— На что ты намекаешь? — обернулся к вице-канцлеру Хельви.
— Я имею в виду настроения в столице. Наш славный герцог, наверное, еще не в курсе того, как быстро его горожане меняют свои вкусы. — Базл слегка поклонился в сторону вопросительно поднявшего брови Нырка. — Только вчера они поносили власти за то, что они толкают их на войну с людьми и колдунами, выиграть которую обычным смертным просто невозможно. Но стоило только достопочтенному Твору пустить через «своих ребят», как он ласково называет шпионов, слух о том, что канцлер Хельви преследует благородную идею восстановить империю Младших в первоначальном благополучии, как самые робкие и трусливые обрели невероятную дерзость. Не только гарнизон и гвардия, но и наши прежде мирные подданные рвутся в бой, отвергая всякие доводы здравого смысла. По моим сведениям в столице действует уже два добровольных ополчения — они собирают деньги на покупку оружия и доспехов, а также составляют списки будущих отрядов. Импульсивность — вот то качество, которое движет всеми этими безумцами, не правда ли?
— Победоносные настроения угаснут по мере того, как Младшие столкнутся с настоящими тяготами войны, — поморщился Хельви. — Восстановление империи — что может быть глупее? Только сумасшедший мог бы ввязаться в драку под столь нелепым лозунгом.
— Прости, великий канцлер, но я не понимаю, о каком восстановлении страны идет речь? — Нырок переводил недоуменный взгляд с канцлера на императрицу, которая достала клубочек золотистой шерсти, вязальные спицы и принялась вязать. — Разве мы потерпели уже какое-то поражение и часть наших земель досталась неприятелю?
— Да нет, — снова поморщился Хельви. — Речь идет о древних временах. Как ты знаешь, Верхат и Западный край когда-то действительно были западным краем империи. Страна заканчивалась на востоке где-то за Синими озерами. Конечно, после всех войн, а особенно после войн Наследников мы потеряли довольно много территорий. Однако их старинные названия помнятся, и это стало теперь поводом для патриотического подъема среди тупиц, полагающих, что я настолько глуп, что готов вести войну ради войны.
— Пусть Западный край снова лежит на западе империи, — пафосно продекламировал Базл, вероятно, цитируя какого-то оратора.
— И мои любимые столичные пижоны, конечно, в первых рядах этого ополчения, — пробормотал Нырок.
— Я верю, что трезвомыслящих альвов в империи всё-таки больше и они отдают себе отчет, что нам придется сражаться не за чужую землю, а за собственную жизнь и свободу. Я прошу тебя, — особо выделил канцлер слово «прошу», и Нырок понял, что речь идет совсем не о просьбе, а о чем-то большем, — не давай ополченцам слишком громко кричать на улицах. Возможно, их поддержка на первом этапе войны будет полезна, однако я не представляю себе, как плохо вооруженная и не умеющая воевать толпа облегчила бы положение нашей армии. Глупые мальчишки, которые рвутся сегодня умирать за «святую цель», поблагодарят нас, когда подрастут и поумнеют
— Слушаюсь, повелитель, — склонил голову Нырок. — Новости об ополченцах не слитком удивляют меня. Народ в Горе девяти драконов любит впадать в беспочвенный восторг, который длится столь же недолго, как окот у овец. Я хотел бы рассказать светлейшей императрице и тебе, великий канцлер, о своем пребывании у князя Остайи. Может быть, мне удастся на время отвлечь вас от забот. В конце концов, мое необыкновенное приключение на Хмурой реке закончилось вполне успешно.
— В самом деле, милый Нырок, расскажи нам поскорей о чем-нибудь хорошем, — улыбнулась Сури, разматывая клубок. — Все эти истории с ополчением и военными идеями не слишком интересны. Надеюсь, князь Остайя принял тебя как подобает?
— О да, моя прекрасная повелительница, — невольно улыбнулся в ответ Говорящий с водой.
Рассказ альва был долгим и очень подробным. Впрочем, Младший не настаивал ни на собственной прозорливости, ни на помощи счастливого случая, объясняя императрице суть произошедшего. Тон его истории был ровным и спокойным. Он с великолепным юмором описал застолье и развлечения гриффонов, которые сопровождали его в путешествии, и вызвал этим смех даже у задумчивого Базла.
