— А я — тем более. Я — медик, я не верю в чудеса, но сейчас вынужден признать: чудо произошло. Ты здоров, Кирилл!
* * *
Маша подошла к салону Риммы и увидела очередь. Она задержалась, разглядывая стоящих женщин, а потом решила зайти внутрь. Одна из женщин ее остановила:
— Девушка, вы куда без очереди?
— Мне нужно в салон, — объяснила Маша.
— Нам всем туда нужно. За нами будете.
— Но я…
— Очередь займи. Мы здесь все с самого утра стоим.
— Зачем? — спросила Маша.
— К целительнице Марии.
— Да, в общем, я и есть Мария… — призналась Маша.
Вы?.. Ой, извините, пожалуйста. Проходите! Женщины, ну-ка пропустите целительницу. В свой кабинет, бедная, попасть не может! А вы нас примете, Мария? С самого утра ведь вас ждем!
— Я не знаю. Я только что тоже… работала. Очень устала. Вам сейчас все скажут.
Римма встретила ее радостно:
— Видела? Это твои клиенты, с утра ждут приема. Когда начнешь?
— Не могу я никого лечить сегодня, устала.
— А как же ты своего высокопоставленного пациента лечишь?
— Уже никак. Сегодня был последний сеанс. Я ему больше не нужна.
— Ты с ума сошла! — возмутилась Римма. — Как это не нужна? Мы же кучу денег потеряем!
— Лечить Кирилла Леонидовича я больше не могу, я не чувствую его болезни!
— Да не важно, что ты чувствуешь! — стала втолковывать Маше Римма. — Ты что, не можешь еще к нему походить? Потянуть время, заодно и деньги?
— Не могу, — призналась Маша.
— Так не пойдет. Ты вернешься к нему и продлишь лечение как можно дольше! Маша, пойми: если пациент верит, что ты ему помогаешь, то будет выздоравливать, даже если реально никакой помощи от тебя нет.
— Нет, Римма. Я не пойду к Кириллу Леонидовичу. Не могу обманывать человека.
— Ладно, не хочешь лечить одного состоятельного пациента, лечи толпу обычных, — обиделась Римма. — Вон страждущие отираются. Все готовы тебе заплатить за внимание к ним. Так и будешь зарабатывать.
Маша покачала головой:
— Вы не поняли, Римма. Я никого не смогу лечить. Сегодня я провела сеанс и поняла, что у меня кончились все силы.
— Ты все отдала этому чиновнику? — спросила Римма— — А что ты теперь чувствуешь?
— Ничего. Раньше я всегда знала, когда с бабой Зиной плохо, а теперь не почувствовала, что с ней случилась беда.
— И… что же мы теперь будем делать? — расстроилась Римма.
— Не знаю. Я очень устала, мне нужно отдохнуть. Тут в Римме снова заговорил коммерсант:
— Маша, какой отдых, ты что? Нам нужны деньги! Я купила офис в центре города — специально под наш салон! Бывшая аптека, просторное помещение, — очень удачно расположено. Теперь нужно делать ремонт. Я рассчитывала на тебя, мы же договорились!
— Я не могу сейчас работать.
— Но почему? Подумаешь, ничего не чувствуешь! Я, например, никогда ничего не чувствовала, а карьеру сделала. Люди часто излечиваются только от того, что верят в лекаря.
— У меня так не получится.
— Маша, если ты не будешь работать, мы растеряем клиентуру! А те люди, которые стоят в очереди, приносят нам очень неплохие деньги, ими разбрасываться — грех! Выше нос, Мария. Соберись, и начнем.
Римма вышла из комнаты и объявила:
— Целительница Мария готова принимать посетителей. Кто первый — проходите.
* * *
Жора и Толик встретили выходящего из маяка Костю. Тот молча прошел мимо них.
— Бать, а чего это Костя вышел отсюда такой несчастный? — спросил Жора, заглянув к отцу в каморку.
— Боится сильно. Я расписку ему не отдал.
— Почему?
— Если бы отдал, он бы уже в милицию побежал. Стал бы первым помощником в поимке похитителей брата, которого сам и заложил.
— Точно. Ты его раскусил. А деньги-то он тебе отдал? — спросил Жора.
— Отдал. Конечно, это не выкуп, на который мы рассчитывали. Всего десять тысяч. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— И что, мы с этой мелочью поедем? Нам же ни на что не хватит!
— Не переживай, наше будущее обеспечено, — уверенно сказал смотритель.
— Десять тысяч — это не деньги за границей! — махнул рукой Жора.
— Ты забыл? Я накопил достаточно для того, чтобы мы могли жить, ни в чем себе не отказывая. Толян, а ты чего молчишь?
— Я не хочу никуда ехать, — тихо сказал Толик.
