И когда Люк Мерримэн станет звездой, это будет не просто классный актер, а вполне полноценный человек!
– Неужели? Хотелось бы знать, отчего ты до сих пор не покажешь мне этот несравненный бриллиант!
– Оттого, что он слишком занят, с утра до самой ночи.
Однако вскоре чувство гордости за питомца настолько усилилось, что Диана отважилась пригласить его и Молли в одно уютное местечко на Первой авеню, где стены были выложены необработанным камнем, столы и лавки сделаны из натурального дуба и все кругом увито пышно разросшимся плющом.
Метрдотель, бросив взгляд на Люка, посадил их за лучший столик возле окна. Диана щипнула Молли:
– Видала? А нам каждый раз этот столик доставался с боем!
– Это потому, что мы всегда были только вдвоем, – рассудительно заметила Молли, наблюдая за Люком, снимавшим плащ.
Диктуя заказ, Мерримэн посмотрел на официантку, и его взгляд сразу внушил бойкой особе ощущение уникальности и неотразимости.
Молли, бросив иронический взгляд на Диану, тотчас взялась за Люка. Не давая парню опомниться, она засыпала его вопросами, причем так быстро, что это сбило бы с толку любого.
– Так где же вы родились, Люк?
– Дак кабы я знал! Предки вроде бы говорили, что это случилось в автобусе, на полпути от одной фермы к другой, в долине Вилламет. На шабашке ведь как? Что ферма – то и дом! Весной один, летом другой, осенью третий – и так по всему Орегону. Ну а на зиму мы обычно перебирались в Калифорнию, на юг.
Молли также пожелала услышать про его братьев и сестер.
– Были у меня сестра и брат, оба старшие, да только я их не помню. Они сгорели, когда дома случился пожар. Я тогда еще ничего не понимал. Ну а родители – те разбились насмерть, когда мне было то ли шестнадцать, то ли семнадцать. И фотографий никаких не осталось. У нас и фотоаппарата-то не было. Вы уж извиняйте меня, мэм, но нам на хлеб не всегда хватало – какие тут снимки.
Заметив, как помрачнел Люк, Диана рассердилась на Молли. И зачем она так настырно лезет в чужую жизнь?
– Хотя, конечно, камера бы мне не помешала. Здесь, в Нью-Йорке, есть чего пощелкать! – проговорил Люк, согревая примолкшую Молли своим колдовским взором.
Но пока Диана размышляла, не купить ли Люку камеру, Молли возобновила допрос. Диане очень хотелось одернуть чересчур въедливую подругу.
Однако мало-помалу Люку удалось отразить атаку Молли. Приглушенным, почти интимным тоном он весьма искусно отвечал на вопросы, не спуская своих лучистых глаз с Молли, подозрительной и настороженной. А в какой-то неуловимый момент все изменилось, и Люк сам начал расспрашивать Молли.
К тому времени, когда подали яйца по-бенедиктински, Молли не только успела рассказать новому знакомому историю своей карьеры на телевидении, но даже позволила втянуть себя в обсуждение проблем, связанных с производством сериала.
Вновь одержанная Люком победа переполняла Диану восторженной гордостью. И ведь он вступил в разговор не ради показухи: ему было интересно, по-настоящему интересно, о чем свидетельствовали его логичные, рассудительные реплики.
Настороженность Молли бесследно исчезла, да и чему тут удивляться? Каждому приятно лишний раз поговорить о себе. Тем более если твое слово ловят так, будто ты настоящий кладезь премудрости. Молли и сама не заметила, как осушила третью чашку кофе. Теперь каждая обращенная к ней улыбка Люка неизменно находила должный ответ.
Именно он первым озабоченно взглянул на часы, подозвал официанта и вытащил подаренный Дианой бумажник.
Помогая дамам одеться, Люк не забыл шепнуть на прощание пару слов просиявшей официантке и даже метрдотелю.
На улице Люк горячо пожал Молли руку, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Я ужасно рад был познакомиться с вами, Молли. Нам непременно следует встречаться почаще. А теперь простите, мне пора домой. Хочу просмотреть воскресные газеты, прежде чем идти на работу.
Диана нарочно не затевала разговор с Молли, пока они шли к офису, где им предстояло потрудиться над сценарием.
