— Ну вот и все. Я осуществляю взаимодействие между Пентагоном и «Йонагой» и не оставлю корабль, пока Фудзита меня не выгонит!— Как знать, как знать… — загадочным тоном произнесла она.— Адмирал тоже сегодня туманно намекал на что-то. Может, ты все-таки скажешь, в чем дело? — Он раздраженно подозвал Марселя, показав на свой пустой стакан.— Тайны тут никакой нет, и завтра утром ты все равно бы это узнал. Могу сказать сейчас. Тебя назначили на «Блэкфин».— И что дальше?Она замолчала, потому что подошедший к столику Марсель, бормоча извинения, ставил перед каждым новые порции виски: чистого — для Брента, с содовой — для Дейл.— Командовать лодкой будет адмирал Аллен, и он…— И он вытребовал меня, — закончил за нее Брент.— Верно. Вот и все, что мне известно.— А Фудзита знал это, но, наверно, еще не решил, отпустить ли меня.— Решил, Брент, решил. Отпустит. ЦРУ предоставляет лодку в его распоряжение, но с одним условием — нужен грамотный командир и офицеры.— Да я понятия не имею, где у этих старых посудин нос, а где корма.Пришел черед Дэйл пожать плечами.— Как сказал бы наш Марсель: «C'est la guerre…» на то и война (фр.)
Брент в раздумье покачал головой, уставившись поверх стакана туда, где с винтовкой у ноги стоял Куросу. Ресторан опустел, и только в дальнем углу еще сидела парочка.— Боюсь, что Аллен добился своего, — сказал он почти про себя.— Брент, тут есть одна тонкость… В Женеве пришли к соглашению. Лодки типа «Зулус» и «Виски», которые русские поставляют своим союзникам, и «Гато», которые мы передаем Японии…— …не подлежат модернизации и перевооружению. Так?— Так. За исключением средств связи — они могут быть самыми наисовременными. Это сообщение пришло из Женевы час назад.Брент хлопнул по столу ладонью:— Ну ясно! Это его работа! Это расстарался адмирал Аллен. — Он сделал большой глоток, но тут под воздействием пришедшей в голову мысли настроение его изменилось: — Постой… «Блэкфин» стоит на Гудзоне в нью-йоркской гавани, да? А ты живешь в Нью-Йорке?— Глупо было бы отрицать такой очевидный факт, — рассмеялась она.— И завтра ты летишь домой?Она кивнула:— У меня дела в нашей нью-йоркской конторе.— И я смогу тебя увидеть? — Он поднял руки ладонями вверх каким-то молящим движением. — Если меня и вправду пошлют туда?— Увидишь, если захочешь, — Дэйл достала из сумочки чековую книжку и оторвала корешок. — Здесь мой адрес и телефон. Я живу на Нижнем Манхэттене в «холодильнике»…— Где-где?— Не думай, пожалуйста, что так у нас называют бордель, — рассмеялась она журчащим, словно горный ручей по камням, смехом. — Лет девяносто назад там была мясохладобойня. Дом огромный и мне нравится.— И мы там будем совсем одни?.. Ты и я? Вдвоем? — его рука снова легла на ее колено.— Да, мы будем там одни.Рука поползла выше. Дэйл не противилась, чувствуя, что тонет в жарких синих глубинах его глаз.— Pardon, monsieur et madame… Кухня скоро закроется, — сказал Марсель, словно соткавшийся из воздуха у столика.— Надо заказать что-нибудь, — сказала Дэйл.— А где оркестр? — раздраженно воскликнул Брент. — Я желаю танцевать!— Оркестр, мсье, играет только в субботу и воскресенье.— Ну хорошо, — Брент отхлебнул виски и взглянул на официанта. — Чем вы нас порадуете, Марсель?Тот придвинулся ближе, держа наготове блокнот и карандашик:— Сегодня у нас дивные «эскарго а ля Бургиньон», — сложив пальцы щепотью, он поднес их к пухлым губам, причмокнул и сделал в воздухе жест, означавший высшую степень совершенства.— Что? Улитки? Нет, спасибо.Тучка разочарования омрачила чистое чело официанта, но он быстро справился с собой:— Цыплята?— Вот! Это другое дело! — Брент вопросительно взглянул на Дэйл, и она кивнула.Марсель, мечтательно уставившись поверх лейтенантовой головы в неведомую даль, выразительным шепотом произнес:— Наш шеф приготовит для вас нечто исключительное — «сюпрем де-воляй Россини»…— Куриные грудки с паштетом, — пояснила Дэйл.— Да, мадам! Вы совершенно правы! Pate de foi gras — паштет из куриной печенки, — сказал Марсель замирающим голосом человека, собирающегося сию минуту предаться любви. — Снятые с костей куриные грудки с постной ветчиной, петрушкой и мясом в соусе «мадера»… — Он взглянул на лейтенанта и придвинулся еще ближе. — Возьму на себя смелость рекомендовать «суп альбигуаз», салат из помидоров… — Лицо его порозовело, дыхание пресеклось, и он прочистил горло деликатным покашливанием.— Отлично. Отлично. Действуйте, Марсель. Всецело полагаюсь на вас.Официант выпрямился:— Вино, мсье? Poulet exige du vin blanc. курица требует белого вина (фр.)
