Если она снова попытается затронуть вчерашнюю тему, он будет держаться спокойно, но твердо. Такого рода отношениям в его жизни нет места.
Он встал, кожа уже обсохла. Одевшись, Кризи направился к дому по тропинке в скалах.
Нади видно не было, в кухне сидела Лаура.
– Завтракать будете, Кризи? – с ясной улыбкой спросила она. – Уж больно рано вы сегодня встали.
Кризи уже подготовил себя к тяжелому разговору, но от ее улыбки почувствовал облегчение. Лаура вела себя совершенно нормально – значит, никакого разговора вчера не было. Он сел за стол, внезапно почувствовав зверский голод. Лаура разбила на сковородку четыре яйца и положила туда несколько ломтиков ветчины.
– Это правда, что американцы едят на завтрак блины? – спросила она через плечо.
– Да. Заливают их сиропом. Но я блинов не ел с детства.
Она поставила перед ним тарелку с яичницей и хлебницу с теплым, только что испеченным хлебом. Потом налила ему большую кружку кофе и насыпала туда три полные ложки сахарного песка. Себе она тоже налила кофе и села напротив. Ей больше всего нравилось готовить тем, кто по достоинству оценивал ее труды. Сейчас она отчетливо видела происшедшие в нем перемены. Хорошая пища и физические упражнения сделали свое дело.
Как ни в чем не бывало она сказала:
– Вчера вечером Надя говорила со мной и с Полом.
Кризи поперхнулся.
– Не волнуйтесь, – успокоила она его. – Семья наша небольшая, живем мы дружно, и за спиной у нас Надя ничего делать не станет. Она девочка честная.
– Она глупая девочка! – вырвалось у Кризи. – Все эти разговоры – чистейшей воды безумие.
Лаура улыбнулась.
– Любовь всегда немножко безумна. Влюбленные, как правило, все усложняют. Хотя на самом деле это естественно, вы так не считаете?
– Любовь! – хмыкнул он. – Я так понимаю, она хороша, когда взаимна. Как Надя вообще может говорить о любви? Я, по крайней мере, никогда ей для этого повода не давал. Никак в толк не возьму, с чего она вдруг решила обсуждать это.
– Я знаю, что вам это трудно понять, как, впрочем, и Полу. Именно поэтому я и завела этот разговор. Хочу только, чтобы вы знали: зла на вас никто в доме не держит и ни в чем вас не винит.
Кризи заговорил очень откровенно и убедительно.
– Одно вам могу сказать, Лаура, – Надя мне очень нравится. Вот и все. Но даже если бы у меня были к ней более серьезные чувства, это все равно ничего не могло бы изменить. А она, сдается мне, никак не хочет этого понять. Через несколько недель я уеду. Мне обязательно надо завершить одно дело. Скорее всего, так случится, что я больше никогда сюда не вернусь. Все ее мечты и надежды рухнут снова – это же лишено какой бы то ни было логики!
Лаура снова улыбнулась ему.
– Логика! Надо же, какие слова. Разве может быть логика в любви? – Она подняла руку. – Подождите – и послушайте. Вы знаете, что вышло из ее брака. Ее эта история задела гораздо сильнее, чем вы можете себе представить. Не то, что с ней произошло, – на ней самой это никак не отразилось. Это отразилось на том положении, которое она может занимать на Гоцо. Она никуда не хочет отсюда уезжать, и это ее решение непреклонно. Но у нас живут, наверное, не по таким законам, которые действуют в других местах. Как все остальные женщины на Гоцо, она жить уже не сможет. Начать все снова ей у нас не удастся. Но девочка она сердечная. Ей хочется отдать кому-нибудь тепло своей души, не пряча этого от людей, не стыдясь за то, что она делает. Вот почему Надя решила с нами вчера вечером поговорить.
– Лаура, но я-то здесь при чем? Слишком уж много всего складывается не в мою пользу. Во-первых, я гораздо старше ее, и, во-вторых, я скоро уезжаю – уезжаю в любом случае. Может быть, она надеется, что заставит меня передумать, убедит меня остаться. – Он посмотрел Лауре прямо в глаза и очень выразительно произнес: – Это невозможно. Вы должны убедить в этом свою дочь. Ей нужно все забыть, поскорее избавиться от этого дурацкого наваждения.
