— Это загадка, — промолвила она, нервно оглядывая библиотеку. На первый взгляд, здесь никого не было, кроме нее самой, Кейтри и Тулли.
— Дайте-ка я минутку подумаю, — сказал уриск. — Сейчас соображу.
В стекла окна ударили могучие крылья. На подоконник, глубоко всаживая когти в дерево, опустился огромный ворон. Кейтри в испуге выскочила из кресла и съежилась у ног Ашалинды. Круглый глаз ворона уставился на подруг неподвижным взглядом.
— Сейчас-сейчас соображу, — бодро заверил Тулли и поскреб кудлатую макушку.
— Не бери в голову, Тулли, — проговорила Ашалинда. Сердце у нее трепетало, точно крылышки пойманной в силки птички. — Я сама знаю. Разгадка — морская птица, элиндор.
— Ты чрезвычайно умна, — с сожалением в голосе заметил принц Морраган.
Шагнув в комнату откуда-то — из ниоткуда, — он протянул руку. Ворон влетел в открытое окно и сел ему на плечо.
В библиотеке стало светлее. Яркий прозрачный свет залил ее — потолок исчез и комната оказалась прямо под открытым небом. Девять светильников вспыхнули, и стало видно, что окна растаяли, точно льдинки по весне. Там, где находились они еще минуту назад, теперь зияли широкие проемы, сквозь которые сияли ослепительные звезды и дул свежий ветер. Стены же стояли по-прежнему прямо. Лишившись обивки, они оказались монолитами черного базальта с высокими каменными перемычками. Утонченно-резная мебель и ковры, оставшиеся в этом первозданном кругу скал, смотрелись нелепо и претенциозно.
В проемы меж базальтовыми монолитами хлынул поток фигур — свита наследного принца и разная нежить, державшаяся при Светлых.
Среди них неторопливо шествовал Итч Уизге в доспехе из инкрустированного металла: на обоих плечах принца водяных коней торчали изогнутые края стальных пластин. Колечки кольчуги сверкали, точно вынутая из воды рыбья чешуя.
Он прошел мимо и скрылся из виду.
Морраган небрежно погладил Ашалинду по волосам, поиграл ее локоном.
Девушка вспыхнула.
— Глянь-ка в окно, Ихианнан, — предложил принц.
Между двумя базальтовыми колоннами протянулась посеребренная росой паутинка. Нити замерцали, задрожали, растаяли. За ними простирался пейзаж — но не звездный пейзаж Мглицы, а ясный день омытого дождями Аркдура.
Магическое око вновь обшаривало край сосен и скал. И Ашалинда снова никак не могла распознать никаких примет, указавших бы расположение тайных Ворот Поцелуя Забвения. Точнее, когда ей уже казалось, будто она начинает узнавать местность, непонятные помехи препятствовали, затемняли взор. Поиски изнуряли девушку, выпивали из нее все жизненные соки, словно бы высасывали мозг из костей.
— Хватит! — взмолилась несчастная, однако пощады не было.
Поиски продолжались целую вечность. Плечи Ашалинды поникли от усталости. К тому времени, как голос Моррагана наконец произнес «Возвращайся», все мышцы у девушки болели так, как будто она без устали косила три дня и три ночи кряду.
Едва пейзажи Аркдура растаяли, их заменила иная сцена — поле битвы на закате дня. По небу тянулись длинные кровавые раны. За горой, окруженный туманным ореолом цвета весенней листвы, висел серебристый серп месяца, тонкий, точно обрезок ногтя.
В багровом свете заката отряды эртов сражались с намаррскими завоевателями. Войска эртов были выстроены в боевом порядке. Каждый отряд образовывал прямоугольник из трех рядов тяжелой кавалерии, копьеносцев, лучников и арбалетчиков, по бокам охраняемых легкой кавалерией. В первых рядах, выставив перед собой щиты и уперев их нижним краем в землю, на одном колене стояли копьеносцы. Копья их торчали навстречу врагу — все под одним и тем же углом, точно молодая рощица, клонящаяся под напором свирепого урагана. Сзади выстроились лучники и арбалетчики. Лучники, также стоявшие на одном колене, прятались за надетыми на левую руку щитами. Время от времени они разом опускали щиты и осыпали неприятеля тучей стрел, а потом снова прятались. В третьем ряду конники ждали момента, когда придет черед атаки тяжелой кавалерии.
Кони мятежников отказывались везти своих всадников на эту ощетинившуюся копьями живую стену. Пока отряды эртов держали строй, им ничего не грозило — хотя и шансов разгромить врага вот так вот, не сходя с места, тоже было мало.
