А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Обретавшаяся посередке Астрид выглядела осунувшейся и поникшей. Рана, должно быть, изрядно беспокоила ее. А вот Грета, пополнившая список страдальцев, являла собою зрелище поистине прискорбное. Девица прижимала к щеке набухший кровью марлевый комок. Одежду тоже украшали алые, не успевшие побуреть, пятна. Волосы Греты растрепались, перепутались, распахнутые глаза переполнялись ужасом и болью. Очки она то ли потеряла, то ли разбила, то ли Вальдемар Коновский почел за благо отобрать их и лишить одного из заложников возможности ориентироваться в обстановке беспрепятственно.
Откуда-то слева, из маленького подсобного помещеньица, послышался оклик:
- Заходите очень медленно и очень спокойно!
- Сперва покажись, - ответил Олаф. - Предупреждаю: в спину мистера Хелма глядит пистолет.
- Вот пускай Хелм и приказывает, - промолвил Джоэль, - а ты помолчи немного. И, кстати, предупреждаю: держу на мушке даму, сидящую в центре. Что бы ни случилось, курок надавить успею. Можете пальнуть в меня из крупнокалиберного дробовика - и все равно палец согнется.
Подобные переплеты называются "ни тпру, ни ну". У обеих сторон имеются козыри, ни единая не намерена уступать.
В коридоре не было ни души. Казалось, клиника "Ваза" обезлюдела начисто.
- Довольно дурака валять, - посоветовал я. - Иначе дело добром не кончится.
- Что предлагаешь? - полюбопытствовал кузен Олаф бесцветным голосом. - Довериться друг другу? Черта с два.
- Сначала, - сказал я, - обезвредь Карла. Не хотелось бы полагаться на сопливого, необученного, неопытного юнца, способного изгадить всю кашу. Пускай выступит вперед, чтобы мы могли видеть его. Парень, безусловно, вооружен, а я не желаю получить пулю, выпущенную дрогнувшей от злости лапой. Карл зарычал.
- Видишь? - осведомился я.
- Вижу. Марш вперед, и веди себя смирнее смирного, понял?
Протиснувшись мимо нас, парень прямиком направился к злополучной Грете. Я мысленно подивился, крепко ли изуродована ее физиономия: марля не дозволяла понять ничего. Карла, должно быть, снедали очень похожие раздумья.
- Благодарю, барон Стьернхьельм, - вежливо молвил я. - Ценю вашу любезность; А теперь, взамен, велю Джоэлю убрать ствол и выйти на середину кабинета с пустыми руками. Хотите - можете открыть огонь и стереть обоих с лица земли, да только вряд ли вы пожелаете этого... Ежели отступите в сторонку, мы тихо и мирно выйдем вон, никому не причиняя дальнейших неудобств.
Олаф коротко рассмеялся.
- Будь по-твоему, братец!
Когда Вальдемар Коновский объявился посреди кабинета, показывая пустые ладони, я внезапно почувствовал тяжесть в правом кармане куртки. Олаф незаметно сунул туда оснащенный глушителем револьвер, который я отнял у мертвого Джимми. Прекрасный жест, высокое доверие, глубокая родственная привязанность.
И, пожалуй, кое-что еще...
- Теперь я отступлю к самому окну, - бодро сказал Олаф, - но предварительно уберу пистолет. Если твой напарник захочет меня уложить - на здоровье. Да только вряд ли, - ухмыльнулся барон, - вы пожелаете этого... Родственные мы души, кузен. И в прямом, и в переносном смысле.
- Джоэль, - потребовал я, - давай уносить ноги, да пошибче!
Астрид Ватроуз проводила нас очень пристальным взглядом больших карих глаз, казавшихся на пепельно-бледном лице почти черными. Карина Сегерби уже дожидалась в коридоре.
- Олаф сказал, мне следует ехать с тобою вместе.
- Самое время, - подтвердил я.
- Давай-ка чемодан, - предложил Джоэль. - Тебя просто шатает.
- Еще бы, - ответил я насмешливо, - пока ты выжидал и прикидывал, меня подвергли весьма инквизиторскому обращению.
- Сам же велел не торопиться! - возразил оскорбившийся Вальдемар.
Двери лифта зашипели, сомкнулись, кабина двинулась вниз. У меня слегка похолодело в животе, зазвенело в ушах. Наверное, Джоэль был недалек от истины: шатало меня, изрядно шатало.
- Карина Сегерби, - представилась девица.
- Пауль Харальдсен, - отозвался Джоэль.
- Скажите, господин Харальдсен, вам непременно требовалось изуродовать Грету?
