А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Все зависит от скорости работы компьютера.
— Но здесь вступают в действие механизмы регулирования, — с энтузиазмом заявил господин Кристенсен. — Государственное влияние дает положительный результат, когда все рыночные стимулы уже задействованы и оно может дать дополнительный толчок. Но если правительство действительно хочет добиться какого-то эффекта, то необходимо подписать международные соглашения о единых регулировочных структурах.
— Тогда это уже с трудом можно будет назвать свободным рынком?
— Но финансовые системы работают не так, как производственные… — Кристенсен прервал свою речь, когда официант принес кофе. — Стабильность прежде всего. Государство всегда регулирует свои финансовые институты…
— По-моему, мы уже утомили Марту, — прокомментировал Бьерн ее зевок.
— О! — Отец удивленно взглянул на нее, казалось, он совсем забыл о ее присутствии — она лично в этом не сомневалась. Он похлопал дочь по руке покровительственным жестом. Девушка стиснула зубы. — Прости, дорогая, это мужской разговор. Я бы очень хотел продолжить нашу беседу в другой раз, — добавил он, глядя на Бьерна. — Мы очень заинтересованы в мнении производителей. Если вы как-нибудь будете в Копенгагене, то мы могли бы побеседовать за ленчем.
— Это было бы интересно, — согласился Бьерн, но в голосе его прозвучали такие нотки… Впрочем, Марта была уверена, что ее отец этого не заметил — он был слишком уверен в себе и важности своего положения в деловом мире.
— И, естественно, большое вам спасибо за то, что вы спасли мою дочь от последствий ее глупого поведения. Марта, когда я подумаю, сколько я потратил на твое образование…
— Ты бы сэкономил все свои деньги, если бы оставил меня жить с мамой, — парировала она едко.
Он нетерпеливо вздохнул.
— Ты не могла сделать ничего хуже! — выпалил он. — Связаться с наркотиками! Ты, надеюсь, понимаешь, какой скандал могла поднять пресса?
— Я не имела отношения к этим наркотикам, — настойчиво сказала она, опустив голову. — Их принесли на мою яхту.
— Разве этого не достаточно? Это все твои друзья-приятели. Я предупреждал тебя много раз…
— Папа, может быть, мы не будем трясти грязным бельем при посторонних? — Она бросила на Бьерна умоляющий взгляд.
Господин Кристенсен посмотрел на Бьерна с покровительственной улыбкой.
— Господина Самуэльсона вряд ли можно причислить к посторонним, — заметил он. — После всего, что он сделал, я бы говорил о нем как о друге семьи.
Марта почувствовала, что щеки ее заливаются краской. Еще минута и отец благословит их — Кристенсен был уверен, что наконец-то появился достойный претендент на ее руку и сердце.
— Я был рад помочь, — произнес Бьерн спокойным голосом. Его слова разрядили атмосферу. — Ваша дочь, господин Кристенсен, очень талантливая художница.
— Что? Ах да, я в этом не сомневаюсь. Я всегда поддерживал это ее увлечение.
Лжец, подумала Марта, вспомнив, какие битвы ей пришлось выдержать, чтобы отец позволил ей пойти в художественный колледж, а не на курсы дизайнеров по интерьерам, куда он хотел ее направить.
— Ну, а что это за фреска, которую ты пишешь для Бьерна? — весело продолжил он. — Надеюсь, не одна из твоих сумасшедших картинок? Я абсолютно не понимаю все это современное искусство, — обратился он к Бьерну, ожидая поддержки. — И не понимаю, что в нем находят.
— Марта рисует Стокгольм времен средневековья, — ответил Бьерн, защищая ее и в то же время не вступая в спор с ее отцом.
— Неужели? И когда я смогу это увидеть? — поинтересовался тот с лучезарной улыбкой.
Марту охватило чувство паники. Она терпеть не могла показывать свои работы отцу — ему никогда ничего не нравилось.
— Работа еще не закончена, — выдавила она.
Он засмеялся.
— Ну ничего страшного!
— Я не люблю, когда мои работы видят в незавершенном состоянии, — проговорила она, жалея, что эта тема вообще была затронута.
— Но ко мне ведь это не относится? — не согласился он, начиная сердиться. — В конце концов, я же твой отец.
Дыхание ее участилось, когда она пыталась подобрать наиболее убедительный предлог для отказа.
— Я зайду завтра, — решил он. — И я обязательно посмотрю твою фреску.