Лаура на какое-то время задумалась. Такой поворот слегка ее озадачил. Она знала, что дочь ее не витает в облаках. Значит, она чего-то не договорила. Прошлой ночью она объяснила родителям все просто и прямо, и они тут же сказали, что у всей затеи нет никакого будущего. Отец так ей и заявил:
– Он уедет и бросит тебя. Его ничего не остановит. Это я точно знаю.
Но Надя ответила, что сама на это идет, прекрасно понимая, что изменить ничего нельзя. Она все равно его любит. При этом добавила, что уже вышла из детского возраста и не ищет постоянства, зная, что оно невозможно. Но ей хочется счастья, пусть даже временного.
Теперь, вспомнив обо всем этом, Лаура сказала:
– Не думаю, что она будет убеждать вас остаться. – Она заметила, что после этих слов выражение его лица изменилось – на нем отразились замешательство и вызов одновременно. Голос ее смягчился. – Кризи, женщин влечет к вам, и вы должны это знать. Вы не можете всю жизнь прожить в одиночестве. Люди не безразличны к вам и к вашей судьбе. Здесь все к вам хорошо относятся, вы у всех вызываете добрые чувства. Не рассчитывайте прожить жизнь, оставаясь безразличным для других. Возьмите хотя бы нашу семью. Джойи, например, вас чуть ли не боготворит. И это вполне понятно. Он еще очень молод. Глядя на вас, он видит отражение огромного, не известного ему мира. Надя – еще один пример. Она вас полюбила. Это, наверное, тоже естественно. После ее кошмарного брака теперь ее в другую сторону заносит. Может быть, она увидела в вас все то, что не смогла найти в своем муже. – Мысль эта показалась ей забавной, когда она взглянула на Кризи, на его огромные ручищи, лежавшие на столе, изуродованные, как и лицо, страшными шрамами. – А ведь подарком вас никак не назовешь.
Он как будто не слышал ее слов. Что-то сказанное ею раньше, видимо, крепко засело у него в голове, отбросило назад, в его прошлое.
«Вы не можете прожить всю жизнь в одиночестве».
Да, это была правда. Он так долго был один. Но теперь все изменилось.
Кризи встал из-за стола.
– Все равно это должно касаться двоих. Что бы она ни навыдумывала, ей надо все забыть. – Он повернулся, чтобы уйти, но у двери замешкался, взглянул на Лауру и сказал: – Мне очень жаль, что все так произошло. Я совсем не хочу, чтобы из-за меня у вас возникали лишние проблемы. Может быть, мне уехать?
Она пожала плечами.
– Если о нас говорить, проблем у нас с вами никаких нет – и никогда не будет. Мы только рады, что вы с нами живете. И Полу вы очень помогаете, а этим летом ему помощь ой как нужна была. Все проблемы вы с Надей сами должны решить. Я больше на эту тему ничего говорить не буду. И обсуждать эти вопросы не буду – ни с вами, ни с ней. – Она улыбнулась. – И потом, вы совсем не похожи на человека, который привык сбегать… даже от женщин.
Он не отрывал от нее взгляда и, когда увидел, что улыбка на лице Лауры стала шире, повернулся и вышел, от досады хлопнув дверью.
* * *
Надя пришла к нему два дня спустя, сразу после полуночи.
Дверь тихо распахнулась, и Кризи услышал шлепанье босых ног по каменному полу. Лунный свет, пробивавшийся в небольшое оконце, осветил ее, когда она подошла к постели.
– Иди в свою комнату, – сказал он.
Она откинула простыню и скользнула к нему под бок.
– Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась. Вернись в свою комнату.
Теплая рука обняла его, мягкие губы стали целовать в плечо.
Он лежал неподвижно, никак не отвечая на ее ласки.
– Пойми, Надя, я не хочу тебя.
Она чуть приподнялась. Маленькие, мягкие груди уперлись в его грудь. Ее губы поднялись от шеи к подбородку и двинулись дальше – к его губам. Он снова попытался сказать ей, чтоб она уходила к себе, но у него перехватило дыхание.
Глава 12
Приземистый, коренастый мужчина был одет в хорошо сидевшую форму защитного цвета. На многочисленных зажимах и в кармашках его десантного жилета были укреплены гранаты, запасные обоймы и небольшое приемно-передающее устройство. В руках он крепко сжимал автомат «стерлинг». Тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, человек прислонился к каменной стене, готовясь к броску через открытое пространство двухэтажного здания.