— Неужели ты сразу догадался, что мертвая чайка имеет какое-то отношение к убитому княжичу? — взволнованно спросила императрица, когда рассказ был завершен. — Поэтому ты и показал арбалетный болт гриффонам?
— У меня, конечно, были сомнения, но чайку я нашел непосредственно возле того места, где, по моему твердому убеждению, погиб водяник. Связать обе эти смерти смог бы и менее опытный воин и охотник, чем я.
— По-моему, это удивительный подвиг, который ценен тем более, что герцог совершил его не с помощью меча, а исключительно благодаря собственному уму, — обратилась Сури к супругу. — Я хотела бы сделать тебе особый подарок в честь столь славного поступка, рыцарь.
Повинуясь жесту императрицы, Нырок, не смея поднять глаза, приблизился к креслу и опустился на колено. Повелительница сняла с рукава своего платья небольшую золотую застежку в форме листочка. Она была совсем простой, однако взгляд знатока мгновенно распознал бы работу сильфов — древняя и очень дорогая вещица лежала в ручке Сури. Императрица улыбнулась и приколола застежку к берету новоиспеченного герцога, чуть ниже золотистого пера птицы Фа. Нырок только порывисто вздохнул.
— Пусть эта брошь станет доказательством моей признательности, герцог, — просто сказала Сури.
— Пусть этот подарок станет еще одним доказательством моей безграничной преданности тебе и твоему дому, светлейшая императрица! — почти страстно ответил Младший, не смея подняться с колен.
— А князь Остайя не сказал тебе, каким образом собирается остановить армию Города драконоборцев? — неожиданно спросил Хельви.
— Князь Остайя показал мне свою крепость, — ответил Нырок, поворачиваясь к канцлеру, хоть это было и непросто, поскольку с колен он так и не поднялся. — После того как водяник объявил, что удовлетворен результатами моего расследования, он был настолько любезен, что ответил на некоторые вопросы, касающиеся боеспособности своего войска.
— Как это — показал свою крепость? — удивился Базл. — Ты нырял под воду в подземной реке?
— Ничего подобного. — Нырок взглянул на императрицу, и та, поняв его взгляд, махнула рукой, позволяя ему подняться с пола. — В подземной реке я плавал только на ладье, да и то — единственный раз в жизни десять лет назад, великий канцлер помнит этот поход! Кроме того, там, если я не ошибаюсь, расположен дворец, а мне показали настоящую крепость, с валом и двойной стеной.
— И где же она находится, эта крепость?
— В Хмурой реке, повелитель. Там, на берегу, я попросил князя показать мне его укрепления. Остайя поднял руки, и вода стала стремительно убывать, это было тем более чудесно, что она не исчезала полностью, а как бы прижималась к берегам. Было видно, как ускорилось течение у самого берега, как быстро несется вода в сторону предгорья. Однако уровень ее нисколько не поднялся. Велико могущество водяных в своей стихии! Мне казалось, что провал, образовавшийся посредине реки, должен быть похож на огромную пустую яму, но я ошибся. Там, глубоко вкопанная в дно, стоит великолепная крепость, светлейшая императрица. Я не смог разглядеть ее как следует, но мне кажется, что она едва ли не больше этого дворца. Только дворец построен великими зодчими не только для войны, но и ради красоты. А крепость водяных имеет одну цель — быть боевым укреплением. Четыре высокие башни усыпаны бойницами, узкими и длинными на низких этажах и квадратными и крупными наверху. Место есть и для лучников, и для чанов со смолой. Первая стена не слишком широкая, на ней разойдутся не более трех воинов. Но насыпанный вокруг крепости высокий вал и выкопанный ров служат дополнительной преградой. А если залить в ров воды, то он сделается еще одной линией защиты для обороняющихся.
— Удивительная история, — воскликнул Базл. — Вот уж не думал, что в арсенале князя есть нечто подобное. Значит, водяники и в самом деле возрождаются, заново набирают силу, раз смогли сохранить такие сооружения в Хмурой реке. Не зря княжич Хокийо излазил ее вдоль и поперек. Пожалуй, такая крепость и впрямь может остановить войско людей, как ты полагаешь?
— Если крепость водяных так огромна, как этот дворец, — негромко произнес Хельви, к которому был обращен вопрос Базла, — то там должен быть многочисленный гарнизон. Большую крепость можно удержать малым количеством воинов, но при этом они не смогут нанести значительный урон врагу.
