Панк проворно подхватился и бросился в повторную атаку, более прицельную, поскольку облепленная продуктами фигура противника наконец-то стала видна. Лепрекон, не будь дурак, прикинул на глазок прелести генеральского чарджа, ойкнул и решил прежде всего обезопаситься, шмыгнув за толстое дерево. Однако толстый слой жира, который образовался на земле у него под ногами, здорово подгадил ему планы. Щегольские ботинки лесного гнома неумолимо скользнули на смазке, сухонькие ручонки панически взметнулись, и главный лесной пакостник растянулся в луже холодной гадости. Генерал победно взвыл, но и сам ухитрился ступить на брызги той же субстанции, отчего немедля утратил равновесие и далее двигался уже как запущенная из требучёта дохлая корова — весомо, неуклонно и мимо. Лужу он благополучно миновал и ухнул в кусты, исчезнув из поля зрения соратников.— Может, закончим? — просипел Хастред, поднимаясь на четвереньки. — Против Вово нет приёмов… Это от генерала спастись можно, а Вово…— А чего сразу Вово? — оскорбился поименованный. — Я его даже пальцем… Едой оделил и вообще… А вы — Вово, Вово… злые вы все! Хорошо хоть тётка молчит…Лепрекон с трудом уселся на землю, с ненавистью тараща глаза на гнусных гоблинов, не приемлющих роли жертв с должной покорностью. Не первый десяток лет он развлекался тут, в чаще, подстерегая неосторожных путников. Отчасти ему лес был обязан своей репутацией гиблого места. Не сказать чтобы он был особо злобной личностью, просто странное чувство юмора, как правило, оборачивалось для его жертв печальным образом. И, конечно, лепрекон был каким ни запущённым, но — гномом. Потому встреча его с гоблинской братией не могла закончиться миром даже невзирая на существенный количественный перевес последней. И как можно разойтись с ними по-хорошему — в мозгу лесного поганца не укладывалось. Стало быть, предстояло сражаться, благо возможностей у него было вполне достаточно. Правда, его главный козырь — невидимость — был нахально проигнорирован мордастым гоблиноидом, но магии у гнома никто не отнимал!Пальцы лепрекона сложились щепотями, глаза сузились, и Вово кубарем улетел в чащу. Хастред с негодующим кряхтением рванулся с места, но выскользнувший из-под ног корень лихо захлестнул его шею и, пригнув к земле, впечатал в неё физиономией. Бородач оскалился и рубанул ладонью по воздуху в сторону генерала. С душераздирающим треском сломалось пополам дерево толщиной в добрый фут, и ствол неспешно повалился на копошившегося под ним офицера. Панк подавился сложносоставным матюгом и исхитрился принять карающее древо на вскинутые ноги. Его вдавило в землю, в спине протестующее хрустнуло, но ствол был остановлен раньше, чем всей тяжестью обрушился на гоблинскую грудную клетку. Генерал ухнул и напрягся, силясь отвалить внезапную проблему в сторону. То ли ветви сцепились, то ли внезапный приступ ревматизма подорвал силы гоблина, но ствол лишь злорадно дрогнул и остался на месте. Панк скрипнул зубами и надавил со всей дури.Очень довольный собой лепрекон развернулся на едва различимый шорох за спиной и как раз успел принять набегающего с кинжалами в обеих руках Чумпа на взмах руками.— ТВОЮ!.. — начал было Чумп, когда его взметнуло и вкатило по невидимой горке вверх и вперёд, через голову лепрекона. Фраза осталась незаконченной — ущельник повис на ветке в десяти футах над землей, подавившись обидной тирадой и выронив оба ножа.Из кустов целеустремлённой трусцой вернулся рассерженный Вово, взял курс на гнома, и тот шестым чувством почувствовал, что хватит либеральничать. Глубоко вдохнул, сделал энергичный жест — и в воздухе между ним и Вово немедленно возникла тучка. Это мошкара снялась со своих мест обитания и, гонимая неумолимым приказом, сбивалась в плотный шар. Шар разрастался с каждой секундой, Вово опасливо замедлил шаг, попробовал было обойти преграду, но каверзный лепрекон широким жестом швырнул своё живое творение, уже доросшее до размеров самого Вово, прямо в кобольда. Гном редко применял это своё умение управлять лесной живностью, но сейчас оно пришлось как нельзя более кстати. Пусть чудной гоблин устойчив к магии, но нет существа, которое устоит перед мириадами насекомых, коих обуяло единственное желание — укусить, ужалить, дорваться до крови!