— В таком случае занимайся любовью… без меня! Выйдя из машины, она подошла и положила руки ему на плечи. Встав на цыпочки, она принялась целовать его, начав медленно тереться своей грудью о его грудь и плотно прижавшись бедром к его паху. Это моментально завело Джея. Он принялся жадно целовать ее сам, сходя с ума от желания, которому больше не мог противиться. К черту Паркера, он сейчас же, сию же минуту возьмет ее. Но в этот момент она резко оттолкнула его и дала жгучую пощечину. Потом повернулась и пошла к своей машине. Усевшись за руль, она язвительно сказала:
— Ты знаешь, где меня можно найти в том случае, если передумаешь.
Сгорая от желания и чувствуя боль унижения, он смотрел ей вслед и проклинал свою дурную голову.
Кати Райе посмотрела на часы, но, как обычно, так и не обратила внимания, сколько же времени. Было что-то около полудня. Она сидела в спальне Кристи, пытаясь терпеливо слушать.
— Спасибо за билеты, Кэт. Мы с Куртом отлично провели время. С тобой все в порядке?
Кристи накручивала волосы на горячие бигуди. Она устала стоять возле зеркала и присела на кровать рядом с Кати.
— Ты все еще переживаешь из-за своего Ника, подруга? На тебе уже несколько недель лица нет. — Не намечаешь что-нибудь устроить? — в глазах Кати появилась надежда. — Мне на самом деле не мешало бы встряхнуться на вечеринке.
Кристи задумалась.
— Вот и чудесно. Решено — вечеринка! Чего не сделаешь ради подруги!
Она распечатала новую пачку сигарет и длинными ногтями, накрашенными французским лаком, вынула одну сигарету, потом взяла пудреницу и, раскрыв ее, поставила на туалетный столик. Внутри футляра находился маленький прозрачный пластмассовый пузырек из-под лекарства, на дне которого было налито немного жидкости. Отвинтив крышечку, Кристи осторожно выдавила из пузырька две капли на сигарету.
— Только не садись за руль после, — предупредила она, отдавая сигарету Кати, и спрятала пузырек в пудреницу. — Я оставила это себе на выходные.
— Поможет, правда? Я совсем извелась.
— Увидишь, — обнадежила Кристи. — Только имей в виду, это очень сильное средство, поэтому ни в коем случае не вздумай после него вести машину. Тебе будет достаточно одной сигареты, чтобы взбодриться. Парень, у которого я взяла пузырек, сказал, что это действует довольно долго, а уж он все знает об этой гадости.
Она взглянула на часы и выругалась:
— Черт, я должна идти.
Кати сделала на сигарете пометку ручкой и осторожно опустила ее в свою сумочку. Кристи ушла в ванную и принялась вынимать из волос бигуди, рассуждая о своем парне.
— Представляешь, мне кажется, я не на шутку увлеклась им. Нам всегда так хорошо вместе. И он так серьезно относится ко мне, что в любой момент готов жениться. Но ты же меня знаешь, я такая безответственная. Нет, я считаю, об этом слишком рано думать.
Пудреница стояла на туалетном столике. Так легко было раскрыть ее и отвинтить крышку маленького пузырька. Ничего страшного, Кристи от этого не победнеет. Кати обильно смочила жидкостью три своих сигареты и спрятала их в сумочку еще до того, как из ванной донеслось шипение распыляемого лака для волос. Кати закрутила крышку и. встряхнула пузырек. На дне оставалось еще немного. Кристи ничего не заметит.
— Нам нужно поторапливаться, — раздался голос из ванной. — Придется давить на газ.
Кристи снова выругалась. Когда она вернулась в комнату, пудреница лежала в точности на том же месте, где она ее оставила. Кати подала ей пачку сигарет.
— Не забудь, — весело сказала она. — И спасибо за вечеринку. Ты меня просто спасешь.
Кати подхватила одну из дорожных сумок Кристи и распахнула перед подругой дверь.
— Ну что ты, о чем разговор. Иногда необходима дружеская поддержка. А теперь быстрее в аэропорт, иначе нам больше не гулять на вечеринках.
Кристи закрыла дверь и замкнула ее ключом.
Глава 15
Сэм тяжело опустился на железную скамейку рядом с Линной и внимательно посмотрел на лицо дочери. Сегодня утром она снова сидела в саду, безмолвная, как тень, и его очень беспокоило ее страдание. Линна ничего не ела и стала избегать домашних. Он заметил, что она даже не захотела подойти к телефону, когда ее просил Курт. А он уже дважды звонил ей из Чикаго. Как же она переживет неумолимо приближающийся день, до которого осталось, как сказали врачи, всего шесть месяцев?
