Все было тихо, если не считать приглушенного уличного шума. Он вновь позвал ее:— Джоанна?..И опять ответа не было. Потом откуда-то сверху донесся слабый короткий звук, словно кто-то быстро прошел по скрипнувшей половице.Сэм отошел подальше от кабинета, и темнота сгустилась вокруг еще больше. Он помолчал и снова позвал тихим шепотом:— Джоанна, ты здесь...Вновь он услышал ее голос — на сей раз ближе. Такой же едва уловимый шепот, как его собственный. Без сомнения, это был ее голос, но тем не менее он не мог понять, что она говорит.— Джоанна? Где ты?Он хотел нашарить в темноте выключатель, и вскрикнул от неожиданности, когда его рука коснулась теплой, живой плоти. Ее невидимые пальцы переплелись с его пальцами и стиснули их.— Я здесь, — сказала она. Теперь ее голос звучал ясно и так близко, что Сэм чувствовал ее дыхание на своем лице. Ее тело, мягкое и теплое, прижалось к нему. Он обнял ее и почувствовал, что на ней ничего нет. Она нашла в темноте его губы своими губами.Он почувствовал, что она расстегивает на нем рубашку. Отстранив ее руку, он сорвал с себя одежду одним движением. Сэм не пытался заговорить, он знал, что не сможет сказать ни слова. Сердце молотом стучало у него в груди, когда она вслепую вела его сквозь тьму, и наконец он оказался перед кроватью.Они повалились, и набросились друг на друга с неистовством и страстью, которой, казалось, не будет конца. Единственными звуками, нарушавшими тишину были вздохи и крики жажды, желания и удовлетворения. Потом, насытившись, они молча лежали в объятиях друг друга.— Я так счастлива, — прошептала она. — Я знала, что ты придешь. Теперь нам больше нечего бояться.Притянув ее к себе, он почувствовал округлость ее груди, изгиб ее живота и бедер, влажность ее кожи. Он мог ее чувствовать, но не мог видеть. И понимал, что танец линий и контуров, мелькавших в темноте, когда они занимались любовью, был плодом его воображения, создавшего мысленные образы на основании физического соприкосновения их тел.— Я хочу тебя видеть, — сказал он. — Мне нужно.— Я знаю, — ее голос был мягким, как будто она ласково улыбалась, когда произносила эти слова. Она провела пальцами по его лицу. — Все хорошо. Ты можешь включить свет.Сэм повернулся туда, где, как он помнил, у кровати стояла лампа. Он нашел выключатель, но, сам не понимая почему, не решался его повернуть.— Не бойся, — сказала она.Он повернул выключатель.Как взрыв, сверкнула жгучая вспышка света. Но хуже боли, которая опалила его глаза, был мучительный, захлебывающийся рев — адский рев, всепоглощающий, оглушительный рев прожег его мозг.Сэм не знал, сколько это продолжалось, но когда исчезла белизна ослепления и тишина постепенно вернулась, вместе с ней явилась странная опустошенность и отсутствие ощущения своего тела.Откуда-то донесся вой боли и страха. Сэм знал, что это его голос — но теперь он, казалось, больше не принадлежал ему.Она снова заговорила, уверенно и спокойно, словно знала, что это случится и готова была вести его дальше:— Все хорошо, милый... Не бойся. Теперь тебе ничто не грозит...В гневе и изумлении он выкрикнул:— Я ничего не вижу! Где я?Ощущение тела вернулось — резко, как это бывает после острого шока. Но это не было больно, он просто почувствовал, что стоит на ногах, вытянув перед собой руки, как слепой в поисках невидимых.Опять он услышал ее голос — так близко, будто он звучал у него в голове:— Пойдем... Пойдем со мной...Он почувствовал ее руку на своем запястье — касание столь легкое, словно его вообще не было. Он сделал несколько шагов, и вдруг земля ушла у него из-под ног.Но он не упал. Просто дом, город и весь окружающий мир внезапно распахнулись в космос. Он почувствовал, что летит, влекомый вверх таинственной, могучей и всеобъемлющей силой. Он знал, что она рядом с ним, но не мог бы сказать, откуда он это знает.Потом его посетила мысль, что она не рядом, а в некотором роде стала частью его. Эта мысль показалась ему такой очевидной, что он не подвергал это сомнению и не задавался вопросом, как это может быть и куда они направляются.Он просто решил — пусть все идет как идет; он несся куда-то, и казалось, что так будет вечно... Глава 59 До полудня Ральф Казабон пытался дозвониться к себе домой, но безуспешно. В первый день он решил не мешать Сэму нести его странную вахту, но на второй стал все чаще задумываться о том, что там происходит, и в конце концов уже не мог сосредоточиться ни на чем другом.