Я уверен, что смогу оттуда добраться до Стокгольма. Мне срочно нужно попасть в американское посольство. Через два дня может быть слишком поздно.
Ли посмотрел на карту. До Остергарна, расположенного на восточном побережье Готланда, было не более семидесяти пяти миль. Они могут добраться туда завтра к обеду. Да и Кэт он должен позвонить; она, должно быть, первой прибыла в Копенгаген и уже волнуется, и он должен рассказать ей о том, что видел Майорова.
— Ну ладно, все в порядке. Я подброшу тебя до Остергарна; он выглядит достаточно большим, чтобы там был какой-нибудь аэропорт. Паспорт-то у тебя есть?
— О, да. Хотя в нем и нет въездной шведской визы. А откуда ты идешь?
— Из Финляндии.
— Хорошо, я скажу, что финны не поставили мне штамп.
— А в нем нет въездной визы в Россию?
— Нет, русские не ставят штамп в паспорт. Они дают вам вместо этого визовую книжечку и забирают, когда вы покидаете страну.
— Хорошо, а то мне не хотелось бы пускаться в объяснения по поводу того, где я тебя нашел. — Он подумал с минуту. — Может быть, заход в Остергарн и не такая уж плохая мысль. Мне надо привести в порядок новое парусное снаряжение этой лодки. А его могут выслать в Копенгаген с фабрики. Ты когда-нибудь выходил под парусом в море, Эмилио?
— Увы, нет. Но я буду помогать чем могу.
— Хорошо, можешь сразу приступить к делу — сиди в кокпите и смотри, не появится ли какое-нибудь судно. Не хотелось бы врезаться в кого-нибудь.
Аппичелла отправился в кокпит, а Ли стал прокладывать курс на Остергарн, затем вернулся на палубу, переключился на автопилот и занялся парусами. При свежем бризе хорошо идти под парусами.
— О'кей, все в полном порядке. Я собираюсь хоть немного поспать. А ты не своди глаз с моря и буди меня, если увидишь другое судно, о'кей?
— Ну конечно, — ответил Аппичелла. — Все сделаю, как ты сказал. И еще, Уилл...
Ли остановился посреди трапа.
— Да?
— Видимо, ты спас жизнь не только мне, но и многим-многим другим. Спасибо тебе огромное.
— Не за что, — отозвался Ли. — Вывозить зайцев из Советского Союза — мое обычное занятие. Тем не менее, мы еще не в шведских водах.
— Я уверен, что мы там будем, — сказал Аппичелла.
— Хотелось бы верить, что ты прав, — отозвался Ли и отправился в койку. Он спал мертвым сном безмятежного человека.
Глава 42
Рул проснулась в четыре часа утра и не могла больше заснуть. Она испытала облегчение, когда Эд Роулз предложил ей свою поддержку, пока она будет в Копенгагене, но теперь она вновь чувствовала себя встревоженной и, хуже того, виноватой. Из всего, что она знала, из всей ее интуиции вытекало, что Советы очень скоро должны вторгнуться в Швецию. Понимая, что даже думать об этом безумие, она все же считала, что это гораздо важнее, чем ее поездка в Копенгаген. Раздумывая над этим, к шести часам утра она пришла к выводу, что важнее даже ее карьеры и частной жизни. У нее был приятель, который знал Бена Бредли из «Вашингтон Пост». Она схватила телефон и набрала номер своего приятеля.
Но тут же, прежде, чем ей ответили, она положила трубку. Ведь может быть и путь получше. Она вылезла из постели и стала рыться в сумочке в поисках записной книжки. Она нашла нужный номер на страничке среди множества ненужных. Она читала, что он встает рано; она надеялась, что именно так дело и обстоит. Она набрала номер.
— Алло, — этот голос не казался сонным.
— Сенатор Карр?
— Да.
— Меня зовут Кэтрин Рул; я возглавляю советский отдел в Разведывательном директорате Центрального Разведывательного Управления.
— Ах да, надо полагать, это вы были на слушании недавно с мистером Никсоном.
— Да, сэр, я. Сенатор, ваш частный телефон дал мне Уилл Ли и предупредил, чтобы я звонила в случае необходимости.
— Вы с Уиллом познакомились также на слушаниях?
— Гм, нет, сэр, Уилл и я... наши личные отношения никак не связаны с работой.