– О'кей, – буркнула наконец Молли. – Согласна, этот твой Люк довольно привлекателен и даже фотогеничен. Он не дурак и знает, как пустить в ход свое обаяние. Но…
– Никаких «но»! – перебила ее Диана. – Признайся честно, Молли, Люк взял над тобой верх. Ведь ты собиралась выпотрошить его как цыпленка, а вышло все наоборот. Ты и сама не заметила, как принялась выкладывать ему свои профессиональные тайны. Более того, ты делала это с радостью и испытывала удовольствие.
– Ну да, мне это понравилось, как если бы я получила в подарок коробку любимых шоколадных конфет. Твой Люк, конечно, очаровашка, но… но все же что-то в нем не то! Что-то меня настораживает…
– Ох, ради всего святого!
– Меня настораживает то, как он спешит, с какой жадностью впитывает любую информацию… Это выглядит как-то ненатурально.
– Черт возьми, Молли, это уж слишком! – воскликнула Диана, остановившись посреди дороги. – Разве ты не заметила, что и официантка, и метрдотель, и вообще половина баб в этом кабаке так и пожирали его глазами?
– Я все заметила, и это говорит в пользу Люка. Он может пригодиться студии…
– Ну, слава Господу!
– Пригодиться студии, Диана, но не тебе! Ты же сидела за столом, надувшись от гордости, как любящая мамаша…
– Ну и что тут такого? Ты же не видела его три недели назад!
– Да, да, я тебе верю! И все же не могла бы ты притормозить и попытаться взглянуть на себя со стороны? О'кей, ты лепишь из этого парня нормального человека. Но при этом ты все сильнее к нему привязываешься.
– Что за чушь! С какой стати мне к нему привязываться? Поверь, Молли, для меня роль наставницы не имеет ничего общего со всякими там любовными делишками! Мне приходится следить за каждым его шагом. Учить пользоваться словарем и энциклопедией. Исправлять артикуляцию. Читать лекции по истории и географии, не говоря уж о том, что он совершенный ноль в современной жизни. Представь себе, приехав сюда, Люк понятия не имел ни о мэре, ни о губернаторе…
– Диана, ты опять меня не слушаешь! Видишь ты это или нет, но для тебя существует один Люк! К примеру, когда ты в последний раз была на свидании?
– Разве это имеет значение? Я могла не видеться ни с кем целые месяцы…
– Нет, не могла! Да, это не обязательно были свидания в баре или ресторане, но не реже раза в неделю у тебя на горизонте появлялся кто-то новый, и ты по крайней мере старалась выбраться на люди. Я же слышала своими ушами, от скольких приглашений ты отказалась в последнее время! На прошлой неделе Эл позвал тебя на вечеринку, а ты сослалась на дела, хотя в то воскресенье торчала дома и поджидала Люка с работы!
– Эл очень милый парень, но не мой тип!
– Нет, Диана, из-за Люка ты стала равнодушной ко всем. Послушай, выставь наконец его из своего дома!
– Смешно и глупо! И к тому же нечестно вот так взять и выставить Люка ни с того ни с сего! Ему пока не обойтись без моей помощи. И он тоже не остается в долгу. Убирает, готовит. – Диана чувствовала, что все сильнее запутывается во лжи. Она ведь до сих пор не рассказала Молли о выходке Люка. О, конечно, ничего подобного больше не повторилось, однако Мерримэн пытался заигрывать с ней. Он постоянно восхищался волосами Дианы, ее умением одеваться.
Впрочем, на это не стоило обращать внимания. А вот Молли наверняка раздула бы все, особенно если бы пронюхала об утреннем кофе в постели…
– Диана, я высказала тебе все, что думаю. И ты рано или поздно должна будешь взяться за ум и тогда поймешь, что прикипела к этому парню.
– А даже если такое случится – хотя это совершенно невозможно, – что тут ужасного? Люк добрый и милый.
– Он никогда не удержится возле одной женщины! – отрезала Молли, отпирая входную дверь и снимая пальто. – Хотя, конечно, это не его вина. Люк не святой и не голубой, а значит, не останется равнодушным к бабам, готовым ему отдаться.
Диана возразила, что Люк еще ни разу не ночевал в другом месте, но Молли ехидно рассмеялась:
– Ах ты, простофиля, да разве это мешает ему иметь хоть трех баб каждый день? Где? Да где угодно! У них на квартире. В темном закутке на курсах. На заднем крыльце ресторана. В туалете. И откуда в тебе такая наивность? Уж ты-то никогда не давала мужикам спуску! Честно говоря, именно это меня больше всего и пугает! Да, во всем, что касается Люка, ты ведешь себя не лучше других. Такой, как он, ни за что не откажется трахнуть кого-нибудь лишний раз. Он же весь пропитан сексом! И дело тут не только в красивой внешности: от него исходит какая-то животная сила, и на любую женщину Люк смотрит так, будто только и думает, как залезть к ней в трусы! Вот почему все бабы заводятся с пол-оборота. И ты, между прочим, тоже, – хотя и отрицаешь это. Короче, вот что я думаю: да, нам бы удалось сделать из него звезду. Но прошу тебя об одном: вышвырни Люка из своей берлоги, пусть найдет себе отдельное жилье. Хотя бы подумай об этой возможности! Ладно?