Довольно долгое время бунтовщики осыпали воинов-эртов непрестанным градом стрел, дротиков и коротких копий. Вынужденное бездействие мало-помалу расшатывало дисциплину эртов, покуда кое-кто из копьеносцев не вскочил на ноги и не бросился в атаку. Чтобы не разбивать строй щитов, остальные вынуждены были двинуться следом.
Двигаясь по каменистой равнине, отряды финварнанцев были настолько поглощены отражением летящих снарядов и стрел, что не могли выравнивать ряды. В строю их образовались бреши — и в эти-то бреши ринулись с копьями наготове два дивизиона тяжелой кавалерии варваров. Пробившись в середину строя, они пускали в ход мечи и палицы, рубя и молотя противников. Застигнутые врасплох и не в боевом строю пехотинцы эртов не имели ни малейшего шанса выстоять против конной атаки. Ряды их разбились, солдаты бросились врассыпную, исчезая в ночи. И, увидев, что враг дрогнул, варварские орды ударили с новой силой. Финварнанцы потерпели полное поражение.
Однако эта стычка никоим образом не могла еще решить исход всей битвы. Время величайшего столкновения еще не пришло.
Изображение между каменными колоннами вновь изменилось.
Первые лучи рассвета омывали столбы на Нениан Лэндбридж, отбрасывая длинные тени от длинных рядов всадников, что торжественно ехали по девять в ряд навстречу свету зари. Солдаты легионов Эриса, прищурившись, смотрели из-под шлемов на золотое сияние. Копья и знамена вздымались к небесам, точно мерцающий лес. За много миль видно было, как сверкают на солнце блестящие щиты и доспехи. Высоко над ними парили в облаках Летучие корабли, а двенадцать эскадронов Всадников Бури летели, словно гигантские хищные птицы. Ветер доносил слабый перезвон стремян и уздечек.
Среди Всадников Бури летели лорды Вольтасус, Усторикс, Истериум, Валерике и Осценис. А в составе легионов числился некий воин, известный как Второй Лейтенант Диармид Бруадайр из Королевского полка, на плаще его изображен был королевский лев геральдических цветов. Рядом ехала более хрупкая воительница с развевающимися по ветру волосами — капрал Муирна Бруадайр из Королевского отряда лучников. А сбоку от нее — высокий лучник, юный Эочайд из Жильвариса Тарва.
Сзади маршировали отряды, не блиставшие подобной дисциплиной и порядком. Доспехи их отличались более пышностью и красочностью, чем надежностью и зачастую состояли всего лишь из кожаной куртки со стальными наклепками. Часть этих воинов ехала на колесницах, другие гарцевали на резвых скакунах, третьи шагали пешком, громко распевая песни на своем родном языке, а не на Всеобщем наречии. В волосах солдат сверкало утреннее солнце. Меж рядов гулко раскатывался громовой хохот — огромный воин восседал на тяжеловесном боевом коне, размахивая тяжелой секирой. То был не кто иной, как Сианад Каванаг — с патриотической песней он ехал вослед за Вождем объединенных эскадронов Эртов Финварна, Мабхонином.
И ариски шли с легионами — жители снегов, три риманийских батальона. Доспехи их сверкали, как лучи солнца средь горных снегов. Ехали со всеми и темноволосые крепыши Севернесса, и жители Луиндорна.
Были там и дайнаннцы в серебристо-белых кольчугах, выглядывающих из-под длинных сюрко. В их рядах скакал сэр Хит с рыцарями Тайдом, Фиртом, Дейлом, Флинтом, Гиллом и прочим цветом рыцарства их тришунов. С дайнаннцами выступал Королевский Аттриод — Тамлейн, герцог Роксбургский и Томас, герцог Эрсилдоуна, а также Октарус Огье, лорд-военачальник Всадников Бури, Джон Драмдунах, лорд-главнокомандующий Королевской Гвардии, Ричард из Эсгайра, Верховный морской адмирал, и Исторен Гилторнир, Верховный небесный адмирал.