— Какое у вас самое лучшее из белых?— Разумеется, «пуи-фюиссэ»!— Раз… «разумеется» — тащите, — нетерпеливо сказал Брент.Плюбо с застывшим на лице восторженным выражением быстро засеменил в сторону дверей, ведущих на кухню.— Да, он знает толк в кулинарии и любит ее, — заметила Дэйл.— «Любит» — не то слово. Я боялся, что еще минута — и он достигнет оргазма.— Боже мой, Брент, что вы такое говорите! — в притворном стародевьем ужасе вскричала Дэйл. — Гадкий!Вскоре Марсель подал суп, а второй официант разлил по бокалам «пуи».— За мясохладобойню на Манхэттене! — провозгласил Брент.Дэйл чокнулась с ним и выпила. За салатом нежнейшего вкуса последовали закуски и новая бутылка вина. Они ели и пили, хмелея от вина и друг от друга, пока Марсель со своим помощником постоянно вился вокруг, принося новые и новые блюда и следя, чтобы бокалы ни на миг не оставались пустыми.Дэйл, маленькими глотками отпивая вино, водя пальцами по ножке бокала, поймала себя на том, что не сводит глаз с Брента — с его прямого носа, квадратного подбородка, мощной шеи. Широченные плечи распирали тонкое синее сукно флотской тужурки, а дотрагиваясь до его руки, женщина ощущала рельеф стальных мышц. Близость этого могучего тела, созданного, казалось, резцом античного скульптора, волновала ее, и жаркие волны подхлестнутого алкоголем желания одна за другой накатывали на нее, одновременно будоража и мучая.Они отказались от десерта и, когда официант исчез, сели неподвижно, глядя друг на друга. Дэйл вновь почувствовала, как его рука медленно крадется под юбку.— Брент, перестань…От вина и от вожделения лицо его рдело, как закатное небо.— Мы же тут почти одни, — сказал он.Пока они обедали, появились еще две пары, тоже выбравшие укромные и слабо освещенные уголки зала. Марсель и его помощник скрылись на кухне, и Дэйл от всей души мечтала, чтобы они оставались там подольше. Фигура старшины Куросу терялась в полумгле.Жадные горячие пальцы уже перебрались за край чулок и задвигались по голому телу. «Перестань…» — повторила Дэйл, пытаясь удержать его, но руки ее ослабели и не в силах были справиться с его рукой, которая древним как мир кругообразным движением ползла к сокровенным глубинам ее пульсирующей плоти.— Когда-нибудь… когда-нибудь я увижу все это… — раздался у самого ее уха хрипловатый шепот.Жар, от которого, казалось, плавятся кости, распространялся по ее телу — Брент нащупал резинку трусиков и, резко оттянув ее, проник внутрь. Дэйл откинулась к стене. Сердце ее колотилось так, словно там, под левой грудью, сидел ополоумевший барабанщик, кровь зашумела в ушах и прихлынула к щекам.— Брент… Нет… Ты мучаешь меня.Дэйл остатками угасающего сознания понимала, что уже не владеет собой, что сама готова накинуться на Брента и отдаться ему сию минуту и прямо тут, на ресторанном диванчике, наплевав на стыд и все приличия. Слабый скрип открывающейся двери заставил ее поднять глаза. Раздались шаги. Брент тоже вскинул голову, и пальцы его замерли у самой цели.К ним приближался новый официант — рослый широкоплечий человек с салфеткой, переброшенной через руку. Дэйл услышала, как Брент сдавленно охнул, словно его ткнули кулаком в солнечное сплетение. В следующее мгновение он одной рукой схватил ее за плечо и мощным стремительным движением отбросил в угол, а другую сунул за борт тужурки.— Брент! — успела вскрикнуть она.— Лежать!Он был уже на ногах. Зазвенели и глухо ударились о толстый ковер посуда и приборы с перевернутого стола. Новый официант уже пересек площадку для танцев и был совсем рядом: из-под белоснежной полотняной салфетки он вытянул длинный, зловеще посверкивающий клинок. Дэйл почувствовала, как страх, словно вязкое холодное масло, растекается по желудку. Она скорчилась на полу, втянула голову в плечи.