— Понятно. И чем же я могу помочь, мисс Рул... простите, наверное, миссис Рул, не так ли?
Она буквально слышала, как в его голове крутятся мысли.
— Да, сэр, я в разводе с Саймоном Рулом, заместителем Директора по операциям.
— Ах, да, в разводе. Ну хорошо, так что я могу сделать для вас, миссис Рул?
— Сенатор, я полагаю, что речь идет о деле чрезвычайной важности, и я хотела бы обсудить его с вами в ближайшее возможное время. Не могла бы я посетить вас прямо этим утром до того, как вы уедете на службу?
— У меня на девять часов назначена встреча с президентом, миссис Рул, но если вы успеете ко мне, скажем, часам к семи, тогда мы сможем увидеться.
— Благодарю вас, сэр, я буду к этому времени. — Она записала адрес. — И еще, сенатор, я надеюсь, вы сохраните это в секрете, по крайней мере, пока не выслушаете меня.
— Разумеется. Я жду вас в семь.
Рул приняла душ и оделась, ощущая смешанное чувство взволнованности и неловкости. Ведь до конца этого дня она могла оказаться безработной, а то и похуже — под арестом.
Прежде чем выйти из дома, она прошла в свой кабинет, включила копировальную машину и сняла две копии с того, что накопилось в ее досье. Она с удовольствием отметила, что спутниковые снимки скопировались хорошо. Она быстро ехала по полупустым улицам Вашингтона, сознавая, что готовится сделать невозвратный шаг. Дом Карра находился на Капитолийском холме, среди ряда домов в викторианском стиле, которые в течение последних лет были заселены джентри. Сам же Карр жил здесь задолго до того, как местечко стало модным.
Он сам открыл дверь, уже в галстуке, но в шелковом халате поверх рубашки.
— Пройдемте в кабинет, — сказал он, проходя в залитую солнцем дальнюю комнату.
Они уселись рядышком на большом кожаном мягком диване, в то же время он налил ей кофе. И он тут же приступил к делу.
— Итак, — сказал он, — о чем идет речь?
Рул поставила кофе, отвлекаясь от обозрения этой комнаты, обшитой дубовыми панелями, с книжными шкафами от пола до потолка и с фотографиями сенатора с полудюжиной президентов. Она открыла брифкейс.
— Трудно определиться, с чего начать, сенатор, но я думаю, что можно с любого места.
Она протянула ему пачку бумаг.
— Это копия документа, в котором описана операция Управления по дезинформации, под названием «Сноуфлауэр», которая задумана, вернее, началась ранним летом 1983 года. Если вы обратите внимание на пункт, в котором кратко изложена идея, то поймете, что суть операции — заставить Советы подумать, что Швеция тайно хочет присоединиться к НАТО, и тогда Советы, якобы, вынуждены передислоцировать силы в район Прибалтики, где на самом деле им ничто не угрожает. В Управлении надеются, что часть этих сил будет переброшена из Восточной Германии, где, как вы знаете, весьма серьезная концентрация советских сухопутных войск.
По мере того, как сенатор читал, брови его ползли вверх.
— Как вам должно быть известно, прежде, чем предпринять какие-то тайные операции, Управление обязано обратиться в наш комитет за одобрением, но они никогда не приходили к нам с этим. Надо полагать, они станут утверждать, что поскольку здесь не вовлечены войска, то они не обязаны, но меня на этом не купишь. Последствия от этого могут быть самые разнообразные.
— А я полагаю, что последствия уже есть. Я полагаю, что результатом этой операции стал целый комплекс неожиданных событий.
Он внимательно знакомился со всем тем, что у нее было: посадка на мель советской субмарины класса «Виски» у шведской военно-морской базы в октябре 1981 года и последующее затем резкое возрастание фактов визуального обнаружения подлодок в районе шведского архипелага; исчезновение и обнаружение Фирсова-Майорова и его странное передвижение с высокого поста в КГБ в командующие СПЕЦНАЗом; признаки того, что то, что представляется как спорткомплекс, на самом деле может оказаться базой подлодок и СПЕЦНАЗа; значительное увеличение учебных программ, связанных со Швецией, в советских университетах; успехи в секретных советских разработках транспортных самолетов для перевозки войск, действующих по принципу «полет-у-земли», считавшихся неосуществимыми; концентрация советских войск в Польше, Литве, Латвии и Эстонии, якобы для давно запланированных маневров; вербовка Эмилио Аппичеллы и его послание ей.