Через пару минут он чуть ближе придвинулся к углу. За ним тянулся длинный коридор без окон, в конце которого была лестница на верхний этаж. Он сгруппировался и, как отпущенная пружина, низко пригибаясь, побежал по коридору, держа указательный палец на спусковом крючке автомата. Сухие раскаты автоматной очереди громыхнули по зданию.
На ступенях лестницы стоял Кризи и внимательно наблюдал за бегущим человеком.
У противоположной стены мужчина остановился так резко, что взвизгнули резиновые подошвы его высоких шнурованных ботинок, и снова вжался в стену. Пустая обойма упала на пол, ее место заняла полная. Он поднял руку к груди и включил передатчик.
– Поднимаюсь на второй этаж, – сказал он и, бросив взгляд на Кризи, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, помчался вверх по лестнице.
Кризи последовал за ним, услышал треск еще одной очереди.
* * *
Оживленно разговаривая, все пятнадцать мужчин, одетых в маскировочную форму, вошли в небольшой сад, разбитый среди скал. Последним был Джордж. Он попросил всех сесть на стоявшую у стены скамью.
Само учение продолжалось пять минут, его разбор занял около часа. Джордж проанализировал каждую стадию операции, кого-то похвалил, кого-то раскритиковал. Он стоял перед отрядом рядом с Кризи. Настроение у бойцов было приподнятое – только что закончились их первые учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Оживление и напряжение тренировки сказывалось на их поведении.
Джордж обернулся к Кризи.
– Хочешь что-нибудь добавить?
Кризи сделал шаг вперед, отряд затих.
– В целом все прошло неплохо, – сказал он, и лица бойцов осветились улыбками. – Но в реальных обстоятельствах половины из вас уже не было бы в живых.
Улыбки разом погасли. Кризи указал на приземистого, коренастого бойца.
– Грацио, ты бежал по коридору, стараясь держаться ближе к стене – к каменной стене. А это опасно, потому что в тебя запросто могла отрикошетить пуля. Тебе же говорили – в коридоре всегда держись по центру. Тебе кажется, что попасть в тебя легче, но на самом деле там ты будешь в большей безопасности. Выскочил ты из-за угла согнувшись, но тут же распрямился и целился на уровне пояса возможного противника. Всегда целься ниже – враг может распластаться на полу, но в воздух ему никак не взлететь. В помещении с кирпичными или каменными стенами, как здесь, старайся максимально использовать рикошет в собственных целях.
Совсем поникший Грацио кивнул головой, но Кризи еще не закончил.
– Если бы я был на месте террориста, ты уже был бы мертв. И еще одна деталь: обойму ты менял медленно, очень медленно. А это самый опасный момент, когда в тебя проще всего попасть. Тебе надо постоянно в этом практиковаться, пока пальцы не заболят, пока движение это не станет у тебя автоматическим. – Он окинул взглядом бойцов. – В этом всем вам надо практиковаться! Есть же какая-то разница между живым и мертвым. В бою нет времени на раздумья. – Он обратился к высокому мужчине с большими черными усами. – Доми, ты пошел следом за Чарли во вторую комнату, а тебе надо было остаться в коридоре и следить за дверьми третьей и четвертой комнаты. В том, чтобы вы вместе внутрь заходили, никакой нужды не было. Это же не спальня, где вас девочки ждут!
Раздался дружный взрыв хохота – Доми был известным на острове сердцеедом.
Кризи разобрал действия почти каждого бойца отряда. Джордж был просто поражен объемом и разнообразием замечаний, которые Кризи сделал его людям. Он обратил внимание и на то, что манера поведения Кризи в роли инструктора резко отличалась от обычной. Сдержанность его исчезла – он говорил четкими, рублеными фразами. Начальник отряда отметил, с каким напряженным вниманием люди слушали Кризи.
Потом он увидел, как Кризи заменяет пустой магазин «стерлинга» на полный – движений его рук он заметить не успел, настолько они были быстрыми, стрельба пресеклась лишь на мгновение. Все видели, как он стреляет из пистолетов, автоматов и карабинов, как собирает и разбирает их, почти не глядя. Он обращался с оружием так, как не каждый умел орудовать ножом и вилкой. Когда они занимались с Кризи рукопашным боем, их не меньше поражала скорость его реакции и четкость движений. Все они были в отличной физической форме, все были сильными, молодыми парнями немного за двадцать, и все они прекрасно знали, что, несмотря на свой возраст, в бою Кризи без труда мог справиться с любым из них. Поэтому теперь они так внимательно его слушали.
