Плевать мне, что я успела влезть только в одну штанину твидовых брюк, а вторая мотается по полу. – Купи себе занавески, зануда! Ты меня уже заколебав...Я распахнула дверь. На пороге, прислонившись к косяку, стоял мой брат. Через плечо у него был перекинут рюкзак, а на лице застыла смущенная ухмылка.– Почему ты говоришь: «заколебал», а не другое слово? – поинтересовался он. – Никогда этого не понимал. Как будто никто не знает, что ты на самом деле имеешь в виду.– Господи, это ты!..– Это вместо «здравствуй»? Ну что ж. Можно войти?– Можно, – сказала я, отошла в сторонку и натянула вторую штанину. – Как тебе мой прикид? – спросила я, проделав почти модельный полуоборот.– Ништяк.– Ништяк? – Я покосилась на свои ноги. Разумеется, я не надеялась выглядеть супер-пупер, но «ништяк» – это уж слишком.– Нормально выглядишь. Я состроила гримасу.– Знаешь, в вопросах моды лучше разбирается Хамир.– Ты прав, – сказала я. – В высшей степени глупо спрашивать, как ты выглядишь, у мужика, который считает, что глаженая футболка – это официальная форма одежды.Генри направился на кухню.– Пиво есть? – поинтересовался он.– В холодильнике, – крикнула я, а сама вернулась в свою спальню и мрачно уставилась на содержимое гардероба. Что ж, мне остается только ДЖИПиК, что означает «джинсы и прикольная кофточка». (Этот акроним придумала Брин.) Я достала темные джинсы-«ливайсы» и шелковую блузку – самое то.– Кстати, Генри, – крикнула я, – чем обязана?– Нужен совет, – отозвался он. – Ты в таких вещах кое-что смыслишь, меня же ничего не интересует, кроме спортивного канала... Эй, да это никак мамин шкафчик?– Я выкрасила его в белый цвет, а на ящики присобачила коралловые ручки. – Я взяла себе банку пива. Генри уселся на диван. – Хотела воссоздать восточный стиль с налетом шика Майами-Бич. В нем я храню диски. Но сейчас некогда об этом болтать.– Хм... – Генри встал, открыл дверцу и стал разглядывать полки. – Сосна?– Вообще-то искусственное тиковое дерево.– Сама строгала?– Нет, попросила соседа. У него офигительный набор всяких инструментов.– Оно и видно.– Генри... – Я нарочно не садилась, чтобы он понял, что я спешу. – Так что там у тебя стряслось?– То есть давай колись да побыстрее? Мне это нравится. Ну ладно: вчера Хамир сделал мне предложение.– Твой парень... – Да.– Предложил тебе вступить в брак?– Собственно, имеется в виду церемония принятия взаимных обязательств, – пояснил Генри. – Вроде того: «Теперь я никогда больше не буду спать с тем симпатичным парнем из своей баскетбольной лиги». После этого ритуала для меня все будет кончено. После этой церемонии...– Генри, хватит. Я все поняла. Скажи, он опустился перед тобой на колено?Генри кивнул:– Угу. Но сперва он позвонил папочке и попросил моей руки.Я рассмеялась, представив эту сцену. Хамир – настоящий гений. Я Генри так и сказала. Он молча кивнул.– Ну и?.. – спросила я.– Что?– Что ты ему ответил?– Сказал, что мне нужно подумать.– Если свадьбу назначить на следующее лето, может, тебя выберут июньской невестой!Генри отхлебнул пива и рыгнул.– Ладно. – Я уселась рядом. – А что будет, если ты не согласишься? Вы расстанетесь?– Нет. – Он передернул плечами. – Хотя может быть. Хамир обидится, и я его понимаю. Дело в том, что я никогда не планировал создавать традиционную семью, с двумя детьми и собакой. Как-никак я гей.– Верно. – Я взглянула на часы: оставалось совсем мало времени, но разговор был важный. – Да, ты гей, но тебе нравится футбол. Пиво. Барбекю. Черт возьми, ты даже тренируешь «Малую лигу» «Малая лига» объединяет детские спортивные команды, организует соревнования повсеместно в США в летнее время. Финансируется местными бизнесменами.