– Подумаю, – кивнула Диана.
Молли воображает невесть какие страсти, которых нет и в помине. Господи, да кому, как не Диане, знать, что она чувствует к Люку? Но разве Молли объяснишь это? Иногда она жутко упряма.
И Диана поспешила успокоить себя, размышляя о том, как хорошо Люк смотрится у нее в доме, и вспоминая его привычки, известные ей наперечет. Он поет, когда моется в душе, причесывается в туалете над раковиной и читает, сидя на диване в гостиной, положив ноги на кофейный столик и включив телевизор. Дома Люк обычно ходит в джинсах и футболке и выглядит в них потрясающе. Он такой высокий, стройный, мускулистый, с великолепно развитыми плечами и руками. И тем не менее все ее восторги не имеют ни малейшего отношения к сексу. Господи, Диана настоящий крутой профи и, отдавая должное внешности Люка, прежде всего представляет его на телеэкране, как и прочих звезд!
Но при этом ему все еще необходимо учиться, учиться и учиться. Вот почему так важно, чтобы Люк всегда был под рукой. Диана должна шлифовать не только грубые грани, но и развивать его способности. Ему предназначено стать настоящим артистом. Утонченность и изысканность не даются сразу.
Если отпустить его сейчас в самостоятельное плавание, наверняка найдется масса доброхотов, которые пригреют Люка и выжмут из его таланта все, что смогут. А она вложила в Мерримэна слишком много, чтобы кому-то уступить его.
Люк проснулся ровно в шесть утра и с наслаждением потянулся всем телом. У него никогда не было такой удобной кровати, хотя ноги свисали с короткого дивана.
Сегодня была пятница. Значит, с девяти до одиннадцати у него лекции, с одиннадцати тридцати до трех тридцати работа в кафе, а потом он свободен.
Люк вскочил, принял душ, оделся и спустился за любимыми круассанами Дианы. Затем насыпал кофе в специальный агрегат, который сам молол зерна, кипятил воду, пропускал ее через кофе – черт побери, все делал сам, – стоило только нажать кнопку.
Люк мигом накрыл поднос с завтраком, особенно тщательно осмотрев розу, – Диану больше всего трогал этот знак внимания.
– Ох, нет, еще рано! – сонно возразила Диана в ответ на его стук.
– Доброе утро! – сказал Люк с безмятежной улыбкой.
Диана кое-как уселась в кровати: одеяло натянуто до подбородка, волосы немыслимой копной торчат во все стороны – такая милая, трогательная девчушка не старше двенадцати лет! Трудно было поверить в то, что не пройдет и часу, как она оденется, накрасится и преобразится в утонченную деловую даму, способную заставить любого плясать под ее дудку.
– Ты сегодня сияешь как медный грош! – заметила она. – Как учеба?
– Лучше не придумаешь. Правда, вкалывать приходится много, но я не в обиде. Сплю и вижу, когда наконец смогу заняться делом!
Диана, пробормотав что-то невнятное, пригубила кофе.
Люк терпеливо ждал, пока она проснется окончательно. Не всегда понимая, что ей нужно, Люк боялся дышать – лишь бы не сделать какую-нибудь ошибку и не разозлить Диану.
Ведь она выбрала его – именно его, Люка Мерримэна – из толпы и сказала, что у него есть талант. Врожденный дар. Люк частенько думал о себе как о живучем усике земляники, нуждающемся лишь в капельке воды и удобрений. Диана дала ему и то и другое – и он был глубоко благодарен ей.
– Диана, сегодня я закончу пораньше и успею получить жалованье. Конечно, это ничто в сравнении с тем, сколько я вам должен, но мне было бы очень приятно угостить вас обедом.
– Ох, Люк, это отличная мысль, честное слово, но только не в пятницу! У нас назначена генеральная репетиция, а потом запись. Будем гонять дубль за дублем, пока не получится то, что надо. Придется торчать там до девяти или десяти. И к концу дня я буду почти трупом.