В заключение он сказал, что для первых учений такого рода каждый справился с поставленной задачей неплохо. Он похвалил их за скорость, с которой они захватили здание, и за то, что внутри действовали решительно.
– Только ни в коем случае нельзя останавливаться. Все время надо двигаться. Двигаться и наблюдать. Вы сами прекрасно знаете, как легко поразить неподвижную мишень. Поэтому держитесь пониже, не прекращайте движения и все время поглядывайте вокруг.
Он отступил немного назад, вперед вышел Джордж, сказал еще пару слов и распустил отряд.
Кризи специально не говорили о плане учений. Джордж хотел, чтобы мнение его о том, как они прошли, не было предвзятым. Теперь он отвел Кризи в сторонку и спросил:
– Что ты можешь сказать о тактическом замысле?
Кризи смотрел на здание и размышлял. Замысел операции состоял в том, что четверым террористам без заложников удалось проникнуть на верхний этаж и там занять оборону. Попытки пойти с ними на переговоры закончились провалом, и тогда отряд получил приказ захватить здание.
– Расстановка людей была не совсем правильной, – сказал Кризи подумав. – Снаружи ты оставил пятерых, а внутрь послал десять человек. Лучше было бы сделать наоборот. Во-первых, потому, что когда в группе захвата, ворвавшейся в здание, слишком много людей, они начинают путаться друг у друга под ногами. А во-вторых, когда начался захват, террористы вполне могли бы выскочить наружу и попытаться разбежаться в разных направлениях. – Он указал на окна верхнего этажа. – Они запросто могли бы просто повыпрыгивать из окон – здесь не очень высоко. – Он несколько смягчил критику. – В целом спланирована операция с воображением, но, думаю, меньше надо полагаться на передатчики. Они хороши, когда ведешь за кем-нибудь наблюдение, но группе захвата они не нужны, если только ей не придется самой отсиживаться внутри здания. Отчет о каждом движении только отвлекает. Каждый солдат хорошо знает свою задачу, все они тренируются с таким расчетом, чтобы во время операции принимать самостоятельные решения – и это правильно. – Он улыбнулся. – Но в общих чертах, Джордж, считаю, что учения прошли вполне успешно. Особенно – начало операции.
Джордж был доволен оценкой Кризи.
– Спасибо, – сказал он. – Это здание будет в моем распоряжении еще месяц. Мы собираемся еще раза два провести здесь такие же учебные операции. Кроме того, «Эйр Мальта» на следующей неделе на пару часов одолжит нам один из своих «боингов», и мы попробуем отработать операцию по пресечению попытки угона самолета.
Отряд в полном составе собрался около полицейского «лэндровера». У каждого бойца в руке была баночка холодного пива. Кризи с Джорджем направились к ребятам. Когда они со всеми потягивали пиво, Джордж внезапно с наигранной суровостью сказал:
– Кстати, я никак не думал, что ты собираешься работать на Мальте.
Кризи был слегка ошарашен, но тут же уловил намек. Лицо его стало невинным, как у ребенка.
– Господь с тобой, Джордж, я только дяде твоему на ферме по хозяйству помогаю.
Все пятнадцать молодых полицейских дружно и весело рассмеялись. Джордж – вместе с ними.
– Ты же знаешь, Кризи, я совсем не это имел в виду. Но в любом случае, что ни делается – все к лучшему. Твоя помощь оказалась очень кстати.
Он имел в виду инцидент, который случился несколько дней назад.
Только что начался сезон лова лампуки, которую на Мальте считают самой вкусной. Как-то вечером Кризи отвез Надю в Мджарр, чтобы она там купила рыбы из первого улова. Через пролив между Гоцо и Комино в гавань шли яркие разноцветные рыбачьи баркасы. Он оставил Надю на набережной выбирать рыбу, а сам пошел в «Глиниглз» промочить горло.
Народу в баре было немного – Микеле с Виктором, Тони с Сэмом и Шрейк. Сэм налил ему пива, и возобновился прерванный разговор.
Речь шла об одном гоцианце – Бенни по прозвищу Татуировка, так его окрестили потому, что его могучие ручищи были покрыты замысловатыми наколками. Хоть он был гоцианцем, но много лет жил на Мальте. Кризи уже слышал несколько историй об этом великане.