Сенатор внимательно вслушивался в перечисление, изредка вставляя вопросы.
— Я так понял, — сказал он, когда она прервалась, чтобы отхлебнуть кофе, — вы уверены, что Советский Союз готовится к чему-то вроде вооруженного вторжения в Швецию, правильно?
— Сенатор, я убеждена, что они давно уже планируют это, и я уверена, что надвигается полномасштабное вторжение.
Сенатор Карр глянул из-под полуприкрытых век.
— Это слишком сенсационное заявление, миссис Рул, для человека, занимающего такую должность.
— Я знаю, сэр, и надеюсь, вы верите, что я пришла к такому убеждению не с бухты-барахты.
— Вы не показались мне торопыгой, миссис Рул, хотя я не сомневаюсь, что у вас в Управлении должны быть люди, которые оценили бы ваши выводы как поспешные, да еще и исходящие от женщины.
— Боюсь, это истинная правда, сенатор.
— Предполагаю, что вы уже выкладывали собранные вами факты и предположения перед вашим непосредственным начальством и не дождались той реакции, на которую рассчитывали.
— И это верно.
— Но хоть что-то они предприняли?
— Не так много, как мне хотелось бы, а ведь причин для действий вполне достаточно.
— Тогда почему же? У вас есть соображения, почему они не реагируют; почему, по вашему мнению, они не предпринимают действий?
— Прежде всего, из-за «Сноуфлауэра». Это же была в высшей степени секретная операция, предполагалось, что даже я не должна знать о ней. Признать, что Советы готовы действовать, значит, признать, что Управление, вполне возможно, само спровоцировало их.
Сенатор кивнул.
— Да, я представляю, во что перерастет это небольшое замешательство, когда все откроется.
— Кроме того, сенатор, я действительно не понимаю, почему мое начальство реагирует именно таким образом, если не считать того, что мой бывший муж, похоже, находит мое пребывание в Управлении стесняющим его, и потому всячески осмеивает мою теорию, только потому, что она исходит от меня. Я точно знаю, что директор Центрального Разведывательного собственной персоной видел или слышал о материале из этого досье, и его реакция на это была очень сердитой. Мой непосредственный начальник указал мне, что если я продолжу заниматься этим делом, даже в свободное от работы время, то меня переведут в другое место. Мой бывший муж предложил мне уйти в отставку и намекнул, что, если я этого не сделаю, меня уволят.
— Миссис Рул, простите мне мой вопрос, но я должен его задать и еще должен просить вас быть полностью откровенной со мной.
— Да.
— Миссис Рул, не может ли статься так, что тщательное расследование вашей работы в Центральном Разведывательном Управлении приведет к обнаружению более глубоких причин, из-за которых вы беспокоитесь, нежели это ваше шведское дело, и из-за которых вы кандидат на увольнение в любом случае?
Рул выпрямилась и почувствовала, что ее лицо краснеет.
— Сенатор, мне тридцать пять лет, и я возглавляю Советский отдел в директорате разведки. Я самая молодая в такой должности, и я женщина. Вас устроит такой ответ на ваш вопрос?
Сенатор разразился смехом.
— Да, полагаю, что устроит. Я искренне извиняюсь, но вы, разумеется, понимаете, почему я спросил об этом.
— Да, думаю, что понимаю, — ответила Рул, немного успокаиваясь.
Сенатор посмотрел на свои часы.
— Еще очень обо многом я хотел бы спросить у вас, миссис Рул, но у меня встреча с президентом менее, чем через полчаса. Не нужно много размышлять, чтобы понять, какие преимущества дает Советам контроль над Швецией, но позвольте спросить вас, почему, зная о том, что противопоставит им остальной мир — военные, экономические и дипломатические санкции — почему, в свете всего этого, они, по вашему мнению, пойдут на такой шаг?
— Позвольте и мне, сенатор, спросить в свою очередь: вы верите, что Соединенные Штаты пойдут на применение ядерного оружия для защиты Швеции от вторжения Советов?
Сенатор посмотрел на ковер.
— Нет, — сказал он наконец. — Я не верю в это.
— Вот так, сэр, а ведь другого пути воспрепятствовать им у нас нет.
— Ну а сами шведы? Ведь у них же широко прославленная система обороны — прекрасные военно-воздушные силы, военно-морской флот, сотни укрепленных огневых точек по всему архипелагу, очень большая и хорошо обученная армия резервистов — почему бы им самим не защитить себя?