— Во имя Аллаха! Саббах! Саббах! — крикнул он, бросаясь на американца и занося нож.Брент рвал из кобуры пистолет, но Дэйл знала: он не попадет. Слишком много было выпито. Слишком сильно она разожгла его. Убийцы все это приняли в расчет.Рослый широкоплечий человек с безумными глазами, с черными длинными волосами, похожими на распрямленные пружины, был подобен подкараулившей добычу голодной гиене. Он легко и упруго перескочил через стол, поднял для удара нож, ярко сверкнувший даже в полутьме ресторана. Брент наконец выхватил «Оцу».— Смерть неверным! Смерть собакам-янки! Саббах! Саббах!Клинок пошел вниз.В этот миг оглушительно, как будто ударила пушка, и слитно, как автоматная очередь, прогремели один за другим три выстрела. Из широко раскрытого рта убийцы хлестнула струя крови: пуля вошла ему в затылок и вышла изо рта, выбив зубы. Вторая попала между глаз: осколки лобной кости, растекшийся белок, желтовато-серые сгустки мозга забрызгали Дэйл, вскрикнувшую от ужаса и омерзения. Тело его конвульсивно содрогнулось, согнувшись вдвое, и грозная, могучая машина смерти вышла из строя, лишилась способности двигаться, действовать, убивать.Дэйл попыталась отползти в сторону, но не успела: труп араба рухнул на нее всей тяжестью, придавив к полу всем своим центнером мертвой плоти. Простреленная голова стукнулась о ее голову, поток крови, блевотины, ошметков размолотых пулей десен и языка, выбитых зубов хлынул ей на грудь, насквозь вымочив зеленый шелк и полотно лифчика. Пробита была и яремная вена, и останавливающееся сердце последними толчками выбрасывало густую темную кровь, залившую волосы Дэйл. Она дико закричала.Ей бывало страшно, но еще ни разу в жизни не захлестывал ее такой утробный, животный ужас, заставивший ее отчаянно ворочаться и извиваться на полу, пытаясь выбраться из-под изуродованного грузного тела, подобного материализовавшемуся кошмару. Напрягая все силы, она сумела чуть повернуться на бок, и труп скатился по мокрому от крови и рвоты, скользкому шелку, ударился головой об пол, словно тряпичная кукла.Рыдая и всхлипывая, она поднялась на ноги — в горле першило от рвоты, ноздри щипало от едкого порохового дыма. В нескольких футах от нее, на «пятачке» танцплощадки стоял, все еще приникнув щекой к ложу винтовки, Куросу, и из дула его «Арисаки» струился синий дымок. Официанты куда-то попрятались. Брент с пистолетом стоял между ножками перевернутого стола.— А-а, убийцы… — бормотал он и вдруг в ужасе крикнул: — Куросу! Сзади!..Двое смуглых мужчин с короткоствольными пистолетами в руках появились в дверном проеме, с ходу открыв огонь. Передний был длинноног и тощ, тот, кто стоял у него за спиной — плечист и приземист, как горилла. Отрывисто тявкнул «Оцу». Куросу развернулся в сторону нападавших, выстрелил в них — раз и другой, но уже не так быстро, как раньше. Весь зал ходил ходуном от пальбы, в воздухе стлался синий пороховой дым.Первый из ворвавшихся вдруг резко, словно налетев на стену, остановился и упал навзничь. Второй, выскочив вперед несколько раз выстрелил в старшину — тот выронил винтовку, схватился за живот и упал.— Нет! — крикнул Брент.Пули из его «Оцу» попали нападавшему в шею и грудь, он закинул голову, захлебываясь потоком крови изо рта, ноги у него подкосились, и он мягко, словно костей у него не было вовсе, осел на пол. Выпавший из руки пистолет звонко ударился о паркет танцплощадки.Воцарилась мертвая тишина, которую тотчас нарушили крики прятавшихся под столами посетителей. Потом в дверях появился еще один человек — высокий мужчина в строгом вечернем костюме. В руке у него тоже был пистолет. Брент выстрелил навскидку, и тот покатился по полу.Откуда-то из темного угла донесся вопль мэтра:— Это же охранник! Вы убили охранника!— Плевать мне, кто он! Нечего было врываться сюда с пистолетом! — Брент быстрым движением вытащил из рукоятки «Оцу» пустую обойму и, нашарив в кармане снаряженную, ладонью вогнал ее на место до щелчка и закрыл магазин.