- Грету?.. Ах, шатенку... - Джоэль пожал плечами: - Сожалею, сударыня. Отчего-то люди никогда не хотят поверить на слово. Я предупредил старшую даму, госпожу Ватроуз: не заговорите по-хорошему - приятельнице будет несладко. Выбор зависел исключительно от госпожи Ватроуз. И она предпочла удостовериться в серьезности моих намерений...
Мы вышли из лифта в просторный вестибюль. Перешагнули порог клиники. Джоэль подогнал ко входу большой черный "вольво", просунул мой чемодан в кабину, забрался за баранку. Распахнув перед Кариной заднюю дверцу, я пропустил девушку вперед, устроился рядом.
- Как именуют твою славную миролюбивую организацию?
- МИМОЗА.
- Как?
- "Миротворческая Молодежь Запада", - невозмутимо пояснила Карина.
- А-а-а... Только Олаф Стьернхьельм на юношу вряд ли смахивает. И Астрид Ватроуз тоже тридцать миновало.
- Юнцам требуются опытные наставники, - вмешался Джоэль. - По крайности, этим. Их, видишь ли, создали при могучей денежной поддержке из Америки, а посему решили позаботиться, чтобы вложенные средства не пошли прахом. Твой кузен Олаф провел в Штатах известное время, познакомился там с Астрид Ватроуз, не единожды совокуплялся с нею к обоюдному удовольствию...
- Вот оно что! Олаф...
- Да, старина. Олаф навещал кузена Алана в Глостере, штат Массачусетс. А дама звалась еще просто Астрид Ланд.
- А как звались американские миротворцы?
- МОПРАТ. "Молодежь Против Атома".
- Что за сволочное общество! - вздохнул я. - Вечно вынужден воевать против людей, цели которых одобряешь, но методы осуждаешь...
Голос Джоэля звучал сухо:
- Цели Беннетта одобряются тоже? Он устроился в кресле Мака со всевозможными удобствами, выбираться оттуда не намерен. Пристукнуть надо было голубчика в Новой Мексике, а ты побрезговал... Стареем? В очередной раз, когда представится возможность нажать на гашетку, нажми, сделай милость!
- Обязательно и непременно, - заверил я.
- Только удачнее, чем нынче. В мякоть руки угодить, ухо оцарапать!.. Ведь когда-то снайпером считался!
- Исправлюсь, - пообещал я.
* * *
- Старый лис, - не без раздражения сказал Джоэль, - верен себе. Я о Маке речь веду. Ишь, исхитрился! Вынудил Беннетта отрядить едва ли не половину организации, чтоб ловить тебя по всей Скандинавии, покуда сам готовится нанести решительный удар в Штатах. Изобрел историю о похищении, скормил тебе ничего не значащее название Богом забытой деревушки... Все учел!
- Половина организации включает и господина Джоэля, да, дружище? - спокойно осведомился я.
Вальдемар метнул через плечо вызывающий взгляд. Минуту назад машина замерла у бровки тротуара, двигатель понемногу работал на холостых оборотах. Напрасно, мистер Коновский, напрасно. За рулем, во время быстрой езды вы еще властвовали положением...
- А почему бы, собственно, и не принять сторону победителя? - вопросом на вопрос отозвался Джоэль. - Отчего не подчиниться новому командиру, у которого нет привычки заводить любимчиков? Который способен признать и оценить мои таланты - в отличие от Мака? И не нянчиться с престарелыми агентами, коим давно пора бы на отдых...
В устах пятидесятипятилетнего Джоэля это прозвучало немного забавно. Пистолет уже был у него в руке, я понял это, когда машина остановилась и разговор сделался откровенным. Вальдемар уже мысленно вывел меня в расход, и не стеснялся излить душу.
- Замри, Мэтт. Весьма сожалею, однако...
Я не ответил. Не сказал, сколь глубоко огорчен мерзким предательством, как разочарован подобным неумением при таких великих талантах...
Джоэль исходил из того, что, побывав пленником Олафа, я был обыскан и обезоружен. Эдаких умозаключений профессионалы делать попросту не смеют. Каждое ружье, каждый пистолет и револьвер следует считать заряженным, пока не удостоверишься в обратном лично.
Каждого агента надлежит рассматривать как вооруженного, покуда не обыскал человека самостоятельно.
От речей я воздержался. Недосуг было речи произносить. Печальный пример болтавшего без устали Вальдемара Коновского служил тому наглядным и немедленным подтверждением.
Я молча выстрелил прямо сквозь мягкую спинку сиденья и продолжал палить, полностью опустошая обойму. Мягкая тридцатидвухкалиберная пуля может ненароком завязнуть в автомобильном кресле; разумнее казалось бить наверняка.