— Хватит ли у князя Остайи бойцов? Водяники не слишком многочисленное племя.
— Это правда, повелитель, и князь сказал мне нечто подобное. Крепость хороша, но одним водяным не удержать. Остайя просит у тебя поддержки — значительные силы могли бы гарантировать ему успех. Поскольку укрепление, по словам князя, поднимется из воды, Младшим не грозит опасность быть утопленными. Водяник говорит, что с этим нужно спешить. По его данным, армия Города драконоборцев подойдет к Хмурой реке, до первых холодов.
— Думаю, ты сам разберешься с этой проблемой, градоначальник. В твоих руках целый гарнизон. Ария Младших еще не собрана, но основной удар, как мне думается, будет нанесен нам всё-таки с востока. Что говорят маги, Базл? — Канцлер неожиданно повернулся к помощнику. — Я просил их посмотреть, благосклонны ли звезды к нашему походу.
Базл смутился. Он поспешно отвернулся от человека, делая вид, что сверяется с какими-то бумами на столе. Императрица, перестав мотать шерсть, удивленно посмотрела на глифа. А Нырок, поняв, что сведения у Базла не слишком благоприятные, отчаянно закусил губу. Предсказания магов ценились в империи высоко. Наверное, это происходило оттого, что придворные звездочеты и волшебники в обычное время не слишком надоедали правителям своим искусством предвидения, предпочитая проводить время в подземельях, где располагались многочисленные лаборатории и хранилища книг. Однако перед таким важным событием в жизни империи, как война, Хельви не мог не отправить запрос магам о том, как им видятся будущее и перспективы воинов Горы девяти драконов.
— В чем дело? — удивился вслух Хельви. — Наши старички не слишком одобряют эту операцию в целом или они против того, чтобы войска выступали из Горы девяти драконов в ближайшее время? Не молчи, Базл, клянусь ушедшими богами, твое молчание огорчает меня
— Они говорят, что видят миракль. Более подробного объяснения я не добился. Они просят не оставлять Гору девяти драконов без гвардии. Крайне важно, чтобы город был хорошо защищен. Спасать водяных менее важно, нежели…
— Довольно! Опять те же разговоры! Раньше я слушал их на Государственном совете, а теперь еще и придворные лекари осмеливаются учить меня выполнять долг перед союзниками, — вскричал Хельви, и глаза его гневно засверкали. — Неужели эти косные тупицы не понимают, что речь идет не о спасении водяных, а о защите всей империи. Только объединившись, мы сможем противостоять армии людей! Передай магам, Базл, что я желаю получить нормальное и понятное предсказание! Что еще за миракли?
— Стоит ли так давить на волшебников? — неожиданно сказала Сури, которая крайне редко вмешивалась в государственные дела мужа. — Они не воины и связаны с императорами Младших многими столетиями службы. Они не могли повиноваться приказу кого-нибудь из Государственного совета, чтобы сделать заведомо ложный прогноз. Или ты полагаешь, что в их рядах мог появиться предатель, который действует по указке врага? Опомнись, Хельви, уверяю тебя, ты ошибаешься.
Канцлер бросил быстрый взгляд на императрицу, смысла которого было не понять Младшим. Нырок и Базл потупили взгляды. Они не очень понимали, какой оборот может принять дальше этот разговор, отлично представляя себе взрывной характер человека.
— Базл, ты слышал мой приказ, — наконец произнес Хельви. — Иди и исполняй. Нырок, ты отправляйся домой, поспи и отдохни. Завтра я жду тебя с утра на военном совете. Эль уже переправлен в город?
— Да, повелитель, — ответил Базл. — Я лично доставил его вчера вечером из императорской библиотеки в дом градоначальника. Кажется, он раздобыл какие-то интересные сведения о людях из Города драконоборцев в нашем книгохранилище, но просил сутки на то, чтобы правильно интерпретировать полученную информацию. Завтра он обещал представить мне доклад.
— Раз обещал, то и представит, — вставил Нырок, искрение гордый успехами своего свельфа.
— Вот и прекрасно, — слабо улыбнулся Хельви. — Я хотел бы почитать этот доклад перед советом.