В дверях послышались голоса, замелькали чьи-то фигуры, и Брент, миновав труп первого из нападавших, взял дверь на прицел:— Застрелю каждого, кто войдет сюда с оружием!Проем очистился. Брент склонился над распростертым на полу Куросу.Из вестибюля долетел испуганный голос:— Я начальник службы безопасности отеля «Империал»! Меня зовут Хиромицу Якуна. Бросьте оружие! Полиция уже направляется сюда!Брент опустился на колени рядом со старшиной:— И не подумаю! Хотите жить — не суйтесь ко мне! Здесь женщина и раненый. Подгоните к подъезду машину. Водитель пусть выйдет.Он стал что-то шептать Куросу, и тот, слабо простонав в ответ, вдруг мертвенно побледнел. Дэйл показалось, что Брент коротко всхлипнул. Она медленно поднялась — лицо было покрыто слоем запекшейся крови, волосы спутаны, платье перепачкано блевотиной, — несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение ужаса, и почувствовала, что самообладание возвращается к ней. Салфеткой стерла с лица сгустки крови и подошла к Бренту, все еще склоненному над телом старшины. Плечи его тряслись. Дэйл взглянула вниз и увидела спокойное меловое лицо: Куросу пустился в последнее плавание.Снова донесся из фойе звенящий от напряжения голос Якумы:— Через три минуты у главного входа будет стоять «Мерседес».Брент медленно поднялся на ноги:— Пришлите сюда двух человек! Руки пусть держат на затылке.— С какой стати я должен выполнять ваши требования? В ресторане — четверо убитых…— Пятеро.— Может быть, вы хотите взять моих людей в заложники!Брент оглянулся по сторонам и взмахом пистолета подозвал к себе мэтра и официанта, скорчившихся в углу.— Сюда! Сюда! Подойти! — Они медленно пересекли зал и приблизились. Брент показал на тело старшины: — Берись! Один за руки, второй за ноги.— Он мертв, — сказал официант.— Он возвращается домой, — тихо сказал Брент и двинул стволом из стороны в сторону: — Берись! Поднимай! — Мэтр и официант подняли Куросу и двинулись к выходу. — Стой! — приказал он и крикнул в двери: — Очистить вестибюль! Чтоб не было ни полиции, ни охраны! Ясно?— Ясно, — послышалось оттуда, потом раздались звуки торопливых шагов. — В вестибюле никого! Я один!— А на тротуаре?— Никого! Машина у бровки.— Водителя — вон!— Сейчас прибудет полиция.— Пусть держится подальше, иначе я возьму с собой мэтра и официанта.— Ладно! Все будет сделано! Выходите! — почти с отчаянием крикнул начальник службы безопасности.Мэтр держал бездыханного старшину за плечи, официант — за ноги. Следом шел Брент, и замыкала шествие Дэйл. Хиромицу не солгал: ни в холле, ни на тротуаре не было ни души, а у обочины стоял «Мерседес SEL—560» с ключами в замке зажигания. Дэйл оглядела улицу в оба конца: там и тут вспыхивали «мигалки» полицейских машин, перекрывших движение. Брент приказал положить Куросу на заднее сиденье и тоже глянул в конец улицы.— В машину! Оба! Быстро!— Позвольте, monsieur lieutenant!..— Не позволю. Лезьте! — он шевельнул пистолетом.Мэтр и официант, оплакивая по-французски свою судьбу, повиновались. Брент повернулся к Дэйл:— Как ты себя чувствуешь?— Ничего.— Руль удержишь?Его глаза горели так, словно в каждый было вставлено по лампочке, и этот немигающий взгляд на все готового человека пугал и завораживал. Точно так же он глядел на нее во время драки у парковки, когда она попыталась оттащить его от араба, а он чуть не ударил ее. Дэйл с трудом отвела глаза и сумела твердо выговорить:— Удержу.Он жестом показал ей: «Садись в машину». 6 Огненный солнечный диск только наполовину вылез из-за линии горизонта, когда лейтенанту Россу передали, что его вторично требует к себе адмирал Фудзита. В салоне, как всегда, по правую руку от адмирала сидел Хакусеки Кацубе, а Мацухара, Марк Аллен и Дэйл Макинтайр стояли чуть поодаль. К удивлению Брента, находился здесь и капитан полиции Камагасу Кудо, но на этот раз он занимал не центр композиции перед письменным столом, а скромно притулился в уголке. По обе стороны двери стояли часовые, над тумбой с телефонами сидел вахтенный.