы напиться, но Муромец вовремя схватил его за рукав.
— Не пей, братец, козлом станешь! А ты старик, что молчишь?! Мог бы и предупредить!
— А? Что? — Колдун сделал невинное лицо и вытянул губы вампирской дудочкой. — А я и забыл! Запамятовал совсем! Крепко вы меня головой-то об бархан! А водичка-то, действительно, не очень... Декоративная, одним словом!
— А сам-то ты что пьешь? — спросил Добрыня. — Кровь, что ли?
— Да когда как, — кашлянул старик. — Раз на раз не приходится. Оно бы, конечно, было не дурно, но я так разумею: можно всяко и разно, лишь бы не заразно! Бывает, и винца пригублю. Иногда пивком балуюсь. Мне его присылают с волшебной почтой.
— Почтой? — удивился Попович. — Неужели прогресс дошел и до этих богом забытых мест?
— А то! — гордо приосанился колдун. — Факсы там, шмаксы, хочешь — заказным, хочешь — с уведомлением, а мне больше нравится наложенным платежом. На этот раз винцо хорошее, из солнечной Цинандалии. «Ркацители» называется...
— Ну так давай тащи, екарный бабай! — прикрикнул на него Муромец. — Мы все погибаем от ползучей жажды!
— А может, в дом пройдем? Там и пообедаем? — вкрадчиво предложил колдун. — Там уж больно хорошо, прохладно!
— Пошли! — кивнул Добрыня, который в своих железных доспехах едва не сварился вкрутую, как яйцо!
В доме колдуна было грязно. На стенах висели разнообразные мечи, боевые топоры, секиры и даже нунчаки, а по углам стояли деревянные идолы со зверскими физиономиями. В сторонке стоял скатанный в рулон ковер, а прямо на полу валялись два увесистых тома: «Большая магическая энциклопедия» и «Кулинарная книга». Столик был низенький, сидеть за ним можно было только поджав ноги, по-турецки.
Старик тотчас подлетел к какому-то ящику и извлек из него на свет четыре запыленных бутылки.
— А может, вам анжуйского или амонтильядо? — с надеждой осведомился он.
— Ядо можешь оставить себе! — сурово сказал Муромец. — Нам чего попроще и закусон. Это главное!
— Жареного мясца?
— Да, неплохо бы. И это... чем больше, тем лучше!
— Есть копченые ножки, ручки, пальчики...
— Тьфу ты, зараза! — возмутился Илья. — А человеческой пищи нет?
— Так ведь это и есть... — Колдун закашлялся. — Чем не еда?
— Нет! — покачал головой Яромир. — Это ты сам жри! А нам найди что-нибудь другое!
— Гм... — задумался колдун. — Так сразу и не сообразишь.
— Думай быстрее, пока я тебя не пришиб! — рявкнул Муромец. — Сил нет, как жрать охота!
— А! О! — Колдун даже подскочил на месте. — А сыра не хотите?
— Сыра? — задумались друзья. — Тащи, только с хлебом!
— Хлеб из костной муки, — с садистской радостью доложил старикашка. — Мука хорошая, качественная! Высший сорт. Сам косточки собирал, сортировал, молол тоже сам... На некоторых еще мясцо осталось!
У Поповича комок застрял в горле. Он с трудом прокашлялся, выдавив низкий горловой звук.
— Да... — протянул он. — Похоже, и хлеб отпадает. Слушай, людоед, а хоть сыр-то у тебя нормальный?
— Как есть нормальный, — закивал колдун. — От франкского рыцаря остался. Он тут по окрестностям путешествовал, а сыр в котомке держал... Ну я и взял на всякий случай. Про запас. Так что, нести?
— Погоди, — остановил его Муромец. — А рыцаря-то ты куда дел?
— Как куда? — пожал плечами колдун. — Само собой, съе... Тьфу! Заговорили вы меня совсем! Отпустил, конечно. Нешто я зверь какой? Домой отправил, вдобавок пожелал всяческих благ. На том и расстались — добрыми, хорошими друзьями, — добавил он и провел ладонью по животу. — Хороший был рыцарь...