Базл и Нырок согнулись в низком поклоне перед сидящей императрицей, которая была очень задумчива и едва ли увидела почтительный жест своих подданных. После ухода Младших в комнате на некоторое время воцарилась относительная тишина. Сури, сидя в своем любимом кресле, машинально разматывала клубок. Хельви замер у камина, словно не в силах оторвать взгляда от языков пламени, лижущих сухую древесину. Тишина нарушалась лишь потрескиванием дров.
— Объясни мне, сердце мое, что такое миракль? О чем говорят твои маги? — наконец тихо попросил великий канцлер.
— Я не могу, Хельви. Я ничего не понимаю.
— Как это возможно, Сури? Ты же императрица, ты выросла в этом дворце, среди этих магов. Как ты можешь не понимать их предсказаний? Разве тебя не учили этому, правительница?
— Магия — это очень сложно, Хельви. Неужели ты думаешь, что я не помогла бы тебе, если б могла?
— Ты сильно разочаровываешь меня, — вдруг каким-то грудным голосом сказал Хельви. — Я всегда полагал, что правители — особые существа, они знают о своей стране всё-всё и постигают многие тайны даже не учась, а интуитивно, на том основании, что они крепко связаны со своим племенем и его судьбой. Что ж, я ошибался. Только вот в чем — в тебе или в своем представлении об идеальном правителе? Кто теперь сможет мне это объяснить.
— Я не идеальная правительница, тут ты прав, — не сдерживая слез, ответила Сури. — Разве могла идеальная наследница империи Младших полюбить человека и сделать его равным себе? Разве может она отдав бразды правления своему любимому супругу и канцлеру, всецело отдаться счастью семейной жизни, рожать и воспитывать детей? Только если уж я так дурна, то почему ты продолжаешь служить мне?
— Ради ушедших богов, не вздумай только плакать, — раздраженно вскричал Хельви. — Не хватало мне ко всем неприятностям еще твоих слез! Ты можешь и должна стать хорошей правительницей, и существование семьи и наследников не должно тебе мешать. Если со мной что-то случится на этой войне, ты станешь единственной защитницей для нашего сына, пока он не достигнет совершеннолетия и не сможет вступить на престол. Помни, что хорошие правители не плачут, они просто помнят о своей боли.
— Не говори так! Как можно начинать войну с такими предчувствиями, — Сури настолько испугалась, что у нее даже высохли слезы.
— Извини, — Хельви подошел и опустился на колени перед женой. — Я пугаю тебя своими глупыми словами просто потому, что Базл расстроил меня своими дураками-магами. Сури, прости меня. Я не знаю сам, что болтаю. Я так дурно спал прошлые ночи, что, вполне возможно, у меня просто всё смешалось в голове: друзья, враги, заботы.
— Если бы я могла помочь тебе, хоть немного облегчить тот груз, который свалился на тебя с тех пор, как ты стал великим канцлером, — произнесла императрица, нежно обнимая мужа. — Но я смотрю на тебя и понимаю, что я ничем-ничем не могу помочь тебе. Эта ноша не по мне, Хельви. Если с тобой что-то произойдет на этой войне, если ты погибнешь, то клянусь тебе, что и дня не проживу без тебя.
— Никто не знает, какую ношу мы способны вынести, — тихо ответил ей человек. — Когда-то, скитаясь по болотам и оврагам Тихого леса, я думал, что жизнь моя кончена и лучшее, что ожидает меня, — это работа свинопаса у какого-нибудь не слишком брезгливого фермера из Младших. Судьба выбирает нас, но и мы выбираем себе судьбу. Помни об этом, пожалуйста. Ты ведь очень сильная, Сури. Вспомни, если бы не твои любовь и преданность, твой отец никогда не согласился бы на наш союз.
— Он и не согласился, он просто умер, — всхлипнула императрица и погладила мужа по щеке.
— Да, но в Черные горы за головой дракона он меня перед смертью послал, Базл свидетель, — возразил Хельви. — Значит, он понял, что наш союз неизбежен. Помнишь, ты сказала мне когда-то, что всегда будешь послушной дочерью своего отца, но если он велит тебе забыть меня, ты покончишь с собой? Разве это было сказано в шутку или в тот момент, когда у тебя опустились руки? Любимая, ты можешь недооценивать собственные силы, в том числе и свой талант управлять подданными. Только ради наших детей, не нужно убеждать себя в том что ты не годишься ни на что более, кроме как быть матерью и женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38