так что, они остались видны.
– Са va. Моей девушке все равно.
– Ради этой женщины вы решили все поменять? – Он кивнул на волосы Коэна.
– У меня есть брат-близнец. Я боюсь, как бы она не переспала с ним по ошибке.
– Она получила бы двойное удовольствие, – сказал мастер. Коэн заплатил ему и, оставив теперь уже черную блестящую «альфу» в переулке недалеко от вокзала, позвонил в гостиницу «Де Терм».
– Это Гослин, – сказал он по-английски.
– Да, мистер Гослин?
– На мое имя есть что-нибудь?
– Нет, месье.
– Хорошо. Кажется, в воскресенье я заказывал разговор из своего номера. Мне опять нужно позвонить туда, но я потерял номер.
– Un moment. Я посмотрю в книге. – В замолчавшей трубке раздавалось жужжание. – Алло, месье Гослин? В воскресенье вы звонили в Германию, в Ноенвег. Вам нужен этот номер?
– Да.
– Alors, c'est 5-1243.
В кафе на площади Де ля Либерасьон он заказал ар-маньяк и развернул карту Германии. Пробило семь; на влажных гулких улицах пахло ранними цветами и бензином. По навесу застучали капельки дождя.
Ноенвег был в четырех километрах южнее Белхена – горы высотой в 1414 метров. Чувство какого-то спокойного удовлетворения охватило его. Он еще заказал арманьяк. Свет подфарников скользнул по мокрым камням; на парапетах сидели нахохлившиеся грачи и голуби; скворцы и вьюрки суетились в ветвях платанов. Откуда-то взятая строка всплыла в его памяти: «В самое сердце огня, в безмолвие», но он не мог вспомнить, откуда это. Вдыхая теплый чистый запах дождя, он начал продумывать свой маршрут до Ноенвега.
* * *
За соседним столиком одиноко сидела женщина со спутанными волосами, покачивая головой в такт мелодии, которую наигрывал сидевший на тротуаре под дождем гитарист. Большинство расположившихся за другими столиками читали вечерние газеты и как бы не замечали эту женщину, почесывавшуюся и напевавшую себе что-то под нос.
Она была в грязном, рваном, поношенном платье, лицо и руки чем-то измазаны. Пробормотав что-то бессвязное по-итальянски, она замолчала, затем, тряхнув своими сальными волосами, вновь запела, повернулась и посмотрела на него своими широко раскрытыми глазами.
– Я знаю твою судьбу.
– Non, merci.
Она кокетливо улыбнулась, обнажив обломки коричневатых зубов, торчавших из десен кофейного цвета.
– Когда знаешь будущее, меньше теряешь. Он вернулся к своим мыслям. Усилившийся дождь струйками растекался по тротуару. Она поманила его рукой.
– Многих опасностей можно избежать, если знать о них заранее. На некоторые вопросы есть ответы.
Он допил арманьяк и, вытащив из кармана деньги, отсчитал несколько монет на стол.
– Сколько ты хочешь?
– Пять новеньких франков. – Сев напротив, она собрала монеты со стола. – Для начала я вижу, что ты не хочешь слушать. – Она взяла его руку. – Твоими поступками руководит сердце, оно у тебя сильное. – Она посмотрела в его раскрытую ладонь. – От любви ты перенес много боли. Впрочем, как и все. Любовь может быть губительнее ненависти, хотя она придает тебе больше сил. Ты глубоко запрятал свое сердце, вот здесь, видишь? Ты заблуждаешься, но у тебя хватит силы преодолеть это.
– А будущее?
– Пустое. Я не верю в него.
– В мое будущее?
– В линию жизни. Я держала руки молодых парней, убитых в бою, так же, как и твою. И видела длинную линию жизни на их ладонях. Это ни о чем не говорит. – Она облизнула верхнюю губу. – Ожидания обкрадывают жизнь. Не рассчитывай на них.
– Так у меня короткая линия жизни?
– Ты ничего не хочешь слушать. – Она повернула его руку. – Ты умрешь, как только перестанешь жить.
– И за это я должен платить пять франков? Она резко встала и задвинула свой стул.
– Держи, – она кинула его монеты на стол. – Я возвращаю тебе твою судьбу. – Она пошла от столика к столику, спрашивая: «Не желаете ли узнать свою судьбу?» Люди, не отвечая, смотрели в свои газеты. Через несколько минут она скрылась в бисерной завесе дождя за тентом.
