Если говорить честно, то на первом этапе происходящие негативные события мы не связывали с нашей гостьей. Но однажды кому-то это пришло в голову, и тогда мы обзвонили тех, с кем её связали, а те — далее по цепочке. Результат превзошёл все предположения: переломы рук, ног, разводы, несчастья с близкими, потеря работы, инфаркты, аварии и даже одна смерть:.Никто не знал адреса Сулико. Телефона у неё, по её словам, не было. Связь была односторонней. Обычно она звонила сама. Но после нашего «журналистского расследования» — как будто отрубило — ни одного звонка уже больше года, хотя знать о наших подозрениях она не могла.Сулико ушла из нашей жизни. Жизнь стала налаживаться.
И БЫЛИ ПРОКЛЯТЫ НЕДОБРЫЕ ЛЮДИ… Женщина, рассказавшая нам об этом случае, живёт в Псковской области в Невельском районе. Но переехала она туда недавно и слёзно просила не называть ни её фамилии, ни точного адреса. Опасалась, что и на новом месте жительства ей придётся несладко, если соседи узнают о её бывшей подруге — ведьме.
Анастасию в деревне не любили, но уважали. Не любили — за то, что гордая была, ни с кем близко не сходилась. Мужики вокруг неё прямо хоровод водили. Многие ей самые серьёзные предложения делали, хоть Таська и вдовая уже была, с двумя мальцами вдовесок. Но она всех ухажёров отсушила. А бабы не могли ей её красоту простить. Завидовали… Но если у кого в доме беда, все сразу Анастасию вспоминали, знали, что не откажет в помощи. А она и впрямь настоящие чудеса творила. Я по себе скажу — мне врачи заявили, что никогда мне детей не заиметь, если операцию не сделаю. Но в Москву, в специальную клинику, попасть я и не мечтала. Узнала Таська о моём горе, ушла в лес на сутки. Вернулась с какой-то травкой, велела мне заваривать вместе с чаем. Прошла всего пара месяцев, и я забеременела. Вот радость-то была!А начались беды у Таськи с нашего механика. Он пришёл к ней на будущее погадать. А она возьми да и скажи: бросай курить, или тебе ноги отпилят. А тот — здоровяк, что твой бык, посмеялся только. Но время прошло, занемог, стала левая нога отказывать. Уехал к специалистам в райцентр, а вернулся уже на протезе. И словно подменили человека. Пить начал так, как никому из наших не снилось. А напьётся, кричит на всю деревню: «Это ведьма меня сглазила! Это её рук дело!» Тут ещё бабки пороху подсыпали: «Настоящей ведьме это раз плюнуть! А Таська колдунья наследственная — у неё и мать, и бабка ворожбой занимались…».Стал народ Анастасию стороной обходить. Выйдет она на улицу, все бабы детей в дом закликают — чёрного глаза, выходит, боятся. Пацаны на взрослых насмотрелись, и туда же — давай каменья Таське в окна швырять. Потом кто-то пса ей отравил. А однажды захожу к ней, смотрю, она вся белая сидит. Я испугалась: ты что, да что с тобой?.. А она тихо сказала: «Беду чую. И не обойти мне её…»Ещё месяц прошёл. На Иванов день Таська нарядилась и прошлась по деревне, у каждого дома постояла и поклонилась, словно попрощалась со всеми. А ночью какая-то сволочь подпалила ей дом…Я сама туда прибежала, когда крыша уже завалилась. Страшное дело. Пацаны Таськины, и старший и младший, погибли — до костей обгорели. А саму Анастасию успели вытащить. И вот ведь странное дело, сама без сознания, платье на ней в уголь, а на теле — ни одного ожога! Врачи потом сказали, что угорела она, отравилась дымом. И могла бы выбраться, но всё пыталась детей спасти…Я дом на мужа бросила, повезла Таську в районную больницу. Четыре часа нас в кузове трясло, она только стонала, но в себя так и не пришла. В больнице её сразу в реанимационную палату определили. Я осталась около неё дежурить…В реанимационной палате ещё две женщины лежали. Одна с радикулитом, другая после операции. Четвёртая койка была свободной. На ней я и задремала. А потом словно толкнули меня. Очнулась, смотрю, у Таськиной кровати кто-то маленький стоит. Пригляделась — да это Сашка, Таськин младшенький. Тут до меня доходит — он же в доме сгорел!А Сашка Тасю за руку держит и шепчет: «Мама, нам страшно, пойдём с нами». А та отвечает: «Я уже скоро, погодите чуть — чуть».