— Ладно, колдун, тащи сыр! — сказал Попович, — и не забывай, что ты у нас на прицеле! Шаг вправо, шаг влево — и стрела во лбу!
— Да, да, конечно! Я все помню! — пролепетал старик и ринулся за сыром.
Все из того же ящика он вытащил целый круг отличного сыра.
Илья принюхался, прищурился и доложил:
— Пошехонский!
Прошло не меньше минуты, а сыр был съеден, и вино выпито.
— Постойте, постойте! — неожиданно испугался колдун. — Что ж вы так быстро-то? Вы даже не слышали несравненного пения Зухры!
— Кого-кого? — удивленно переспросил Яромир, поднимая брови.
— Зухры! — торжественно произнес старик. — Зухра — лауреат фестиваля «Кумарский базар»! Поди сюда, голубка!
Из соседнего помещения в комнату ввалилась, кривляясь и корча рожи, здоровенная, рыжая с проплешинами обезьяна. В правой лапе, заросшей густой шерстью, она сжимала гусли.
— Дорогая, спой гостям! — попросил старик.
Зухра артистично закатила глаза, сморщилась, развалила в добродушной ухмылке красную слюнявую пасть и, ударив лапой по гуслям, затянула песню.
Богатыри на какое-то время впали в ступор.
Добрыня пришел в себя первым.
— Ну и уродина! — выдохнул он, сглотнув подступивший к горлу ком, и вылил себе на голову остатки вина. — Какая гадость!
— Н-да! — философски отозвался Попович. — Она, и накрашенная, страшная, и ненакрашенная...
— Да полно, — не согласился Яромир. — У нас в деревне и похлеще есть! Нюрка, например. У нее вообще две головы. Смотришь, и кажется, что в глазах двоится!
— Верно, — кивнул Муромец, — ничего баба. На Зойку-каракатицу похожа. Только похудей. И волосу больше, а так — она!
— Да что вы, братцы! — не выдержал Попович. — В своем ли вы уме? Присмотритесь получше, это же обезьяна!
— А что, обезьяна не человек? — нахмурился Илья. — Я вот по свету много хаживал... Любую нацию уважаю!
— Обезьяна — не нация! — продолжал гнуть свое Попович. — Это зверь, дикий и злобный!
Между тем «дикий и злобный зверь» еще раз ударил по струнам и хриплым пропитым голосом объявил:
— Русская народная!
Друзья замерли, боясь пошевелиться.
Заскрипели ворота,
Затряслися петли!
Мы с тобою тра-та-та,
Только ты не медли!
— Чей-то я таких песен не слышал! — засопел Илья Муромец. — А потом, что такое «тра-та-та»? Алеша, объясни!
Попович покраснел и отвел глаза.
— Вот видишь, и ты не знаешь! — сказал Илья. — Плохая песня! У нас, вон, Яромирка лучше сочиняет! Давай что-нибудь наше, задушевное!
Обезьяна поквохтала что-то на своем непонятном наречии и довольно сносно исполнила камаринскую, затем «Рябинушку» и очень торжественную, но грустную песню под названием «Интернационал». Никто ее не понял, но прочувствовали все. Илья даже прослезился.
— Давай еще! — скомандовал он.
Обезьяна спела еще. Потом еще и еще. Понемногу богатырей стало клонить в сон, и, когда Зухра спела колыбельную, друзья уже храпели самым беззастенчивым образом.
19
Яромир проснулся первым. Он продолжал бы спать и дальше, но уж больно руки затекли. От этого и проснулся. Попробовал повернуться поудобнее — и не смог.
«Связали! — понял Яромир. — Вот проклятый старикашка, чего отчебучил! По рукам, по ногам спеленал, как младенца! Стоп! А где остальные?..»
Остальные оказались тут же и были связаны с не меньшим искусством. Входная дверь тихонько скрипнула, и в дом вошел старикашка. Довольно потирая руки, он склонился над Яромиром.
— Ну что, соколик, проснулся? Это хорошо! Значит, ты у меня в суп и пойдешь! Вот вода в котле закипит — и в суп! А остальных засолю, замариную и завялю! Вот привалило так привалило! А ты, соколик, пока сидишь, можешь звать на помощь, плакать и жаловаться. От этого только мясцо слаще! — Он подхватил с пола кулинарную книгу и вышел во двор.