Зазвонил телефон, и Алис Файе крикнула в окно, что звонят из нотариальной конторы с просьбой перенести сегодняшнюю встречу на три часа. Он согласно кивнул и жестом показал жене, что объяснит позже, зачем ему понадобилось встречаться со своим поверенным в делах. Сэм обнял дочь рукой и притянул к себе.
— Почему ты не хочешь разговаривать с Куртом, детка? Ты на него сердишься за что-то? — в голосе отца слышалась тревога.
Линне вдруг показалось, что рука, обнявшая ее за плечи, как-то удивительно легка. Она взяла ладонь отца в свои руки и почувствовала мягкие, по-детски беспомощные пальцы. Странно, как странно, что всего три недели она провела без отца, но теперь совершенно по-другому, по-новому его воспринимает. Одной из особенностей ее незрячей жизни было то, что ей все время приходилось обращать внимание на самые незначительные детали, чтобы составить представление об окружающем мире.
Она решила скрыть от отца мучившие ее противоречивые чувства к Курту.
— Он хочет назначить день свадьбы, — сказала она и, чтобы избежать дальнейшего обсуждения этой неприятной для нее темы, поспешила объяснить свое доведение, зная, что отец поверит. — Я все еще очень горюю по Большухе, и мне сейчас трудно разговаривать с Куртом.
— Но ведь именно для этого мужья и предназначены, девочка. Чтобы утешать. Ты же не передумала выйти замуж, правда?
Да, отец почему-то казался ей более слабым, не таким уверенным, как до отъезда. Даже Алис Файе с удивлением отметила, как он похудел за последнее время. Линна же могла положиться только на слух, и когда он разговаривал с ней, она заметила, что в его голосе появились новые, странные интонации — что-то похожее на боль. Он стал медленнее двигаться, тяжело дышать, куда-то пропала его неуемная энергия.
Когда умерла Сули, Линна так замкнулась в себе, думая о своей жизни и слепоте, что смерть представлялась ей не иначе, как потерей любимой колли. Теперь же, после того как не стало Большухи, она вдруг осознала, что смерть — понятие всеобъемлющее, и ее охватил страх оттого, что люди, которых она любит, не вечны, они постепенно стареют, и придет час, когда они умрут. Она неожиданно подумала, что ее отец не здоров.
— Скажи, ты ведь болен? Она с напряженным вниманием ждала его ответ. Ей показалось, что, прежде чем что-либо сказать, он на какую-то долю секунды заколебался.
— Что ты, вовсе нет! — Он снова сделал паузу. — Действительно, у меня есть кой-какие проблемы со здоровьем по мужской части, — шутливым тоном произнес он, — но это абсолютно нормально в моем возрасте, и, разумеется, я не собираюсь обсуждать их с моей дочерью, которая вот-вот выйдет замуж. Меня тревожит твое состояние.
Отец никогда не лгал ей, и, немного успокоенная ответом, она подумала, что если ее печаль и тоска по Большухе так сильно его беспокоят, то тем более не стоит расстраивать отца еще больше своим рассказом о поведении Курта в ночном клубе. Она твердо решила не огорчать его.
— Я, наверное, сама позвоню в Чикаго, — сказала Линна, собравшись с духом, и очень обрадовалась, что голос отца оживился, когда он принялся хвалить ее за это решение.
Успокоенный тем, что скоро все наладится, Сэм пошел вместе с дочерью в кабинет, откуда Линна собиралась позвонить Курту в отель. Сэм сидел рядом, когда она набирала номер. Администратор сообщил, что Куртис Байлор выехал из гостиницы, и Сэм, поцеловав дочь, проводил ее из кабинета. Спустя несколько минут он почувствовал странное, беспорядочное и оглушительное сердцебиение. Он принял лекарство, но из-за вызванного сердцебиением головокружения ему пришлось лечь на стоявшую в кабинете кушетку. После того, как слабость прошла, он встал и вышел во внутренний дворик, где нашел Алис Файе. Она стала расспрашивать его, зачем Бурт Хольман просил его приехать. Сэм, не желая говорить ей правды, ответил, что собирается к юристу, чтобы уладить кой-какие вопросы, касающиеся корпорации, и пообещал вернуться к обеду.