А тот, кто скакал во главе всех этих полков, батальонов, чародеев, флотилий и эскадронов — он ликом напоминал льва. Тот, кого называли Джеймсом XVI, Королем-Императором, выделялся из всех остальных. Он восседал на закованном в броню боевом скакуне Римскатре, на поясе у него висел в роскошных ножнах меч Арктур, и булатная сталь поперечины отбрасывала слепящие резкие блики. Он был именно таким, как представляла его себе Ашалинда в мечтах: тонкие, изящные очертания золоченого доспеха, остроконечные границы меж пластинами, тонкая чеканка. Металлические розы украшали оплечья, наколенники, наручи и нагрудную пластину. На груди вставал на дыбы геральдический лев Д'Арманкортов. Золотой лев венчал и шлем в звездном венце. За металлической полосой, защищавшей лицо, можно было разглядеть очертания высоких скул, решительного подбородка и глаз, острых, как два кинжала. Вот он улыбнулся одному из своих рыцарей, и от уголков губ его разбежались веселые лучики. Королевский Аттриод в роскошных доспехах ехал вокруг, и солнце весело плясало на блестящих нагрудных пластинах, латных перчатках, наколенниках и забралах. Сопровождаемый знаменосцем, трубачом, дайнаннцами, Легионами Эльдарайна и идущими под распростертыми знаменами армиями от каждого края Эриса, легендарный повелитель утраченного королевства глядел на открывающийся за Лэндбриджем простор и неуклонно продвигался в Намарру.
Все эти картины промелькнули и исчезли. На глазах Ашалинды землю заволокли сумерки, сквозь которые сияли лишь звезды. Рыцари и воины растаяли в темно-синих тенях — небе Мглицы, пойманном в сеть паутины, натянутой меж черными монолитами. Вцепившись в ручки кресла, Ашалинда устало поникла головой на деревянную спинку.
— Если хочешь добиться моей благосклонности, ищи лучше, — произнес Морраган, и на сей раз в голосе его звучали опасные нотки. Он щелкнул пальцами, подавая знак виночерпию. — Если ты в самом скором времени не отыщешь Ворота, Элиндор, война начнется всерьез.
— И ты станешь биться со своим братом, государем, которому клялся в верности? — вскричала Ашалинда, приподнимаясь.
Ничего не ответив, Морраган зашагал прочь. Плащ развевался вокруг него, словно клубы тумана.
Виночерпий Светлых наклонился к девушке:
— Первые ростки этой вражды зародились уже давно, после твоего тайного визита в Призрачные Башни. Дуэргар завладел прядью золотых волос, и этот залог любви поведал нам о том, что не все Ворота закрыты. Намаррское вторжение задумано, чтобы отвлечь Ангавара от тебя.
— А почему вы так уверены, что Верховный король Ангавар не знает еще о Воротах?
— Узнав о них, Ангавар наверняка поскакал бы в Аркдур в обществе своих девяноста девяти рыцарей и дам из народа Светлых. И это, конечно, от нас не укрылось бы. Неужели даже теперь ты недооцениваешь нас?
— Уловка достигла цели. Почему бы теперь не положить конец конфликту?
— Его королевское высочество желает сокрушить тех, кто вступил в союз с Ангаваром, — легионы Эриса, дайнаннцев и Семерых смертных. Силы собравшегося ныне Войска Неявных воистину велики. Принцы колдовского Аттриода тоже могучи. Да и намаррские воины присоединились к армии нежити, хотя по сравнению со всеми остальными их жалкие силы — что копье из текучей воды. Теперь они уже понимают, что на кон поставлено неизмеримо больше, чем их амбиции, однако достижение собственных целей для них самый веский повод вступить в войну с Империей.
— Напрасно ваш предводитель досаждает людям Эриса, — слабо произнесла Ашалинда, снова поникнув в кресле и принимая из рук виночерпия кубок. — Они не сделали ему ничего плохого.
— Все люди шпионы и воры, — презрительно отозвался Светлый, — лжецы и надоеды, запятнавшие себя алчностью, низменностью натуры, грубостью, самолюбием, мрачностью, неопрятностью, беспутством, никчемным любопытством, гнусным характером и отвратительными манерами. Однако если бы Ангавар не любил это никчемное племя, едва ли Финнах снизошел бы до прямой войны с ними.
— Повторяю, теперь, когда я здесь, никаких причин для войны не осталось!
Лорд Илтариен шагнул ближе к девушке.
— Теперь, когда приготовления зашли так далеко, наш принц решил довести дело до конца. Ангавару уже известно, что ты у нас в Готалламоре, хотя осенило его слишком поздно. Также он знает, что за мятежом стоит наш принц. Он нападет. Он уже двинул войска через Лэндбридж в Намарру. Мы готовы.
Разнарядившийся в кольчугу Итч Уизге пророкотал голосом дождя:
— Когда Ангавар будет побежден и взят в плен, над всем Эрисом раскинутся широкие крылья Ворона.
— Тогда все вы заговорщики, вы предали своего короля! — закричала Ашалинда, швырнув в Светлых рыцарей кубок со всем его содержимым. — Предатели! Вы все предатели!
