А Машу выпустить.— Так нельзя, — возразил следователь.— Это касается двух моих сыновей, я сам с ними разберусь.— Но ты настоял, чтобы я провел расследование! — напомнил Григорий.— А теперь я понял: Костя не хотел убивать Лешу, никакого преступления не было. Я забираю заявление. Закрывай дело.— Что ты творишь?! То открой дело, го закрой! Ты мне друг, конечно, но хватит уже этим пользоваться!— Я очень тебя прошу — закрой. Больше никогда ни с чем подобным я к тебе не обращусь.— А как мне объяснить Маше Никитенко, почему она без вины столько времени просидела в камере? И откуда у нее взялись эти ампулы? Ты меня подставляешь: она теперь имеет полное право подать на меня в суд за незаконные действия!— Доверь это мне, — попросил Самойлов. — Я все улажу. Обещаю.Следователь согласился. Что поделаешь, многие дела делаются по дружбе, лучше бы таких дел было меньше. * * * Костя ушел из дома, долго бродил по городу и, как всегда, пришел к Леве.— Что с тобой? — Лева сразу заметил, что настроение у Кости хуже некуда.— Принеси водки, Лева, — вместо ответа попросил Костя.— По поводу? — уточнил Лева.— Отец обо всем догадался. Вычислил меня по ампулам. Я еле выкрутился. Дай выпить, душа горит.— Погоди. — Лева с водкой не спешил. — Как отец на это отреагировал?— Пошел в милицию. Дружку своему, следователю, все рассказать. Теперь Машу, скорее всего, отпустят.— И что теперь? Дело закрутят и тебя вместо нее посадят?— Надеюсь, нет. Отец, конечно, взбесился, но не сдаст же он меня. Отмажет, как думаешь?Лева с сомнением покачал головой:— Твой батя суровый человек. А за Лешкину аварию кто-то должен ответить.— Думаешь, посадит?— Вдруг он захочет тебя наказать? Чтоб больше неповадно было.— Может, конечно. Отец все может. * * * Катя прильнула к Алеше и поцеловала его.— Катя, ты уверена? — тихо спросил Алексей.— Да, Леша, я хочу быть твоей до конца.— И ты не пожалеешь? — почему-то тянул Леша.— Нет! Ты ведь тоже станешь полностью моим! И тогда нам никто не сможет домешать! Только ты и я, навсегда вдвоем!Именно» в это время Маше стало не по себе, она отказалась от Римминых пирожков и застыла, присев на краю койки, охваченная непонятной тоской.— Что с тобой? На тебе лица нет. Что-то болит? — спросила Римма.— Нет. Ничего не болит. Сама не пойму. Какое-то предчувствие. Очень плохое.— И как оно проявляется? Что ты чувствуешь? — заинтересовалась Римма.— Тревога какая-то, тоска, сердце сжимается… — поделилась Маша.— Голова не кружится? Слабость там, озноб? Маша отрицательно покачала головой.— Ты понимаешь, кого конкретно это касается? — Римма очень хотела разобраться в том, как Маша все это чувствует.— Да. Кого-то из близких. А кого — не пойму. Но что-то плохое происходит.Катя хотела близости с Алешей и добилась ее. Она очень гордилась собой и была всем очень довольна.— Ой, Лешка, ты бы себя видел! — сказала она, рассмотрев разгоряченного и виноватого Алешу.— Ты правда не жалеешь, что мы…— Я так давно этого хотела, Лешка! — перебила его Катя. — Я сейчас такая счастливая… И теперь ты мой муж, а я — твоя жена.Конечно, можно по-разному понимать, кто такие муж и жена. Но одно несомненно — браки свершаются только на небесах. Других мест для этого таинства просто нет. Но Катя еще так мало понимала в жизни.— Что ты хмуришься? Что-то не так? — спросил ее Алеша.— Нет, все нормально. Просто… меня мучает один вопрос.