Одна из них была связана с предыдущими выборами. Некий политик пообещал Бенни, что если он поддержит его, то после выборов, когда к власти придет новое правительство, он даст Бенни прибыльную работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он встал, кожа уже обсохла. Одевшись, Кризи направился к дому по тропинке в скалах.
Нади видно не было, в кухне сидела Лаура.
– Завтракать будете, Кризи? – с ясной улыбкой спросила она. – Уж больно рано вы сегодня встали.
Кризи уже подготовил себя к тяжелому разговору, но от ее улыбки почувствовал облегчение. Лаура вела себя совершенно нормально – значит, никакого разговора вчера не было. Он сел за стол, внезапно почувствовав зверский голод. Лаура разбила на сковородку четыре яйца и положила туда несколько ломтиков ветчины.
– Это правда, что американцы едят на завтрак блины? – спросила она через плечо.
– Да. Заливают их сиропом. Но я блинов не ел с детства.
Она поставила перед ним тарелку с яичницей и хлебницу с теплым, только что испеченным хлебом. Потом налила ему большую кружку кофе и насыпала туда три полные ложки сахарного песка. Себе она тоже налила кофе и села напротив. Ей больше всего нравилось готовить тем, кто по достоинству оценивал ее труды. Сейчас она отчетливо видела происшедшие в нем перемены. Хорошая пища и физические упражнения сделали свое дело.
Как ни в чем не бывало она сказала:
– Вчера вечером Надя говорила со мной и с Полом.
Кризи поперхнулся.
– Не волнуйтесь, – успокоила она его. – Семья наша небольшая, живем мы дружно, и за спиной у нас Надя ничего делать не станет. Она девочка честная.
– Она глупая девочка! – вырвалось у Кризи. – Все эти разговоры – чистейшей воды безумие.
Лаура улыбнулась.
– Любовь всегда немножко безумна. Влюбленные, как правило, все усложняют. Хотя на самом деле это естественно, вы так не считаете?
– Любовь! – хмыкнул он. – Я так понимаю, она хороша, когда взаимна. Как Надя вообще может говорить о любви? Я, по крайней мере, никогда ей для этого повода не давал. Никак в толк не возьму, с чего она вдруг решила обсуждать это.
– Я знаю, что вам это трудно понять, как, впрочем, и Полу. Именно поэтому я и завела этот разговор. Хочу только, чтобы вы знали: зла на вас никто в доме не держит и ни в чем вас не винит.
Кризи заговорил очень откровенно и убедительно.
– Одно вам могу сказать, Лаура, – Надя мне очень нравится. Вот и все. Но даже если бы у меня были к ней более серьезные чувства, это все равно ничего не могло бы изменить. А она, сдается мне, никак не хочет этого понять. Через несколько недель я уеду. Мне обязательно надо завершить одно дело. Скорее всего, так случится, что я больше никогда сюда не вернусь. Все ее мечты и надежды рухнут снова – это же лишено какой бы то ни было логики!
Лаура снова улыбнулась ему.
– Логика! Надо же, какие слова. Разве может быть логика в любви? – Она подняла руку. – Подождите – и послушайте. Вы знаете, что вышло из ее брака. Ее эта история задела гораздо сильнее, чем вы можете себе представить. Не то, что с ней произошло, – на ней самой это никак не отразилось. Это отразилось на том положении, которое она может занимать на Гоцо. Она никуда не хочет отсюда уезжать, и это ее решение непреклонно. Но у нас живут, наверное, не по таким законам, которые действуют в других местах. Как все остальные женщины на Гоцо, она жить уже не сможет. Начать все снова ей у нас не удастся. Но девочка она сердечная. Ей хочется отдать кому-нибудь тепло своей души, не пряча этого от людей, не стыдясь за то, что она делает. Вот почему Надя решила с нами вчера вечером поговорить.
– Лаура, но я-то здесь при чем? Слишком уж много всего складывается не в мою пользу. Во-первых, я гораздо старше ее, и, во-вторых, я скоро уезжаю – уезжаю в любом случае. Может быть, она надеется, что заставит меня передумать, убедит меня остаться. – Он посмотрел Лауре прямо в глаза и очень выразительно произнес: – Это невозможно. Вы должны убедить в этом свою дочь. Ей нужно все забыть, поскорее избавиться от этого дурацкого наваждения.
Лаура на какое-то время задумалась. Такой поворот слегка ее озадачил. Она знала, что дочь ее не витает в облаках. Значит, она чего-то не договорила. Прошлой ночью она объяснила родителям все просто и прямо, и они тут же сказали, что у всей затеи нет никакого будущего. Отец так ей и заявил:
– Он уедет и бросит тебя. Его ничего не остановит. Это я точно знаю.