В три часа он был в кабинете Хольмана. В три пятнадцать Сэм уже обсуждал с поверенным свое завещание.
— На сегодняшний день все недвижимое имущество Боумонтов и страховая компания «Мидлэнд» разделены между Паркером и Алис Файе, шестьдесят на сорок, но следует также оговорить, что она не имеет права каким-либо образом распоряжаться своей долей без согласия на то Паркера. Естественно, У Алис Файе остаются все принадлежащие ей драгоценности. «Боумонт Херальд» отходит к Линне. Обязательно отметьте, что это ее личная собственность, и если их брак с Куртом окажется неудачным, я бы не хотел, чтобы он имел какое бы то ни было отношение к ее части наследства. Прошу вас, позаботьтесь об этом.
— Разумеется, — Хольман сделал еще одну пометку в бумагах.
— Линна получает также земельный участок в два акра на другой стороне от поместья Хартфорда, где, если захочет, сможет построить себе дом. Да, и последнее. Подготовьте контракты для управляющих директоров всех трех компаний сроком на пять лет.
— Все это будет оговорено в дополнительном распоряжении, — сказал юрист. — Если же вы решите сделать еще какие-нибудь поправки или что-либо изменить, то я бы посоветовал вам переписать завещание. А что насчет доверительной на собственность? Не будет никаких изменений?
Сэм на минуту задумался, потом отрицательно покачал головой:
— Нет, с этим все в порядке. Незачем тревожить старые раны.
Курт подумал, с Линной что-то произошло, и решил возвратиться из Чикаго. В Уинди-Сити торговля шла хорошо, просто замечательно, да еще вдобавок ко всему он получил пару выгодных предложений. Он летел из Чикаго с полным кошельком денег и целым букетом различных идей, касающихся свадебных приготовлений, которые непременно отвлекут Линну от грустных мыслей о дохлой лошади. К тому же он успел устать от ее подавленного настроения и был готов побыстрее уладить матримониальные дела.
По пути из аэропорта в такси ему вдруг пришло на ум, что либо Сэм, либо Алис Файе «обрабатывают» Линну, и в худшем случае ему снова придется разогревать остывшее блюдо. Черт бы побрал эту предсвадебную нервотрепку. Он несколько раз превысил скорость по дороге от своего дома до особняка Боумонтов. Однако, встретившись в дверях с Линной, он был крайне удивлен, когда она предложила ему пообедать вместе в ресторане. Что бы там она не собиралась сказать ему, он не был намерен долго ждать ее объяснений.
После того как официант принял заказ и отошел, она сразу же перешла к делу, застигнув его врасплох:
— Кто такая Кристи?
— Старая знакомая. Я знаю ее… Господи, да еще со школьной скамьи, — спокойно сказал он.
«Проклятье, каким образом она могла узнать о Кристи?» Курт внимательно смотрел на лицо Линны и молчал. Он ждал, пока она раскроет карты. До тех пор пока он не будет знать, что ей известно, лучше всего молчать. Это испытанный тактический прием. Она не видит, но зато прекрасно слышит, и Курт решил следить за интонациями своего голоса.
— В прошлую субботу вы были вместе в ночном клубе «Эмеральд».
— Да, были.
Совершенно ясно, что их там кто-то видел, отрицать было бы глупо.
— Мы случайно встретились на улице и зашли туда, чтобы выпить по рюмке за успех ее новой работы.
Такое оправдание было достаточно убедительно. И ведь это была правда: они на самом деле зашли выпить, а по какому поводу, это не важно. Он ждал, чтобы она выложила всю известную ей информацию, и тогда станет понятно, откуда ветер дует.
Но она молчала, и тогда Курт решил перейти в наступление.
— Я уже собирался было ехать в Чикаго, когда встретил Кристи, и она предложила зайти в «Эмеральд», — повторил он.
Курт с удовлетворением отметил, что его голос звучит вполне искренне. Он взял лицо Линны в свои ладони.
— А ты ревнивица! Она не хотела сдаваться:
— Я не знаю, кто я.
— Зато я знаю. Ты ревнивица. Ты ревнуешь меня. И это просто здорово. Это значит, что ты действительно не равнодушна ко мне.
Он сжал ее лицо в своих ладонях и поцеловал, оценивая тем временем положение вещей. «Да, она сейчас холодна, но наверняка хочет, чтобы он убедил ее», — решил Курт. Если он попытается узнать, что еще ей известно, вопросы могут подвести их к той двери, открывать которую у него не было желания. Он направил дальнейший ход разговора в нужное ему русло, ухватившись за очевидное и заставив Линну перейти к обороне.