— Какой? Спрашивай.— А ты мне честно ответишь?— А я тебя когда-нибудь обманывал?— Нет, ты такой честный… — Катя помолчала немного и тихо спросила: — Ты не думаешь больше о Маше?— О Маше? — удивился Алеша. — Нет… Она так странно себя повела, исчезла, ничего не объяснила… Вообще, вся ситуация с ней какая-то странная. Такое ощущение, что здесь что-то не ,так. Не так, как на первый взгляд выглядит. Мне это не нравится. И я не хочу об этом думать. Я хочу думать только о тебе.— Я так счастлива, Лешка… Ой, я пойду в душ. Пока дома никого нет.Она уже вышла из комнаты, завернувшись в полотенце, и тут в коридоре появился Костя. Катя от неожиданности вскрикнула.— Ой! Костя… — Она запахнула полотенце и почему-то стала оправдываться: — Мы с Лешей… Мы думали, никого нет в доме. И я решила сходить… Ладно, я позже. Извини…— Постой, — остановил ее Костя. — Тебе нужно в ванную — иди. Можешь меня не стесняться. Но прошу: в следующий раз лучше оденься.— А ты не смотри на меня так. Я здесь живу; я Лешина невеста, — напомнила Катя.— По-моему, уже не только невеста, — невесело сказал Костя.— Не твое дело. А я в этом доме имею право ходить куда хочу и в чем хочу!Костя не стал спорить и ушел в свою комнату. Катя вернулась к— Алеше, вытирая волосы краем полотенца.— Ты представляешь, — сказала она, — я в коридоре столкнулась с Костей.— Что же здесь удивительного, мы живем в одном доме, — напомнил ей Алеша.— Но мне стало неудобно… Он так на меня посмотрел… — стала вспоминать Катя, одеваясь.— Я думаю, он все правильно понял. Тебе не надо стесняться, — сказал Алеша. — Ничего предосудительного мы не делаем. Ты моя невеста. И член нашей семьи.— Мне кажется, Костя не хочет этого. Он настроен против меня, — Катя надула губы и насупилась.— Не переживай, я поговорю с ним, — пообещал Алеша.Катя подошла к нему, наклонилась и поцеловала.— Мне так хочется сделать для вас всех что-то приятное… Давай я сейчас оденусь и приготовлю на всех ужин? — предложила она.— Конечно, это будет здорово. Мама придет с работы и будет рада, что можно отдохнуть, — согласился Алеша.— Так и сделаю.Но вместо того чтобы пойти на кухню, Катя снова наклонилась для поцелуя. Кухня подождет. * * * В камеру, где сидели Римма и Маша, зашел конвоир и сказал:— Мария Никитенко. На выход. С вещами. Маша пошла к нарам за вещами, а Римма стала возмущаться:— Что? Как с вещами? А я? Давайте и меня выводите! Что я тут одна сидеть буду?Она тоже стала собирать вещи.— Ваш срок еще не окончился, сядьте на место, — остановил ее конвоир.— Стоп, а почему ее с вещами? Маша, что, тебя уже на суд?— Наверное. Давай прощаться.— Держись, девочка. Я тебя найду. Обязательно! Как только отсюда выйду, сразу найду, — сказала Римма и обняла Машу.Увидев следователя, Маша сразу спросила:— Меня… на суд?Следователь встал из-за стола и откашлялся. Не часто ему приходилось говорить такое.— Маша, я должен перед вами извиниться. Ситуация с аварией Алексея Самойлова прояснилась, проведено дополнительное расследование. По его результатам все обвинения с вас сняты. Заявитель забрал заявление. Вы свободны, можете идти домой. Еще раз извините, что вас здесь держали.Маша наконец поняла, что она свободна.— Я знала, что вы во всем разберетесь! Спасибо вам!— Вот ваш пропуск. — Следователь еще никогда не чувствовал себя так неловко.— Скажите, а кто все же виноват в Алешиной аварии? — спросила Маша, забирая пропуск.