Брент еще не пришел в себя после всех потрясений этой бессонной ночи и едва стоял на ногах. В первый раз его вызвали к адмиралу, как только он поднялся на борт: Фудзита выслушал его подробный рапорт о случившемся в «Империале» и отпустил. Затем в салон вошла Дэйл Макинтайр.Чтобы полиция не увезла ее для допроса, ей выделили каюту, и Дэйл прежде всего приняла обжигающе-горячий душ, затем облачилась в зеленую холщовую робу и штаны, которую выдали ей по приказу адмирала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Брент в раздумье покачал головой, уставившись поверх стакана туда, где с винтовкой у ноги стоял Куросу. Ресторан опустел, и только в дальнем углу еще сидела парочка.— Боюсь, что Аллен добился своего, — сказал он почти про себя.— Брент, тут есть одна тонкость… В Женеве пришли к соглашению. Лодки типа «Зулус» и «Виски», которые русские поставляют своим союзникам, и «Гато», которые мы передаем Японии…— …не подлежат модернизации и перевооружению. Так?— Так. За исключением средств связи — они могут быть самыми наисовременными. Это сообщение пришло из Женевы час назад.Брент хлопнул по столу ладонью:— Ну ясно! Это его работа! Это расстарался адмирал Аллен. — Он сделал большой глоток, но тут под воздействием пришедшей в голову мысли настроение его изменилось: — Постой… «Блэкфин» стоит на Гудзоне в нью-йоркской гавани, да? А ты живешь в Нью-Йорке?— Глупо было бы отрицать такой очевидный факт, — рассмеялась она.— И завтра ты летишь домой?Она кивнула:— У меня дела в нашей нью-йоркской конторе.— И я смогу тебя увидеть? — Он поднял руки ладонями вверх каким-то молящим движением. — Если меня и вправду пошлют туда?— Увидишь, если захочешь, — Дэйл достала из сумочки чековую книжку и оторвала корешок. — Здесь мой адрес и телефон. Я живу на Нижнем Манхэттене в «холодильнике»…— Где-где?— Не думай, пожалуйста, что так у нас называют бордель, — рассмеялась она журчащим, словно горный ручей по камням, смехом. — Лет девяносто назад там была мясохладобойня. Дом огромный и мне нравится.— И мы там будем совсем одни?.. Ты и я? Вдвоем? — его рука снова легла на ее колено.— Да, мы будем там одни.Рука поползла выше. Дэйл не противилась, чувствуя, что тонет в жарких синих глубинах его глаз.— Pardon, monsieur et madame… Кухня скоро закроется, — сказал Марсель, словно соткавшийся из воздуха у столика.— Надо заказать что-нибудь, — сказала Дэйл.— А где оркестр? — раздраженно воскликнул Брент. — Я желаю танцевать!— Оркестр, мсье, играет только в субботу и воскресенье.— Ну хорошо, — Брент отхлебнул виски и взглянул на официанта. — Чем вы нас порадуете, Марсель?Тот придвинулся ближе, держа наготове блокнот и карандашик:— Сегодня у нас дивные «эскарго а ля Бургиньон», — сложив пальцы щепотью, он поднес их к пухлым губам, причмокнул и сделал в воздухе жест, означавший высшую степень совершенства.— Что? Улитки? Нет, спасибо.Тучка разочарования омрачила чистое чело официанта, но он быстро справился с собой:— Цыплята?— Вот! Это другое дело! — Брент вопросительно взглянул на Дэйл, и она кивнула.Марсель, мечтательно уставившись поверх лейтенантовой головы в неведомую даль, выразительным шепотом произнес:— Наш шеф приготовит для вас нечто исключительное — «сюпрем де-воляй Россини»…— Куриные грудки с паштетом, — пояснила Дэйл.— Да, мадам! Вы совершенно правы! Pate de foi gras — паштет из куриной печенки, — сказал Марсель замирающим голосом человека, собирающегося сию минуту предаться любви. — Снятые с костей куриные грудки с постной ветчиной, петрушкой и мясом в соусе «мадера»… — Он взглянул на лейтенанта и придвинулся еще ближе. — Возьму на себя смелость рекомендовать «суп альбигуаз», салат из помидоров… — Лицо его порозовело, дыхание пресеклось, и он прочистил горло деликатным покашливанием.— Отлично. Отлично. Действуйте, Марсель. Всецело полагаюсь на вас.Официант выпрямился:— Вино, мсье? Poulet exige du vin blanc. курица требует белого вина (фр.)