Тем не менее, он позвонил только после завтрака; все утро Ральф осматривал квартиры, которые сдавались в аренду. Пока не нашлось ничего, что подходило бы Джоанне и ему самому, но спешить было некуда: она жила у родителей, и он обещал приехать к ней вечером. Он предложил ей устроить себе небольшой праздник, улететь куда-нибудь к солнцу и оставить позади все ночные кошмары. Джоанне понравилась эта идея, и они договорились обсудить ее за обедом.Таким образом, сейчас было самое подходящее время выяснить, почему Сэм не отвечает на звонки; и сделать это было бы желательно засветло. Ральф ненавидел признаваться в этом даже себе, но он не имел никакого желания находиться в том доме — в своем доме — после наступления темноты. Он уже смирился с мыслью, что дом придется продать. Даже если события двух последних ночей больше никогда не повторятся, он был не в состоянии заставить себя там жить. И прежде всего, он не мог рисковать Джоанной. Ральф надеялся лишь, что Сэм найдет какой-нибудь способ справиться с той таинственной силой, которая завладела домом, иначе его будет нелегко продать — даже кому-нибудь издалека и за низкую цену.Ральф долго звонил в звонок, прежде чем вынуть из кармана вторые ключи и вставить их в замочную скважину. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, и открыл дверь.Вешалка по-прежнему валялась там же, где и два дня назад, и ему пришлось протискиваться в дверь боком. Едва оказавшись в коридоре, Ральф увидел Сэма Тауна.Его обнаженное тело лежало лицом вниз на ступеньках лестницы. Руки были раскинуты, словно в попытке остановить падение, а шея искривлена под углом, который не оставлял сомнений в том, что он мертв. Глаза мертвеца были открыты, словно Сэм потрясенно смотрел на лужу собственной крови, застывшей на полу, — темно-красное пятно, которое казалось почти черным в исчезающем свете позднего солнца над Манхэттеном. Эпилог — Если я не вернусь туда, — сказала она, — эта история будет преследовать меня до конца жизни, а я не хочу. Я должна хотя бы раз пройти по дому, и тогда с этим будет покончено. Экзорцизм.Ральф пытался ее отговорить, но она была непреклонна. Разговор происходил через десять дней после гибели Сэма. Из Бостона приехал один из братьев Сэма — Ральф его встретил — который должен был позаботиться о том, чтобы тело было отправлено на полуостров Кейп-Код, где находилось фамильное кладбище Таунов. Было признано, что смерть произошла в результате несчастного случая, а тот факт, что Сэм упал с лестницы, когда пытался установить, действительно ли этот дом посещался привидением, не вызвал интереса у городских властей. Даже если предположить, что Сэма столкнули, закон не мог возбудить судебное преследование призрака или другого бесплотного духа.Единственная, что оставалось решить Ральфу, — что делать с рукописью, которую он обнаружил на столе у себя в кабинете. Он нашел ее уже после того, как труп унесли. Он отвез рукопись в отель и, сообщив по телефону Джоанне трагическую новость, прочел ее. Он перечитал рукопись дважды, а потом еще раз, прежде чем мужественно признался себе, что должен принять какое-то решение. Но сразу делать этого не стал и, положив рукопись в конверт, убрал его в гостиничный сейф гостиницы.Там она лежала несколько дней, пока не были завершены все формальности. Даже когда из университета приехала Пэгги О'Донован, желая увидеть место, где умер Сэм, Ральф не сказал ей о рукописи. Шли дни, но ничто не говорило о том, что в доме по-прежнему творится что-то сверхъестественное, и Ральф все больше склонялся к мысли, что говорить о ней вообще никому не стоит.Он нанял рабочих и привел дом в порядок. Зеркало в ванной, разумеется, заменили. Никто не жаловался, что чувствует или замечает что-то странное, необычное. Даже сам Ральф постепенно начал чувствовать себя в доме так же непринужденно, как раньше, хотя по-прежнему не оставался там ночевать и, через неделю передал его агенту по продаже недвижимости.