— Следствие установило, что произошел несчастный случай.— Но каким образом? — удивилась Маша.— Не могу вам сказать, это тайна следствия. Главное — вы не виноваты и можете быть свободны. Удачи вам.— Й вам того же.Не успела Маша выйти из дверей милиции, как на нее налетели Зинаида с Сан Санычем.— Машенька, что случилось? Почему ты здесь? Тебя куда-то перевозят?— Нет! Бабушка, меня отпустили!— Отпустили? — Зинаида радостно вздохнула.— Все обвинения сняты. Они поняли, что я не виновата.— А кто виноват? Они нашли его? — У бабушки и внучки и вопросы были одинаковые.— Ничего не знаю. Меня отпустили, и все. Я так домой хочу!— Идем, детка. Идем, скорее. Маша зябко поежилась.— Тебе холодно? — заволновалась Зинаида. — Погоди.Она сняла с себя шаль и накинула Маше на плечи. Домой, домой! Как хорошо, что все так закончилось. * * * Ирина и Яков никак не могли найти выход из создавшегося положения. Бриллианты пропали, и где их искать — неизвестно.— Ну и что будем делать? — прервала Ирина затянувшуюся тишину.— Откуда я знаю! — буркнул Яков.— А кто должен знать? Я? — спросила Ирина и сама себе ответила: — Я могу сказать. Надо вытряхивать из Кости или Леши, не знаю уж из кого, наши деньги! Или пусть ищут бриллианты!— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «вытряхивать»? — уточнил Яков.— А ты не понимаешь? Нож к горлу, пистолет к виску, в подвале их запереть. Мало ли способов? — Перед Яковом Ирина могла не надевать масок и не притворяться сентиментальной.— Ира! Такого я от тебя не ожидал. Допустим, для меня Костя и Леша — практически чужие люди. Но тебе-то они родные племянники! — возмутился Яков.— И деньги тоже мне родные! — Голос у Ирины был жесткий. Настолько жесткий, что Яков словно ударился о какую-то стену. Он прижал руку к сердцу, присел на диван и тихо попросил:— Принеси капли…Ирина нехотя поднялась и пошла на кухню за лекарством и водой. По дороге она бросила Якову:— Удивляюсь я тебе, Яша. Племянников жалеешь, а себя и меня тебе не жалко!Она принесла капли, Яков выпил и прилег на диван. Вскоре Ирина спросила:— Ну что? Отпустило?— Ты постоянно доводишь меня своими истериками, — устало вздохнул Яков.— Я, по-твоему, на пустом месте завелась? Я говорила о деле, о том, что можно сделать, чтобы вернуть деньги. Уж не знаю, кто присвоил наши брюлики, Костя или Леша, но с ними надо разбираться, — настаивала на своем Ирина.— Если бы они не были твоими родственниками, я, наверное, вел бы себя иначе! — предположил Яков.— С самого начала нужно было вести себя с ними иначе.— Я думал, им можно доверять. Ты за них поручилась. А теперь сама же меня обвиняешь.— Яшенька… Но ты же видишь, я сама вся извелась.— Если хочешь знать, я тоже постоянно думаю о том, как вернуть наши деньги.— Я верю. А знаешь, о чем еще я думаю?— О чем?— Я мечтаю о том, как мы уедем наконец из этой варварской страны. Купим виллу, будем жить как люди… — Ирина даже зажмурилась, чтобы лучше представить себе эту картину.— Поверь, мне тоже этого хочется, — поддержал ее Яков.— И нам будет наплевать на всех. Неужели этой мечте не суждено осуществиться из-за каких-то двух глупых сопляков? Пусть и моих племянников.— Я обещаю, все это у нас будет! — заверил ее Яков.— Ты что-то придумал?— Я припугнул тут одного местного человечка. Он все решит.— Нет, Яша. Я никому не доверяю в этом проклятом городе. Этот человек тоже может тебя кинуть, — засомневалась Ирина.