! Словом, ты самый традиционный гомосексуалист из всех, кого я знаю.– И Хамир говорит то же самое. – Генри покачал головой.– Послушай: случайный секс – неплохой способ самовыражения, но полная близость достижима только в единобрачии.– Ты говоришь прямо как Брин.– Это и есть слова Брин. Она так когда-то сказала.– Намек понял, – сказал Генри и поднялся.– Уже уходишь? Я же только что села.– Да, я заскочил всего на минутку. Так думаешь, стоит согласиться?– Ты хочешь знать мое мнение?Он пожал плечами.– Ия сказала, что да. Если он по-настоящему любит Хамира и согласен провести с ним всю жизнь, то должен принять его предложение.– Прекрасно, – сказал Генри.– Замечательно. А теперь, раз уж собрался уходить, сделай милость, вали отсюда.Усамой двери Генри поинтересовался:– И кто же счастливчик?Я открыла дверь и объяснила, что собираюсь не на свидание.– Ты надушилась. Даже я заметил.– Иду на вечеринку «Тайме». Хочу пропиарить свою лавочку.– Понял. – На самой нижней ступеньке крыльца Генри обернулся. – С чего это вдруг ты так озаботилась своей лавочкой?«С того, что Биггенз, похоже, мной заинтересовалась», – подумала я.– Я делаю это исключительно для себя. Ну и еще для Зака.Я открыла почтовый ящик проверить, не пришли ли счета.– Для Зака? – переспросил Генри.Именно для него. Я прижала конверты к груди.– Любопытно...– Ничего интересного, – буркнула я.– Нет, ты не права, Джесси. – Генри снова поставил ногу на крыльцо и развязал галстук. Под белой рубашкой, застегнутой на все пуговицы, вырисовывалось его пивное брюшко. Забавно: мой старший братец выходил замуж за парня, с которым встретился на Кубке мира, а меня вот никто пока не приглашает под венец. Остается только сохнуть по вдовцу моей лучшей подруги, с которым я целовалась в колледже. Да уж, странные шутки вытворяет порой судьба.– Выстраивается определенная симметрия. – Генри сощурился, посмотрел на лампочку и легонько прикоснулся к моему мыску кончиком своего ботинка. – Я серьезно: из этого может что-то выйти.– Ты заблуждаешься. Генри подмигнул.– Ставлю пять баксов на то, что вы поцелуетесь.– Генри! – завопила я.Но он уже шел по дорожке, засунув руки в карманы, и насвистывал: «Вот идет невеста, вся в белом...»Зак настоял на том, чтобы за мной заехать. Сказал, это будет лучше выглядеть, чем если мы встретимся прямо на вечеринке. Когда я услышала мотор его машины, у меня аж живот свело. Пришлось напомнить себе, что мы проведем этот вечер просто как старые приятели. Ничего личного.– Привет! – поздоровался он, когда я открыла дверь.– Привет! – ответила я.– Хорошо выглядишь.Я скорчила рожу – выгляжу, мол, как обычно, – а потом вспомнила о правилах этикета:– Ты тоже.Я не кривила душой. На Заке были парадная рубашка с иголочки, темно-синие джинсы и черная спортивная куртка, великолепно сидевшая на его широких плечах. В другой раз я непременно предложила бы ему зайти, но теперь такое предложение почему-то показалось мне неприличным, хотя сама я была не прочь выпить еще одну баночку пива.– Ну что, пошли? – сказала я.– Ага, – улыбнулся Зак. – Пошли.По дороге мы вели обычный светский разговор. О его работе. О моей работе. Я рассказала, что накануне Тарин велела выслать ей в Охай комплект постельного белья «Фретте» и две вазы из магазинчика, а то «в этом салоне красоты такой омерзительный интерьер, что просто спать невозможно».– Никогда не слышал большей глупости, – хмыкнул Зак.– С одной стороны, я ее понимаю. Тарин – большой эстет, она всегда была одержима интерьером.Я и сама частенько меняла освещение в гостиничном номере, а один раз даже засунула картину, которая меня бесила, под кровать.– Но с другой стороны... – подначивал Зак.– С другой стороны, она бы еще обеденный стол с полным набором стульев выслать попросила.