Развязка наступила быстро и совершенно неожиданно. Рой вспыхнул открытым огнем и истаял. Вово от неожиданности шарахнулся, закрывая ладонями глаза. Чумп свалился с ветки совсем рядом с гномом, тот инстинктивно отпрыгнул, врезался в нечто твёрдое, ушибся, тихо ойкнул, развернулся и поймал животом многопудовый генеральский кулак. Дыхание у него вылетело в один миг и, похоже, отлетело аж до самого Сингопала. Панк заботливо придержал пациента за хрупкое плечико, не дав улететь следом, чуть развернул и от всей души влепил тот же кулак в голову.Убить лепрекона не так-то просто. Его способности к регенерации позавидовал бы даже тролль. Оторвав лепрекону руки и ноги, вы всего лишь заставили бы его некоторое время зло пошипеть, покуда новые конечности, ничем не отличимые от старых, не заполнят пробелы в его анатомии. Раздробленная голова тоже сама собой обретёт изначальную форму, разве что содержимое её окажется ещё более перекрученным, нежели было до травмы Но полновесный гоблинский тумак оказался достойным средством от непомерной природной щедрости. Кулак генерала обрушился на гномий черепок и ультимативно вышиб из него сознание. Такой удар вырубает даже брата-гоблина и будет, пожалуй, замечен горным троллем. Обычных гномов же таким манером можно намазывать на любую подходящую для этих целей поверхность. Но ничего подобающего вблизи не оказалось, потому пострадавшего всего лишь выдернуло из фиксирующей генеральской длани, закрутило волчком и уложило на долговременный отдых прямо под ноги надменно скалящейся эльфийки.— Ох, спасатели, идрить вашу, — фыркнула злобная девица, патетически наступивши на поверженного и отряхивая руки от брызг магической энергии, оставшихся после спонтанного выстрела огненным шаром. — Вы хоть назовите своих родственников, раздолбаи зелёные. А то я тоже не прочь оторвать награду за спасение ваших шкур.— Бог подаст, — пробурчал Хастред подавленно. Корень немедленно отпустил его шею, но перед тем успел её здорово намять, и вообще было грамотному гоблину на редкость совестно. Это ж надо, и впрямь спасённая девица их опять выручает! Всего-то один гномик, а их — эвон сколько здоровых лбов, а вот без этого жалобно-худосочного создания, глядишь, и остались бы на этой самой просеке.— Брови опалила! — попенял Вово.— И подорвала национальное самомнение, — подытожил, без особого, впрочем, сожаления, Чумп. — Анарал, ты погляди, кого надо против гномов выставлять-то!Панк перевёл дух, потёр простреленную поясницу, на эльфийку покосился с неприязнью — ишь, мол, лавры отбирать вздумала у его лихой братии! Уж как-нибудь и без нее совладали бы, а теперь с подачи длинного бабского языка пойдут байки, как один жалобный гномик по всему лесу гонял целое гоблинское воинство, покуда оное не бросилось к эльфийским ногам, умоляя о помощи. Для того ли столько лет зарабатывал репутацию, чтоб враз лишиться из-за такого вот безобразного казуса?!— Добрый кулак — он завсегда крайнее средство, — пояснил генерал для всех. — Я-то, все ж видели, до последнего жаждал решить конфликт дипломатическими средствами… Ну, типа как батонов накрошить на ухи этому погорельцу. Глядишь, и сам бы унялся, да ещё и золото своё приволок…Эльфийка свирепо фыркнула — Вово шарахнулся в ожидании очередной гадости.— Ты, пожалуй, накрошишь! Он тебе не то что золото приволочёт!— Уймитесь! — взвыл Хастред. — Пришибли и пришибли, всем спасибо, все свободны. Нам бы до города уж как-нибудь, а там проясним, кому быть крайним.— А золото гномское как делить будем? — подначил ехидный Чумп, будто неясно было по его разбойной роже, что буде попадётся ему на глаза лепреконов заветный горшок монет — не увидит того золота больше никто и никогда, за исключением разве что корчмарей и разного рода сомнительных бизнесменов. — По-братски или по справедливости? И если по-братски, то эльфу мы считаем за полгоблина или как?— Мне вот это. — Эльфийка брезгливо указала перстом на тушку под ногой. — Вон то, что на шее. Остальным хоть подавитесь — сдалось мне ваше золото! А полгоблина — это ты сам, бандюга, я на такое не претендую ни вот настолечко.