— Да с чего ты взяла? — возмутился Яков.— Чувствую! Все-таки нам надо переходить к более решительным действиям!— Опять двадцать пять! Да что же ты никак не успокоишься?!— Потому что не могу! Потому что сейчас решается наша жизнь! Наше с тобой будущее! Мы должны применить силу! — решительно сказала Ирина.— Ну почему «мы»? Для этого есть специально обученные люди. Тем более что Костя и Леша — это все-таки дети твоей сестры…— Я помню об этом. Но неужели ты хочешь сказать, что их жизнь стоит дороже наших бриллиантов?Да, вот это был вопрос! * * * Самойлов зашел на работу к Полине, чтобы сообщить новости.— Я только что был у следователя. Дело закрыто.— Как закрыто? — Полина оторвалась от своих любимых экспонатов. — Я думала, что его должны были передать в суд!— То, что произошло с Лешей, — это несчастный случай, — объяснил ей муж.— То есть никто не виноват?— Да. Именно так.Самойлову не хотелось углубляться в подробности, потому что они были слишком тяжелы для него. Однако Полина продолжала расспрашивать:— Но подожди, у Маши нашли ампулы. Ты хочешь сказать, что она здесь ни при чем?— Это был другой препарат. Схожий по названию и по составу, но оказывающий совершенно другое действие на человека. Произошла ошибка. — Самойлов попытался все логично объяснить и закрыть тему.— Вот как… — Полина представила, как Маше было трудно в тюрьме, и вздохнула,, — Бедная девочка.— Перед ней уже извинились и отпустили, — попытался успокоить ее Самойлов.— Слава Богу. Значит Маша на свободе? А как быть с тем, что мы говорили Алеше? Если они встретятся, что мы ему скажем?— Не знаю. Надо будет что-нибудь придумать, — сказал Самойлов.— Теперь, когда все выяснилось, мне кажется, что мы поступили не очень хорошо, — заметила Полина.— Наверное, ты права. Но теперь уже ничего не изменишь. Пусть он женится на Кате, и тема Маши сама собой отойдет на второй план. — Самойлов прежде всего думал о своих детях, а потом уже о ком-то другом.— Нет. Я считаю, что мы должны сказать сыну правду! — не согласилась с мужем Полина.— Нет, Полина-, Алеше мы ничего говорить не будем. — Да, мы обманывали его насчет Маши. Но что было, то было.— Мы можем попытаться исправить нашу ошибку.— Если мы сейчас будем пытаться что-то исправлять, мы можем сделать только хуже. Алеша вообще перестанет нам верить.— Как мне это все надоело! — не выдержала Полина. — Ты постоянно заставляешь меня всем врать, выкручиваться! Я не хочу больше этого!— Но ты же не хочешь, чтобы отношения в нашей семье накалились перед самым юбилеем?— Каким юбилеем? О чем ты? — Полина даже не поняла, о чем речь.— Через две недели юбилей нашей свадьбы.— Я совсем забыла про него. Столько всего навалилось. Слушай, давай не будем ничего затевать.— Мы не можем. Я позвал все начальство, они уже подарки нам готовят. Да и вообще, неудобно!Самойлов достал из внутреннего кармана пиджака пачку приглашений.— Что это? — спросила Полина.— Это приглашения на юбилей. Список вот. Их надо заполнить и разослать. Займись этим, пожалуйста.— Я не хочу этим заниматься! Не могу! — Ну не лежала у Полины душа к этому юбилею.— Хорошо, я заполню их сам. А ты тогда сходи закажи банкет в ресторане на пятьдесят человек. Утверди меню…— Ты что, меня не слышишь, Борис? Это похоже на пир во время чумы!