Мы въехали в подземный паркинг Лос-Анджелесского музыкального центра – огромный лабиринт, расположенный под театральным комплексом, – и послушно последовали указаниям работников в ярко-оранжевых жилетах. Вечерок выдался бурный: пьеса в «Павильоне Дороти Чэнд-лер», концерт в театре «Марк Тейпер форум» да еще вечеринка для сотрудников «Тайме». Миновав добрый десяток поворотов, мы припарковали машину и направились к ближайшему эскалатору. Бесконечная цепь эскалаторов, словно американские горки, вела вверх, все выше и выше, возвращая нас в подлунный мир. Минуя один лестничный пролет за другим, я хмуро поглядывала на свои джинсы: уж очень они казались невзрачными по сравнению с платьями дам, направлявшихся в театр. Зак повязал галстук, прихваченный им с заднего сиденья, когда мы выходили из машины. И почему я всегда выбираю не тот прикид? Теперь, когда не стало Сесил, я испытывала настоящий одежный кризис. Наконец последний эскалатор вывез нас из подземелья, и мы ступили на огромную площадь под открытым небом.Мне потребовалось некоторое время, чтобы освоиться. Вечеринка для сотрудников «Тайме» вопреки уверениям Зака оказалась вовсе не рядовым мероприятием. У входа был разостлан темно-синий ковер, вдоль которого стояли прозрачные подставки, увитые лилиями. Границы просторной площади обозначались занавесями из роскошного желтого шелка, свисавшими с черных лакированных рам. В углу горделиво бил роскошный фонтан, орошая плиты брызгами; напротив отливал яркой бронзой круглый концертный зал Марка Тейпера, Я чувствовала себя так, словно попала в гигантскую шкатулку с драгоценностями.Зак провел меня через охрану, подмигнул, засунул приглашение в карман икивнул на бар:– Что будешь?– Шотландское виски, пожалуйста.– С содовой?– Неразбавленное.Зак взял напитки (сам он выбрал пиво).– А я и не знал, что тебе нравится шотландское виски, – пошутил он, совсем как актер из старых голливудских фильмов, и протянул мне высокий бокал.– Еще одна такая доза, и я свалюсь под хозяина, – ответила я голосом Дороти Паркер.Он поднял бокал.– За нас.Мы чокнулись. – Зак!К нам направлялся чрезвычайно высокий и худой человек с сияющей лысиной. На нем был светло-коричневый костюм. Рядом шагала женщина в белом брючном костюме – тоже очень худая. Они были похожи друг на друга, как это часто бывает с владельцами собак и их питомцами. «Интересно, кто из них хозяин, а кто – шавка?» – подумала я.– А вот и первый редактор, – прошептан Зак и протянул мужчине руку. – Как дела, Том?– Неплохо, неплохо. Знакомься: моя жена Стиви.– Рада познакомиться, Зак, – сказала та. Затем Том и Стиви повернулись и выжидающе посмотрели на меня.– Это Джесси Холтц, – сказал Зак.– Здрасьте. – Я поочередно пожала их костлявые руки.– Очень приятно. – Стиви едва притронулась к моей руке. Она была всего года на три старше меня, но было заметно, что она ведет совершенно иной образ жизни. Наверняка занимается на велосипеде-тренажере и никогда не забывает принимать витамины. У нее была короткая стрижка (у меня даже прически не было, длинные волосы просто висели, как у девчонки), а в руках она держала дорогую сумочку из кожаных лоскутков. Одежду и аксессуары, как у нее, при жизни одалживала мне Сесил.Стиви и я смотрели друг на друга. Я услышала, как Том сказал:– Зак, я хотел бы поговорить насчет той симпатичной обеденной упаковки, которую мы собираемся выпустить в апреле...Мы со Стиви остались с глазу на глаз.– И где же вы познакомились с Заком, Джесси? – спросила Стиви.– В колледже.– В колледже? – Она озадаченно склонила голову набок.– В Калифорнийском университете, – уточнила я.– Тогда вы, наверное, знаете... Простите, если вмешиваюсь не в свое дело... – Стиви неловко умолкла, и тут меня осенило: мы с Заком толком не продумали легенду. Может, не стоило упоминать колледж? Но мне было интересно, что скажет Стиви. – Видимо, вас связывают... старые чувства? – смущенно проговорила она. Я поспешила ей на выручку.– Нет, что вы! – Я улыбнулась. – Мы просто старые друзья. Знакомы уже десять лет.