Тут у меня дымка какая-то перед глазами поплыла. И я поняла, что это сон. Сразу успокоилась и слышу Тасин голос: «А ты, Вера, из деревни уезжай, не будет тебе там счастья». А когда совсем проснулась, Тасю уже на каталку перекладывали. Умерла она…Я целый час ходила вокруг больницы, ревела. А потом вернулась в палату за вещами и слышу, как радикулитчица рассказывает соседке: «Сон мне приснился, будто к покойнице малец приходил и звал её с собой:» Тут я опять в рёв ударилась, испугалась — как это нам один и тот же сон приснился?В деревню вернулась, а там ещё одна беда. У механика нашего тоже изба сгорела. Я подумаю — Бог его за Таську наказал. Но бабы шептались, будто Анастасия сбежала из больницы, чтобы отомстить ироду, погубившему её детей. Некоторые даже утверждали, что видели её возле полыхающего дома с факелом в руке. Я пыталась говорить, что всё это чушь, что Анастасия умерла, так и не приходя в сознание: Но на меня все стали как-то злобно огрызаться. И ещё я услышала за спиной, как кто-то сказал: «Это ведьмина подружка, надо и ей петуха подпустить…»Я рассказала мужу про всё это, про странный сон, где Анастасия советовала мне уезжать из деревни. И мы решили в самом деле уехать. Меня родители давно к себе звали…Уже пять лет, как погибла Таська, и я живу на новом месте. И, если честно, не жалею, что переехала. Люди тут получше. Да и из старой деревне доходят странные вести. Каждый год на Иванов день там сгорает один дом. Напасть? Случайность? Но местные жители уверены: это моя подружка — ведьма наложила на них проклятие.
У КОЛДУНЬИ ВЗГЛЯД КАК БРИТВА «Мужчины прощают ведьмам все!» — делится своим личным опытом Елена П. из Иркутска.
Сестра моего мужа — ведьма. Иногда мне кажется, что все мой беды — ее рук дело. Слава богу, что живем мы в разных концах России и встречались за всю жизнь только три раза. Я всегда чувствовала, что в ней есть что-то чужое и опасное для меня. Это сложно сформулировать, каждый эпизод — вроде бы мелочь, но почему-то в любой ситуации, даже самой проигрышной, она умудрялась оставаться на «коне». Мужей она меняет как перчатки, причем не каких-нибудь захудалых, а умных, интересных с положением. При этом она далеко не красавица, но умеет так себя подать, что все рядом с ней начинают чувствовать себя замухрышками. И она умело этим пользуется, заставляя мужиков, как околдованных, плясать под свою дудку. Даже мой муж, ее брат, у которого очень тяжелый характер, и с которым я всегда опасаюсь просто разойтись мнениями, выслушивал ее советы и даже сам обращался за ними. Когда они о чем-то говорили, он гнал меня со словами: «Не лезь, когда люди разговаривают». А она лицемерно накидывалась на него: «Ты что к своей жене, как к бабе относишься!» — словно подчеркивая, что она сама не «баба», а нечто возвышающееся над ними.Если они не находили общего решения — это было похоже на цунами. Но стоило им разбежаться, как снова муж рассказывал всем о том, какая у него потрясающая сестра: «умница», «красавица» и т.п.Мысли о том, что она каким-то образом связана с чем-то потусторонним, появлялись у меня не раз. Я гнала их. Но случай, о котором я хочу рассказать, убедил меня в этом окончательно.Мы приехали в Москву и остановились у нее. Свой визит решили завершить приглашением ее с мужем в ресторан. За пару дней до этого она начала «готовиться». Просто пойти в ресторан, как все нормальные, люди она не могла. Ей, видите ли, надо было всех «потрясти».Дефицит на красивые вещи был тогда огромный, а ей потребовались босоножки именно желтого цвета, потому что у нее появился недавно желтый шарф, который по ее мнению «здоровски ложился» на ее шелковое платье «изумрудного цвета». Два вечера мы сидели голодные (при этом ее муж воспринимал это как должное!), потому что она носилась по магазинам и спекулянтам. В последний оставшийся вечер она победно поставила на стол коробку — в ней лежали желтые босоножки.Найти за два дня обувь, да еще и такого необычного цвета в те времена — само по себе было чудом. Она торжествовала. Но ей было невдомек, что год назад к нам завезли точно такие же, их разыгрывали у нас на работе, и я выиграла! А сейчас они лежали у меня в чемодане.На следующий день мы начали наряжаться. Она оделась первая и победно вплыла в комнату как раз тогда, когда я держала свои босоножки в руках.«У тебя такие же? — у нее явно испортилось настроение. — Надеюсь, ты их не оденешь?» — она не спрашивала, она утверждала!«Почему я должна одевать другие? Мне эти нравятся больше, и в них мне удобнее», — меня возмущала ее уверенность в том, что все всегда должно решаться в ее пользу!