* * *
Он ехал по мокрым блестящим улицам, пока не увидел другую черную «альфу». Он поменял номера, открыл окно с противоположной от водителя стороны и достал из ящика страховое и регистрационное свидетельства. Он закрыл окошко и, убедившись в том, что не оставил следов, поехал по автомагистрали на север к Лиону.
* * *
В шесть утра он выехал из Лиона и переложил «маннлихер» под заднее сиденье. Еще не было восьми, когда он миновал Безансон, а около полудня остановился заправиться недалеко от границы, у Мюлуза. Немецкий контрольный пост был у дороги на восточном берегу Рейна.
– Значит, месье Сегер, – сказал таможенник, – вы взяли эту машину у некоего месье Жака Бонневилля в Эксе?
– Это мой друг, он прилетит самолетом на следующей неделе и встретит меня в Мюнхене.
– D'accord. Но я должен посмотреть ваши водительские права.
– Мне сказали, что они мне не понадобятся. Видите ли, я потерял их, и мне должны прислать из Тулона новые.
– Кто сказал, что они не понадобятся?
– В немецком консульстве в Марселе.
– Они цвели вас в заблуждение. – Руки офицера лежали на ремне рядом с пистолетом. – В Германии вам необходимо иметь водительские права.
– У меня же есть.
– Вы должны иметь их при себе. Вам придется вернуться во Францию и получить временные.
Коэн вновь пересек реку в обратном направлении в сторону Франции. Офицер на французском контрольном пункте тоже спросил у него права. Коэн повторил свою версию.
– Но вы же не француз?
– Моя семья из Тулона, но большую часть своей жизни я прожил в Канаде.
– У вас есть канадский паспорт?
– Нет, я же французский подданный.
– Очень жаль, месье Сегер, но во Франции нельзя ездить без документов. Вам придется оставить машину здесь и доехать до Мюлуза на автобусе, там вы получите временные права.
На часах в контрольном пункте было без десяти минут час. Коэн подождал рейсового автобуса, который пришел в 1.30, и в три был в Мюлузе. Понадобилось еще полчаса, чтобы разыскать контору, где, просидев в очереди до 4.30, он узнал, что никакой Люк Сегер, родившийся 12 февраля 1949 года в Тулоне, нигде не значился.
В одном из баров рабочего квартала он нашел рыжего веснушчатого подростка по имени Альфонс, у которого было водительское удостоверение. Следующим автобусом они отправились к границе. Там уже заступила другая смена.
– Это мой друг, у которого я оставлю машину, пока не получу новые водительские права, – сказал Коэн.
На обратном пути в Мюлуз он заплатил Альфонсу.
– Хочешь еще двести франков?
– Смотря за что.
– Нужно съездить в Германию.
– Меня могут арестовать. Четыреста.
– У меня только триста.
– Тогда триста пятьдесят и обратный билет на автобус.
В наступившей темноте они переехали через Базельский мост. Цепочка стоп-сигналов вела к немецкому контрольному пункту. На противоположном берегу виднелись темные силуэты деревьев, под мостом чернела вода. Северный ветер дул в лицо. Двадцать минут спустя он высадил Альфонса у автостанции, затем снял номер в гостинице на задворках Лераха.
– Вам это знакомо? – спросил он бармена в гостинице. Тот поднял ликерную бутылку Морта к свету.
– Из Белхена? Это знаменитая гора. Вы можете проехать к ее вершине из Шенау. Летом там работает гостиница.
– У вас здесь это продается?
– Впервые вижу.
Коэн ел и потягивал пиво, в то время как на развернутом барменом над кассой экране корчились в любви две голые женщины и мужчина. В противоположном углу бара кто-то храпел, запрокинув голову назад. Над столиком Коэна склонилась грудь официантки.
– Sie englisch?
– Nein. Francais.
Она улыбнулась.
– T'es seui? Solitaire? – Она немного приспустила свое трико, демонстрируя влажные светлые колечки волос. Коэн отрицательно покачал головой.
Когда он выпил пиво, фильм закончился, и официантка, поднявшись на стойку бара, под веселую музыка занялась стриптизом, обнажая жирные складки на животе вокруг пупка. В соседней кабинке какой-то мужчина, размахивая красными большими руками, говорил по-французски:
– На прошлой неделе мой брат оставил свою машину на стоянке в Цюрихе. Ночью у него появилось какое-то дурное предчувствие. Он оделся, вышел и перепарковал свою машину в другом месте. В ту же ночь дом рядом с новой стоянкой сгорел и его машина тоже.
Его собеседник сдавленно фыркнул от смеха.
– Ясновидец.
– Четыреста пятидесятая модель. Пятьдесят тысяч марок.
– Но у него же есть страховка?