Еще бы, ты ищешь любой повод, чтобы унизить меня, подумала она. Горькие слезы закипели в глазах. Мысленно она произнесла: ты так же обращался с мамой, но у нее хватило сил уйти от тебя. А так как ты мой отец, то мне никогда не удастся этого сделать.
— Ты допила кофе. Марта? — мягко спросил Бьерн. — Если ты готова, то нам пора идти. Благодарю вас за прекрасный вечер, господин Кристенсен. Надеюсь увидеть вас в ближайшее время.
— Конечно. Завтра утром, не так ли? Я улетаю отсюда в Лондон в час дня.
Мужчины встали, вежливо пожали друг другу руки. И наконец, к ее облегчению, Бьерн взял ее под руку и вывел из-за стола. Слезинка катилась по ее щеке, и Марта утерла ее рукой, не обращая внимания на размазавшуюся тушь.
— Теперь я понимаю, почему у тебя такие сложные взаимоотношения с отцом, — заметил Бьерн, когда они вышли на улицу. Воздух был прохладен и свеж.
Она бросила на него неуверенный взгляд.
— Да? — она еще пыталась защищаться.
— В самом деле. Он хочет, чтобы ты стала его копией, не обращает внимания на твой характер и склонности. Это большая ошибка.
— С чего ты вдруг решил? — Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь, пусть даже Бьерн, критиковал ее отца. — Ты его видел первый раз в жизни.
Бьерн холодно засмеялся.
— О, нет, я знал его всю жизнь. Он во многом похож на моего отца. Во мне это также вызывало протест. В результате в молодости я был абсолютно диким, и всю работу пришлось взвалить на себя моему брату.
Что-то в его голосе подсказало ей то, о чем он не говорил.
— Но ведь ты не чувствуешь себя виноватым в его смерти? — мягко спросила она.
— Конечно, чувствую. Стресс, слишком напряженная работа — вот что убило его. Если бы я помогал ему…
— Но ты и так слишком много работаешь, — вставила она. — Ты каждую ночь сидишь допоздна, когда я уже давно сплю.
Он криво улыбнулся.
— Возможно, это мой способ искупления, — подтвердил он. — Несмотря на то что уже слишком поздно что-либо исправить.
Она крепко сжала его ладонь, сочувствуя и жалея его.
Глава 8
— Что ты сделал? — Марта смотрела на отца с удивлением и растущим гневом. — Как ты мог?
Господин Кристенсен улыбнулся, увидев этот взрыв эмоций.
— Я поговорил кое с кем, отметил недостаток улик. Конечно, мне пришлось использовать свои связи — все-таки мое положение дает кое-какие преимущества. Я понимаю, что некоторых вещей Бьерн был просто не в состоянии сделать. — Кристенсен с улыбкой посмотрел на Самуэльсона, надеясь, что в скором времени тот станет его зятем.
— Я бы никогда и не попросила его, — выпалила Марта. Ей было ужасно неудобно, что Бьерн стал свидетелем ее спора с отцом. — Какое право ты имел вмешиваться? Почему ты влезаешь в мои дела?
Теперь наступил черед отца удивляться.
— Прекрати, Марта, я не верю, что ты хотела, чтобы дело дошло до суда.
— А почему бы и нет? Ты думаешь, что я давала ложные показания, что я виновна, и меня посадили бы за решетку? — яростно выкрикнула она.
Он не сразу сообразил, что ответить, но быстро нашелся:
— Конечно, нет. Я знаю, что моя дочь не могла бы и подумать о подобном — есть какие-то границы, которых даже ты не можешь перейти.
Я так и объяснил комиссару — ты очень молода, легко поддаешься влиянию…
— Спасибо, — бросила она. — Приятно слышать, что мой отец считает меня ребенком-дебилом.
— По-моему, ты не до конца осознала серьезность ситуации.
— Мне кажется, что надо признать: что сделано, то сделано, — сказал Бьерн спокойно. — Уверен, твой отец сделал то, что он считал лучшим, Марта. — Он положил руку ей на плечо, заглушая готовый вырваться протест. — Успокойся, пожалуйста.
Марта чувствовала, что ее всю трясет, но попыталась вернуть себе самообладание. Бьерн был прав — что сделано, то сделано, и, что бы она ни говорила, изменить она уже ничего не могла. Отец наверняка действительно думал, что оказывает ей услугу, хотя первой мыслью у него, вероятно, было то, что репортеры могли выставить его не в лучшем виде.
Господин Кристенсен был явно благодарен Самуэльсону за поддержку.