– Ух ты, да ведь это так интересно! В школе нас готовят не к телешоу, а к театру. Наверное, играть перед камерой – совсем другое дело. – В его голосе слышались неуверенность и трепет. – Никогда еще не видел, как телестудия устроена внутри!
– Конечно, где бы ты мог это увидеть! – Посмотрев на него внимательнее, Диана добавила: – Но рано или поздно ты все увидишь. Знаешь, давай сделаем так. Зайди ко мне днем, когда освободишься после работы. Только учти, тебе придется тихо сидеть в углу и следить, как мы снимаем дубли. Это вовсе не так весело…
– Нет, мэм, только не для меня! Готов поспорить, что не соскучусь! – Люк благодарно улыбнулся. – Спасибо за приглашение! И не беспокойтесь. Я буду сидеть тихо как мышь! Нет, вы уж занимайтесь своими делами. Я сам уберу посуду в моечную машину. Черт, когда у тебя дома такая куча всяких механизмов, хлопотать по хозяйству – одно удовольствие!
Ничто не влияло на его безоблачное настроение. Даже в душной толкотне метро Люк умел находить хорошие стороны. Если отключиться от неприятных эмоций, всегда отыщешь превосходный материал для наблюдений, а потом скопируешь чью-то речь или манеры, как советовали лекторы на курсах.
Одно внушало некоторые опасения: многие объекты наблюдений начинали тоже глазеть на него. Пришлось прятаться за темными очками даже в помещении.
Ну, в основном это, конечно, связано с тем, что в купленном Дианой прикиде он смотрится как очень богатый парень. Взять, к примеру, кожаную куртку – оказывается, она от Перри Эллиса. Теперь-то Люк знал, что это одна из самых шикарных фирм.
Сегодня утром ему предстояло заниматься современными танцами, то есть играть роль не только лицом, но и всем телом. Ну, поскольку тело всегда слушалось его, современные танцы стали для него самым легким курсом. И в Салеме, и потом в Портленде Люк много занимался спортом, чтобы не терять форму.
К полудню ресторан почти заполнился. Один из столиков занимала дамская компания: молодые туристки шумно обсуждали недавний поход по художественным галереям и достоинства профессионального историка-искусствоведа, их гида.
Люк решил, что это домохозяйки из Нью-Джерси, которым некуда девать время. Он с любопытством наблюдал, как они ковыряют вилками и ножами свинину на ребрышках, а потом все же пускают в ход руки.
Одна из дамочек отличалась каким-то редкостным оттенком волос. Вроде бы седые, но не совсем. Во всяком случае, выглядели они почти как настоящие. Леди с ходу положила на Люка глаз. И, улучив момент, сунула ему в руку записку. В укромном уголке на кухне Люк прочел ее имя и номер телефона с припиской: «Только в дневное время».
Он с ухмылкой вышвырнул бумажку. Все как всегда. Что Нью-Йорк, что Салем или Портленд – повсюду дамочки висли на нем одинаково.
И что ему до этой красотки? Диане она и в подметки не годится! Вот кто настоящая леди – и посмотреть есть на что, и котелок варит что надо!
Люк в сотый раз выругал себя за глупую попытку распустить руки. С того вечера миновал почти месяц, да только эта оплошность все еще не давала покоя, как заноза.
Ну, во всяком случае, все это время он учился, что, пожалуй, самое главное для того, кто намерен начать новую жизнь. Если уж на то пошло, Люк без труда отказался даже от своего любимого жевательного табака. Он вообще легко расстался со своим прошлым.
Главное – старина Люк с каждым днем все больше походил на горожанина и испытывал гордость всякий раз, когда получал такие вот намеки от очередной городской фифы.
Да, не иначе как на него снизошло благословение Господне, только дурак не воспользовался бы этим.
Когда в четыре часа Люк появился у дверей студии, охранник принял его за артиста и попросил предъявить пропуск. Черт побери, вот это здорово – знать, что ты выглядишь так, как хочешь! Теперь нужно лишь получить роль.
На лице Дианы, спустившейся за ним, не осталось ни малейших следов утренней раздражительности. Карие глаза ласково блеснули при виде Люка. Он с самой первой минуты оценил ее манеру общаться. Нет, она не гремит и не несется на тебя как паровоз. Ее речь звучит размеренно и плавно, а голосок льется в самую душу, слаще патоки. Только если Диану сильно разозлить или ей приходится что-то быстро сказать по телефону, она прибегает к неразборчивой нью-йоркской скороговорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Неужели? Хотелось бы знать, отчего ты до сих пор не покажешь мне этот несравненный бриллиант!