– Он потерял свое удостоверение, и страховка накрылась.
* * *
Дождь моросил по маленьким квадратным стеклам окон в номере Коэна. Выключив свет, он зажег свечу на туалетном столике. Свет от ее пламени подрагивал на потолке, мягко обволакивая комнату. Над батареей пожелтевшие от тепла обои отклеивались, обнажая предыдущий слой старых обоев с расплывчатыми цветочными полями, заходящими краями друг на друга. «До Пасхи четыре дня». Капли дождя падали на золу камина.
К рассвету дождь перестал, чистые булыжники мостовой блестели. Он поехал на северо-восток в горы, поросшие темными елями и пихтами. В низинах цвели ивы, вокруг их стволов трава сверкала изумрудной зеленью. Вода искрилась в долинах, окаймленных по краям каменными стенами, в дренажных ямах она струями неслась вниз по покрытым иголками склонам среди толстых хвойных деревьев.
Дорога пересекала седловину и уходила вниз между двумя черными хребтами, разделенными ручьем. Она убегала вслед за ручьем к долине, где лес редел и белые с черным коровы паслись на крутом склоне над вытянутыми узкими домиками. Над коровами деревья вновь смыкались, устремляясь вверх к высокой голой вершине.
На трапециевидной площади Ноенвега с фонтаном посередине друг против друга стояли две гостиницы. Магазин, выходивший витриной на площадь, был закрыт. Большинство из располагавшихся вокруг пятнадцати домов имело сараи и обнесенные забором скотные дворы. Из-за забора выглядывали куры. Где-то пронзительно и отчаянно визжала свинья.
Несколько часов он ездил по горе, осматривая деревни с крытыми шифером домиками среди елей. Вдали едва виднелась поросшая травой скалистая вершина. В середине дня он поехал от Шенау к вершине. Там, где деревья не пропускали солнце, дорога еще блестела от дождя. Гостиница на вершине была закрыта, рядом с ней находилась пустая автостоянка. Ветер раскачивал кресла подъемника, гонял снег вокруг гостиницы. Со всех сторон его окружала суровая панорама льда, скал и вечной зелени. В долинах искрилась вода, холодное небо разрезали следы самолетов. На южном горизонте поверхность земли была разорвана желтым хребтом Альп. Это было слишком похоже на Непал; вернувшись с грустным видом к машине, он немного проехал вниз по горе до того места, где кончался снег и, свернув на восток, поехал по изборожденной колеями дороге вдоль лесистого хребта. Спрятав «альфу» за кучей сваленных бульдозером пней, он спустился пешком к Ноенвегу.
На краю фонтана стоял белый петух; под ним в песке копошились три рыжие курицы. Магазин уже был открыт, из его окна на него внимательно смотрела одетая в комбинезон женщина. В одной из гостиниц он заказал сэндвич, пиво и, немножко поколебавшись, попросил телефонную книгу. Как он и предполагал, номер, который он узнал в гостинице «Де Терм», в книге отсутствовал. Он подумал, не спросить ли про Морта, но решил, что это было бы слишком рискованно.
Около магазина остановилась автоцистерна. Женщина в комбинезоне выносила бидоны с молоком, и шофер переливал их в цистерну. Морщинистый мужичок в сморщенной шапочке с розовощеким мальчиком гнали через площадь мычавших коров. Расплющивая кучи свежего навоза, подъехал школьный автобус. Дети высыпали из автобуса и, весело щебеча, разбежались.
Коэн пошел из города на восток, забрался по густо поросшему елями склону до того места, откуда просматривалась долина. Он наблюдал за ней до темноты, потом, поднявшись к «альфе», поехал во Фрайбург. Там он купил бинокль, пообедал и снял комнату. «Завтра пятница. Последняя попытка. Затем Париж. Наш запасной вариант встречи в „Серпан д'Этуаль“. У меня такое предчувствие, что тебе удастся туда добраться, Пол». Еще не рассвело, когда он вернулся к горе над Ноенвегом. Оставив «альфу» за пнями и спрятав ключ под колесо, он спустился к своему месту наблюдения.
* * *
Городок покоился в тишине между горами. Открылось окно, в бинокле промелькнула рука, раздвинувшая шторы. У бетонного края фонтана подняла лапку собака. Фермер в желтом рабочем комбинезоне ссыпал зерно из белого пластмассового ведра в кормушку за сараем; коричневые утки и белые гуси, крякая и гогоча сгрудились у кормушки. Опустив ведро и уперев руки в бока, фермер наблюдал, как они растаскивали корм.