— Какое у вас самое лучшее из белых?— Разумеется, «пуи-фюиссэ»!— Раз… «разумеется» — тащите, — нетерпеливо сказал Брент.Плюбо с застывшим на лице восторженным выражением быстро засеменил в сторону дверей, ведущих на кухню.— Да, он знает толк в кулинарии и любит ее, — заметила Дэйл.— «Любит» — не то слово. Я боялся, что еще минута — и он достигнет оргазма.— Боже мой, Брент, что вы такое говорите! — в притворном стародевьем ужасе вскричала Дэйл. — Гадкий!Вскоре Марсель подал суп, а второй официант разлил по бокалам «пуи».— За мясохладобойню на Манхэттене! — провозгласил Брент.Дэйл чокнулась с ним и выпила. За салатом нежнейшего вкуса последовали закуски и новая бутылка вина. Они ели и пили, хмелея от вина и друг от друга, пока Марсель со своим помощником постоянно вился вокруг, принося новые и новые блюда и следя, чтобы бокалы ни на миг не оставались пустыми.Дэйл, маленькими глотками отпивая вино, водя пальцами по ножке бокала, поймала себя на том, что не сводит глаз с Брента — с его прямого носа, квадратного подбородка, мощной шеи. Широченные плечи распирали тонкое синее сукно флотской тужурки, а дотрагиваясь до его руки, женщина ощущала рельеф стальных мышц. Близость этого могучего тела, созданного, казалось, резцом античного скульптора, волновала ее, и жаркие волны подхлестнутого алкоголем желания одна за другой накатывали на нее, одновременно будоража и мучая.Они отказались от десерта и, когда официант исчез, сели неподвижно, глядя друг на друга. Дэйл вновь почувствовала, как его рука медленно крадется под юбку.— Брент, перестань…От вина и от вожделения лицо его рдело, как закатное небо.— Мы же тут почти одни, — сказал он.Пока они обедали, появились еще две пары, тоже выбравшие укромные и слабо освещенные уголки зала. Марсель и его помощник скрылись на кухне, и Дэйл от всей души мечтала, чтобы они оставались там подольше. Фигура старшины Куросу терялась в полумгле.Жадные горячие пальцы уже перебрались за край чулок и задвигались по голому телу. «Перестань…» — повторила Дэйл, пытаясь удержать его, но руки ее ослабели и не в силах были справиться с его рукой, которая древним как мир кругообразным движением ползла к сокровенным глубинам ее пульсирующей плоти.— Когда-нибудь… когда-нибудь я увижу все это… — раздался у самого ее уха хрипловатый шепот.Жар, от которого, казалось, плавятся кости, распространялся по ее телу — Брент нащупал резинку трусиков и, резко оттянув ее, проник внутрь. Дэйл откинулась к стене. Сердце ее колотилось так, словно там, под левой грудью, сидел ополоумевший барабанщик, кровь зашумела в ушах и прихлынула к щекам.— Брент… Нет… Ты мучаешь меня.Дэйл остатками угасающего сознания понимала, что уже не владеет собой, что сама готова накинуться на Брента и отдаться ему сию минуту и прямо тут, на ресторанном диванчике, наплевав на стыд и все приличия. Слабый скрип открывающейся двери заставил ее поднять глаза. Раздались шаги. Брент тоже вскинул голову, и пальцы его замерли у самой цели.К ним приближался новый официант — рослый широкоплечий человек с салфеткой, переброшенной через руку. Дэйл услышала, как Брент сдавленно охнул, словно его ткнули кулаком в солнечное сплетение. В следующее мгновение он одной рукой схватил ее за плечо и мощным стремительным движением отбросил в угол, а другую сунул за борт тужурки.— Брент! — успела вскрикнуть она.— Лежать!Он был уже на ногах. Зазвенели и глухо ударились о толстый ковер посуда и приборы с перевернутого стола. Новый официант уже пересек площадку для танцев и был совсем рядом: из-под белоснежной полотняной салфетки он вытянул длинный, зловеще посверкивающий клинок. Дэйл почувствовала, как страх, словно вязкое холодное масло, растекается по желудку. Она скорчилась на полу, втянула голову в плечи.— Во имя Аллаха! Саббах! Саббах! — крикнул он, бросаясь на американца и занося нож.Брент рвал из кобуры пистолет, но Дэйл знала: он не попадет. Слишком много было выпито. Слишком сильно она разожгла его. Убийцы все это приняли в расчет.