— Ты же не должна… — он коротко и неловко рассмеялся, — ты же не можешь думать, что я прошу твоей руки и одновременно подыскиваю себе кого-нибудь еще?
Прежде чем она успела ответить, он добавил немного правды:
— Ты должна понимать, что я нормальный здоровый мужчина, Линна, и если я встречался с другой женщиной, то отнюдь не из легкомыслия. Такие вполне естественные отношения существуют между большинством мужчин и женщин. Посмотри хотя бы на своего брата и Джолин. Что же мне оставалось делать? Ведь между нами нет физической близости. А мужчине это просто необходимо.
— Я знаю, но…
— Но что? — он перешел к атаке. — Ты абсолютно ясно дала понять, что тебе не хочется секса, и мне пришлось строго придерживаться правил, а это, как сама понимаешь, в наши дни считается аномалией. Сейчас уже люди не хранят целомудрие до свадьбы. Я хочу сказать, что пытался следовать всем условностям и соблюдать все приличия. Но теперь я начинаю сомневаться, действительно ли ты хочешь выйти за меня замуж, или же ты сказала «да» только из-за боязни, что другого случая не предоставится.
Очко. По ее словно замороженному взгляду он понял, что задел ее за живое. Совершенно непредвиденно он попал прямо в цель, и это открытие вызвало в нем внутренний трепет. Линна боится потерять его! Имея такую карту на руках, играть с ней будет, очень легко. Поздравив себя с победой, он расслабился и решил переменить тему разговора.
— Подумай хорошенько. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились, — он притянул Линну к себе и прижался носом к ее щеке. — Мы пригласим Кристи на нашу свадьбу. А если существует какая-то причина, по которой ты избегаешь физической близости со мной, скажи мне, любимая, я все пойму, вот увидишь.
— Но это не совсем так, — наконец ответила она. Линна оставалась в его руках, но по ее голосу он понял, что она крайне смущена и сильно взволнованна. Ее тело напряглось, когда он произнес слова «секс». Ну конечно, она нервничала, думая о близости с ним. Ему вспомнился случай в конюшне. Да, с этого момента жизнь с ней обещала быть лакомым куском сладкого пирога.
— В двух кварталах отсюда есть маленькая гостиница, очень уютная, — прошептал он. — Тихое место, все останется в тайне. Мы могли бы провести там сегодняшнюю ночь, и я гарантирую, что завтра утром у тебя не останется ни малейшего сомнения насчет того, как я отношусь к тебе.
Она сидела молча, не шевелясь, будто застыла, и он моментально понял, что зашел слишком далеко, но механизм был уже приведен в действие, и он решил наказать ее:
— Но с другой стороны, я не думаю, что все дело в сексе. Вполне вероятно, что секс здесь ни при чем, проблема не в этом.
Он демонстративно отодвинулся от нее и, сделав глубокий выдох, замолчал. Выдержав паузу, он продолжил:
— Похоже, это не тебе, а мне нужно хорошенько все взвесить. Я-то знаю, как к тебе отношусь, но, наверное, мне не стоит связывать себя браком до тех пор, пока я не буду уверен в твоих чувствах ко мне.
Он затолкнул салфетку в ее пальцы, и она испуганно вздрогнула.
— Посмотри, как ты вся передернулась. Совершенно ясно, что ты не доверяешь мне.
Курт подозвал официанта, чтобы заказать вина. Своим поведением он дал понять Линне, что остаток вечера пройдет в официально-натянутой обстановке. Он отослал принесенное ей блюда назад на кухню, сделав замечание, что оно не годится для слепой. Курт заставил растерявшегося официанта бегать взад и вперед. Затрагивая то одну, то другую тему, он сумел создать иллюзию откровенной попытки преодоления нараставшего в нем разочарования в невесте. И все время он был подчеркнуто вежлив и рассудителен, что чуть не заставило Линну расплакаться. А он с удовольствием наблюдал за каждым ее неверным шагом и за каждым попаданием в расставленные им ловушки.
За всю дорогу до дома ее отца он так и не произнес ни слова и только, поцеловав на прощание во дворе, холодно сказал:
— Я прилетел из Чикаго потому, что действительно хотел увидеть тебя. Это правда.
— Завтра после обеда у меня будет деловое свидание.
И это тоже была правда. Он проводил ее до дверей.
— Когда я вернусь, мне кажется, нам нужно будет принять окончательное решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46