А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

За спиной вспыхивает красный фонарь. Публика шумит. Судья показывает на центр. Гол! У меня сердце упало. Как же так? Ни одного соперника рядом не было – не мог же Фетисов сам в свои ворота бросить! Оборачиваюсь: Фетисов как стоял с шайбой, так и стоит. Чудеса?… Оказывается, это болельщик «пошутил»: швырнул с третьего ряда трибуны шайбу и… забил мне гол. Его, конечно, не засчитали.
Однажды газета «Комсомольская правда» попросила своих читателей высказаться по поводу самых известных советских спортсменов, выразить мнение об их мастерстве, характере. Редакция познакомила меня с теми письмами, которые начинались со слов: «Мой любимый спортсмен Владислав Третьяк». Их было много, и они действительно напоминали признание в любви. Мне тогда было лет двадцать пять, и, слава богу, хватило ума не утонуть в этом потоке похвал, отнестись к ним как к авансу, выданному в счет будущих успехов.
Глубоко уважаю истинных ценителей и знатоков спорта. Без них нельзя представить себе наш хоккей. Мне рассказывали, что, когда в Праге проходил решающий матч первенства мира и Европы 1978 года, в московских аэропортах были задержаны вылеты нескольких рейсов: все пассажиры столпились у телевизоров, и никакие объявления, призывы, уговоры не могли заставить их пройти на посадку. Два года подряд до этого – в Польше и Австрии – мы проигрывали чемпионат. Нас крепко поругивали тогда, но главным было другое: в нас верили. А когда в тебя верят, горы можно свернуть.
Тихонов
Не скрою, мы сначала настороженно отнеслись к своему новому тренеру. Но, присмотревшись, скоро поняли, что за этим человеком можно идти в огонь и в воду.
Судьба Виктора Васильевича Тихонова типична для большинства людей его поколения. Десятилетним мальчишкой в суровые годы войны пошел зарабатывать на хлеб – слесарем в автобусный парк. Работал ежедневно полную смену. Для них, мальчишек военной поры, это было нормой. Да еще и в футбол умудрялись гонять, прямо во дворе, между каменными коробками домов. Футбол был первым увлечением Тихонова: он выступал за московскую армейскую команду и за «Буревестник». А зимой, когда футбольный сезон кончался, пробовал гонять по льду диковинную шайбу – эта игра только-только приживалась тогда в Москве. Как-то Тихонова на льду заметил один из величайших советских спортсменов Всеволод Бобров, одинаково блестяще игравший и в футбол, и в хоккей. По его совету Тихонова пригласили в существовавший тогда хоккейный клуб Военно-Воздушных Сил.
Потом он играл защитником в московском «Динамо», работал вторым тренером в этом клубе. В 1968 году Виктор Васильевич уехал в Ригу, начал тренировать местных хоккеистов (тогда команда называлась «Даугава»). Вскоре он пришел к первому достижению: рижане пробились в высшую лигу и в отличие от многих других периферийных клубов уверенно закрепились среди именитых команд. Они никогда не робели перед авторитетами. В этом чувствовался характер тренера, сумевшего сплотить коллектив, повести его к большой цели. В 1976 году питомцы Тихонова выиграли «Полярный кубок», в 1977-м заняли четвертое место в чемпионате страны, а форвард Хелмут Балдерис был признан лучшим хоккеистом Советского Союза.
Рижан легко было отличить от любой другой периферийной команды по самобытному игровому почерку, азарту и в то же время строгой игровой дисциплине. Виктор Васильевич Тихонов первым из наших тренеров стал использовать игру четырьмя звеньями, применил ряд других тактических новинок, что еще больше укрепило потенциал рижской команды.
Тихонов самозабвенно отдается хоккею. Он постоянно что-то выдумывает, усовершенствует, все время в поиске. Он умеет сам работать двадцать четыре часа в сутки и может заразить своим энтузиазмом других. Это очень важно. Придя в ЦСКА, Тихонов не стал рубить с плеча, перестраивать на свой лад весь учебно-тренировочный процесс, ломать проверенные игровые концепции. Все лучшее, фундаментальное было сохранено, хотя в чем-то и тренировки команды, и ее стратегия стали другими.
Насколько он болеет хоккеем, как восприимчив к успехам и неудачам, вы можете понять, понаблюдав за тренером во время матча. Это обнаженный нерв. И как только его хватает до конца игры… Однажды, когда на турнире «Известий» мы со счетом 3:8 уступили чехословацким хоккеистам, у Виктора Васильевича случился сердечный приступ – так глубоко ранила его эта неудача. Я в тот вечер старался не попадаться на глаза тренеру. Было неловко, стыдно. Но он сам нашел меня. Чтобы… успокоить:
– Ничего, Владик, мы еще докажем, кто сильнее.