Глушитель спас наши с Кариной барабанные перепонки. Стрельба в закрытой машине способна оглушить нешуточно. С неделю будет звенеть в ушах.
Глава 18
Воспоследовало ошарашенное безмолвие. Затем Карина Сегерби отчаянно дернула дверную ручку, пытаясь выскочить из "вольво". Я ухитрился ухватить девушку за запястье и удержать. Карина поневоле вскрикнула.
- Уймись, иначе начнешь носить перевязь, вроде Астрид Ватроуз, - предупредил я. - Куда тебя черт несет? Олаф ясно велел: оставаться со мною, приглядывать за коварным господином Хелмом, а не удирать сломя голову! Тихонько, не хлопая, прикрой дверцу...
Улица была тиха и пустынна, городской шум долетал невнятно, издалека.
- Олаф немножко поверил мне, я немножко поверил ему. И тебе чуток поверю, если пообещаешь вести себя прилично. В противном случае свяжу по рукам и ногам. Собственным твоим ремешком, заметь... Чему смеетесь, сударыня?
- Я не ношу ремешка, - хихикнула Карина.
- Разумеется, джинсы точно влитые сидят...
Карина глубоко вздохнула.
- Простите, очень испугалась. Никогда прежде не видела, как убивают, мистер Хелм... Но, поскольку я свидетельница, наступает мой черед?
- А кому же ты, голубушка, доносить будешь? Полиции? С какой стати? Парень тебе ни сватом, ни братом, ни другом не приходился. И объяснить случившееся ты сумела бы ничуть не лучше меня самого, а я ничего объяснять не стал бы. Пойдешь в полицию - очутишься прямо на горячей сковородке, из тебя выдавят все, что знаешь, и все, чего не знаешь - до последней капельки. А уж этого тебе никак не требуется, правда? Влипать в неприятности из-за дохлого межеумка...
Карина облизнула губы.
- Ты убил человека... Хоть бы немного уважения к мертвому выказал!
- Я не считал остолопа хорошим субъектом при жизни, менять это мнение к лучшему лишь потому, что остолоп издох, не собираюсь: неразумно было бы... Вас, милейшая, отпустили со мною, дабы сопровождать мистера Хелма в далекую Лапландию, наблюдать за ним во время непонятного сафари. Соображения Олафа ясны, как Божий день. Иначе он и на йоту не уступил бы, даже слушать не пожелал бы моих предерзостных требований.
Карина промолчала.
- Давай-ка, - предложил я, - уберем водителя дохлого и освободим пространство шоферу живому.
Задача оказалась не из легких. Равно как и покойный Вальдемар Коновский. С трудом передвинув поляка на пассажирское сиденье, я постарался расположить его елико возможно естественнее. Целился я, по счастью, в спину, лицо и голова не пострадали. Просто наклюкавшийся джентльмен задремал, не выходя из автомобиля, - его законное право, ежели за рулем обретается не он, а другой.
Я включил передачу, отпустил сцепление.
- Предстоит долгое совместное странствие, миссис Сегерби. Поэтому лучше сразу прекратить спектакль и не изображать нежную, готовую в обморок шлепнуться при виде кровопролития барышню. Ты не потеряла сознания, увидав израненную Астрид; насколько знаю, не выблевала при виде изрезанной Греты - а эти особы числились добрыми знакомыми. Не пытайся мне внушить, будто сейчас умираешь от омерзения и ужаса... Полагаю, ты весьма решительная девица, старающаяся создать у окружающих ложное впечатление относительно своих качеств и способностей... Бывает.
Помолчав, Карина произнесла:
- Хочешь вернуться к своей машине, возле клиники - сворачивай налево у первого же перекрестка.
- Спасибо.
* * *
Даже невзирая на приятное общество теплого окровавленного покойника, обратная дорога показалась гораздо короче. Обратная дорога отчего-то всегда кажется короче.
Когда мы подкатили к "Вазе", фольксваген мирно и спокойно дожидался на стоянке. Соглядатаев не замечалось. Обогнув квартал, дабы удостовериться в этом полностью, я затормозил бок-о-бок со своим красным "жучком" и обобрал мертвеца, ибо шведской мелочи в карманах не обнаружилось. В отличие от убийства, мародерство неизменно вызывает у меня стыд, но делать было нечего.
Я выбрался из машины, приблизился к стеклянному сооружению, вмещавшему два платных общественных телефона. Смеркалось. Улица была совершенно безлюдна. Карина Сегерби терпеливо и покорно ждала меня в автомобиле Джоэля.
Завертев диском, я набрал международный код, потом вашингтонский номер Мака. Ответил голос незнакомой женщины.