– А! – облегченно кивнула Стиви. Складки на ее лбу разгладились. – Мне очень жаль, что так случилось с Сесил. Вы с ней были близки?– Очень. – Я отхлебнула виски.– Знаете, она всегда посещала подобные мероприятия. Настоящая красавица была. Просто прелесть.Я согласилась со Стиви. Сесил и в самом деле была чудо. Вот только даже теперь трудно было говорить о ней в прошедшем времени.– Я ничего не пропустил? – К нам снова подошел Зак. Стиви завязала с ним ничего не значащий разговор, стараясь не касаться покойной Сесил.– рассказала мне, что вы познакомились в колледже. Ну разве это не здорово?– Здорово. – Зак кинул на меня вопросительный взгляд, надеясь понять, что здесь без него происходило.– Еще бы не здорово! – отозвалась я и стрельнула в его сторону глазами, мол, лучше не спрашивай.За последующие полтора часа я познакомилась с тремя редакторами и их женами, кучей рекламодателей и с одним ресторанным публицистом, который умолял Зака составить отзыв на ресторанчик своего клиента. Я выпила три бокала шотландского виски, съела три миниатюрных пирожка со шпинатом и полдюжины цыплят на вертеле. Мне вспомнилось, как отреагировала Брин, когда узнала, что я буду сопровождать Зака. Она сказала:– Думаешь, там будет весело, потому что...– Ничего такого я не думаю! – перебила я. – Я иду с ним только потому, что он меня об этом попросил.– Тебе лучше знать, зайка, – ответила она. А потом сказала, что больше разговаривать не может – приехал клиент, встреча с которым назначена на три часа. Я положила трубку. Непонятно: неужели Брин рассердилась? В последнее время она вообще ведет себя как-то странно.Но весело все же было – по-своему. Наблюдая за тем, как Зак пожимает всем руки и беседует о еде, я вдруг поняла, что никогда прежде не видела его в таком свете. Зак был всеми уважаемым дегустатором. Законодателем вкуса. Наконец, просто мужчиной. Вот только люди меня утомили: никто не понимал, что я за птица и о чем со мной говорить. Объяснив в шестой раз, как мы познакомились с Заком, я направилась в туалет, в надежде хоть там найти уединение, и случайно подслушала разговор двух женщин у раковины. Через щелку под дверью кабинки были хорошо видны их ноги.– Автомобильная авария, – сказана обладательница бежевых лодочек, украшенных горным хрусталем.– Какой ужас! – откликнулись розовые туфли. – Она была красавицей.– Да, – согласились лодочки с горным хрусталем. Шикарная кожа.Владелица розовых туфель попросила подождать, пока она накрасит губы.– Зак просто душка, – продолжили лодочки. – Естественно, он сильно переживает. Еще бы, такая трагедия.Что-то в этих костлявых лодыжках было знакомое. Тут я вспомнила: такие же туфли были на Стиви.– Как ты думаешь, он встречается с этой особой? Стиви рассмеялась:– Вряд ли! Ты же помнишь, какая у него была жена.Лишь после того, как они ушли, я осмелилась спустить соду.– Ну что, развеялась? – спросил Зак, когда я вернулась.Я кивнула: да, развеялась. С меня хватит.Мы снова ступили на эскалатор. Я смотрела в затылок Заку: он медленно спускался вниз. В голове у меня вертелись слова: «Ты же помнишь, какая у него была жена». Вдруг Зак обернулся и увидел, что я на него пялюсь. Я отвела взгляд.– Ты, случайно, не помнишь, где мы припарковались? – спросил он.Он имел в виду этаж.– Э-э... может, на четвертом? – предположила я.– А не на шестом?– Понятия не имею, если честно. Я думала, ты запомнил.– Зря ты на меня понадеялась.Хоть на душе у меня кошки скребли, я не удержалась от смеха.Зак тоже засмеялся, смущенно потирая подбородок.– Вот черт! – Он почесал голову. – Гм... Выбирай: сверху начнем искать или снизу?