Но Надя ответила, что сама на это идет, прекрасно понимая, что изменить ничего нельзя. Она все равно его любит. При этом добавила, что уже вышла из детского возраста и не ищет постоянства, зная, что оно невозможно. Но ей хочется счастья, пусть даже временного.
Теперь, вспомнив обо всем этом, Лаура сказала:
– Не думаю, что она будет убеждать вас остаться. – Она заметила, что после этих слов выражение его лица изменилось – на нем отразились замешательство и вызов одновременно. Голос ее смягчился. – Кризи, женщин влечет к вам, и вы должны это знать. Вы не можете всю жизнь прожить в одиночестве. Люди не безразличны к вам и к вашей судьбе. Здесь все к вам хорошо относятся, вы у всех вызываете добрые чувства. Не рассчитывайте прожить жизнь, оставаясь безразличным для других. Возьмите хотя бы нашу семью. Джойи, например, вас чуть ли не боготворит. И это вполне понятно. Он еще очень молод. Глядя на вас, он видит отражение огромного, не известного ему мира. Надя – еще один пример. Она вас полюбила. Это, наверное, тоже естественно. После ее кошмарного брака теперь ее в другую сторону заносит. Может быть, она увидела в вас все то, что не смогла найти в своем муже. – Мысль эта показалась ей забавной, когда она взглянула на Кризи, на его огромные ручищи, лежавшие на столе, изуродованные, как и лицо, страшными шрамами. – А ведь подарком вас никак не назовешь.
Он как будто не слышал ее слов. Что-то сказанное ею раньше, видимо, крепко засело у него в голове, отбросило назад, в его прошлое.
«Вы не можете прожить всю жизнь в одиночестве».
Да, это была правда. Он так долго был один. Но теперь все изменилось.
Кризи встал из-за стола.
– Все равно это должно касаться двоих. Что бы она ни навыдумывала, ей надо все забыть. – Он повернулся, чтобы уйти, но у двери замешкался, взглянул на Лауру и сказал: – Мне очень жаль, что все так произошло. Я совсем не хочу, чтобы из-за меня у вас возникали лишние проблемы. Может быть, мне уехать?
Она пожала плечами.
– Если о нас говорить, проблем у нас с вами никаких нет – и никогда не будет. Мы только рады, что вы с нами живете. И Полу вы очень помогаете, а этим летом ему помощь ой как нужна была. Все проблемы вы с Надей сами должны решить. Я больше на эту тему ничего говорить не буду. И обсуждать эти вопросы не буду – ни с вами, ни с ней. – Она улыбнулась. – И потом, вы совсем не похожи на человека, который привык сбегать… даже от женщин.
Он не отрывал от нее взгляда и, когда увидел, что улыбка на лице Лауры стала шире, повернулся и вышел, от досады хлопнув дверью.
* * *
Надя пришла к нему два дня спустя, сразу после полуночи.
Дверь тихо распахнулась, и Кризи услышал шлепанье босых ног по каменному полу. Лунный свет, пробивавшийся в небольшое оконце, осветил ее, когда она подошла к постели.
– Иди в свою комнату, – сказал он.
Она откинула простыню и скользнула к нему под бок.
– Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась. Вернись в свою комнату.
Теплая рука обняла его, мягкие губы стали целовать в плечо.
Он лежал неподвижно, никак не отвечая на ее ласки.
– Пойми, Надя, я не хочу тебя.
Она чуть приподнялась. Маленькие, мягкие груди уперлись в его грудь. Ее губы поднялись от шеи к подбородку и двинулись дальше – к его губам. Он снова попытался сказать ей, чтоб она уходила к себе, но у него перехватило дыхание.
Глава 12
Приземистый, коренастый мужчина был одет в хорошо сидевшую форму защитного цвета. На многочисленных зажимах и в кармашках его десантного жилета были укреплены гранаты, запасные обоймы и небольшое приемно-передающее устройство. В руках он крепко сжимал автомат «стерлинг». Тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, человек прислонился к каменной стене, готовясь к броску через открытое пространство двухэтажного здания.