В разгар дня перед магазином остановился черный «ситроен». Из него выпрыгнул Морт и быстро поднялся по ступеням, его правая рука была на перевязи. Через несколько минут он появился с пластиковым пакетом, помахал женщине в комбинезоне и уселся в «ситроен».
При выезде из городка «ситроен» свернул в сторону горы, проехал вверх через пастбище мимо пятнистых коров, пересек ручей, доехал до последнего лесного поворота и остановился около дома, возвышавшегося на верхнем краю пастбища. Морт вошел в дом, эхо захлопнутой им дверцы машины разнеслось по долине.
Дрожа от волнения и негодования, Коэн побежал через лес вверх, пока не оказался над домом. Свернув на запад, он бросился вниз через ельник и остановился ярдах в ста от стоявшего внизу у задней части дома «ситроена». Там же стояли серебристый «мерседес» и желтый «гольф». Клонившееся к западу солнце светило ему в глаза и бросало отблески в бинокль. Пастбище, затененное на западе вдоль кромки леса с темневшими протоптанными скотом тропинками, было освещено красноватым светом.
В бинокль дом казался самым обыкновенным: прямоугольные кушетки с неяркой клетчатой обивкой, светлые стены, аквариум без рыбок, растение с остроконечными листьями. В линзах мелькнул чей-то силуэт – мужские грудь и руки, серый костюм, волосы на руках. Коэн углубился в лес и стал спускаться по его восточной кромке, пока не нашел такого места, откуда можно было наблюдать за большими окнами, выходившими на долину. Скрипнув, открылась входная дверь, и на крыльцо вышел человек в сером костюме. Он был среднего роста, довольно смуглый и наполовину лысый. Положив ладони на перила, он смотрел на долину. К нему подошел Морт со стаканом пива в левой руке. Человек в сером костюме взял стакан, одобрительно приподняв бровь. Морт что-то сказал, и тот засмеялся, показывая стаканом в сторону Ноенвега.
Из дома вышли еще двое с пивом. Они были моложе и одеты в свободные брюки с пуловерами. Один из них протянул Морту пиво. Коэн наводил резкость, пока в бинокле с необыкновенной четкостью не возник рисунок в елочку на сером костюме. В Ноенвеге пробило пять часов. Человек в сером костюме бросил быстрый взгляд в сторону Коэна и, отвернувшись, стал опять показывать на долину, положив руку Морту на плечо. Морт засмеялся, его красные щеки раздувались вокруг маленького круглого рта. Через несколько минут он, пригнувшись, вошел в дом.
Остальные допивали пиво. Вертя на единственном пальце ключи от машины, появился Морт. Он отдал их одному из тех, кто был помоложе, тот кивнул и посмотрел на часы.
Все четверо спустились по лестнице, сели в серебристый «мерседес» и поехали с горы вниз, в затененную долину. Машина мигнула стоп-сигналом, притормозив перед площадью, затем исчезла, повернув за горы в сторону Мюллхайма.
* * *
Дом находился в тени. Ближе всего лес подступал к нему с западной стороны. Коэн обошел дом так, чтобы можно было посмотреть в окна с той стороны. Он подумал было вернуться к «альфе» за «маннлихером», но решил, что это будет слишком долго. Пригнувшись, он подбежал к дому и присел, прижавшись к фундаменту. Отдышавшись, он встал и заглянул в окно. В тускло освещенной комнате стояли кушетки. Дверь в глубине была приоткрыта. Где-то на столе серебристым цветом абажура светилась лампа. Окно было закрыто. Юркнув за угол, он пробежал мимо «ситроена», пахнувшего теплой резиной и краской. Задняя дверь дома оказалась запертой; окно над раковиной легко открылось. Отступив, он еще раз посмотрел на долину, теперь уже усыпанную огнями.
Раковина была заполнена пустыми стаканами с запахом пива. Он проскользнул в окно: линолеум скрипнул, когда он спрыгнул на пол. На кушетке лежала газета. Две спальни, запах сырости из ванной. Женская одежда в шкафчике, слабый раздражающий запах. За окном гостиной бесшумно мерцал городок. Красные стоп-сигналы грузовика неслись за лучами его фар через гору у Мюллхайма.
Кроме ножей и смешанного запаха ржавчины, мыла и крысиного яда под раковиной, на кухне ничего не было. Появившийся на потолке какой-то отблеск вскоре исчез. Он побежал в гостиную. Два пятнышка света, мелькнув вверх по горе, сверкнули ему в глаза.
Задняя дверь не открывалась. Кинув бинокль на сушилку для посуды, он подергал ручку двери, пытаясь нащупать засов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Са va. Моей девушке все равно.