Подземный паркинг под музыкальным центром занимает десять этажей. По ширине он не уступает футбольному полю, а по длине это целый квартал. Через каждые пятьдесят футов путь преграждает толстая бетонная стена, так что, если ты заблудился, приходится обходить каждую такую перегородку и смотреть, нет ли за ней машины. Вдобавок каждый этаж разбит на несколько уровней, что еще больше ухудшает видимость. С одного яруса на другой ведут клацающие металлические лестницы. Минут двадцать мы с Заком занимались поисками сообща, а потом разделились и стали прочесывать каждый свой ярус, чтобы сэкономить время.– Джесси! – позвал он с нижнего уровня. От бетонного пола отразилось эхо.– Что?– Прости, ладно?– Да что уж там... Ты же не нарочно. Повисла минутная пауза.– Поверить не могу, что мой чертов драндулет потерялся!– А может, украли? Снова долгое молчание.– Ну, если так, я бы только вздохнул с облегчением. Я хихикнула. Я давно скинула босоножки на шпильках, итеперь они болтались на моем указательном пальце. Мои подошвы почернели. Кроме нас, здесь никого не было: мы рано ушли с вечеринки, а спектакль еще не закончился. Я слышала, как Зак шаркает по полу нижнего яруса. Иногда он подпрыгивал – видимо, пытался разглядеть свое авто за рядами машин. У меня был его брелок: я размахивала кликером и время от времени нажимала на кнопку, в надежде, что его автомобиль – серебристый «ауди», который я видела тысячу раз, но который теперь слился с сотней других седанов, – отзовется.– Может, сделаем перерыв? – спросил Зак, перегнувшись через перила лестницы.Я ответила, что идея очень даже неплохая.– Сейчас я к тебе поднимусь.Он взошел по ступеням, взял меня за руку и жестом пригласил присесть на бетонный пол рядом с белым «ленд-крузером», таким блестящим, словно его отдраили воском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
! Словом, ты самый традиционный гомосексуалист из всех, кого я знаю.– И Хамир говорит то же самое. – Генри покачал головой.– Послушай: случайный секс – неплохой способ самовыражения, но полная близость достижима только в единобрачии.– Ты говоришь прямо как Брин.– Это и есть слова Брин. Она так когда-то сказала.– Намек понял, – сказал Генри и поднялся.– Уже уходишь? Я же только что села.– Да, я заскочил всего на минутку. Так думаешь, стоит согласиться?– Ты хочешь знать мое мнение?Он пожал плечами.– Ия сказала, что да. Если он по-настоящему любит Хамира и согласен провести с ним всю жизнь, то должен принять его предложение.– Прекрасно, – сказал Генри.– Замечательно. А теперь, раз уж собрался уходить, сделай милость, вали отсюда.Усамой двери Генри поинтересовался:– И кто же счастливчик?Я открыла дверь и объяснила, что собираюсь не на свидание.– Ты надушилась. Даже я заметил.– Иду на вечеринку «Тайме». Хочу пропиарить свою лавочку.– Понял. – На самой нижней ступеньке крыльца Генри обернулся. – С чего это вдруг ты так озаботилась своей лавочкой?«С того, что Биггенз, похоже, мной заинтересовалась», – подумала я.– Я делаю это исключительно для себя. Ну и еще для Зака.Я открыла почтовый ящик проверить, не пришли ли счета.– Для Зака? – переспросил Генри.Именно для него. Я прижала конверты к груди.– Любопытно...– Ничего интересного, – буркнула я.– Нет, ты не права, Джесси. – Генри снова поставил ногу на крыльцо и развязал галстук. Под белой рубашкой, застегнутой на все пуговицы, вырисовывалось его пивное брюшко. Забавно: мой старший братец выходил замуж за парня, с которым встретился на Кубке мира, а меня вот никто пока не приглашает под венец. Остается только сохнуть по вдовцу моей лучшей подруги, с которым я целовалась в колледже. Да уж, странные шутки вытворяет порой судьба.– Выстраивается определенная симметрия. – Генри сощурился, посмотрел на лампочку и легонько прикоснулся к моему мыску кончиком своего ботинка. – Я серьезно: из этого может что-то выйти.– Ты заблуждаешься. Генри подмигнул.– Ставлю пять баксов на то, что вы поцелуетесь.– Генри! – завопила я.