— Батюшки-светы! — испугался Яромир. — Ведь и в самом деле съест! А друзья-то спят и ни о чем не ведают! — Он попытался разорвать кожаные ремни, стягивающие запястья, но ремни, очевидно, были заколдованные и рваться не хотели. Было слышно, как во дворе колдун колет дрова и наливает воду в котел. Вдобавок откуда-то из угла вылез целый полк мышей и принялся бегать по Яромиру, обнюхивая его и подбирая крошки сыра с усов.
И тут Яромиру пришла в голову спасительная мысль. Кое-как он поднялся, подполз к столу, повернулся спиной и, нащупав остатки сыра, принялся натирать им ремни. Наконец решив, что путы пропахли достаточно, он снова уселся в угол и затих.
Учуяв запах сыра в непосредственной близости, мыши пришли в неописуемый восторг. Сразу десятка два грызунов впились в ремни, и через минуту от них остались лишь жалкие лохмотья.
Яромир отогнал мышей, распутал веревки и встал. Первым делом он освободил друзей. Илья еще минут пять хлопал глазами, никак не мог взять в толк, что к чему. А когда понял, то хотел сразу идти к колдуну и чинить над ним расправу.
— Погоди, Илья, успеется, — остановил его Яромир. — Прикончим старика, а как выбираться будем?
— Запытаем колдуна — он нам расскажет!
— А если не расскажет? Если соврет? Тут надо действовать хитростью! Давай-ка снова ляжем так, как будто и не развязывались!
Минут через десять колдун снова влетел в дом. В руках у него был косарь для разделки туш.
— Ну что, соколики, в суп пора?
— Погоди, старик. — Яромир изобразил на лице грустную покорность. — Меня вот любопытство разбирает: неужели ты всю жизнь вот тут и сидишь?
— Вот еще! — фыркнул колдун. — Тут у меня дача для отдыха. А в Магрибе квартира!
— Так ты туда пешком, что ли, бегаешь?
— Я тебе не лапотник какой, не феллах вонючий! Да у меня, если хочешь знать, ковер-самолет самой престижной марки! Все четыре угла управляемые! — И он кивнул на свернутый в углу ковер.
— Небось, все заклинания...
— Тьфу ты, неуч! — возмутился старик. — Моя модель самая совершенная! Ковер-внедорожник, с автоматической коробкой скоростей, с приводом на все четыре угла! Любого слова слушается!
— Ну, спасибо! — сказал Яромир и встал на ноги. Остальные богатыри тоже поднялись.
В животе у колдуна что-то булькнуло, он выронил тесак и, с трудом переставляя ноги, двинулся к двери.
— Куда, сукин сын?! — оглушительно рявкнул Илья. — А ну стоять!
Но колдуна словно ветром сдуло. Друзья выскочили следом. Колдун бежал по поляне, будто молодой заяц. В какой-то момент он оттолкнулся от земли и тяжело взмыл в воздух. Сделав небольшой вираж, он начал набирать высоту.
— Врешь, не уйдешь! — улыбнулся Попович, выхватывая стрелу и мгновенно натягивая лук. В это время колдун кружил уже высоко над головой.
— Что, съели? — донеслось до них. — Фиг вам! А обезьяну можете оставить себе, чтобы не скучно было, мне она уже надоела!
В этот самый момент Попович отпустил стрелу. Чпок! Колдун замер на месте, наколотый на стрелу, как жук на булавку.
— Бахыт компот! — сказал он трагическим голосом и, подняв тучу брызг, шлепнулся в котел с кипящей водой. Богатыри отвернулись, чтобы не видеть неприятного зрелища. Один Муромец хмыкнул что-то непонятное и прикрыл котел крышкой.
— Пусть потомится, попарится, — сказал он, — авось поумнеет!
Делать тут больше было нечего. Яромир вытащил из дома ковер и развернул его во всю длину. Ковер и в самом деле оказался здоровенный, с толстым ворсом и красивым рисунком. Друзья устроились в центре.
— Ну, командуй, — сказал Илья.
Яромир кивнул головой и, стараясь не показать волнения, произнес:
— На взлет! Приготовились!..