Перевести расходы на счет организации она отказалась, и это было весьма красноречиво. При Маке подобного не случалось. Вам преспокойно могли надерзить, но счет оплачивался по первому требованию. Что ж, новая метла...
- Переведите оплату! - повторил я.
Женщина долго спрашивала дозволения у кого-то из вышестоящих особей. Потом неохотно согласилась. Конечно! Имя Эрика значилось в черных списках, при беседе с ним полагалось блюсти всевозможную осторожность; а уж брать на себя ответственность за денежный изъян, чинимый мною возглавляемой Беннеттом службе, дама не осмелилась и подавно.
- Простите, сэр... Я пытаюсь соединить вас с мистером Беннеттом, но... Дайте номер, по которому он мог бы вызвать вас через четверть часа.
Еще чего!
- Нет. Я позвоню снова через десять минут. И пускай возьмет трубку - поняли?
- Но, сэр...
- Десять минут, и время уже засечено!
Во дни старины Мака с ним связывались незамедлительно - утром, днем, вечером, глубокой ночью... Вам, повторяю, могли надерзить, но соединяли тотчас. Теперь же разговаривали медовым тоном и отвечали: назовите свой номер... Как похоже на Беннетта!
Пока длились отведенные даме десять минут, я порылся в справочнике, отыскал номер аэропорта в Арланде, где мы с Астрид покинули бы самолет, если бы не приземлились в Осло, удрав из Америки другим рейсом. Заказал два билета до Лулео, города неподалеку от Лаксфорса и Лизаниэми.
Потом вызвал службу автомобильного проката, попросил продлить фольксвагену срок наема еще на неделю. Позвонил по местному номеру, бросил несколько слов. Набрал некий датский номер, проделал то же самое, услыхал в ответ кое-что любопытное.
Десять минут истекли.
Прежний, отменно вежливый голос промурлыкал:
- Думаю, сэр, что смогу соединить с мистером Беннеттом. Пожалуйста, подождите немного...
Пока я ждал, на улице показались три юных шведа, облаченных в джинсы и черные кожаные куртки. Парни окинули меня оценивающими взглядами, соображая: а не избить ли пожилого незнакомца вящей забавы ради? Я мысленно ответил: милости прошу, ребятки! С самого утра сумел убить лишь одного-единственного поляка! Дайте достойно завершить пропадающий попусту денек, уложить в ягдташ троих шведских подонков! Четверо - уже приличная добыча!
Инстинкт самосохранения у хищников - двуногих, четвероногих и прочих - развит основательно. Ребятки почуяли неладное, переглянулись, пошагали прочь, в поисках более податливой жертвы. Я отпустил рукоять лежавшего в кармане револьвера, подождал еще чуток.
- Я слушаю, - раздалось в трубке.
- Это Хелм, - уведомил я.
- В деловых разговорах, - упрекнул Беннетт, - положено пользоваться кодовыми кличками, Эрик!
- С тобой у меня деловых разговоров не было, нет и не будет.
- Эрик, я приказываю...
- Прекрати, болван! Здесь валяется в машине один из твоих доверенных субъектов, который постарше. Не хочешь, чтобы шведская полиция обнаружила поутру охладелое тело, притворявшееся пьяным и спящим - высылай мусорщиков. Иначе дело предадут огласке, а это не слишком полезно... Думается, похоронная команда уже приведена в готовность - Джоэль наверняка заказывал ее загодя. Только не для себя, разумеется...
Последовало долгое молчание.
- Где?
Я назвал адрес и точное местонахождение.
- Старый черный "вольво". Ключ зажигания найдут под ковриком, у левой передней дверцы.
- Хелм, обещаю, что в этом ты раскаешься! И жестоко раскаешься, поверь!
Говорил Беннетт очень грозно, да только почему-то сам ни с того, ни с сего позабыл употребить кодовую кличку. Волновался, должно быть. Отлично, я из кожи вон вылезал, дабы разволновать его на славу.
- Слушай, олух, первое предупреждение тебе передал Маршалл Линднер - или не передал? Молчишь? Ну что ж, на всякий случай повторяю сам. Запомни этот день. Весьма памятная дата, любезный. Сегодня ты умер, Беннетт!
- Не пытайся меня запугать! Ежели кричат "не пытайся меня запугать", значит перепуганы до визга поросячьего - неизменный закон.
- Тебя однажды пощадили; кажется, сотворили великую глупость. Как только улажу здешние неприятности, приеду поправить ошибку. И можешь не прятаться, от меня бесполезно скрываться: уже убеждался. Это мой кусок хлеба и главная специальность: выуживать из-под земли субъектов, подобных тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23