Но он уже шел по дорожке, засунув руки в карманы, и насвистывал: «Вот идет невеста, вся в белом...»Зак настоял на том, чтобы за мной заехать. Сказал, это будет лучше выглядеть, чем если мы встретимся прямо на вечеринке. Когда я услышала мотор его машины, у меня аж живот свело. Пришлось напомнить себе, что мы проведем этот вечер просто как старые приятели. Ничего личного.– Привет! – поздоровался он, когда я открыла дверь.– Привет! – ответила я.– Хорошо выглядишь.Я скорчила рожу – выгляжу, мол, как обычно, – а потом вспомнила о правилах этикета:– Ты тоже.Я не кривила душой. На Заке были парадная рубашка с иголочки, темно-синие джинсы и черная спортивная куртка, великолепно сидевшая на его широких плечах. В другой раз я непременно предложила бы ему зайти, но теперь такое предложение почему-то показалось мне неприличным, хотя сама я была не прочь выпить еще одну баночку пива.– Ну что, пошли? – сказала я.– Ага, – улыбнулся Зак. – Пошли.По дороге мы вели обычный светский разговор. О его работе. О моей работе. Я рассказала, что накануне Тарин велела выслать ей в Охай комплект постельного белья «Фретте» и две вазы из магазинчика, а то «в этом салоне красоты такой омерзительный интерьер, что просто спать невозможно».– Никогда не слышал большей глупости, – хмыкнул Зак.– С одной стороны, я ее понимаю. Тарин – большой эстет, она всегда была одержима интерьером.Я и сама частенько меняла освещение в гостиничном номере, а один раз даже засунула картину, которая меня бесила, под кровать.– Но с другой стороны... – подначивал Зак.– С другой стороны, она бы еще обеденный стол с полным набором стульев выслать попросила.Мы въехали в подземный паркинг Лос-Анджелесского музыкального центра – огромный лабиринт, расположенный под театральным комплексом, – и послушно последовали указаниям работников в ярко-оранжевых жилетах. Вечерок выдался бурный: пьеса в «Павильоне Дороти Чэнд-лер», концерт в театре «Марк Тейпер форум» да еще вечеринка для сотрудников «Тайме». Миновав добрый десяток поворотов, мы припарковали машину и направились к ближайшему эскалатору. Бесконечная цепь эскалаторов, словно американские горки, вела вверх, все выше и выше, возвращая нас в подлунный мир. Минуя один лестничный пролет за другим, я хмуро поглядывала на свои джинсы: уж очень они казались невзрачными по сравнению с платьями дам, направлявшихся в театр. Зак повязал галстук, прихваченный им с заднего сиденья, когда мы выходили из машины. И почему я всегда выбираю не тот прикид? Теперь, когда не стало Сесил, я испытывала настоящий одежный кризис. Наконец последний эскалатор вывез нас из подземелья, и мы ступили на огромную площадь под открытым небом.Мне потребовалось некоторое время, чтобы освоиться. Вечеринка для сотрудников «Тайме» вопреки уверениям Зака оказалась вовсе не рядовым мероприятием. У входа был разостлан темно-синий ковер, вдоль которого стояли прозрачные подставки, увитые лилиями. Границы просторной площади обозначались занавесями из роскошного желтого шелка, свисавшими с черных лакированных рам. В углу горделиво бил роскошный фонтан, орошая плиты брызгами; напротив отливал яркой бронзой круглый концертный зал Марка Тейпера, Я чувствовала себя так, словно попала в гигантскую шкатулку с драгоценностями.Зак провел меня через охрану, подмигнул, засунул приглашение в карман икивнул на бар:– Что будешь?– Шотландское виски, пожалуйста.– С содовой?– Неразбавленное.Зак взял напитки (сам он выбрал пиво).– А я и не знал, что тебе нравится шотландское виски, – пошутил он, совсем как актер из старых голливудских фильмов, и протянул мне высокий бокал.– Еще одна такая доза, и я свалюсь под хозяина, – ответила я голосом Дороти Паркер.Он поднял бокал.– За нас.Мы чокнулись. – Зак!