– Ради этой женщины вы решили все поменять? – Он кивнул на волосы Коэна.
– У меня есть брат-близнец. Я боюсь, как бы она не переспала с ним по ошибке.
– Она получила бы двойное удовольствие, – сказал мастер. Коэн заплатил ему и, оставив теперь уже черную блестящую «альфу» в переулке недалеко от вокзала, позвонил в гостиницу «Де Терм».
– Это Гослин, – сказал он по-английски.
– Да, мистер Гослин?
– На мое имя есть что-нибудь?
– Нет, месье.
– Хорошо. Кажется, в воскресенье я заказывал разговор из своего номера. Мне опять нужно позвонить туда, но я потерял номер.
– Un moment. Я посмотрю в книге. – В замолчавшей трубке раздавалось жужжание. – Алло, месье Гослин? В воскресенье вы звонили в Германию, в Ноенвег. Вам нужен этот номер?
– Да.
– Alors, c'est 5-1243.
В кафе на площади Де ля Либерасьон он заказал ар-маньяк и развернул карту Германии. Пробило семь; на влажных гулких улицах пахло ранними цветами и бензином. По навесу застучали капельки дождя.
Ноенвег был в четырех километрах южнее Белхена – горы высотой в 1414 метров. Чувство какого-то спокойного удовлетворения охватило его. Он еще заказал арманьяк. Свет подфарников скользнул по мокрым камням; на парапетах сидели нахохлившиеся грачи и голуби; скворцы и вьюрки суетились в ветвях платанов. Откуда-то взятая строка всплыла в его памяти: «В самое сердце огня, в безмолвие», но он не мог вспомнить, откуда это. Вдыхая теплый чистый запах дождя, он начал продумывать свой маршрут до Ноенвега.
* * *
За соседним столиком одиноко сидела женщина со спутанными волосами, покачивая головой в такт мелодии, которую наигрывал сидевший на тротуаре под дождем гитарист. Большинство расположившихся за другими столиками читали вечерние газеты и как бы не замечали эту женщину, почесывавшуюся и напевавшую себе что-то под нос.
Она была в грязном, рваном, поношенном платье, лицо и руки чем-то измазаны. Пробормотав что-то бессвязное по-итальянски, она замолчала, затем, тряхнув своими сальными волосами, вновь запела, повернулась и посмотрела на него своими широко раскрытыми глазами.
– Я знаю твою судьбу.
– Non, merci.
Она кокетливо улыбнулась, обнажив обломки коричневатых зубов, торчавших из десен кофейного цвета.
– Когда знаешь будущее, меньше теряешь. Он вернулся к своим мыслям. Усилившийся дождь струйками растекался по тротуару. Она поманила его рукой.
– Многих опасностей можно избежать, если знать о них заранее. На некоторые вопросы есть ответы.
Он допил арманьяк и, вытащив из кармана деньги, отсчитал несколько монет на стол.
– Сколько ты хочешь?
– Пять новеньких франков. – Сев напротив, она собрала монеты со стола. – Для начала я вижу, что ты не хочешь слушать. – Она взяла его руку. – Твоими поступками руководит сердце, оно у тебя сильное. – Она посмотрела в его раскрытую ладонь. – От любви ты перенес много боли. Впрочем, как и все. Любовь может быть губительнее ненависти, хотя она придает тебе больше сил. Ты глубоко запрятал свое сердце, вот здесь, видишь? Ты заблуждаешься, но у тебя хватит силы преодолеть это.
– А будущее?
– Пустое. Я не верю в него.
– В мое будущее?
– В линию жизни. Я держала руки молодых парней, убитых в бою, так же, как и твою. И видела длинную линию жизни на их ладонях. Это ни о чем не говорит. – Она облизнула верхнюю губу. – Ожидания обкрадывают жизнь. Не рассчитывай на них.
– Так у меня короткая линия жизни?
– Ты ничего не хочешь слушать. – Она повернула его руку. – Ты умрешь, как только перестанешь жить.
– И за это я должен платить пять франков? Она резко встала и задвинула свой стул.
– Держи, – она кинула его монеты на стол. – Я возвращаю тебе твою судьбу. – Она пошла от столика к столику, спрашивая: «Не желаете ли узнать свою судьбу?» Люди, не отвечая, смотрели в свои газеты. Через несколько минут она скрылась в бисерной завесе дождя за тентом.
* * *
Он ехал по мокрым блестящим улицам, пока не увидел другую черную «альфу». Он поменял номера, открыл окно с противоположной от водителя стороны и достал из ящика страховое и регистрационное свидетельства. Он закрыл окошко и, убедившись в том, что не оставил следов, поехал по автомагистрали на север к Лиону.