Чем больше он думал о записках Сэма, тем меньше ему хотелось, чтобы кто-то увидел их. Он считал, что с юридической и моральной стороны они принадлежат семье Таунов или по крайней мере его исследовательской группе в университете. Но поскольку Сэм не оставил никаких письменных указаний на этот счет и в самой рукописи ни словом не обмолвился, кому она адресована, Ральф решил, что этот документ предназначен ему, и он вправе сам решать, как с ним поступить.Ночью перед переездом из отеля в уютную квартиру, которую он нашел на углу Мэдисон Авеню и шестьдесят четвертой улицы, Ральф достал бумаги из сейфа и сжег, страница за страницей, в металлическом мусорном бачке. При этом он чувствовал, что этот эпизод в его жизни закончен, и он подводит под ним черту. То, что писал Сэм, ни один нормальный человек не мог бы воспринять всерьез. В лучшем случае это можно было назвать фантазией, порождением воспаленного ума. Персонажи вроде Элли и Мюррея Рэй были словно целиком взяты из дешевой литературы, а не из реальной жизни. Той Джоанны Кросс, с которой, якобы, произошла эта невероятная история, никогда не существовало. Лучше всего не обращать на это внимания и постараться как можно скорее об этом забыть. Зачем доставлять себе, а тем более Джоанне, лишние неприятности? История Сэма Тауна представляла собой суеверную чушь, которую нельзя ни доказать, ни опровергнуть, а можно только тиснуть в какой-нибудь бульварной газетенке, какие дают на сдачу в супермаркетах. Если бы прошел слух о том, что написано в рукописи, это могло бы навсегда испортить жизнь ему и Джоанне. Ральф не испытывал никаких угрызений совести, когда выбрасывал черный пепел в унитаз и нажимал ручку слива.После этого он уже решил, что все неприятности позади, но тут Джоанна принялась настаивать на том, чтобы съездить домой. Только разик, говорила она. Изгнать нечистую силу. Не из дома, а из себя — она боялась, что ее коснулось нечто чуждое, противоестественное, и единственным средством избавиться от страха было совершить этот обряд прощания — и тут же уехать.Ральф сам не понимал, почему это желание вызывает у него тягостные предчувствия, но он никак не мог от них избавиться.— Ладно, — сказал он. — Если я не могу тебя удержать, то по крайней мере поеду с тобой. Надеюсь, против этого ты возражать не будешь?— Разумеется, нет. — Она просунула руку ему под локоть и поцеловала в щеку. — Мы поедем вместе, а потом забудем об этом.Наутро было морозно и солнечно. В десять часов они вошли в дом, сначала спустились на кухню, а потом поднялись в гостиную, где все это начиналось. Сломанную мебель давно увезли, покрытие пола отремонтировали, положили новый ковер и повесили над камином новое зеркало.Они поднялись на следующий этаж, зашли в музыкальный кабинет, заглянули в комнаты для гостей и в маленький закуток, где Ральф устроил библиотеку. Наконец они добрались до спальни и смежной с ней ванной комнаты, и долго стояли там в молчании, а яркий свет солнца лился через окна.— Ты знаешь, — сказала Джоанна, — я начинаю жалеть, что мы его продаем.— Знаю, — ответил Ральф. — Я тоже. Но все равно думаю, что мы должны это сделать, а ты?Джоанна задумчиво кивнула:— Да, наверное. Он никогда уже не будет таким, как раньше, правда?Они начали спускаться по лестнице, и на полпути услышали, как открылась и снова закрылась входная дверь. Они остановились и переглянулись, почувствовав минутное замешательство, но потом Ральф смущенно улыбнулся.— Я совсем забыл, — сказал он. — Мадж Рейнхарт звонила из агентства по продаже недвижимости. Она сказала, что приведет сегодня потенциальных покупателей осмотреть дом. Она говорит, что это люди серьезные. Нет сомнений, что они ищут солидный особняк, и у них есть деньги. Давай-ка спустимся и поздороваемся.Но когда они вышли в холл, Джоанна нахмурилась. Чем-то эта пожилая пара рядом с высокой и элегантной мисс Рейнхарт показалась ей странно знакомой. На женщине была дорогая шубка, а на мужчине — пальто из верблюжьей шерсти и черная меховая шляпа. Но когда они повернулись, она поняла, что никогда их не видела.— О, мистер и миссис Казабон, — проворковала Мадж, излучая уверенность и обаяние. — Я не знала, что вы еще здесь. Похоже, мы только что продали ваш дом. Позвольте мне познакомить вас с мистером и миссис Рэй.— Мюррей, — представился старик, почтительно приподнимая шляпу. — А это моя жена, Элли.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31