– Оттого, что он слишком занят, с утра до самой ночи.
Однако вскоре чувство гордости за питомца настолько усилилось, что Диана отважилась пригласить его и Молли в одно уютное местечко на Первой авеню, где стены были выложены необработанным камнем, столы и лавки сделаны из натурального дуба и все кругом увито пышно разросшимся плющом.
Метрдотель, бросив взгляд на Люка, посадил их за лучший столик возле окна. Диана щипнула Молли:
– Видала? А нам каждый раз этот столик доставался с боем!
– Это потому, что мы всегда были только вдвоем, – рассудительно заметила Молли, наблюдая за Люком, снимавшим плащ.
Диктуя заказ, Мерримэн посмотрел на официантку, и его взгляд сразу внушил бойкой особе ощущение уникальности и неотразимости.
Молли, бросив иронический взгляд на Диану, тотчас взялась за Люка. Не давая парню опомниться, она засыпала его вопросами, причем так быстро, что это сбило бы с толку любого.
– Так где же вы родились, Люк?
– Дак кабы я знал! Предки вроде бы говорили, что это случилось в автобусе, на полпути от одной фермы к другой, в долине Вилламет. На шабашке ведь как? Что ферма – то и дом! Весной один, летом другой, осенью третий – и так по всему Орегону. Ну а на зиму мы обычно перебирались в Калифорнию, на юг.
Молли также пожелала услышать про его братьев и сестер.
– Были у меня сестра и брат, оба старшие, да только я их не помню. Они сгорели, когда дома случился пожар. Я тогда еще ничего не понимал. Ну а родители – те разбились насмерть, когда мне было то ли шестнадцать, то ли семнадцать. И фотографий никаких не осталось. У нас и фотоаппарата-то не было. Вы уж извиняйте меня, мэм, но нам на хлеб не всегда хватало – какие тут снимки.
Заметив, как помрачнел Люк, Диана рассердилась на Молли. И зачем она так настырно лезет в чужую жизнь?
– Хотя, конечно, камера бы мне не помешала. Здесь, в Нью-Йорке, есть чего пощелкать! – проговорил Люк, согревая примолкшую Молли своим колдовским взором.
Но пока Диана размышляла, не купить ли Люку камеру, Молли возобновила допрос. Диане очень хотелось одернуть чересчур въедливую подругу.
Однако мало-помалу Люку удалось отразить атаку Молли. Приглушенным, почти интимным тоном он весьма искусно отвечал на вопросы, не спуская своих лучистых глаз с Молли, подозрительной и настороженной. А в какой-то неуловимый момент все изменилось, и Люк сам начал расспрашивать Молли.
К тому времени, когда подали яйца по-бенедиктински, Молли не только успела рассказать новому знакомому историю своей карьеры на телевидении, но даже позволила втянуть себя в обсуждение проблем, связанных с производством сериала.
Вновь одержанная Люком победа переполняла Диану восторженной гордостью. И ведь он вступил в разговор не ради показухи: ему было интересно, по-настоящему интересно, о чем свидетельствовали его логичные, рассудительные реплики.
Настороженность Молли бесследно исчезла, да и чему тут удивляться? Каждому приятно лишний раз поговорить о себе. Тем более если твое слово ловят так, будто ты настоящий кладезь премудрости. Молли и сама не заметила, как осушила третью чашку кофе. Теперь каждая обращенная к ней улыбка Люка неизменно находила должный ответ.
Именно он первым озабоченно взглянул на часы, подозвал официанта и вытащил подаренный Дианой бумажник.
Помогая дамам одеться, Люк не забыл шепнуть на прощание пару слов просиявшей официантке и даже метрдотелю.
На улице Люк горячо пожал Молли руку, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Я ужасно рад был познакомиться с вами, Молли. Нам непременно следует встречаться почаще. А теперь простите, мне пора домой. Хочу просмотреть воскресные газеты, прежде чем идти на работу.
Диана нарочно не затевала разговор с Молли, пока они шли к офису, где им предстояло потрудиться над сценарием.
– О'кей, – буркнула наконец Молли. – Согласна, этот твой Люк довольно привлекателен и даже фотогеничен. Он не дурак и знает, как пустить в ход свое обаяние. Но…
– Никаких «но»! – перебила ее Диана. – Признайся честно, Молли, Люк взял над тобой верх. Ведь ты собиралась выпотрошить его как цыпленка, а вышло все наоборот. Ты и сама не заметила, как принялась выкладывать ему свои профессиональные тайны. Более того, ты делала это с радостью и испытывала удовольствие.