— Сенатор, шведы хорошо подготовлены к отражению вторжения с востока, если известен его день. Они утверждают, что могут выставить армию численностью в восемьсот тысяч человек — а это десять процентов от численности всего их населения — в течение тридцати шести часов. Но это будет вторжение в день неизвестный, и у них не будет тридцати шести часов. Войска СПЕЦНАЗ прошибут концентрацию шведских береговых огневых укреплений и стартовых площадок для начала, и Советы стремительно вклинятся в береговую оборону через сравнительно узкие бреши. А из того, что мы знаем об оперативном искусстве СПЕЦНАЗа, следует, что на шведской земле уже находятся значительные их силы, чтобы уничтожить коммуникации и шведские военно-воздушные силы прямо на аэродромах. Я не военный эксперт, но убеждена, что если на стороне Советов будет внезапность, то все произойдет очень быстро.
— Ну что ж, хорошо, вы изложили ваше представление о том, как это произойдет. Теперь скажите, почему?
— Потому что они всегда были параноиками, убежденными, что НАТО угрожает им в Прибалтике; потому что мы не ввяжемся в эту войну, чтобы остановить их, а больше некому; потому что они в глубоком экономическом кризисе, и они могли бы запрячь шведскую экономику в собственных интересах; потому что Советы никогда не теряли ни человека, ни квадратного метра территории из-за какого-то там общественного мнения; потому что они слишком многое могут получить в то время, как терять им нечего; потому что они останутся безнаказанными.
Сенатор с минуту ошеломленно смотрел на нее, затем встал и подошел к письменному столу.
— Миссис Рул, а что вы хотите, чтобы я сделал? Боюсь, что у меня гораздо меньше возможностей, чем вы себе представляете.
— Возьмите копию этого досье для президента. Попросите его предупредить шведов, если возможно, то лично позвонить премьер-министру. И я не думаю, что вторжение состоится, если Советы утратят элемент неожиданности. Если шведы отмобилизуются, Советам придется отступиться. Ведь если шведов предупредят, то Советам предстоит дорогое и кровавое нападение. Предупредите шведов. Это все, что я хочу.
— Да? Все? Вы хотите объявить в целой стране военное положение только потому, что это следует из вашего досье?
— Но ведь это же не мое решение, сенатор, и даже не президента. Мы только предупредим шведов, а уж решение они примут сами. Но только представьте, что случится, если мы утаим эту информацию, а Советы совершат нападение? Не говоря уж об истории, которая делается в этой стране прямо сейчас, и не думая о балансе сил в западной Европе? Нам придется перекинуть дополнительные войска в Норвегию и Данию, в Германию; нам придется разместить новые серии ракет, со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями; это обойдется нам в десятки миллиардов долларов. Помимо этого, нашим вооруженным силам придется месяцами пребывать в постоянной боевой готовности, как и советским. И возможность случайного запуска ракеты с ядерной боеголовкой возрастает экспоненциально. А стоит ли говорить о мнении мировой общественности? В общем, времени у нас очень мало. Мы должны предупредить шведов, сенатор.
— Так, стало быть, вы хотите только этого? Чтобы кто-нибудь предупредил шведов?
— Только этого.
— Понятно, но ведь я не могу идти к президенту только потому, что вы раскопали это. Прежде всего, он должен думать, что это исходит, по крайней мере, от меня. Во-вторых, даже если мне удастся убедить его, что дело стоит рассмотрения, он захочет с кем-нибудь еще посоветоваться — в Пентагоне в частности, и не в последнюю очередь в вашем Управлении. На это уйдет время, а если вы утверждаете, что угроза неотвратима, тогда...
Рул встала.
— Извините, что отняла у вас время, сенатор, я больше не буду вас беспокоить.
— Нет, нет, подождите, — сказал он, усаживая ее обратно. — Я же не сказал, что не собираюсь помогать, я только не могу идти с этим к президенту. Может быть, есть путь получше.
— Какой же это?
— Может быть, вам самой предупредить шведов?
— Каким образом?
— Ведь вы же та самая юная леди, с которой Уилл встречается в Копенгагене?
— Да.
Сенатор обошел стол и взялся за телефон. В справочнике он отыскал необходимый телефон, взглянул на часы и набрал серию цифр.