Чумп нимало не оскорбился, напротив, нахально подмигнул ей, подобрал свои ножи и снова скрылся в чаще, низко пригибаясь к земле, словно бы вправду надеялся вынюхать, где лепрекон схоронил золото.— Куда опять?! — гаркнул ему вслед генерал, но только зря сорвал голос. — Ладно, этот сам не пропадёт, а мы-то тут надолго? Давайте-ка подберёмся и по-хорошему ломанёмся, покуда, как он говорит, не началось.— И ты туда же, — возмутился Хастред. — А с гномом чего делать будем? Он же очухается, вражья морда, как пить дать, и небось вдогонку припустится.— Подай висюльку! — капризно потребовала Тайанне. — Без неё, может, и не припустится. Это важная магическая экипировка, он без неё все равно что ты без дубины — не до догонялок сразу станет.Пассаж про дубину Хастред проигнорировал — где бабе-дуре, тем более никак не способной поднять хороший топор, разбираться в оружии, а висюльку — странного вида витой корешок на сплетённом из травы шнурке — поспешно содрал через гномью отвратную голову и не глядя сунул эльфийке. Та немедленно убрала ногу, которой попирала лепрекона, и, душераздирающе зевая, отодвинулась в сторонку — поизучать добычу. Книжник по наитию стащил ещё с тощих лепреконовых ног башмаки, отодрал от них золотые пряжки, а то, что осталось, со всей молодецкой силушки зашвырнул в чащу — один вправо, другой влево.— А без штанов и вовсе, поди, с места сойти постесняется, — одобрил генерал. — С другой стороны, потом всякие будут нас в гзуризме обвинять. Беспортошных гномов я за собой пока что не оставлял… хотя, если подумать, стоило бы. Может, хоть тогда бы поостереглись с нами связываться.— Я бы и без таких крайностей не стала, — заверила его эльфийка. — Да только вы разве отвяжетесь?— Молчи, женщина! Тебе вообще штанов исконно не положено!Тайанне открыла было рот, чтобы привести ряд исторических прецедентов с участием женщин, носивших брюки, но развитый долгими магическими упражнениями интеллект ясно и четко подсказал ей, что гоблин их всё равно не оценит и хорошо если просто опохабит. Так что она печально вздохнула, а когда генерал нагнулся за мечом, из чувства протеста заставила затлеть штаны на его могучем седалище. Генерал не дрогнул — и не такое случалось — и сбил мимоходом огоньки заскорузлой ладонью.— А которых мы не довезем до папы, — начал он весомо.— ДО ПАПЫ?— А тебе что, не сказали? — удивился Хастред. — Вроде генерал орал на всю башню.— Мой ПАПА в этой дыре?— Не совсем в этой. В той. — Хастред призадумался и обозначил примерное направление на Копошилку. В смысле, постарался промахнуться не более чем на 180 градусов. В конце-то концов, не он тут был следопытом.— Ребята, а давайте вы меня не найдёте?Генерал, поражённый критической сменой эльфийского тона, даже огляделся вокруг с целью усмотреть того, кто НА САМОМ ДЕЛЕ заговорил столь жалобным голоском. Основное подозрение пришлось на долю Вово. Тот, однако, и сам был удивлён не меньше — отвесил до пояса челюсть и таращился на эльфийку с подозрением. Страшная зверюга смущенно мяла в руках гномий амулет и предпочитала смотреть себе под ноги.— Это ты к чему? — осторожно уточнил Хастред. — Папаша что, лупит тебя как козу? Так в этой части его можно понять, ты кого хошь взбесишь.— Лупит? Меня?! — Эльфийка живо воспряла духом. — Не знаю как у вас, зелёных, а у нас детей не лупят, да я и сама кому угодно влуплю!— Так чего?— Не во влупке счастье, — сообщил флегматичный Вово. — А несчастье — не в невлупке.— Чего сказал?! — поразился Панк. — Ну-ка отойди от этого книгочея! Книжные мудрости — оно, конечно, порою правильно, особливо для баек походных, но истины передают изустно! А ты, рыжая, прекрати воду мутить! Папа там, не папа, нанимались мы тебя к магу доставить и это исполнить обязаны, а там хоть бы и всё твоё семейство пущай в его башню понабьётся — нам до того никаких делов не имеется. Кстати, твой папаша как к гномам относится?Эльфийка запустила в него сумрачным взором — словно из катапульты, но генерала даже не пошатнуло. Крепкий он был парень, чего уж.— Распрекрасно относится, — мстительно изрекла Тайанне. — Деньги в их банках содержит и даже виллу в Новой Брулайзии подрядчику из их рода заказал.— Бестолковый эльф, что с него взять. А как он насчёт гзуров?