Случай доказать, кто сильнее, представился скоро – на чемпионате мира 1978 года в Праге.
Начали мы его не очень хорошо: победы в матчах с явными аутсайдерами давались почему-то с большим трудом. Я пропускал много шайб.
– Все в порядке, Владик, – успокаивал Тихонов. – Сколько ты сейчас пропустишь – неважно. Главное, чтобы к решающим матчам ты нашел свою игру.
Мешало волнение. Рожденное ответственностью, желанием не подвести наш хоккей, оно передавалось от игрока к игроку и сковывало команду.
Перед отъездом в Прагу я сказал одному приятелю:
– Вот увидишь, мы выиграем этот чемпионат.
Он с сомнением посмотрел на меня:
– Даже в лучшие для команды годы ты избегал таких обещаний.
А я был уверен! И другие ребята были уверены. Странно, да? Два года подряд мы уступали соперникам. Незадолго до того в Москве на призе «Известий» чехословацкие хоккеисты нанесли нам сокрушительное поражение. Казалось бы, откуда такой оптимизм? Но неудачи вызвали у команды желание доказать всем, что мы сильные, что мы можем побеждать. Поражения не тяготили, а словно бы будили в нас какие-то скрытые силы. Так было с каждым. Неудачный старт вызывал в ребятах спортивную злость, мы становились грознее от матча к матчу…
Нам трудно давался каждый шаг на дистанции длиной в три недели. Не клеилась игра, хоккеистов преследовали травмы… Считается, что трудности закаляют человека. Это правда, если смотреть им в лицо, если не хныкать, а идти на таран. Закаляют не трудности – преодоление их.
Я не обижался на защитников. Что толку таить обиды? Ребята и сами переживали не меньше моего. «Лучше подумай, как сыграть надежнее», – сказал я сам себе. Попросил Тихонова дать упражнения на добивание шайбы. Тренер бросал, Михайлов добивал – он большой специалист по этой части.
Мне надо было поймать свою игру. Иначе говоря – обрести то внутреннее состояние, которое много лет верно служило мне. Ничего сверхъестественного, просто поймать, найти, ухватить свою обычную игру – ту, к которой я привык «с пеленок» и к которой – это, может быть, самое главное – привыкла команда, уверенная в надежности тылов…
Переживаний у меня добавилось, когда дважды подряд – 30 апреля и 1 мая – Тихонов не ставил меня на матчи.
– В воротах сегодня Пашков, – просто говорил перед игрой тренер, никак не комментируя свое решение.
Наконец, видя мое подавленное настроение, Виктор Васильевич объяснил:
– Я тебя специально не ставлю в этих матчах. Отдохни. Верю, что потом не подведешь.
Полегчало на душе: все-таки верят в меня…
Итак, я со скамьи запасных наблюдал за встречами нашей команды с хоккеистами Финляндии и ГДР. Накануне финны обыграли канадцев и едва не победили хозяев первенства. Мне нравилась их игра – свежая, комбинационная, исполненная выдумки. Ну, думаю, дадут они всем жару! А что потом случилось с финнами? Почему они так бесславно финишировали в Праге? В начале мая шестерых финских игроков свалил грипп, да и не рассчитали они своих сил на всю дистанцию первенства.
Последний раз сборная Финляндии показала свой характер в матче с нами. Первый период – 2:0 в пользу соперников. Я сидел на скамье, и мое сердце стучало гораздо сильнее, чем если бы я стоял в воротах (это, кстати, подтвердили и вечерние медицинские тесты). И хотя в итоге все кончилось благополучно, поволновались мы все изрядно.
В тот день тяжелую травму получил Саша Голиков: нога у него распухла, вздулась – страшно было смотреть. За ужином – мы сидели за одним столом – вижу, кусает он губы, на глазах слезы выступили. Потом отодвинул тарелку:
– Не могу, ребята, боль адская.
– Михалыч! – сразу несколько голосов позвали доктора. Он подбежал:
– Давайте быстрее Сашу в номер перенесем.