— А кто тебя спрашивает? Поедешь как миленький, — осадил брата Жора.
— Не смейте распоряжаться моей жизнью! — возмутился Толик.
— Что ты сказал? — удивленно переспросил отец.
— Я сам буду решать, где мне жить. Я уже взрослый, батя. Я никуда не поеду, — упрямо настаивал на своем Толик.
— Ах, ты уже взрослый? Идиот! Ты что, не понимаешь, что, если останешься, тебя назовут виновным в похищении человека! Или ты рассчитываешь, что подобное может сойти с рук? Инвалид, которого мы держали в доке, с минуты на минуту откроет глаза и. назовет тех, кто его похищал. Даже если повезет и ты получишь не максимальный срок, кому ты после отсидки будешь нужен? Мы с Жорой уедем, а больше у тебя никого нет.
— У него Маша есть, — напомнил Жора. — Толян, очнись, она этого инвалида любит.
— Она же тебе за похищение любимого спасибо не скажет! Ты об этом подумал? — поддержал Жору отец. — Все. Будем считать, тема закрыта. Готовьтесь к отплытию.
Смотритель ушел по своим делам, а Жора стал успокаивать брата:
— Толян, хватит цепляться за этот город. Подумай о будущем: на новом месте мы заживем, как короли. Нас никто не будет знать, не придется скрываться. А что здесь?
— Здесь Маша, — грустно сказал Толик.
— Твоя Маша заменит нам свободу?
— Здесь я могу ее видеть, держать за руку, разговаривать, — мечтательно говорил Толик.
— Да не нужен ты ей. Она общается с тобой из жалости. Если бы она тебя любила, вы давно уже были бы вместе.
— Я знаю, — спокойно сказал Толик. — Но мне это не важно. Важно, что она мне нужна.
— Но ты все равно не сможешь с ней общаться. Тебя посадят, и она сразу же тебя возненавидит, когда обо всем узнает. У тебя нет другого выхода, брат. Ты должен поехать с нами!
* * *
Катя сидела в коридоре больницы возле Лешиной палаты, задумавшись. Ее невеселые мысли прервал Костя.
— Ну как он? Не пришел в себя?
Катя не хотела ни видеть Костю, ни говорить с ним.
— Кать, не отталкивай меня. Давай поговорим. Лешка же мне брат, представь, как я за него переживаю. — Костя хотел во что бы то ни стало добиться Катиного внимания.
— Переживаешь? Мне странно это слышать… — Катя не верила в искренность Костиных слов.
— Но почему странно-то?
— Я была уверена, что ты не любишь его. Вы постоянно соперничали, ссорились…
— Так у всех братьев бывает. Когда они здоровые, сильные. А когда случается такое, как с Лешкой, сразу в душе все меняется.
— Что имею — не ценю, потерявши — плачу… — подтвердила его мысль Катя.
— Я только сейчас понял, как его люблю. И страшно боюсь потерять.
— Я тоже боюсь.
Тут из Лешиной палаты вышла медсестра. Катя подскочила:
— Есть новости?
Медсестра отрицательно покачала головой. Катя снова села. Так и сидели они с Костей молча, пока не пришла Полина, чтобы сменить Катю.
— Как ты, Катя? — спросила она. — Может, пойдешь домой, отдохнешь?
— Я в порядке. Я буду здесь, пока Леше не станет лучше.
— Катя, а ты уверена, что все это тебе нужно? — с сомнением спросила Полина.
— Я не смогу сейчас спокойно сидеть дома.
— Я не об этом. Я о том, что тебя ждет после того, как Леше станет лучше.
— Что за вопрос? Леша — мой жених.
— Извини, но я помню, как ты металась от Леши к Косте и обратно. Ты ведь испугалась, ,что не сможешь жить с инвалидом, так? После того, что случилось, Леша уже не будет полноценным человеком. Не обижайся, Катя. Ты сейчас должна определиться. И лучше уйти сразу, если ты не готова к такому испытанию.
Костя внимательно слушал Полину, даже внимательнее, чем Катя.
— Что бы вы обо мне ни думали, знайте: я хочу быть с Лешей, несмотря ни на что, — подтвердила Катя.
— Я надеюсь, это твое решение — взвешенное и обдуманное, принятое не под влиянием эмоций, — сказала Полина.
— Поверьте, у меня было время все обдумать.
— Я рада, что это так. Я просто хочу, чтобы ты знала: если ты почувствуешь, что все это — выше твоих сил, имей в виду: ты можешь уйти в любой момент. И никто тебя не будет осуждать. Это я тебе говорю как Лешина мать.
Костя с интересом ждал Катиной реакции. И Катя кивнула.
— Ваш сын только что пришел в себя! Я за врачом! — сказала, выходя из палаты, медсестра, и все сразу встали.
Только Алеша пришел в себя, он сразу же тихо спросил:
— Где она?