* * *
В шесть утра он выехал из Лиона и переложил «маннлихер» под заднее сиденье. Еще не было восьми, когда он миновал Безансон, а около полудня остановился заправиться недалеко от границы, у Мюлуза. Немецкий контрольный пост был у дороги на восточном берегу Рейна.
– Значит, месье Сегер, – сказал таможенник, – вы взяли эту машину у некоего месье Жака Бонневилля в Эксе?
– Это мой друг, он прилетит самолетом на следующей неделе и встретит меня в Мюнхене.
– D'accord. Но я должен посмотреть ваши водительские права.
– Мне сказали, что они мне не понадобятся. Видите ли, я потерял их, и мне должны прислать из Тулона новые.
– Кто сказал, что они не понадобятся?
– В немецком консульстве в Марселе.
– Они цвели вас в заблуждение. – Руки офицера лежали на ремне рядом с пистолетом. – В Германии вам необходимо иметь водительские права.
– У меня же есть.
– Вы должны иметь их при себе. Вам придется вернуться во Францию и получить временные.
Коэн вновь пересек реку в обратном направлении в сторону Франции. Офицер на французском контрольном пункте тоже спросил у него права. Коэн повторил свою версию.
– Но вы же не француз?
– Моя семья из Тулона, но большую часть своей жизни я прожил в Канаде.
– У вас есть канадский паспорт?
– Нет, я же французский подданный.
– Очень жаль, месье Сегер, но во Франции нельзя ездить без документов. Вам придется оставить машину здесь и доехать до Мюлуза на автобусе, там вы получите временные права.
На часах в контрольном пункте было без десяти минут час. Коэн подождал рейсового автобуса, который пришел в 1.30, и в три был в Мюлузе. Понадобилось еще полчаса, чтобы разыскать контору, где, просидев в очереди до 4.30, он узнал, что никакой Люк Сегер, родившийся 12 февраля 1949 года в Тулоне, нигде не значился.
В одном из баров рабочего квартала он нашел рыжего веснушчатого подростка по имени Альфонс, у которого было водительское удостоверение. Следующим автобусом они отправились к границе. Там уже заступила другая смена.
– Это мой друг, у которого я оставлю машину, пока не получу новые водительские права, – сказал Коэн.
На обратном пути в Мюлуз он заплатил Альфонсу.
– Хочешь еще двести франков?
– Смотря за что.
– Нужно съездить в Германию.
– Меня могут арестовать. Четыреста.
– У меня только триста.
– Тогда триста пятьдесят и обратный билет на автобус.
В наступившей темноте они переехали через Базельский мост. Цепочка стоп-сигналов вела к немецкому контрольному пункту. На противоположном берегу виднелись темные силуэты деревьев, под мостом чернела вода. Северный ветер дул в лицо. Двадцать минут спустя он высадил Альфонса у автостанции, затем снял номер в гостинице на задворках Лераха.
– Вам это знакомо? – спросил он бармена в гостинице. Тот поднял ликерную бутылку Морта к свету.
– Из Белхена? Это знаменитая гора. Вы можете проехать к ее вершине из Шенау. Летом там работает гостиница.
– У вас здесь это продается?
– Впервые вижу.
Коэн ел и потягивал пиво, в то время как на развернутом барменом над кассой экране корчились в любви две голые женщины и мужчина. В противоположном углу бара кто-то храпел, запрокинув голову назад. Над столиком Коэна склонилась грудь официантки.
– Sie englisch?
– Nein. Francais.
Она улыбнулась.
– T'es seui? Solitaire? – Она немного приспустила свое трико, демонстрируя влажные светлые колечки волос. Коэн отрицательно покачал головой.
Когда он выпил пиво, фильм закончился, и официантка, поднявшись на стойку бара, под веселую музыка занялась стриптизом, обнажая жирные складки на животе вокруг пупка. В соседней кабинке какой-то мужчина, размахивая красными большими руками, говорил по-французски:
– На прошлой неделе мой брат оставил свою машину на стоянке в Цюрихе. Ночью у него появилось какое-то дурное предчувствие. Он оделся, вышел и перепарковал свою машину в другом месте. В ту же ночь дом рядом с новой стоянкой сгорел и его машина тоже.
Его собеседник сдавленно фыркнул от смеха.
– Ясновидец.
– Четыреста пятидесятая модель. Пятьдесят тысяч марок.
– Но у него же есть страховка?