Там ему лед положили, сделали массаж. Наш врач Сапроненков и два массажиста всю ночь от Голикова не отходили. Я знаю, что с такой травмой люди по десять дней с постели не встают, а Саша уже на следующее утро вышел на лед. Поставил его доктор на ноги. Может быть, этот случай войдет в историю медицины?…
Братья Голиковы – Владимир и Александр – заставили себя уважать за характер и за игру. Мужественные, преданные хоккею парни. Они «леворукие» и потому очень неудобные для вратарей. И Саша, и Володя умели метко «стрелять» с таких позиций, откуда шайбе, кажется, никак не попасть в ворота. Что называется, с «нуля градусов» могли попасть в «девятку».
Утром 2 мая вся команда поехала на экскурсию в ботанический сад, а Юрзинов, Цыганков, Саша Голиков и я тренировались. Впереди у нас – шведы, матч с ними должен был решить, насколько серьезно мы готовы к спору за «золото».
А забыть о том, что где-то существует лед, было так просто – стоило выйти на улицу и вдохнуть воздух, настоянный на запахах свежей листвы и цветущих садов. Загостился в Праге хоккей. Или, быть может, пора переводить его в разряд летних видов спорта? А что? Ведь однажды, в 1920 году, хоккейный турнир провели в рамках… летней Олимпиады. Но нет, пусть хоккей остается зиме.
…Тренировка. Пот заливает глаза. На льду две дюжины шайб, и чуть ли не одновременно они летят в ворота. Но разве я фокусник? Разве у меня десять рук? Эту отбил. И эту… Поймал в ловушку. Отбил. Отбил… Уф-ф! Подъезжаю к бортику, чтобы сделать глоток воды, перевести дух. Знакомый чехословацкий журналист – он стоит у скамьи – молча поднимает вверх большой палец. «Спасибо», – киваю ему и снова еду к воротам. Юрзинов, Цыганков и старший Голиков опять как из пулемета обстреливают меня шайбами.
– Внимание! – говорит тренер. – Теперь договариваемся так: мы делаем восемнадцать бросков и если забиваем меньше шести голов, то победа присуждается вратарю. Если шесть и больше, то выигрываем мы. Согласен, Владик?
Я молча встаю в ворота и постукиваю себя клюшкой по щиткам. Бах-бах-бах… Пять шайб в сетке. Хорошо! Мои «соперники» под смех случайных зрителей кувыркаются на льду – таково условие нашей «дуэли».
– Согласен на пять! – кричу Юрзинову.
– У-х, сейчас мы тебе покажем! – шутливо грозится Гена Цыганков и, широко замахнувшись, делает первый бросок…
Теперь из восемнадцати четыре шайбы в воротах. Мои товарищи и тренер опять кувыркаются на льду. Я снимаю маску и еду к бортику. Пот льет с меня ручьями. Мокрые волосы слиплись. Кажется, клюшка весит целый пуд. Со скамейки и с трибун ловлю сочувственные взгляды: мол, достается же человеку…
Но усталость не мешает мне почувствовать, что шайбы постепенно становятся «дрессированными», что я близок к своей лучшей форме. А это главное. Теперь, чтобы окончательно обрести уверенность, мне нужен матч.
Накануне встречи с «Тре крунур» газета «Ческословенский спорт» написала: «В матчах со шведами никто не получит даром ни пяди льда. Они идут к своей цели, проявляя ледяное спокойствие и бульдожью хватку». Да, шведы были сущей загадкой для всех. Незадолго до чемпионата мы буквально разгромили их в Стокгольме в двух товарищеских играх, но кто мог поручиться, что это не была хитрость тренера Линдберга?…
Серьезный молодой человек этот Линдберг. Из тех, про кого говорят: себе на уме. Тренер желто-голубых требовал от своих мальчиков творческого отношения к хоккею. «Тре крунур» образца 1978 года – команда думающая, гибкая, с волевым характером. Завоевав серебряные медали на прошлом чемпионате, она продемонстрировала тогда удивительное умение внезапно и остро контратаковать. Ее верным козырем был длинный первый пас.
Интересно, что не чемпионы мира и не победители Олимпийских игр возглавили к тому дню турнирную таблицу, – ее возглавили шведы. Набрав одинаковое количество очков с чехословацкой и советской командами (по восемь), они имели лучшее соотношение забитых и пропущенных шайб. После матча с финскими хоккеистами акции Ханса Линдберга подскочили еще выше. Победа со счетом 6:1 вывела его сборную в лидеры. «Ни одна из команд большой четверки не сумела так расправиться с финнами, как это сделали шведы, – писали в газетах. – Выдержка и собранность, подкрепленные блистательной игрой двух вратарей, – вот что отличает оборону „Тре крунур“. В четырех матчах пропустить всего пять шайб! Такой обороны нет ни у кого».