Рослый широкоплечий человек с безумными глазами, с черными длинными волосами, похожими на распрямленные пружины, был подобен подкараулившей добычу голодной гиене. Он легко и упруго перескочил через стол, поднял для удара нож, ярко сверкнувший даже в полутьме ресторана. Брент наконец выхватил «Оцу».— Смерть неверным! Смерть собакам-янки! Саббах! Саббах!Клинок пошел вниз.В этот миг оглушительно, как будто ударила пушка, и слитно, как автоматная очередь, прогремели один за другим три выстрела. Из широко раскрытого рта убийцы хлестнула струя крови: пуля вошла ему в затылок и вышла изо рта, выбив зубы. Вторая попала между глаз: осколки лобной кости, растекшийся белок, желтовато-серые сгустки мозга забрызгали Дэйл, вскрикнувшую от ужаса и омерзения. Тело его конвульсивно содрогнулось, согнувшись вдвое, и грозная, могучая машина смерти вышла из строя, лишилась способности двигаться, действовать, убивать.Дэйл попыталась отползти в сторону, но не успела: труп араба рухнул на нее всей тяжестью, придавив к полу всем своим центнером мертвой плоти. Простреленная голова стукнулась о ее голову, поток крови, блевотины, ошметков размолотых пулей десен и языка, выбитых зубов хлынул ей на грудь, насквозь вымочив зеленый шелк и полотно лифчика. Пробита была и яремная вена, и останавливающееся сердце последними толчками выбрасывало густую темную кровь, залившую волосы Дэйл. Она дико закричала.Ей бывало страшно, но еще ни разу в жизни не захлестывал ее такой утробный, животный ужас, заставивший ее отчаянно ворочаться и извиваться на полу, пытаясь выбраться из-под изуродованного грузного тела, подобного материализовавшемуся кошмару. Напрягая все силы, она сумела чуть повернуться на бок, и труп скатился по мокрому от крови и рвоты, скользкому шелку, ударился головой об пол, словно тряпичная кукла.Рыдая и всхлипывая, она поднялась на ноги — в горле першило от рвоты, ноздри щипало от едкого порохового дыма. В нескольких футах от нее, на «пятачке» танцплощадки стоял, все еще приникнув щекой к ложу винтовки, Куросу, и из дула его «Арисаки» струился синий дымок. Официанты куда-то попрятались. Брент с пистолетом стоял между ножками перевернутого стола.— А-а, убийцы… — бормотал он и вдруг в ужасе крикнул: — Куросу! Сзади!..Двое смуглых мужчин с короткоствольными пистолетами в руках появились в дверном проеме, с ходу открыв огонь. Передний был длинноног и тощ, тот, кто стоял у него за спиной — плечист и приземист, как горилла. Отрывисто тявкнул «Оцу». Куросу развернулся в сторону нападавших, выстрелил в них — раз и другой, но уже не так быстро, как раньше. Весь зал ходил ходуном от пальбы, в воздухе стлался синий пороховой дым.Первый из ворвавшихся вдруг резко, словно налетев на стену, остановился и упал навзничь. Второй, выскочив вперед несколько раз выстрелил в старшину — тот выронил винтовку, схватился за живот и упал.— Нет! — крикнул Брент.Пули из его «Оцу» попали нападавшему в шею и грудь, он закинул голову, захлебываясь потоком крови изо рта, ноги у него подкосились, и он мягко, словно костей у него не было вовсе, осел на пол. Выпавший из руки пистолет звонко ударился о паркет танцплощадки.Воцарилась мертвая тишина, которую тотчас нарушили крики прятавшихся под столами посетителей. Потом в дверях появился еще один человек — высокий мужчина в строгом вечернем костюме. В руке у него тоже был пистолет. Брент выстрелил навскидку, и тот покатился по полу.Откуда-то из темного угла донесся вопль мэтра:— Это же охранник! Вы убили охранника!— Плевать мне, кто он! Нечего было врываться сюда с пистолетом! — Брент быстрым движением вытащил из рукоятки «Оцу» пустую обойму и, нашарив в кармане снаряженную, ладонью вогнал ее на место до щелчка и закрыл магазин.В дверях послышались голоса, замелькали чьи-то фигуры, и Брент, миновав труп первого из нападавших, взял дверь на прицел:— Застрелю каждого, кто войдет сюда с оружием!Проем очистился. Брент склонился над распростертым на полу Куросу.Из вестибюля долетел испуганный голос:— Я начальник службы безопасности отеля «Империал»! Меня зовут Хиромицу Якуна. Бросьте оружие! Полиция уже направляется сюда!