Катя склонилась над Алешей:
— Я здесь, Леша, с тобой.
— Где Маша? — снова спросил Алеша. Катя даже отшатнулась, словно он ее оттолкнул.
— Маши здесь нет, Леша, — ответила Полина. — А как ты себя чувствуешь?
Алеша молчал.
— Уважаемые родственники, прошу вас немедленно удалиться в коридор, — попросил пришедший врач. — И прошу не забывать: здесь — реанимация.
В коридоре Катя спросила о том, что ее больше всего потрясло:
— Я не понимаю, почему Леша звал эту Машу?
— Катя, да какая разница, кого он звал? Главное — он пришел в себя! — радовалась Полина.
Через некоторое время к ним вышел врач и сказал:
— Самое страшное уже позади. В данный момент сознание у него вполне адекватное. Он будет жить. Но, боюсь, это максимум, на что мы могли рассчитывать.
— В прошлый раз прогнозы тоже были очень плохими, но Леша поправился, победил недуг! — напомнила Полина.
— Это было похоже на чудо. Ожидать подобного во второй раз… Не хочется зря вас обнадеживать.
— Я вас очень прошу, разрешите мне побыть с сыном, — попросила Полина.
— Только в виде исключения. И только вам, — согласился врач.
* * *
Буравин был из тех людей, у кого слово не расходится с делом, поэтому сразу после разговора с Самойловым он отправился к следователю. Тот удивился его приходу:
— Здравствуй, Виктор, чем обязан?
— Здравствуй. Я пришел подать официальное заявление. Я требую расследования по поводу своего разорения. Ведь ты в курсе, что со мной сделал Борис.
Такого поворота событий следователь не ожидал.
— А почему ты не написал заявление сразу, как только узнал, что разорен?
— Был уверен, что произошло какое-то недоразумение. Или Борис опомнится и исправит ошибку, — объяснил Буравин.
— Так поговори с ним, скажи ему это! Выясните наконец ваши отношения. Вы же друзья! Зачем все доводить до официального расследования?
— Я так и собирался сделать. Сегодня мы поговорили.
— И что он сказал? — с интересом спросил Буряк.
— Никакого недоразумения или ошибки не было. Борис разорил меня намеренно и абсолютно не жалеет о том, что сделал. А поскольку разорение произошло явно незаконным путем, я хочу узнать, каким образом Самойлов это сделал. И наказать его! Я сейчас напишу заявление на Самойлова, и ты откроешь дело.
— Для этого нет оснований, Витя, — недовольно поморщился следователь. — Передача всех активов произошла на основании твоей доверенности. По ней ты сам предоставил Самойлову право распоряжаться всем, что тебе принадлежит!
— Это — подлог. Я не подписывал такой доверенности.
— Но ты же сам признал, что подпись действительно твоя. Если хочешь, проведем экспертизу, но…
— Я похож на идиота, Гриша?! Ты считаешь, что я в здравом уме и твердой памяти мог дать кому-то такую доверенность? Поверь, Гриша, я ее не давал. Все это провернул Самойлов. Сегодня я понял, как он меня ненавидит. Он мечтает меня растоптать. С этой же целью он и похищение Лешки на меня повесил!
— Все, что ты говоришь, — из области домыслов. Мне нужны факты, подкрепленные доказательствами.
— Так помоги мне их найти! — попросил Буравин. — Это же твоя работа! Борис меня ограбил. Я прошу тебя об одном: помоги официально доказать, что он сделал все незаконным путем!
* * *
Маша все еще работала в салоне у Риммы, но она уже очень устала и хотела одного — отдохнуть.
— Ну что, я зову следующего пациента? — спросила ее Римма.
— Нет, Римма. Давайте закончим прием, у меня совсем нет сил.
— Там, на улице, еще тьма народа. Прими их, что тебе стоит? — настаивала Римма. — Ты же ведь не лечишь их по-настоящему, энергию не тратишь.
— Обманывать я тоже больше не могу, — упрямо сказала Маша.
— А зачем ты включаешь эмоции? Главное — результат. Люди выходят довольные, с радостью платят, записываются на следующий прием.
— Я сказала, на сегодня хватит, — твердо произнесла Маша.
— Но что я им скажу? — возмутилась Римма.
— Решайте сами. Дайте мне мои деньги за сегодня и вызовите, пожалуйста, такси. Я поеду домой.
Римма неохотно выдала Маше деньги и отпустила ее. Маша еле доехала до дома, так ей было плохо. Зинаида, увидев ее, всплеснула руками:
— Машенька, что с тобой, почему такая бледная? Что ты стоишь? Садись, поешь. Я обед приготовила.
Маша достала деньги и равнодушно протянула их Зинаиде:
— Не хочется, бабушка. Вот, возьми.