Ковер медленно раскатался, поднялся на сажень и замер, ожидая следующей команды. И в этот момент дверь дома распахнулась и на пороге показалась обезьяна. В лапах она сжимала узелок.
— А как же я? — запищала она. — Меня возьмите! Я тут одна пропаду-у!.. — и залилась горючими слезами.
— Нехай здесь парится, — заявил Добрыня. — Убил бы змеюку!
— Негоже девку одну бросать, — нахмурился Илья. — Она хоть и непутевая, а все же живая душа! Поживи-ка с таким злыднем — поневоле озвереешь. Верно, Яромирка?
— Может, действительно возьмем с собой? — сказал Яромир. — Вон как убивается!
— Ладно, давай залезай, — крикнул Попович. — Только быстро!
Взвизгнув от восторга, обезьяна мигом запрыгнула на ковер. В это время крышка котла приподнялась, и из нее сначала показалась распаренная рука, затем такая же распаренная физиономия. Колдун посмотрел на друзей и скрипнул зубами.
— Мы еще встретимся!..
— А ну заткнись! — замахнулся на него Илья Муромец, и колдун снова нырнул в котел, плотно захлопнув крышку.
— Дров бы ему подбросить! — мстительно проговорил Добрыня. — Да только что толку? Его бы серебряной стрелой...
— Обойдется! — проворчал Илья Муромец. Зухра прижалась к нему волосатым плечом и замерла. Яромир поднял ковер-вседорожник повыше и скомандовал:
— На Магриб! А ты, красотка, чтобы не скучно было, спой что-нибудь этакое или сыграй!
Обезьяна явно обрадовалась такому желанию, извлекла из узелка гусли и стала наяривать что-то веселое и разухабистое.
За песнями время пролетело незаметно. Наконец вдалеке показался Магриб. Сначала высокие островерхие крыши, роскошные дворцы, затем зубчатые городские стены, за которыми тесно прятались, впритирку друг к другу, домики попроще.
Чтобы не вызывать ненужного любопытства, друзья приземлились на окраине и, свернув ковер в рулон, поспешили в город.
Богатыри остановились возле могучих, окованных медью ворот Магриба. Яромир с тоской огляделся: нигде ни единого кустика, ни деревца, даже редкая трава не радовала глаз. Пески подступали к самым стенам города, словно морские волны к неприступной крепости.
— Ну и местечко! — констатировал он.
— Тьфу! — сплюнул Муромец. — Только колдунам тут и жить! Эй, а чем здесь люди кормятся? Песок, что ли, жрут?
— Наверное, они как верблюды, — предположил Попович. — Поедят один раз, и целый год не хочется.
— Быть такого не может! — испугался Муромец. — Кушать хочется всегда! Особенно сейчас... Эй, на стенах, отворяй ворота!
Однако зычный голос богатыря не возымел ровно никакого действия.
— Да они сдохли все давно, — сказал Добрыня. — Зуб даю! С голодухи померли. — Он подошел к воротам и ударил по ним кулаком. Ворота жалобно крякнули, но устояли.
— Тише ты, размахался! — шикнул на него Муромец. — Ворота не твои, сломаешь — ремонтировать заставят!
Однако столь решительный поступок возымел благоприятное действие. На стене появился заспанный стражник с копьем. Протерев глаза, он уставился на друзей как на личных врагов.
— Чего бузите? — крикнул он, выглянув из-за зубца стены. — В тюрягу захотели? Так мы быстро! Султану нужны новые рабы!
— Ты чего ворота не открываешь? — крикнул Илья, пропустив ворчанье стражника мимо ушей. — Видишь, гости пришли!
— Всем открывать — ворота стешутся, — сказал стражник. — У нас сиеста. Отдыхаем, значит. Поэтому ждите...
— А может, и в самом деле разнесем тут все к чертовой матери, словим колдуна, и домой? — призадумался Илья.
— У-у! — Зухра толкнула Муромца в бок. — Я могу открыть ворота.
— Перелезть через стену? — кивнул Муромец. — Это мы могем! Так ведь все одно, безобразие получается!
— Зачем на стену лезть? — удивилась Зухра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33