– Он потерял свое удостоверение, и страховка накрылась.
* * *
Дождь моросил по маленьким квадратным стеклам окон в номере Коэна. Выключив свет, он зажег свечу на туалетном столике. Свет от ее пламени подрагивал на потолке, мягко обволакивая комнату. Над батареей пожелтевшие от тепла обои отклеивались, обнажая предыдущий слой старых обоев с расплывчатыми цветочными полями, заходящими краями друг на друга. «До Пасхи четыре дня». Капли дождя падали на золу камина.
К рассвету дождь перестал, чистые булыжники мостовой блестели. Он поехал на северо-восток в горы, поросшие темными елями и пихтами. В низинах цвели ивы, вокруг их стволов трава сверкала изумрудной зеленью. Вода искрилась в долинах, окаймленных по краям каменными стенами, в дренажных ямах она струями неслась вниз по покрытым иголками склонам среди толстых хвойных деревьев.
Дорога пересекала седловину и уходила вниз между двумя черными хребтами, разделенными ручьем. Она убегала вслед за ручьем к долине, где лес редел и белые с черным коровы паслись на крутом склоне над вытянутыми узкими домиками. Над коровами деревья вновь смыкались, устремляясь вверх к высокой голой вершине.
На трапециевидной площади Ноенвега с фонтаном посередине друг против друга стояли две гостиницы. Магазин, выходивший витриной на площадь, был закрыт. Большинство из располагавшихся вокруг пятнадцати домов имело сараи и обнесенные забором скотные дворы. Из-за забора выглядывали куры. Где-то пронзительно и отчаянно визжала свинья.
Несколько часов он ездил по горе, осматривая деревни с крытыми шифером домиками среди елей. Вдали едва виднелась поросшая травой скалистая вершина. В середине дня он поехал от Шенау к вершине. Там, где деревья не пропускали солнце, дорога еще блестела от дождя. Гостиница на вершине была закрыта, рядом с ней находилась пустая автостоянка. Ветер раскачивал кресла подъемника, гонял снег вокруг гостиницы. Со всех сторон его окружала суровая панорама льда, скал и вечной зелени. В долинах искрилась вода, холодное небо разрезали следы самолетов. На южном горизонте поверхность земли была разорвана желтым хребтом Альп. Это было слишком похоже на Непал; вернувшись с грустным видом к машине, он немного проехал вниз по горе до того места, где кончался снег и, свернув на восток, поехал по изборожденной колеями дороге вдоль лесистого хребта. Спрятав «альфу» за кучей сваленных бульдозером пней, он спустился пешком к Ноенвегу.
На краю фонтана стоял белый петух; под ним в песке копошились три рыжие курицы. Магазин уже был открыт, из его окна на него внимательно смотрела одетая в комбинезон женщина. В одной из гостиниц он заказал сэндвич, пиво и, немножко поколебавшись, попросил телефонную книгу. Как он и предполагал, номер, который он узнал в гостинице «Де Терм», в книге отсутствовал. Он подумал, не спросить ли про Морта, но решил, что это было бы слишком рискованно.
Около магазина остановилась автоцистерна. Женщина в комбинезоне выносила бидоны с молоком, и шофер переливал их в цистерну. Морщинистый мужичок в сморщенной шапочке с розовощеким мальчиком гнали через площадь мычавших коров. Расплющивая кучи свежего навоза, подъехал школьный автобус. Дети высыпали из автобуса и, весело щебеча, разбежались.
Коэн пошел из города на восток, забрался по густо поросшему елями склону до того места, откуда просматривалась долина. Он наблюдал за ней до темноты, потом, поднявшись к «альфе», поехал во Фрайбург. Там он купил бинокль, пообедал и снял комнату. «Завтра пятница. Последняя попытка. Затем Париж. Наш запасной вариант встречи в „Серпан д'Этуаль“. У меня такое предчувствие, что тебе удастся туда добраться, Пол». Еще не рассвело, когда он вернулся к горе над Ноенвегом. Оставив «альфу» за пнями и спрятав ключ под колесо, он спустился к своему месту наблюдения.
* * *
Городок покоился в тишине между горами. Открылось окно, в бинокле промелькнула рука, раздвинувшая шторы. У бетонного края фонтана подняла лапку собака. Фермер в желтом рабочем комбинезоне ссыпал зерно из белого пластмассового ведра в кормушку за сараем; коричневые утки и белые гуси, крякая и гогоча сгрудились у кормушки. Опустив ведро и уперев руки в бока, фермер наблюдал, как они растаскивали корм.