— Господи, как много…Что же ты делаешь в этом салоне, если такие огромные деньги приносишь?
Маша молчала.
— Может, хоть чаю попьешь?
— Спасибо. Я ничего не хочу.
— Много народа у тебя сегодня было? Да? Ты бы сказала Римме, что плохо себя чувствуешь. Пусть не заставляет тебя так много работать!
Маша поднялась к себе и без сил упала на кровать.
* * *
В чем в чем, а в уме Буравину отказать было невозможно. Он предполагал уже, как именно Самойлов мог совершить подлог, поэтому отправился в офис, чтобы поговорить с Людочкой.
— Добрый день, Людочка.
— Виктор Гаврилович, вы? — удивилась секретарша. — Здравствуйте…
— Не ожидала меня здесь увидеть? — предположил Буравин, внимательно приглядываясь к Людочке.
— Честно говоря, нет. Вы вроде бы с Борисом Алексеевичем разделились…
— Да, разделились. Но некоторые дела остались. Потому я и пришел.
— А Бориса Алексеевича еще нет, — сообщила Людочка.
— И очень хорошо. Я пришел не к Самойлову, Людочка. А к тебе.
— Ко мне? — Людочка то ли испугалась, то ли растерялась немного. — А… по какому вопросу?
— По очень важному для меня. Нам с тобой пора серьезно поговорить. Объясни, пожалуйста, откуда у Самойлова появилась моя генеральная доверенность? И как на ней оказалась моя подпись?
— Виктор Гаврилович, я ничего не знаю про вашу подпись и вообще про генеральную доверенность! С чего вы взяли, что я могу вам что-то рассказать? — Людочка уже взяла себя в руки.
— Во всей этой афере чувствуется женское коварство. Я уверен: без твоей помощи Борис не смог бы сделать то, что сделал, — объяснил Буравин.
— Вы обвиняете меня в подлоге?
— Скажем так: ты помогала любимому человеку. — Буравин хорошо понимал, почему именно Людочка могла такое сделать.
— Я ничего такого не делала!
— А я тебя ни в чем не обвиняю. Ради любви люди идут на что угодно. Мне просто обидно за тебя. Ты решилась участвовать в подлоге ради Бориса. Но, к сожалению, он не тот человек, который оценит твой поступок. Если ты думаешь, что с тобой он поступит честнее, чем со мной, ты ошибаешься. Борис использует тебя и бросит.
— Перестаньте! Я не хочу больше ничего слышать! Я ничего не знаю! — Людочка сильно нервничала.
— Я все равно докопаюсь до правды, — спокойно сказал Буравин.
— Докапывайтесь! Только не здесь. Вам нельзя здесь находиться, уходите, оставьте меня в покое.
— Ладно. Я уйду. Но если ты все же захочешь мне что-то рассказать, я сумею это оценить. Поверь.
Буравин ушел, а Людочка даже расплакалась после пережитого напряжения. Когда она уже приводила себя в порядок, пришел Самойлов.
— Что случилось, Людочка? Кто тебя обидел? — поинтересовался он.
— Буравин… — ответила Людочка, и у нее на глазах снова появились слезы.
— Он был здесь? Что он тебе сказал? — нахмурился Самойлов.
— Он заходил буквально перед вами, стал задавать мне неприятные вопросы. О той доверенности…
— Вот подлец! Он никакого права не имел сюда приходить и допрашивать тебя! Бедная девочка… Зачем ты с ним говорила? Нужно было сразу его выгнать! — Самойлов обозлился.
— Я не ожидала… И растерялась.
— Он еще ответит за это. Я с ним разберусь. Не плачь.
Людочка кивнула.
— И ты… ничего Буравину не рассказала? — осторожно спросил Самойлов о главном.
— Нет. Хотя он убеждал меня, что все знает.
— Молодец. Ты поступила правильно, — похвалил Людочку Самойлов.
— Все, что я делаю, — это только ради вас, Борис Алексеевич, — заверила Людочка.
— Я не слепой, я все понимаю и ценю твое отношение.
— Вы и дальше всегда можете на меня рассчитывать, — тихо сказала Людочка.
— Как редко в наше время встречаются преданные женщины, — улыбнулся Самойлов, — умеющие к тому же держать язык за зубами. Мне очень повезло с тобой. Я никогда не забуду такой неоценимой услуги, Людочка. И, увидишь, буду очень благодарным. Как только появится такая возможность.
— Для меня — счастье быть рядом с вами, Борис Алексеевич. Больше мне ничего не нужно.
— Я польщен. Но мне кроме красивой и умной девушки нужна в офисе деловитая и исполнительная секретарша. Ты как, готова поработать? Дел сегодня полно.
— Конечно, готова, — улыбнулась Людочка. — Извините, что я так раскисла…
— Ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38