Капли вина затвердели в воздухе. Агатовые и алмазные слезы застучали по полу градом ледяных бусинок. А за ними воздвиглась непроглядная, густая тьма, кромешное отсутствие света. Ее разорвал вой, полный неземной злобы. Ультразвуковое давление стучало в ушах Ашалинды. Девушка еле расслышала тоненький крик Кейтри — точно царапанье ножа по краю стеклянной чаши. А затем что-то схватило девушку и швырнуло на пол.
10
БИТВА ВЕЧНОЙ НОЧИ
Любовь и война
Там высится зеленый холм, и много-много сотен лет
Весною он омыт дождем, зимой — в шелка снегов одет.
Скрывает россыпь трав чертог, где Спящие давно лежат.
Под камнем золото блестит, развешаны доспехи в ряд.
Роскошен дивный их убор, прекрасны, точно короли,
Они на пышных ложах спят — сыны загадочной земли.
Но почему же крепко спят они в тех залах потайных?
И что, скажите, в должный срок разбудит все же их?
Из древней баллады «Спящие»

Певец Светлых окончил песню Спящих. Тонкие пальцы арфиста остановились. Леди Сильдориэль, одна из фрейлин при дворе изгнанного принца Моррагана, заговорила с Ашалиндой. Наряд дамы был расшит крылышками бабочек и петушиными перышками: лазурными, синими, с зеленым отливом.
— Смертных убивали, — промолвила Силдориэль, — и за меньшие оскорбления, чем позволила себе ты, Простушка. Однако вот ты здесь, отдыхаешь, глядя на наш пир. Воистину, ты в фаворе — по крайней мере пока.
Она улыбнулась, и улыбка эта была исполнена огня и тайны. Вообще узреть подобную улыбку на лице Светлой означало вознестись на небеса. Все равно что смотреть с высоты птичьего полета на простирающуюся к далеким холмам равнину, качаться на крылах мягкого ветра. Все равно что лететь.
— О да, — Ашалинде почему-то не хватало воздуха, — мне и впрямь повезло.
Она придвинулась поближе к Кейтри. Подруги сидели на поросшем цветами холмике. Платье девочки, сшитое из парчи и переливчатого шелка, тяжелыми складками лежало на ковре живых лютиков, калужниц, незабудок и клевера. Один из Светлых возложил на голову Кейтри цветочный венок, однако в детском личике не было ни кровинки. На траве перед ней стояло нетронутое блюдо свежей клубники: пухлые алые сердечки в зеленых коронках, чуть присыпанные крохотными острыми семенами. Тулли взял ягодку и откусил половину. На месте скуса, под красным полумесяцем бледно-розовой мякоти сверкнул тонкий белый глазок сердцевинки.
После того как Ашалинда сама спровоцировала Светлых, разозлила их до того, что ее швырнули на пол, на девушку вдруг напал необоримый сон. Она сама не знала, сколько проспала, но проснулась она уже в новом месте, на очередной затейливо украшенной сцене Готалламора. Здесь тек прозрачный поток, плакучие ивы клонили длинные ветви к воде, а из глубин реки с любопытством выглядывали остренькие лица зеленовласых русалок. На ветвях деревьев висели новые платья, старые же начали сами по себе таять, растворяться, эфемерные, точно крылышки мотылька. Они распадались, как старинная ткань, много десятилетий пролежавшая в кедровом сундуке. Едва пленницы успели переодеться, как по реке сама собой поплыла деревянная ладья, убранная венками и букетами полевых цветов. Она легонько стукнулась о берег. Подруги взошли на борт — другого выбора у них не оставалось. Маленькое суденышко провезло их под сводами зеленого туннеля из переплетающихся веток и вынесло в прекрасный сад.
Здесь царили сумерки поздней весны. Яблони утопали в белой пене цветов, что словно бы лучились изнутри собственным светом, как запутавшиеся в ветвях звезды. На залитых лунным сиянием прогалинах и меж деревьями гибкие фигуры танцевали под самую веселую, но в то же время и самую мучительную музыку, какую только доводилось слышать смертным. Зачарованные, обрадованные, Ашалинда и Кейтри любовались танцем, пока не заметили, что в какой-то момент к ним присоединился и Тулли. Когда танец окончился, к тому месту, где уселись на траву потрясенные девушки, величаво подошли три дамы из числа придворных принца. Они оставались со смертными, пока не отзвучала и песня о Спящих под Курганом.
— Здесь всегда темно, — промолвила Ашалинда, тихо унимая волнение в груди, — а музыка напоминает о солнечном утре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57