— Вместо всего этого обратимся прямо в Стокгольм, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Ли посмотрел на карту. До Остергарна, расположенного на восточном побережье Готланда, было не более семидесяти пяти миль. Они могут добраться туда завтра к обеду. Да и Кэт он должен позвонить; она, должно быть, первой прибыла в Копенгаген и уже волнуется, и он должен рассказать ей о том, что видел Майорова.
— Ну ладно, все в порядке. Я подброшу тебя до Остергарна; он выглядит достаточно большим, чтобы там был какой-нибудь аэропорт. Паспорт-то у тебя есть?
— О, да. Хотя в нем и нет въездной шведской визы. А откуда ты идешь?
— Из Финляндии.
— Хорошо, я скажу, что финны не поставили мне штамп.
— А в нем нет въездной визы в Россию?
— Нет, русские не ставят штамп в паспорт. Они дают вам вместо этого визовую книжечку и забирают, когда вы покидаете страну.
— Хорошо, а то мне не хотелось бы пускаться в объяснения по поводу того, где я тебя нашел. — Он подумал с минуту. — Может быть, заход в Остергарн и не такая уж плохая мысль. Мне надо привести в порядок новое парусное снаряжение этой лодки. А его могут выслать в Копенгаген с фабрики. Ты когда-нибудь выходил под парусом в море, Эмилио?
— Увы, нет. Но я буду помогать чем могу.
— Хорошо, можешь сразу приступить к делу — сиди в кокпите и смотри, не появится ли какое-нибудь судно. Не хотелось бы врезаться в кого-нибудь.
Аппичелла отправился в кокпит, а Ли стал прокладывать курс на Остергарн, затем вернулся на палубу, переключился на автопилот и занялся парусами. При свежем бризе хорошо идти под парусами.
— О'кей, все в полном порядке. Я собираюсь хоть немного поспать. А ты не своди глаз с моря и буди меня, если увидишь другое судно, о'кей?
— Ну конечно, — ответил Аппичелла. — Все сделаю, как ты сказал. И еще, Уилл...
Ли остановился посреди трапа.
— Да?
— Видимо, ты спас жизнь не только мне, но и многим-многим другим. Спасибо тебе огромное.
— Не за что, — отозвался Ли. — Вывозить зайцев из Советского Союза — мое обычное занятие. Тем не менее, мы еще не в шведских водах.
— Я уверен, что мы там будем, — сказал Аппичелла.
— Хотелось бы верить, что ты прав, — отозвался Ли и отправился в койку. Он спал мертвым сном безмятежного человека.
Глава 42
Рул проснулась в четыре часа утра и не могла больше заснуть. Она испытала облегчение, когда Эд Роулз предложил ей свою поддержку, пока она будет в Копенгагене, но теперь она вновь чувствовала себя встревоженной и, хуже того, виноватой. Из всего, что она знала, из всей ее интуиции вытекало, что Советы очень скоро должны вторгнуться в Швецию. Понимая, что даже думать об этом безумие, она все же считала, что это гораздо важнее, чем ее поездка в Копенгаген. Раздумывая над этим, к шести часам утра она пришла к выводу, что важнее даже ее карьеры и частной жизни. У нее был приятель, который знал Бена Бредли из «Вашингтон Пост». Она схватила телефон и набрала номер своего приятеля.
Но тут же, прежде, чем ей ответили, она положила трубку. Ведь может быть и путь получше. Она вылезла из постели и стала рыться в сумочке в поисках записной книжки. Она нашла нужный номер на страничке среди множества ненужных. Она читала, что он встает рано; она надеялась, что именно так дело и обстоит. Она набрала номер.
— Алло, — этот голос не казался сонным.
— Сенатор Карр?
— Да.
— Меня зовут Кэтрин Рул; я возглавляю советский отдел в Разведывательном директорате Центрального Разведывательного Управления.
— Ах да, надо полагать, это вы были на слушании недавно с мистером Никсоном.
— Да, сэр, я. Сенатор, ваш частный телефон дал мне Уилл Ли и предупредил, чтобы я звонила в случае необходимости.
— Вы с Уиллом познакомились также на слушаниях?
— Гм, нет, сэр, Уилл и я... наши личные отношения никак не связаны с работой.
— Понятно. И чем же я могу помочь, мисс Рул... простите, наверное, миссис Рул, не так ли?