Она ехидно улыбнулась, пожала плечами и повернула голову к моему мужу, как бы призывая его приказать мне выполнить ее желание. Это сработало. Мой муж, как ужаленный, вскочил со стула и стал на меня орать. И моему терпению пришел конец: она может кем угодно манипулировать, но не мной!"Я пойду в босоножках, которые выбрала, или вообще не пойду, — твердо сказала я. — А если тебя не устраивает, что у кого-то есть такие же, то это твоя проблема, и решай ее сама!«Хорошо, — сказала она с металлом в голосе, — я ее решила, пусть будет „или“, но в одинаковых босоножках мы ходить не будем!» Как-то странно взмахнув правой рукой, как бы прочерчивая прямую линию от своего левого плеча ко мне, и развернувшись на каблуках, она вышла. На несколько секунд воцарилась тишина, и я вдруг увидела, как точно по середине одной из босоножек появилась тонкая черточка. Буквально на глазах она стала шириться, и кожа развалилась по этой линии на две части. От ужаса я вскрикнула, и бросила босоножки на пол. Они лежали на полу, как будто разрезанные бритвой, годные только на выброс. Ее муж засмеялся, а мой сказал: «Так тебе и надо!», а потом тоже захохотал. И они пошли за ней. Я проплакала весь вечер. Конечно, было жаль испорченную обувь, но я плакала не от этого, а от обиды: они, как и я, получили доказательство тому, что она ведьма, и, тем не менее, отнеслись к этому с удовольствием — не отвернулись, не вывели на чистую воду, даже не осудили.На следующий день мы уехали. Потом мы приезжали в Москву и жили в гостинице, но я уверена, что муж с ней встречался.А я поняла одну странную вещь: так будет всегда, всегда нормальные женщины будут страдать от того, что живут на свете ведьмы, которые делают с их мужьями, что хотят. Я поняла и другое: мужчинам это нравится, и им наплевать на то, что по таким женщинам плачут костры.
ПОСМЕЙТЕСЬ НАДО МНОЙ! «Если ведьмы существуют, то одна из них живёт рядом со мной», — уверен Николай В. из города Сызрань.
Самое зловредное существо на свете — тёща. Недаром про них ходит столько анекдотов. Ну а моя тёща — это вообще конец света! Мисс Марпл против неё — первоклассница. Моей не надо проводить никаких расследований — она и без них всё знает. Я бешусь, я готов её убить от ярости — попробовали бы вы пожить в одном доме с рентгеном, который ещё и не умеет хранить врачебную тайну. Она просвечивает меня постоянно своими мутными голубенькими глазками и без колебаний сообщает окружающим обо всём, что углядит во мне.Наверное никогда я не сумею разгадать этот феномен. В чём только я её не подозревал! Были даже мысли, что она шпионит за мной или более того — наняла детектива. Она знает каждый мой шаг. Я постоянно оглядываюсь. Где бы я ни был, я внимательно вглядываюсь в людей, в каждом из них подозревая тёщин «хвост».Она знает не только то, что я сделал, но и то, что собираюсь сделать — и это я не могу никак объяснить! Недавно эта старая ведьма вдруг изрекла: «Надя (это моя жена). забери его вечером с работы, иначе завтра будешь выручать из вытрезвителя!»«Ну, — думаю, — вот тут ты и промахнулась. Сегодня ничего не предвидится. У всех в карманах ветер гуляет, ведь только завтра получка. Да и повода нет». Вы не подумайте, что я пьяница. Но бывает, что после работы с ребятами пивка попьём.И что бы вы думали? За полчаса до окончания работы заваливается наш старый кореш с двумя «Смирновками». Приехал с Сахалина. И за ним по пятам — моя ненаглядная по тёщиному распоряжению.В общем принял я пятьдесят грамм, чтоб его не обидеть и мы с Надюхой ушли домой. А утром узнаю, что все наши в вытрезвителе. Выпили «Смирновку», пошли пивом догонять, потом песни пели. Ну, их в «хмелеуборочную» и погрузили.Вот вам и тёща! За этот случай ей, конечно, спасибо. Но когда она моей половине сообщает каждый мой шаг, сколько я заначил, с какой бабой пошутил, и вообще о том, что в любой момент думаю — это похлеще любых китайских пыток.И чего делать — не знаю. С женой расходиться не хочу — люблю её. Вот бы закон был такой, чтобы с тёщами официально развод оформлять без права встреч с дочерью! Не убивать же её, в конце концов!P.S. Написал письмо вечером. А сейчас утром она мне говорит: «Посмеются люди над тобой — вот и всё, чего ты своей писаниной добьёшься!» — и пошла павой.Что ж, посмейтесь!