Выяснение эльфийской межвидовой терпимости прервал Чумп. Разумеется, золота он не нашёл, зато нашёл Хастредов нож и поцарапал рожу ветками.— Если это всё, то пойдём! — воззвал он с непререкаемой твердостью в голосе. — Над этим тельцем устраивать дебаты — не лучший вариант. Никогда не знаешь, в отрубе ли он ещё, или уже давно бормочет втихомолку.Послушный Вово оглядел оставшиеся ноши, добровольно выбрал наиболее весомую и взвалил её на закорки. Ноша пробурчала что-то маловнятное и повисла безвольной друидской персоной. Генерал сгрёб тюк с оружием, а эльфийка шустро отскочила от шагнувшего было к ней Хастреда и показала ему сперва кулак, а затем, выдернув из генеральской связки посох, и им тоже потрясла с немалой свирепостью.— Да я чего, — пробурчал книжный гоблин и залился краской.— Началось! — радостно уличил его Чумп и, не слушая бессвязных оправданий, поскакал вперёд. Уж ему-то было не привыкать ориентироваться по оставленным на пути приметам, даже и менее очевидным, нежели понадломленные деревья.И, надо отдать ему должное, к вожделенной просеке он таки вывел бригаду, даже никого не потеряв. Правда, Тайанне сделала пару попыток выскользнуть из-под надзора и, возможно, даже вернуться к башне, где вполне могли найтись ещё дроу, всяко не склонные возвращать её в лоно семьи. Генерал, однако, за тысячей монет, передвигающейся своим ходом, следил вельми зорко и всякий раз возвращал на верную стезю.— Ты, девица, особо не переживай, — бубнил он степенно. — Мы тебя довезём, а там хоть трава не расти. Хучь в тот же день умыкай магический ковёр-самолет и шпарь себе на волю, в кишащие непуганою жизнью мкаламские прерии. Хотя, скажу по чести, родителя должно бы уважать, ибо знает больше, и ежели чего вбивает тебе в тыковку, так только из заботы о твоём же последующем благоденствии!— Да умолкни ж ты, пугало горное, — выстанывала в ответ деморализованная Тайанне. — Ты вон своих олухов усынови, и погляжу я, как ты их жизни учить будешь!Генерал возражал. Эльфийка ответствовала. Помалу запас приличных слов у них обоих подошёл к концу, причем, что характерно, у Тайанне раньше. Лексикон же, с применением которого общение шло дальше, побудил Вово приотстать настолько, чтобы слова перестали долетать до его ушей. Зато, когда процессия наконец вывалилась на просеку и эльфийка во всеуслышание заявила, что такие вонючие лошади могут быть только у таких безмозглых и отвратительных гоблинов, юный кобольд с радостным воплем обогнал всех. Несомого друида он не то чтобы особо небрежно, но вместе с тем без лишних церемоний распростёр рядом с кострищем, подбежал к двери в избушку и с трудом в неё протиснулся.— За сортир принял, — предположил язвительный Чумп.— Как бы не так, — возразил Хастред уныло. — Ой щас рёву будёт…Рёв и правда раздался, хотя более он походил на скулёж. Вово вывалился наружу, держа в лапах бочонок с пивом.— Это всё, что есть из еды, — сообщил он несчастливым голосом.— Это всё, что ты здесь оставил из еды, — поправил его Чумп.— Это всё, что не сожрал тот гадский гном, — подвел итог Вово. — Вы не знаю как, а мне, например, кушать надо. Или завтра я не встану…— И мне надо, — поддержала Тайанне. — Это у вас что такое? Это здесь мне предлагается ночевать? Там же ни одного окна! Да л камина, наверное, нету!— Ничего там нету, кроме клещей и клопов, — любезно проинформировал Чумп. — Потому и ночевать ТАМ тебе не предлагается. Вот здесь прямо и ночуй, на свежем воздухе. Где-то я слыхал, что эльфы норовят под луной пританцовывать погожими ночами. И, это, песни петь. Учитывая, какими ты словами пользуешься, заодно и обезопасишь всю ночевку — даже самый отъявленный гзур подойти не решится.То, что он скотина и придурок, откровением для Чумпа не стало. Он и прислушиваться не стал, а нырнул в постройку, которую грустный Вово освободил, и принялся чем-то там в ней скрипеть, а потом и лязгать.Генерал сбросил свой арсенал, стащил со взмокшей головы шлем и с удовольствием лёг в травку. Поесть бы не отказался и он, но на нет ему, как водится, и возражать было неохота. Тем более уже темнело, а в темноте спать — самое правильное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54