– Ну да, мне это понравилось, как если бы я получила в подарок коробку любимых шоколадных конфет. Твой Люк, конечно, очаровашка, но… но все же что-то в нем не то! Что-то меня настораживает…
– Ох, ради всего святого!
– Меня настораживает то, как он спешит, с какой жадностью впитывает любую информацию… Это выглядит как-то ненатурально.
– Черт возьми, Молли, это уж слишком! – воскликнула Диана, остановившись посреди дороги. – Разве ты не заметила, что и официантка, и метрдотель, и вообще половина баб в этом кабаке так и пожирали его глазами?
– Я все заметила, и это говорит в пользу Люка. Он может пригодиться студии…
– Ну, слава Господу!
– Пригодиться студии, Диана, но не тебе! Ты же сидела за столом, надувшись от гордости, как любящая мамаша…
– Ну и что тут такого? Ты же не видела его три недели назад!
– Да, да, я тебе верю! И все же не могла бы ты притормозить и попытаться взглянуть на себя со стороны? О'кей, ты лепишь из этого парня нормального человека. Но при этом ты все сильнее к нему привязываешься.
– Что за чушь! С какой стати мне к нему привязываться? Поверь, Молли, для меня роль наставницы не имеет ничего общего со всякими там любовными делишками! Мне приходится следить за каждым его шагом. Учить пользоваться словарем и энциклопедией. Исправлять артикуляцию. Читать лекции по истории и географии, не говоря уж о том, что он совершенный ноль в современной жизни. Представь себе, приехав сюда, Люк понятия не имел ни о мэре, ни о губернаторе…
– Диана, ты опять меня не слушаешь! Видишь ты это или нет, но для тебя существует один Люк! К примеру, когда ты в последний раз была на свидании?
– Разве это имеет значение? Я могла не видеться ни с кем целые месяцы…
– Нет, не могла! Да, это не обязательно были свидания в баре или ресторане, но не реже раза в неделю у тебя на горизонте появлялся кто-то новый, и ты по крайней мере старалась выбраться на люди. Я же слышала своими ушами, от скольких приглашений ты отказалась в последнее время! На прошлой неделе Эл позвал тебя на вечеринку, а ты сослалась на дела, хотя в то воскресенье торчала дома и поджидала Люка с работы!
– Эл очень милый парень, но не мой тип!
– Нет, Диана, из-за Люка ты стала равнодушной ко всем. Послушай, выставь наконец его из своего дома!
– Смешно и глупо! И к тому же нечестно вот так взять и выставить Люка ни с того ни с сего! Ему пока не обойтись без моей помощи. И он тоже не остается в долгу. Убирает, готовит. – Диана чувствовала, что все сильнее запутывается во лжи. Она ведь до сих пор не рассказала Молли о выходке Люка. О, конечно, ничего подобного больше не повторилось, однако Мерримэн пытался заигрывать с ней. Он постоянно восхищался волосами Дианы, ее умением одеваться.
Впрочем, на это не стоило обращать внимания. А вот Молли наверняка раздула бы все, особенно если бы пронюхала об утреннем кофе в постели…
– Диана, я высказала тебе все, что думаю. И ты рано или поздно должна будешь взяться за ум и тогда поймешь, что прикипела к этому парню.
– А даже если такое случится – хотя это совершенно невозможно, – что тут ужасного? Люк добрый и милый.
– Он никогда не удержится возле одной женщины! – отрезала Молли, отпирая входную дверь и снимая пальто. – Хотя, конечно, это не его вина. Люк не святой и не голубой, а значит, не останется равнодушным к бабам, готовым ему отдаться.
Диана возразила, что Люк еще ни разу не ночевал в другом месте, но Молли ехидно рассмеялась:
– Ах ты, простофиля, да разве это мешает ему иметь хоть трех баб каждый день? Где? Да где угодно! У них на квартире. В темном закутке на курсах. На заднем крыльце ресторана. В туалете. И откуда в тебе такая наивность? Уж ты-то никогда не давала мужикам спуску! Честно говоря, именно это меня больше всего и пугает! Да, во всем, что касается Люка, ты ведешь себя не лучше других. Такой, как он, ни за что не откажется трахнуть кого-нибудь лишний раз. Он же весь пропитан сексом! И дело тут не только в красивой внешности: от него исходит какая-то животная сила, и на любую женщину Люк смотрит так, будто только и думает, как залезть к ней в трусы! Вот почему все бабы заводятся с пол-оборота. И ты, между прочим, тоже, – хотя и отрицаешь это. Короче, вот что я думаю: да, нам бы удалось сделать из него звезду. Но прошу тебя об одном: вышвырни Люка из своей берлоги, пусть найдет себе отдельное жилье. Хотя бы подумай об этой возможности! Ладно?