— Да-да, успокойся, — повторил он. — Ну что же, дорогая, — добавил он, взглянув на часы. — Мне скоро пора ехать — не хочу опоздать на самолет. Ты покажешь мне эту, э-э, картину, прежде чем я уеду?
Ей пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем ответить.
— Она еще не закончена, — напомнила девушка, надеясь, что в последний момент он передумает.
— Я уже говорил, что это не имеет значения, — настаивал он. — Ничего страшного.
— Ну ладно, — неуверенно выговорила она. — Пошли.
Войдя в лифт, господин Кристенсен повернулся к Бьерну.
— У вас неплохо идут дела, не так ли? — заметил он. — Вы занимаетесь в основном техническим оборудованием?
Бьерн кивнул.
— Сверхточное оборудование с использованием алмазных резцов, технология алмазного напыления — это тоже входит в сферу пашей деятельности.
Господин Кристенсен закивал с умным видом.
— Да-да, у этой отрасли промышленности большое будущее. У вас многоотраслевое производство и потребители в самых разных областях, не так ли?
— Везде, где наша продукция пользуется спросом, — ответил Бьерн. — Мы занимаемся и оптикой, и двигателями, и электроникой.
— Прекрасно, прекрасно. Вы умный молодой человек. — Они доехали до первого этажа, но господин Кристенсен больше заинтересовался рабочими помещениями, чем вестибюлем и ее фреской. Девушка молчала, чуть отступив назад. Она в душе надеялась, что отец отвлечется и у него не хватит времени посмотреть ее работу.
— Может, вы хотите осмотреть помещения? — вежливо предложил Бьерн.
— С удовольствием, если это не будет выглядеть как бесцеремонное вторжение.
— Ни в коем случае, — заверил хозяин гостя. — Конечно, само производство размещается на фабриках, у нас их несколько по всей Европе. Но здесь у нас ведутся разработки новой продукции с использованием компьютерного оборудования. Конечно, есть и свой вычислительный центр.
Он вел их по рабочим помещениям, обмениваясь короткими приветствиями с персоналом.
Марта подумала, что с ним, наверное, очень легко работать. Атмосфера была легкой и непринужденной, и видно было, что все с увлечением занимаются своим делом.
Марта была уверена, что ее присутствие вызвало у многих удивление; пока она работала над росписью, ее закрывали ширмы, и лишь немногие из сотрудников смогли ее увидеть. Но было слишком поздно жалеть о том, что она присоединилась к этой импровизированной экскурсии. К тому же она боялась, что отец наговорит Бьерну много лишнего.
В каждом отделе им представлялся руководитель, хотя Бьерн, казалось, знал по имени всех своих сотрудников и то, чем они занимались. И он сам рассказывал все господину Кристенсену. Но их беседа о международном корпоративном праве, о системе европейского рынка мало интересовала ее. Гораздо занятнее было наблюдать за поведением молодых начальников, все они были в одинаковых серых костюмах, все из кожи вон лезли, стараясь произвести наиболее благоприятное впечатление на босса.
Когда они наконец вышли в холл, то вокруг них собралась небольшая толпа. Марта отступила немного назад и неожиданно столкнулась с Питером ван Дереком.
— Здрасьте-здрасьте! — Поросячьи глазки обежали ее с головы до ног. По всей видимости, он забыл, что это не она, а Клара позировала обнаженной несколько дней тому назад.
— Здравствуйте, — сухо ответила Марта.
— Что здесь происходит? — поинтересовался он. Покровительственные нотки в его голосе выводили ее из себя. — Я не знал, что Бьерн ожидал делегацию из Дании.
— Да нет, — она отрицательно покачала головой, — просто мои отец попросил показать ему офис.
— Ваш отец? — Он изумленно уставился на нее. — Вы хотите сказать — господин Кристенсен? Ну конечно! — Он заулыбался, обнажая желтоватые зубы. Ведь ваша фамилия Кристенсен, как я сразу не догадался. Прошу простить мою оплошность.
Она слегка кивнула. Видно было, что он решил, что в качестве дочери своего отца она заслуживает большего уважения, чем никому не известная художница. Она испытала к нему еще большую неприязнь.
Отец начал прощаться, и Марта уж было понадеялась, что он не вспомнит про фреску. Но вмешательство Питера ван Дерека расстроило все. Он бросился к ее отцу, напоминая об их последней встрече, похлопал его по плечу, как будто они были близкими приятелями.
— А что вы думаете о нашем новом произведении искусства, господин Кристенсен? — спросил Питер ван Дерек, указывая на закрытую ширмами стену.