Через пару минут он чуть ближе придвинулся к углу. За ним тянулся длинный коридор без окон, в конце которого была лестница на верхний этаж. Он сгруппировался и, как отпущенная пружина, низко пригибаясь, побежал по коридору, держа указательный палец на спусковом крючке автомата. Сухие раскаты автоматной очереди громыхнули по зданию.
На ступенях лестницы стоял Кризи и внимательно наблюдал за бегущим человеком.
У противоположной стены мужчина остановился так резко, что взвизгнули резиновые подошвы его высоких шнурованных ботинок, и снова вжался в стену. Пустая обойма упала на пол, ее место заняла полная. Он поднял руку к груди и включил передатчик.
– Поднимаюсь на второй этаж, – сказал он и, бросив взгляд на Кризи, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, помчался вверх по лестнице.
Кризи последовал за ним, услышал треск еще одной очереди.
* * *
Оживленно разговаривая, все пятнадцать мужчин, одетых в маскировочную форму, вошли в небольшой сад, разбитый среди скал. Последним был Джордж. Он попросил всех сесть на стоявшую у стены скамью.
Само учение продолжалось пять минут, его разбор занял около часа. Джордж проанализировал каждую стадию операции, кого-то похвалил, кого-то раскритиковал. Он стоял перед отрядом рядом с Кризи. Настроение у бойцов было приподнятое – только что закончились их первые учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Оживление и напряжение тренировки сказывалось на их поведении.
Джордж обернулся к Кризи.
– Хочешь что-нибудь добавить?
Кризи сделал шаг вперед, отряд затих.
– В целом все прошло неплохо, – сказал он, и лица бойцов осветились улыбками. – Но в реальных обстоятельствах половины из вас уже не было бы в живых.
Улыбки разом погасли. Кризи указал на приземистого, коренастого бойца.
– Грацио, ты бежал по коридору, стараясь держаться ближе к стене – к каменной стене. А это опасно, потому что в тебя запросто могла отрикошетить пуля. Тебе же говорили – в коридоре всегда держись по центру. Тебе кажется, что попасть в тебя легче, но на самом деле там ты будешь в большей безопасности. Выскочил ты из-за угла согнувшись, но тут же распрямился и целился на уровне пояса возможного противника. Всегда целься ниже – враг может распластаться на полу, но в воздух ему никак не взлететь. В помещении с кирпичными или каменными стенами, как здесь, старайся максимально использовать рикошет в собственных целях.
Совсем поникший Грацио кивнул головой, но Кризи еще не закончил.
– Если бы я был на месте террориста, ты уже был бы мертв. И еще одна деталь: обойму ты менял медленно, очень медленно. А это самый опасный момент, когда в тебя проще всего попасть. Тебе надо постоянно в этом практиковаться, пока пальцы не заболят, пока движение это не станет у тебя автоматическим. – Он окинул взглядом бойцов. – В этом всем вам надо практиковаться! Есть же какая-то разница между живым и мертвым. В бою нет времени на раздумья. – Он обратился к высокому мужчине с большими черными усами. – Доми, ты пошел следом за Чарли во вторую комнату, а тебе надо было остаться в коридоре и следить за дверьми третьей и четвертой комнаты. В том, чтобы вы вместе внутрь заходили, никакой нужды не было. Это же не спальня, где вас девочки ждут!
Раздался дружный взрыв хохота – Доми был известным на острове сердцеедом.
Кризи разобрал действия почти каждого бойца отряда. Джордж был просто поражен объемом и разнообразием замечаний, которые Кризи сделал его людям. Он обратил внимание и на то, что манера поведения Кризи в роли инструктора резко отличалась от обычной. Сдержанность его исчезла – он говорил четкими, рублеными фразами. Начальник отряда отметил, с каким напряженным вниманием люди слушали Кризи.
Потом он увидел, как Кризи заменяет пустой магазин «стерлинга» на полный – движений его рук он заметить не успел, настолько они были быстрыми, стрельба пресеклась лишь на мгновение. Все видели, как он стреляет из пистолетов, автоматов и карабинов, как собирает и разбирает их, почти не глядя. Он обращался с оружием так, как не каждый умел орудовать ножом и вилкой. Когда они занимались с Кризи рукопашным боем, их не меньше поражала скорость его реакции и четкость движений. Все они были в отличной физической форме, все были сильными, молодыми парнями немного за двадцать, и все они прекрасно знали, что, несмотря на свой возраст, в бою Кризи без труда мог справиться с любым из них. Поэтому теперь они так внимательно его слушали.