– Подумаю, – кивнула Диана.
Молли воображает невесть какие страсти, которых нет и в помине. Господи, да кому, как не Диане, знать, что она чувствует к Люку? Но разве Молли объяснишь это? Иногда она жутко упряма.
И Диана поспешила успокоить себя, размышляя о том, как хорошо Люк смотрится у нее в доме, и вспоминая его привычки, известные ей наперечет. Он поет, когда моется в душе, причесывается в туалете над раковиной и читает, сидя на диване в гостиной, положив ноги на кофейный столик и включив телевизор. Дома Люк обычно ходит в джинсах и футболке и выглядит в них потрясающе. Он такой высокий, стройный, мускулистый, с великолепно развитыми плечами и руками. И тем не менее все ее восторги не имеют ни малейшего отношения к сексу. Господи, Диана настоящий крутой профи и, отдавая должное внешности Люка, прежде всего представляет его на телеэкране, как и прочих звезд!
Но при этом ему все еще необходимо учиться, учиться и учиться. Вот почему так важно, чтобы Люк всегда был под рукой. Диана должна шлифовать не только грубые грани, но и развивать его способности. Ему предназначено стать настоящим артистом. Утонченность и изысканность не даются сразу.
Если отпустить его сейчас в самостоятельное плавание, наверняка найдется масса доброхотов, которые пригреют Люка и выжмут из его таланта все, что смогут. А она вложила в Мерримэна слишком много, чтобы кому-то уступить его.
Люк проснулся ровно в шесть утра и с наслаждением потянулся всем телом. У него никогда не было такой удобной кровати, хотя ноги свисали с короткого дивана.
Сегодня была пятница. Значит, с девяти до одиннадцати у него лекции, с одиннадцати тридцати до трех тридцати работа в кафе, а потом он свободен.
Люк вскочил, принял душ, оделся и спустился за любимыми круассанами Дианы. Затем насыпал кофе в специальный агрегат, который сам молол зерна, кипятил воду, пропускал ее через кофе – черт побери, все делал сам, – стоило только нажать кнопку.
Люк мигом накрыл поднос с завтраком, особенно тщательно осмотрев розу, – Диану больше всего трогал этот знак внимания.
– Ох, нет, еще рано! – сонно возразила Диана в ответ на его стук.
– Доброе утро! – сказал Люк с безмятежной улыбкой.
Диана кое-как уселась в кровати: одеяло натянуто до подбородка, волосы немыслимой копной торчат во все стороны – такая милая, трогательная девчушка не старше двенадцати лет! Трудно было поверить в то, что не пройдет и часу, как она оденется, накрасится и преобразится в утонченную деловую даму, способную заставить любого плясать под ее дудку.
– Ты сегодня сияешь как медный грош! – заметила она. – Как учеба?
– Лучше не придумаешь. Правда, вкалывать приходится много, но я не в обиде. Сплю и вижу, когда наконец смогу заняться делом!
Диана, пробормотав что-то невнятное, пригубила кофе.
Люк терпеливо ждал, пока она проснется окончательно. Не всегда понимая, что ей нужно, Люк боялся дышать – лишь бы не сделать какую-нибудь ошибку и не разозлить Диану.
Ведь она выбрала его – именно его, Люка Мерримэна – из толпы и сказала, что у него есть талант. Врожденный дар. Люк частенько думал о себе как о живучем усике земляники, нуждающемся лишь в капельке воды и удобрений. Диана дала ему и то и другое – и он был глубоко благодарен ей.
– Диана, сегодня я закончу пораньше и успею получить жалованье. Конечно, это ничто в сравнении с тем, сколько я вам должен, но мне было бы очень приятно угостить вас обедом.
– Ох, Люк, это отличная мысль, честное слово, но только не в пятницу! У нас назначена генеральная репетиция, а потом запись. Будем гонять дубль за дублем, пока не получится то, что надо. Придется торчать там до девяти или десяти. И к концу дня я буду почти трупом.