МОЖЕТ БЫТЬ ОНА БЫЛА ПРАВА Малов Юрий Васильевич, Ветеран войны, г. Рыбинск Ярославской области.
Отец мой, старый коммунист, был неисправимым атеистом. О Боге слышать не хотел. По этому поводу между ним и моей матерью, женщиной набожной, частенько вспыхивали семейные ссоры.— Когда ты наконец, уберешь эту проклятую икону? — говорил он ей в сердцах. — Что скажут мои подчиненные, если узнают, что их начальник держит в доме образа? (отец тогда работал на судостроительном заводе мастером слесарного участка).Но мать только отмахивалась от этих надоевших ей слов. И как бы в пику ему, не раз повторяла:— А мне наплевать, что скажут твои товарищи. Я верила, верю и буду верить в Бога. А икону, хоть убей, не сниму.Было это давно, в начале тридцатых годов, когда на заре советской власти широко развернулась беспощадная борьба с религией. Церкви закрывались, использовались под различные склады, а некоторые из них просто разрушались.Однажды (дело было к вечеру) отец пришел с работы с двумя товарищами. Мать в это позднее время топила русскую печку.— Ты бы сообразила для нас кое-какую закусочку, — попросил он. — Понимаешь, мать, премию получили. Надо бы немножко, того, обмыть ее.Вскоре на столе появилась квашеная капуста, соленые огурцы, хлеб, нарезанный толстыми ломтями. Выпили по первой, потом по второй — и пошли нескончаемые разговоры о том, о сем, а главное — о производственных делах. И тут неожиданно с губ отца сорвалось неприличное слово. Мать от печки, на всю избу, укоризненно произнесла:— Побойся Бога, отец! Как тебе не стыдно, а еще коммунист…Батя резко повернулся, молча встал и быстрыми шагами направился в спальню, на ходу бормоча:— Бога я должен бояться? Ты еще не сняла икону? Ну, хорошо! Тогда это сделаю я!Он сорвал со стены икону и бросил ее в печку, где жарким пламенем пылали березовые поленья. Мать обожглась, но все-таки успела спасти икону. Правда, все углы ее заметно обуглились.— Тебя покарает Бог! Помяни мое слово, — вся в слезах промолвила она, оттирая рукавом поношенной кофты обожженную икону.…Как-то в дни своего отпуска собрался отец в лес за грибами. Мать всячески отговаривала его. Говорила: «Не ровен час, гроза разразится. Эвон как громыхает». Действительно, с самого раннего утра издалека доносились глухие раскаты грома. «Уж коли тебе не сидится дома, — примирительным тоном продолжала мать, — то шел бы ты на Волгу…»Накануне вечером он заготавливал на зиму дрова. Теперь их надо было расколоть на плахи и уложить для просушки в штабеля. Вот эта неотложная работа и ждала отцовских рук. Послушав мать, он отправился на берег Волги, обещая к обеду вернуться домой. К этому часу мать согрела самовар, и вся наша многочисленная семья уселась за стол, надеясь, что вот-вот заявится и глава семьи. Ярко светило солнце и при этом шел прямой теплый дождь. Такое явление природы я больше не встречал в своей жизни. Но вдруг ослепительно сверкнула молния, и гром резанул так, что на столе подпрыгнули и зазвенели чашки.Мать испуганно перекрестилась, тихо прошептала: «Господи, помилуй! Спаси и сохрани!»И уже через несколько минут мы увидели, что в наш двор сворачивают бегущие ребятишки и в раскрытое на кухне окно громко кричат: «Тетя Шура, вашего отца убило! Грозой!»Мы выскочили на улицу и во весь дух помчались на берег Волги. Там уже толпился народ. Возле дров, лицом кверху, с открытыми глазами лежало бездыханное тело нашего отца с широко раскинутыми руками. Весь он был черный, словно уголь. Картина страшная, она до сих пор стоит в моих глазах, хотя с тех пор прошел не один десяток лет.Потом уже, по прошествии некоторого времени, мать то и дело горестно вздыхала: «Напрасно отговаривала его пойти в лес. Напрасно. Глядишь, остался бы живой».Затем надолго умолкала, после чего упрямо твердила одно и то же: «Бог, он ведь все видит. В Бога надо верить».Уже став взрослым, я часто спорил со своей матерью, доказывая ей, что Бога нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41