И вот матч СССР – Швеция. Забегая вперед, сразу скажу, что он доставил всем нам большое удовольствие. Ребята были великолепны, а счет 6:1 говорит сам за себя.
Теперь мы, кажется, окончательно сбросили с себя путы стартового оцепенения, мешавшие команде играть в полную силу.
Мы вышли на лед и увидели не просто очередных соперников, а хоккеистов, дважды «наказавших» нас в прошлом году и оттого слегка самоуверенных. Я приказал себе остаться «сухим» и действительно два периода держал ворота на замке. Только при счете 3:0 в нашу пользу Андерссон усмотрел щель и верхним броском забил гол, на который мои товарищи сразу ответили тремя.
Я не случайно упомянул про верхний бросок. В этом матче таким приемом шведы завершали едва ли не все свои атаки. Возможно, им показалось, что шайбы, летящие верхом, я пропускаю чаще? Или, быть может, это была чисто психологическая уловка, рассчитанная на то, чтобы запугать вратаря? Конечно, если шайбы все время летят в лицо, трудно когда-нибудь не зажмуриться. Как бы там ни было, успеха шведам это не принесло. Соперники не стали искушать судьбу и менять ту тактику, что дважды приносила им успех в Вене.
– Внимательная игра в обороне, захват инициативы в середине площадки и быстрые контратаки, – велел своим питомцам Линдберг.
Мы же, тщательно изучив видеозаписи венских матчей, решили «проверить» партнеров высоким темпом, заставить их побегать за нашими игроками. Хегюста – отличный вратарь, но и он не заколдован.
– Вы должны устроить па «пятачках» перед его воротами «карусель», создать вратарю помехи, делать больше неожиданных бросков. А главное – коллективизм и темп! – наставлял нас Тихонов.
Когда матч закончился, старший тренер сборной СССР не прятал свою радость.
– Молодцы! – сияя, обнимал он ребят. – Вы на сто процентов выполнили наш план.
Виктор Васильевич – мы сразу заметили – не умеет скрывать своих чувств. Возможно, кому-то это не по душе, а мне такие люди всегда нравились – прямые, открытые, принимающие близко к сердцу все, что происходит вокруг них.
После встречи со шведами я как-то по-новому взглянул на дебютанта нашей команды 20-летнего Сергея Макарова из команды «Трактор». Я и раньше с удовольствием наблюдал за этим бесстрашным парнем, а теперь окончательно убедился: в лице новичка сборная, кажется, обрела достойного хоккеиста. Удивительно, но факт: в его действиях не было заметно ни тени робости. Как будто в своем родном Челябинске Макаров до сих пор только и делал, что играл против шведов и канадцев. Но характер – это еще не все. Сергей – талантливый мастер: присмотритесь к его обводке, к его броскам…
Невысокий, пружинистый, он мчится к воротам там, где его не ждут, где все пути, кажется, перекрыты. На льду он дерзок, беспощаден к себе, а снимет коньки – добродушный, славный парень.
В спортивный клуб трубопрокатного завода его привел старший брат, когда Сереже было 5 лет. А в Москве тогда впервые вышел на лед Вячеслав Фетисов – другой наш 20-летний хоккеист. Потом мальчишки играли в турнирах на приз клуба «Золотая шайба». Пришел день, и они встретились в сборной юниоров СССР, которая стала победителем первого чемпионата мира. Было это за год с небольшим до этого чемпионата здесь же, в Чехословакии. Помнится, тогда тренеры наших юниоров высоко оценили игру Фетисова и Макарова, предсказали им большое спортивное будущее. И они не ошиблись. Директорат ЛИХГ впоследствии назовет Фетисова лучшим защитником пражского чемпионата.
– Знаешь, что мне больше всего нравится в игре Фетисова? – сказал мне как-то Виктор Жлуктов. – Манера паса. Защитники обычно посылают шайбу ударом, а он, как Рагулин, делает пас мягко. Есть защитники, которые хорошо разрушают атаку соперников. Сейчас этого мало. Разрушив, надо создать. Вот это и умеет Слава. Я очень рад за него. Лишь бы голова от ранней славы не закружилась.
…Напрасно опасался Виктор. Прошли годы, и уже вот-вот Макарова с Фетисовым начнут называть «славными ветеранами». Они вынесли на своих плечах основную тяжесть хоккейных битв первой половины 80-х годов.
Интересно, что во время чемпионата мира в газете «Млада фронта» было опубликовано интервью с чехословацким игроком Иржи Новаком, который на вопрос, каким ему видится будущее хоккея, ответил так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28