— Ах, да! Я еще этого не видел, — отец огляделся, отыскивая глазами дочь. Девушка пыталась спрятаться за колонной. — У меня совсем мало времени, — напомнил ей он, как будто оказывал ей величайшую услугу.
Она тяжело вздохнула, ей не хотелось спорить с ним при людях. Она отодвинула ширмы и отошла назад. Она не смотрела на свою недоконченную работу, так как знала, что в том виде она еще не соответствовала ее замыслу.
Все молчали. Раздалось несколько смущенных покашливаний. Несколько человек — из молодых, да ранних — предпочли смыться, пока не произошло никаких неприятностей. Господин Кристенсен озадаченно смотрел на стену, раскачивая головой из стороны в сторону и пытаясь понять, что же на ней изображено.
— Это что — небо? — наконец спросил он. — Почему оно такого дикого синего цвета? Марта передернула плечами.
— Потому.
Он презрительно рассмеялся.
— Такое впечатление, что это рисовал ребенок. Я не могу понять — у тебя была прекрасная возможность показать, на что ты способна, а ты не воспользовалась ей.
— Но работа еще не закончена, — напомнила она тихо.
— Три года в художественном колледже для того, чтобы научиться так рисовать! Я с самого начала говорил, что это пустая трата денег. Тебе надо было послушаться меня и поступить на курсы дизайнеров интерьеров. Тогда у тебя была бы хоть какая-то профессия. Не представляю, что думает Бьерн, — добавил он, поворачиваясь к молодому человеку.
Трудно было сказать, что он думает — лицо его оставалось холодным и непроницаемым.
— Я вполне доволен. — Это было все, что он произнес.
Марта посмотрела на стоящих вокруг людей. Губы ее дрожали от едва сдерживаемых слез.
— Очень жаль, что вам не понравилось, — выдавила она. — Я не Пикассо и не Сикейрос. А стену можно просто закрасить. — Она оттолкнула ширму и бросилась к лифту.
Но она не заплакала — прежние горечи и обиды научили ее сдерживаться. Она вспомнила, как в детстве, когда она показывала отцу свои первые картины, он смеялся над ней. Он всегда замечал нарушенные пропорции или искаженную перспективу. У него были свои представления о живописи как о некой идеальной фотографии, и он не пытался понять других.
Такси, заказанное им, стояло на улице. Из окна Марта видела, как отец сел в машину. Его провожал самодовольный Питер ван Дерек. Она поискала глазами Бьерна. Внезапно дверь открылась и он вошел в комнату.
Она удивленно смотрела на него, недоумевая, почему он не провожает ее отца вместе со всеми остальными. В два шага он пересек комнату и заключил ее в свои объятья.
— Не смотри на меня так. Марта, и не думай, что все тебя предали, — говорил он, поцелуями осушая слезы на ее щеках. — Он твой отец, я знаю, но ты не должна принимать его слова так близко к сердцу.
— Я знала, что так оно и будет, — всхлипывала она. — Никому не понравилось. Но ведь работа еще не закончена.
— Тише, тише, — успокаивал он. — Может быть, твоему отцу и не понравилось, но зато мне очень понравилось. Это именно то, что я хотел: яркие краски, кажется, что изображение вот-вот оживет.
Она подняла голову и взглянула на него сквозь слезы.
— Ты действительно так думаешь?
— Действительно. Я сменю всю эту старую скучную мебель и куплю то, что будет соответствовать росписи. И новый ковер. Это абсолютно изменит имидж компании.
Она неуверенно рассмеялась.
— Офис Самуэльсона превратится в Луна-парк?
— Почему бы и нет? — Он тоже рассмеялся, подхватывая ее на руки и кружа по комнате. — Кому охота быть старым дедом в красных кедах?
— Так тебе, правда, понравилось? — не верила она. — Но по тебе это было не заметно.
Он опустил ее на пол и серьезно посмотрел ей в глаза.
— Я рассердился на твоего отца — он не имел права так вести себя в присутствии стольких людей.
— Поэтому я и не хотела показывать ему фреску, — пояснила она. — Особенно до тех пор, пока она не докончена. Ему никогда, никогда не нравились мои работы. Даже когда я получила премию на втором курсе, он не поздравил меня. Ой сказал что-то типа: «Чего можно ожидать от людей, выкидывающих деньги на ветер?»
— У тебя настоящий талант, — голос Бьерна звучал нежно и уверенно. — И если твой отец не понимает этого, то это его трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15