Она буквально слышала, как в его голове крутятся мысли.
— Да, сэр, я в разводе с Саймоном Рулом, заместителем Директора по операциям.
— Ах, да, в разводе. Ну хорошо, так что я могу сделать для вас, миссис Рул?
— Сенатор, я полагаю, что речь идет о деле чрезвычайной важности, и я хотела бы обсудить его с вами в ближайшее возможное время. Не могла бы я посетить вас прямо этим утром до того, как вы уедете на службу?
— У меня на девять часов назначена встреча с президентом, миссис Рул, но если вы успеете ко мне, скажем, часам к семи, тогда мы сможем увидеться.
— Благодарю вас, сэр, я буду к этому времени. — Она записала адрес. — И еще, сенатор, я надеюсь, вы сохраните это в секрете, по крайней мере, пока не выслушаете меня.
— Разумеется. Я жду вас в семь.
Рул приняла душ и оделась, ощущая смешанное чувство взволнованности и неловкости. Ведь до конца этого дня она могла оказаться безработной, а то и похуже — под арестом.
Прежде чем выйти из дома, она прошла в свой кабинет, включила копировальную машину и сняла две копии с того, что накопилось в ее досье. Она с удовольствием отметила, что спутниковые снимки скопировались хорошо. Она быстро ехала по полупустым улицам Вашингтона, сознавая, что готовится сделать невозвратный шаг. Дом Карра находился на Капитолийском холме, среди ряда домов в викторианском стиле, которые в течение последних лет были заселены джентри. Сам же Карр жил здесь задолго до того, как местечко стало модным.
Он сам открыл дверь, уже в галстуке, но в шелковом халате поверх рубашки.
— Пройдемте в кабинет, — сказал он, проходя в залитую солнцем дальнюю комнату.
Они уселись рядышком на большом кожаном мягком диване, в то же время он налил ей кофе. И он тут же приступил к делу.
— Итак, — сказал он, — о чем идет речь?
Рул поставила кофе, отвлекаясь от обозрения этой комнаты, обшитой дубовыми панелями, с книжными шкафами от пола до потолка и с фотографиями сенатора с полудюжиной президентов. Она открыла брифкейс.
— Трудно определиться, с чего начать, сенатор, но я думаю, что можно с любого места.
Она протянула ему пачку бумаг.
— Это копия документа, в котором описана операция Управления по дезинформации, под названием «Сноуфлауэр», которая задумана, вернее, началась ранним летом 1983 года. Если вы обратите внимание на пункт, в котором кратко изложена идея, то поймете, что суть операции — заставить Советы подумать, что Швеция тайно хочет присоединиться к НАТО, и тогда Советы, якобы, вынуждены передислоцировать силы в район Прибалтики, где на самом деле им ничто не угрожает. В Управлении надеются, что часть этих сил будет переброшена из Восточной Германии, где, как вы знаете, весьма серьезная концентрация советских сухопутных войск.
По мере того, как сенатор читал, брови его ползли вверх.
— Как вам должно быть известно, прежде, чем предпринять какие-то тайные операции, Управление обязано обратиться в наш комитет за одобрением, но они никогда не приходили к нам с этим. Надо полагать, они станут утверждать, что поскольку здесь не вовлечены войска, то они не обязаны, но меня на этом не купишь. Последствия от этого могут быть самые разнообразные.
— А я полагаю, что последствия уже есть. Я полагаю, что результатом этой операции стал целый комплекс неожиданных событий.
Он внимательно знакомился со всем тем, что у нее было: посадка на мель советской субмарины класса «Виски» у шведской военно-морской базы в октябре 1981 года и последующее затем резкое возрастание фактов визуального обнаружения подлодок в районе шведского архипелага; исчезновение и обнаружение Фирсова-Майорова и его странное передвижение с высокого поста в КГБ в командующие СПЕЦНАЗом; признаки того, что то, что представляется как спорткомплекс, на самом деле может оказаться базой подлодок и СПЕЦНАЗа; значительное увеличение учебных программ, связанных со Швецией, в советских университетах; успехи в секретных советских разработках транспортных самолетов для перевозки войск, действующих по принципу «полет-у-земли», считавшихся неосуществимыми; концентрация советских войск в Польше, Литве, Латвии и Эстонии, якобы для давно запланированных маневров; вербовка Эмилио Аппичеллы и его послание ей.