В заключение он сказал, что для первых учений такого рода каждый справился с поставленной задачей неплохо. Он похвалил их за скорость, с которой они захватили здание, и за то, что внутри действовали решительно.
– Только ни в коем случае нельзя останавливаться. Все время надо двигаться. Двигаться и наблюдать. Вы сами прекрасно знаете, как легко поразить неподвижную мишень. Поэтому держитесь пониже, не прекращайте движения и все время поглядывайте вокруг.
Он отступил немного назад, вперед вышел Джордж, сказал еще пару слов и распустил отряд.
Кризи специально не говорили о плане учений. Джордж хотел, чтобы мнение его о том, как они прошли, не было предвзятым. Теперь он отвел Кризи в сторонку и спросил:
– Что ты можешь сказать о тактическом замысле?
Кризи смотрел на здание и размышлял. Замысел операции состоял в том, что четверым террористам без заложников удалось проникнуть на верхний этаж и там занять оборону. Попытки пойти с ними на переговоры закончились провалом, и тогда отряд получил приказ захватить здание.
– Расстановка людей была не совсем правильной, – сказал Кризи подумав. – Снаружи ты оставил пятерых, а внутрь послал десять человек. Лучше было бы сделать наоборот. Во-первых, потому, что когда в группе захвата, ворвавшейся в здание, слишком много людей, они начинают путаться друг у друга под ногами. А во-вторых, когда начался захват, террористы вполне могли бы выскочить наружу и попытаться разбежаться в разных направлениях. – Он указал на окна верхнего этажа. – Они запросто могли бы просто повыпрыгивать из окон – здесь не очень высоко. – Он несколько смягчил критику. – В целом спланирована операция с воображением, но, думаю, меньше надо полагаться на передатчики. Они хороши, когда ведешь за кем-нибудь наблюдение, но группе захвата они не нужны, если только ей не придется самой отсиживаться внутри здания. Отчет о каждом движении только отвлекает. Каждый солдат хорошо знает свою задачу, все они тренируются с таким расчетом, чтобы во время операции принимать самостоятельные решения – и это правильно. – Он улыбнулся. – Но в общих чертах, Джордж, считаю, что учения прошли вполне успешно. Особенно – начало операции.
Джордж был доволен оценкой Кризи.
– Спасибо, – сказал он. – Это здание будет в моем распоряжении еще месяц. Мы собираемся еще раза два провести здесь такие же учебные операции. Кроме того, «Эйр Мальта» на следующей неделе на пару часов одолжит нам один из своих «боингов», и мы попробуем отработать операцию по пресечению попытки угона самолета.
Отряд в полном составе собрался около полицейского «лэндровера». У каждого бойца в руке была баночка холодного пива. Кризи с Джорджем направились к ребятам. Когда они со всеми потягивали пиво, Джордж внезапно с наигранной суровостью сказал:
– Кстати, я никак не думал, что ты собираешься работать на Мальте.
Кризи был слегка ошарашен, но тут же уловил намек. Лицо его стало невинным, как у ребенка.
– Господь с тобой, Джордж, я только дяде твоему на ферме по хозяйству помогаю.
Все пятнадцать молодых полицейских дружно и весело рассмеялись. Джордж – вместе с ними.
– Ты же знаешь, Кризи, я совсем не это имел в виду. Но в любом случае, что ни делается – все к лучшему. Твоя помощь оказалась очень кстати.
Он имел в виду инцидент, который случился несколько дней назад.
Только что начался сезон лова лампуки, которую на Мальте считают самой вкусной. Как-то вечером Кризи отвез Надю в Мджарр, чтобы она там купила рыбы из первого улова. Через пролив между Гоцо и Комино в гавань шли яркие разноцветные рыбачьи баркасы. Он оставил Надю на набережной выбирать рыбу, а сам пошел в «Глиниглз» промочить горло.
Народу в баре было немного – Микеле с Виктором, Тони с Сэмом и Шрейк. Сэм налил ему пива, и возобновился прерванный разговор.
Речь шла об одном гоцианце – Бенни по прозвищу Татуировка, так его окрестили потому, что его могучие ручищи были покрыты замысловатыми наколками. Хоть он был гоцианцем, но много лет жил на Мальте. Кризи уже слышал несколько историй об этом великане.
Одна из них была связана с предыдущими выборами. Некий политик пообещал Бенни, что если он поддержит его, то после выборов, когда к власти придет новое правительство, он даст Бенни прибыльную работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39