– Ух ты, да ведь это так интересно! В школе нас готовят не к телешоу, а к театру. Наверное, играть перед камерой – совсем другое дело. – В его голосе слышались неуверенность и трепет. – Никогда еще не видел, как телестудия устроена внутри!
– Конечно, где бы ты мог это увидеть! – Посмотрев на него внимательнее, Диана добавила: – Но рано или поздно ты все увидишь. Знаешь, давай сделаем так. Зайди ко мне днем, когда освободишься после работы. Только учти, тебе придется тихо сидеть в углу и следить, как мы снимаем дубли. Это вовсе не так весело…
– Нет, мэм, только не для меня! Готов поспорить, что не соскучусь! – Люк благодарно улыбнулся. – Спасибо за приглашение! И не беспокойтесь. Я буду сидеть тихо как мышь! Нет, вы уж занимайтесь своими делами. Я сам уберу посуду в моечную машину. Черт, когда у тебя дома такая куча всяких механизмов, хлопотать по хозяйству – одно удовольствие!
Ничто не влияло на его безоблачное настроение. Даже в душной толкотне метро Люк умел находить хорошие стороны. Если отключиться от неприятных эмоций, всегда отыщешь превосходный материал для наблюдений, а потом скопируешь чью-то речь или манеры, как советовали лекторы на курсах.
Одно внушало некоторые опасения: многие объекты наблюдений начинали тоже глазеть на него. Пришлось прятаться за темными очками даже в помещении.
Ну, в основном это, конечно, связано с тем, что в купленном Дианой прикиде он смотрится как очень богатый парень. Взять, к примеру, кожаную куртку – оказывается, она от Перри Эллиса. Теперь-то Люк знал, что это одна из самых шикарных фирм.
Сегодня утром ему предстояло заниматься современными танцами, то есть играть роль не только лицом, но и всем телом. Ну, поскольку тело всегда слушалось его, современные танцы стали для него самым легким курсом. И в Салеме, и потом в Портленде Люк много занимался спортом, чтобы не терять форму.
К полудню ресторан почти заполнился. Один из столиков занимала дамская компания: молодые туристки шумно обсуждали недавний поход по художественным галереям и достоинства профессионального историка-искусствоведа, их гида.
Люк решил, что это домохозяйки из Нью-Джерси, которым некуда девать время. Он с любопытством наблюдал, как они ковыряют вилками и ножами свинину на ребрышках, а потом все же пускают в ход руки.
Одна из дамочек отличалась каким-то редкостным оттенком волос. Вроде бы седые, но не совсем. Во всяком случае, выглядели они почти как настоящие. Леди с ходу положила на Люка глаз. И, улучив момент, сунула ему в руку записку. В укромном уголке на кухне Люк прочел ее имя и номер телефона с припиской: «Только в дневное время».
Он с ухмылкой вышвырнул бумажку. Все как всегда. Что Нью-Йорк, что Салем или Портленд – повсюду дамочки висли на нем одинаково.
И что ему до этой красотки? Диане она и в подметки не годится! Вот кто настоящая леди – и посмотреть есть на что, и котелок варит что надо!
Люк в сотый раз выругал себя за глупую попытку распустить руки. С того вечера миновал почти месяц, да только эта оплошность все еще не давала покоя, как заноза.
Ну, во всяком случае, все это время он учился, что, пожалуй, самое главное для того, кто намерен начать новую жизнь. Если уж на то пошло, Люк без труда отказался даже от своего любимого жевательного табака. Он вообще легко расстался со своим прошлым.
Главное – старина Люк с каждым днем все больше походил на горожанина и испытывал гордость всякий раз, когда получал такие вот намеки от очередной городской фифы.
Да, не иначе как на него снизошло благословение Господне, только дурак не воспользовался бы этим.
Когда в четыре часа Люк появился у дверей студии, охранник принял его за артиста и попросил предъявить пропуск. Черт побери, вот это здорово – знать, что ты выглядишь так, как хочешь! Теперь нужно лишь получить роль.
На лице Дианы, спустившейся за ним, не осталось ни малейших следов утренней раздражительности. Карие глаза ласково блеснули при виде Люка. Он с самой первой минуты оценил ее манеру общаться. Нет, она не гремит и не несется на тебя как паровоз. Ее речь звучит размеренно и плавно, а голосок льется в самую душу, слаще патоки. Только если Диану сильно разозлить или ей приходится что-то быстро сказать по телефону, она прибегает к неразборчивой нью-йоркской скороговорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41