Сенатор внимательно вслушивался в перечисление, изредка вставляя вопросы.
— Я так понял, — сказал он, когда она прервалась, чтобы отхлебнуть кофе, — вы уверены, что Советский Союз готовится к чему-то вроде вооруженного вторжения в Швецию, правильно?
— Сенатор, я убеждена, что они давно уже планируют это, и я уверена, что надвигается полномасштабное вторжение.
Сенатор Карр глянул из-под полуприкрытых век.
— Это слишком сенсационное заявление, миссис Рул, для человека, занимающего такую должность.
— Я знаю, сэр, и надеюсь, вы верите, что я пришла к такому убеждению не с бухты-барахты.
— Вы не показались мне торопыгой, миссис Рул, хотя я не сомневаюсь, что у вас в Управлении должны быть люди, которые оценили бы ваши выводы как поспешные, да еще и исходящие от женщины.
— Боюсь, это истинная правда, сенатор.
— Предполагаю, что вы уже выкладывали собранные вами факты и предположения перед вашим непосредственным начальством и не дождались той реакции, на которую рассчитывали.
— И это верно.
— Но хоть что-то они предприняли?
— Не так много, как мне хотелось бы, а ведь причин для действий вполне достаточно.
— Тогда почему же? У вас есть соображения, почему они не реагируют; почему, по вашему мнению, они не предпринимают действий?
— Прежде всего, из-за «Сноуфлауэра». Это же была в высшей степени секретная операция, предполагалось, что даже я не должна знать о ней. Признать, что Советы готовы действовать, значит, признать, что Управление, вполне возможно, само спровоцировало их.
Сенатор кивнул.
— Да, я представляю, во что перерастет это небольшое замешательство, когда все откроется.
— Кроме того, сенатор, я действительно не понимаю, почему мое начальство реагирует именно таким образом, если не считать того, что мой бывший муж, похоже, находит мое пребывание в Управлении стесняющим его, и потому всячески осмеивает мою теорию, только потому, что она исходит от меня. Я точно знаю, что директор Центрального Разведывательного собственной персоной видел или слышал о материале из этого досье, и его реакция на это была очень сердитой. Мой непосредственный начальник указал мне, что если я продолжу заниматься этим делом, даже в свободное от работы время, то меня переведут в другое место. Мой бывший муж предложил мне уйти в отставку и намекнул, что, если я этого не сделаю, меня уволят.
— Миссис Рул, простите мне мой вопрос, но я должен его задать и еще должен просить вас быть полностью откровенной со мной.
— Да.
— Миссис Рул, не может ли статься так, что тщательное расследование вашей работы в Центральном Разведывательном Управлении приведет к обнаружению более глубоких причин, из-за которых вы беспокоитесь, нежели это ваше шведское дело, и из-за которых вы кандидат на увольнение в любом случае?
Рул выпрямилась и почувствовала, что ее лицо краснеет.
— Сенатор, мне тридцать пять лет, и я возглавляю Советский отдел в директорате разведки. Я самая молодая в такой должности, и я женщина. Вас устроит такой ответ на ваш вопрос?
Сенатор разразился смехом.
— Да, полагаю, что устроит. Я искренне извиняюсь, но вы, разумеется, понимаете, почему я спросил об этом.
— Да, думаю, что понимаю, — ответила Рул, немного успокаиваясь.
Сенатор посмотрел на свои часы.
— Еще очень обо многом я хотел бы спросить у вас, миссис Рул, но у меня встреча с президентом менее, чем через полчаса. Не нужно много размышлять, чтобы понять, какие преимущества дает Советам контроль над Швецией, но позвольте спросить вас, почему, зная о том, что противопоставит им остальной мир — военные, экономические и дипломатические санкции — почему, в свете всего этого, они, по вашему мнению, пойдут на такой шаг?
— Позвольте и мне, сенатор, спросить в свою очередь: вы верите, что Соединенные Штаты пойдут на применение ядерного оружия для защиты Швеции от вторжения Советов?
Сенатор посмотрел на ковер.
— Нет, — сказал он наконец. — Я не верю в это.
— Вот так, сэр, а ведь другого пути воспрепятствовать им у нас нет.
— Ну а сами шведы? Ведь у них же широко прославленная система обороны — прекрасные военно-воздушные силы, военно-морской флот, сотни укрепленных огневых точек по всему архипелагу, очень большая и хорошо обученная армия резервистов — почему бы им самим не защитить себя?