В разгар дня перед магазином остановился черный «ситроен». Из него выпрыгнул Морт и быстро поднялся по ступеням, его правая рука была на перевязи. Через несколько минут он появился с пластиковым пакетом, помахал женщине в комбинезоне и уселся в «ситроен».
При выезде из городка «ситроен» свернул в сторону горы, проехал вверх через пастбище мимо пятнистых коров, пересек ручей, доехал до последнего лесного поворота и остановился около дома, возвышавшегося на верхнем краю пастбища. Морт вошел в дом, эхо захлопнутой им дверцы машины разнеслось по долине.
Дрожа от волнения и негодования, Коэн побежал через лес вверх, пока не оказался над домом. Свернув на запад, он бросился вниз через ельник и остановился ярдах в ста от стоявшего внизу у задней части дома «ситроена». Там же стояли серебристый «мерседес» и желтый «гольф». Клонившееся к западу солнце светило ему в глаза и бросало отблески в бинокль. Пастбище, затененное на западе вдоль кромки леса с темневшими протоптанными скотом тропинками, было освещено красноватым светом.
В бинокль дом казался самым обыкновенным: прямоугольные кушетки с неяркой клетчатой обивкой, светлые стены, аквариум без рыбок, растение с остроконечными листьями. В линзах мелькнул чей-то силуэт – мужские грудь и руки, серый костюм, волосы на руках. Коэн углубился в лес и стал спускаться по его восточной кромке, пока не нашел такого места, откуда можно было наблюдать за большими окнами, выходившими на долину. Скрипнув, открылась входная дверь, и на крыльцо вышел человек в сером костюме. Он был среднего роста, довольно смуглый и наполовину лысый. Положив ладони на перила, он смотрел на долину. К нему подошел Морт со стаканом пива в левой руке. Человек в сером костюме взял стакан, одобрительно приподняв бровь. Морт что-то сказал, и тот засмеялся, показывая стаканом в сторону Ноенвега.
Из дома вышли еще двое с пивом. Они были моложе и одеты в свободные брюки с пуловерами. Один из них протянул Морту пиво. Коэн наводил резкость, пока в бинокле с необыкновенной четкостью не возник рисунок в елочку на сером костюме. В Ноенвеге пробило пять часов. Человек в сером костюме бросил быстрый взгляд в сторону Коэна и, отвернувшись, стал опять показывать на долину, положив руку Морту на плечо. Морт засмеялся, его красные щеки раздувались вокруг маленького круглого рта. Через несколько минут он, пригнувшись, вошел в дом.
Остальные допивали пиво. Вертя на единственном пальце ключи от машины, появился Морт. Он отдал их одному из тех, кто был помоложе, тот кивнул и посмотрел на часы.
Все четверо спустились по лестнице, сели в серебристый «мерседес» и поехали с горы вниз, в затененную долину. Машина мигнула стоп-сигналом, притормозив перед площадью, затем исчезла, повернув за горы в сторону Мюллхайма.
* * *
Дом находился в тени. Ближе всего лес подступал к нему с западной стороны. Коэн обошел дом так, чтобы можно было посмотреть в окна с той стороны. Он подумал было вернуться к «альфе» за «маннлихером», но решил, что это будет слишком долго. Пригнувшись, он подбежал к дому и присел, прижавшись к фундаменту. Отдышавшись, он встал и заглянул в окно. В тускло освещенной комнате стояли кушетки. Дверь в глубине была приоткрыта. Где-то на столе серебристым цветом абажура светилась лампа. Окно было закрыто. Юркнув за угол, он пробежал мимо «ситроена», пахнувшего теплой резиной и краской. Задняя дверь дома оказалась запертой; окно над раковиной легко открылось. Отступив, он еще раз посмотрел на долину, теперь уже усыпанную огнями.
Раковина была заполнена пустыми стаканами с запахом пива. Он проскользнул в окно: линолеум скрипнул, когда он спрыгнул на пол. На кушетке лежала газета. Две спальни, запах сырости из ванной. Женская одежда в шкафчике, слабый раздражающий запах. За окном гостиной бесшумно мерцал городок. Красные стоп-сигналы грузовика неслись за лучами его фар через гору у Мюллхайма.
Кроме ножей и смешанного запаха ржавчины, мыла и крысиного яда под раковиной, на кухне ничего не было. Появившийся на потолке какой-то отблеск вскоре исчез. Он побежал в гостиную. Два пятнышка света, мелькнув вверх по горе, сверкнули ему в глаза.
Задняя дверь не открывалась. Кинув бинокль на сушилку для посуды, он подергал ручку двери, пытаясь нащупать засов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40