— Полина! Возьми себя в руки! — Самойлов не привык, чтобы жена так долго настаивала на своем. — Займись рестораном, я тебя прошу! Это не дружеские посиделки, а важное мероприятие!— В том-то и дело, что не дружеские… — тихо сказала Полина. — Хорошо, я займусь рестораном. * * * Как хорошо вернуться домой! А если это возвращение из тюрьмы, то радость становится особой. Маша прошлась по дому, прикасаясь к любимым вещам, поправляя занавески на окнах и радуясь как ребенок.— Как я соскучилась по своей комнате. Такое ощущение, что я не была здесь целую вечность. Какое все родное, милое.— Как хорошо, что все разрешилось, и тебя отпустили. Все-таки есть на свете справедливость! — радовалась Зинаида.— Значит, можно доверять нашим правоохранительным органам! — решил Сан Саныч.— Чтоб они отсохли, эти органы! — плюнула Зинаида. — Столько времени невиновного человека в тюрьме продержали!— Все позади, бабушка.— Ой, да что же это я! — спохватилась Зинаида. — Внученька! Тебя же там не кормили толком! Пойдем на кухню, я тебе борща разогрею!— Вот это точно! Подкрепиться неплохо бы! — поддержал Сан Саныч и добавил: — Да и по чарочке за такое дело… А, Зин?— Тебе лишь бы по чарочке… — хотела было поругаться Зинаида, но вдруг улыбнулась: — Хотя за Машино освобождение…Сан Саныч был всем доволен. И выпить можно, и бриллианты не надо на деньги обменивать. Все так удачно сложилось…Сан Саныч выпил рюмочку и стал с удовольствием есть. Зинаида все подливала Маше борща.— Кушай, Машенька, кушай. Где тебя еще так накормят.— Спасибо, бабушка, очень вкусно.— Ты у нас мастерица на борщи, Зина, — похвалил Сан Саныч.Зинаида убрала со стола бутылку и сказала:— Не подлизывайся. Достаточно тебе.— А вы не знаете, как там Леша? — вдруг опросила Маша.— Да у него… — начал Сан Саныч. Но Зинаида его сердито перебила:— Опять ты за свое! Я тебе сто раз говорила, забудь про эту семью! Слышать о них не хочу!— Они неплохие люди… — напомнила Маша.— Как они могли подумать, что ты в чем-то виновата! Ты столько сил на их Лешу положила! Гады они последние!— Зина! Ну зачем ты так! — попытался остановить Зинаиду Сан Саныч.— А ты вообще молчи! — командным голосом сказала Зинаида. — И не спорьте со мной в этот светлый день! Зла никакого не хватает.Она с грохотом бросила поварешку в раковину.Маша и Сан Саныч замолчали. Они знали, что Зинаида быстро отходит. Через какое-то время Маша решилась нарушить молчание:— Бабушка, я должна тебе признаться. Только не обижайся.— Что такое?— Ты тогда отказалась передать письмо Леше, но я все-таки это сделала…— Какое письмо? — Сан Саныч был не в курсе, но его вопрос остался без ответа.— Я же сказала — не смей оправдываться! — возмутилась Зинаида.— Как ты не понимаешь?! Он должен был знать, что я невиновна! Прости… бабуль… Я правда иначе не могла…Зинаида обиженно отвернулась. Все делает по-своему, нет, чтобы послушать, что старшие говорят!— Я понимаю, почему ты была против этого письма, — сказала Маша. — Но зато теперь Леша знает, что я была невиновна. Меня отпустили, и он поймет свою ошибку.— Какая разница, что он сейчас думает! После того, что с тобой уже случилось!— Он ни в чем не виноват.— Важно то, что тебя посадили, оклеветали, и он позволил это сделать!— Ну а что еще оставалось; когда все улики против нее? — заметил Сан Саныч. — В любом случае ампулы-то Маше подбросил не он!— И это его извиняет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37