— Сенатор, шведы хорошо подготовлены к отражению вторжения с востока, если известен его день. Они утверждают, что могут выставить армию численностью в восемьсот тысяч человек — а это десять процентов от численности всего их населения — в течение тридцати шести часов. Но это будет вторжение в день неизвестный, и у них не будет тридцати шести часов. Войска СПЕЦНАЗ прошибут концентрацию шведских береговых огневых укреплений и стартовых площадок для начала, и Советы стремительно вклинятся в береговую оборону через сравнительно узкие бреши. А из того, что мы знаем об оперативном искусстве СПЕЦНАЗа, следует, что на шведской земле уже находятся значительные их силы, чтобы уничтожить коммуникации и шведские военно-воздушные силы прямо на аэродромах. Я не военный эксперт, но убеждена, что если на стороне Советов будет внезапность, то все произойдет очень быстро.
— Ну что ж, хорошо, вы изложили ваше представление о том, как это произойдет. Теперь скажите, почему?
— Потому что они всегда были параноиками, убежденными, что НАТО угрожает им в Прибалтике; потому что мы не ввяжемся в эту войну, чтобы остановить их, а больше некому; потому что они в глубоком экономическом кризисе, и они могли бы запрячь шведскую экономику в собственных интересах; потому что Советы никогда не теряли ни человека, ни квадратного метра территории из-за какого-то там общественного мнения; потому что они слишком многое могут получить в то время, как терять им нечего; потому что они останутся безнаказанными.
Сенатор с минуту ошеломленно смотрел на нее, затем встал и подошел к письменному столу.
— Миссис Рул, а что вы хотите, чтобы я сделал? Боюсь, что у меня гораздо меньше возможностей, чем вы себе представляете.
— Возьмите копию этого досье для президента. Попросите его предупредить шведов, если возможно, то лично позвонить премьер-министру. И я не думаю, что вторжение состоится, если Советы утратят элемент неожиданности. Если шведы отмобилизуются, Советам придется отступиться. Ведь если шведов предупредят, то Советам предстоит дорогое и кровавое нападение. Предупредите шведов. Это все, что я хочу.
— Да? Все? Вы хотите объявить в целой стране военное положение только потому, что это следует из вашего досье?
— Но ведь это же не мое решение, сенатор, и даже не президента. Мы только предупредим шведов, а уж решение они примут сами. Но только представьте, что случится, если мы утаим эту информацию, а Советы совершат нападение? Не говоря уж об истории, которая делается в этой стране прямо сейчас, и не думая о балансе сил в западной Европе? Нам придется перекинуть дополнительные войска в Норвегию и Данию, в Германию; нам придется разместить новые серии ракет, со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями; это обойдется нам в десятки миллиардов долларов. Помимо этого, нашим вооруженным силам придется месяцами пребывать в постоянной боевой готовности, как и советским. И возможность случайного запуска ракеты с ядерной боеголовкой возрастает экспоненциально. А стоит ли говорить о мнении мировой общественности? В общем, времени у нас очень мало. Мы должны предупредить шведов, сенатор.
— Так, стало быть, вы хотите только этого? Чтобы кто-нибудь предупредил шведов?
— Только этого.
— Понятно, но ведь я не могу идти к президенту только потому, что вы раскопали это. Прежде всего, он должен думать, что это исходит, по крайней мере, от меня. Во-вторых, даже если мне удастся убедить его, что дело стоит рассмотрения, он захочет с кем-нибудь еще посоветоваться — в Пентагоне в частности, и не в последнюю очередь в вашем Управлении. На это уйдет время, а если вы утверждаете, что угроза неотвратима, тогда...
Рул встала.
— Извините, что отняла у вас время, сенатор, я больше не буду вас беспокоить.
— Нет, нет, подождите, — сказал он, усаживая ее обратно. — Я же не сказал, что не собираюсь помогать, я только не могу идти с этим к президенту. Может быть, есть путь получше.
— Какой же это?
— Может быть, вам самой предупредить шведов?
— Каким образом?
— Ведь вы же та самая юная леди, с которой Уилл встречается в Копенгагене?
— Да.
Сенатор обошел стол и взялся за телефон. В справочнике он отыскал необходимый телефон, взглянул на часы и набрал серию цифр.
— Вместо всего этого обратимся прямо в Стокгольм, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38