Брент опустился на колени рядом со старшиной:— И не подумаю! Хотите жить — не суйтесь ко мне! Здесь женщина и раненый. Подгоните к подъезду машину. Водитель пусть выйдет.Он стал что-то шептать Куросу, и тот, слабо простонав в ответ, вдруг мертвенно побледнел. Дэйл показалось, что Брент коротко всхлипнул. Она медленно поднялась — лицо было покрыто слоем запекшейся крови, волосы спутаны, платье перепачкано блевотиной, — несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение ужаса, и почувствовала, что самообладание возвращается к ней. Салфеткой стерла с лица сгустки крови и подошла к Бренту, все еще склоненному над телом старшины. Плечи его тряслись. Дэйл взглянула вниз и увидела спокойное меловое лицо: Куросу пустился в последнее плавание.Снова донесся из фойе звенящий от напряжения голос Якумы:— Через три минуты у главного входа будет стоять «Мерседес».Брент медленно поднялся на ноги:— Пришлите сюда двух человек! Руки пусть держат на затылке.— С какой стати я должен выполнять ваши требования? В ресторане — четверо убитых…— Пятеро.— Может быть, вы хотите взять моих людей в заложники!Брент оглянулся по сторонам и взмахом пистолета подозвал к себе мэтра и официанта, скорчившихся в углу.— Сюда! Сюда! Подойти! — Они медленно пересекли зал и приблизились. Брент показал на тело старшины: — Берись! Один за руки, второй за ноги.— Он мертв, — сказал официант.— Он возвращается домой, — тихо сказал Брент и двинул стволом из стороны в сторону: — Берись! Поднимай! — Мэтр и официант подняли Куросу и двинулись к выходу. — Стой! — приказал он и крикнул в двери: — Очистить вестибюль! Чтоб не было ни полиции, ни охраны! Ясно?— Ясно, — послышалось оттуда, потом раздались звуки торопливых шагов. — В вестибюле никого! Я один!— А на тротуаре?— Никого! Машина у бровки.— Водителя — вон!— Сейчас прибудет полиция.— Пусть держится подальше, иначе я возьму с собой мэтра и официанта.— Ладно! Все будет сделано! Выходите! — почти с отчаянием крикнул начальник службы безопасности.Мэтр держал бездыханного старшину за плечи, официант — за ноги. Следом шел Брент, и замыкала шествие Дэйл. Хиромицу не солгал: ни в холле, ни на тротуаре не было ни души, а у обочины стоял «Мерседес SEL—560» с ключами в замке зажигания. Дэйл оглядела улицу в оба конца: там и тут вспыхивали «мигалки» полицейских машин, перекрывших движение. Брент приказал положить Куросу на заднее сиденье и тоже глянул в конец улицы.— В машину! Оба! Быстро!— Позвольте, monsieur lieutenant!..— Не позволю. Лезьте! — он шевельнул пистолетом.Мэтр и официант, оплакивая по-французски свою судьбу, повиновались. Брент повернулся к Дэйл:— Как ты себя чувствуешь?— Ничего.— Руль удержишь?Его глаза горели так, словно в каждый было вставлено по лампочке, и этот немигающий взгляд на все готового человека пугал и завораживал. Точно так же он глядел на нее во время драки у парковки, когда она попыталась оттащить его от араба, а он чуть не ударил ее. Дэйл с трудом отвела глаза и сумела твердо выговорить:— Удержу.Он жестом показал ей: «Садись в машину». 6 Огненный солнечный диск только наполовину вылез из-за линии горизонта, когда лейтенанту Россу передали, что его вторично требует к себе адмирал Фудзита. В салоне, как всегда, по правую руку от адмирала сидел Хакусеки Кацубе, а Мацухара, Марк Аллен и Дэйл Макинтайр стояли чуть поодаль. К удивлению Брента, находился здесь и капитан полиции Камагасу Кудо, но на этот раз он занимал не центр композиции перед письменным столом, а скромно притулился в уголке. По обе стороны двери стояли часовые, над тумбой с телефонами сидел вахтенный.Брент еще не пришел в себя после всех потрясений этой бессонной ночи и едва стоял на ногах. В первый раз его вызвали к адмиралу, как только он поднялся на борт: Фудзита выслушал его подробный рапорт о случившемся в «Империале» и отпустил. Затем в салон вошла Дэйл Макинтайр.Чтобы полиция не увезла ее для допроса, ей выделили каюту, и Дэйл прежде всего приняла обжигающе-горячий душ, затем облачилась в зеленую холщовую робу и штаны, которую выдали ей по приказу адмирала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37