К нам направлялся чрезвычайно высокий и худой человек с сияющей лысиной. На нем был светло-коричневый костюм. Рядом шагала женщина в белом брючном костюме – тоже очень худая. Они были похожи друг на друга, как это часто бывает с владельцами собак и их питомцами. «Интересно, кто из них хозяин, а кто – шавка?» – подумала я.– А вот и первый редактор, – прошептан Зак и протянул мужчине руку. – Как дела, Том?– Неплохо, неплохо. Знакомься: моя жена Стиви.– Рада познакомиться, Зак, – сказала та. Затем Том и Стиви повернулись и выжидающе посмотрели на меня.– Это Джесси Холтц, – сказал Зак.– Здрасьте. – Я поочередно пожала их костлявые руки.– Очень приятно. – Стиви едва притронулась к моей руке. Она была всего года на три старше меня, но было заметно, что она ведет совершенно иной образ жизни. Наверняка занимается на велосипеде-тренажере и никогда не забывает принимать витамины. У нее была короткая стрижка (у меня даже прически не было, длинные волосы просто висели, как у девчонки), а в руках она держала дорогую сумочку из кожаных лоскутков. Одежду и аксессуары, как у нее, при жизни одалживала мне Сесил.Стиви и я смотрели друг на друга. Я услышала, как Том сказал:– Зак, я хотел бы поговорить насчет той симпатичной обеденной упаковки, которую мы собираемся выпустить в апреле...Мы со Стиви остались с глазу на глаз.– И где же вы познакомились с Заком, Джесси? – спросила Стиви.– В колледже.– В колледже? – Она озадаченно склонила голову набок.– В Калифорнийском университете, – уточнила я.– Тогда вы, наверное, знаете... Простите, если вмешиваюсь не в свое дело... – Стиви неловко умолкла, и тут меня осенило: мы с Заком толком не продумали легенду. Может, не стоило упоминать колледж? Но мне было интересно, что скажет Стиви. – Видимо, вас связывают... старые чувства? – смущенно проговорила она. Я поспешила ей на выручку.– Нет, что вы! – Я улыбнулась. – Мы просто старые друзья. Знакомы уже десять лет.– А! – облегченно кивнула Стиви. Складки на ее лбу разгладились. – Мне очень жаль, что так случилось с Сесил. Вы с ней были близки?– Очень. – Я отхлебнула виски.– Знаете, она всегда посещала подобные мероприятия. Настоящая красавица была. Просто прелесть.Я согласилась со Стиви. Сесил и в самом деле была чудо. Вот только даже теперь трудно было говорить о ней в прошедшем времени.– Я ничего не пропустил? – К нам снова подошел Зак. Стиви завязала с ним ничего не значащий разговор, стараясь не касаться покойной Сесил.– рассказала мне, что вы познакомились в колледже. Ну разве это не здорово?– Здорово. – Зак кинул на меня вопросительный взгляд, надеясь понять, что здесь без него происходило.– Еще бы не здорово! – отозвалась я и стрельнула в его сторону глазами, мол, лучше не спрашивай.За последующие полтора часа я познакомилась с тремя редакторами и их женами, кучей рекламодателей и с одним ресторанным публицистом, который умолял Зака составить отзыв на ресторанчик своего клиента. Я выпила три бокала шотландского виски, съела три миниатюрных пирожка со шпинатом и полдюжины цыплят на вертеле. Мне вспомнилось, как отреагировала Брин, когда узнала, что я буду сопровождать Зака. Она сказала:– Думаешь, там будет весело, потому что...– Ничего такого я не думаю! – перебила я. – Я иду с ним только потому, что он меня об этом попросил.– Тебе лучше знать, зайка, – ответила она. А потом сказала, что больше разговаривать не может – приехал клиент, встреча с которым назначена на три часа. Я положила трубку. Непонятно: неужели Брин рассердилась? В последнее время она вообще ведет себя как-то странно.Но весело все же было – по-своему. Наблюдая за тем, как Зак пожимает всем руки и беседует о еде, я вдруг поняла, что никогда прежде не видела его в таком свете. Зак был всеми уважаемым дегустатором. Законодателем вкуса. Наконец, просто мужчиной. Вот только люди меня утомили: никто не понимал, что я за птица и о чем со мной говорить. Объяснив в шестой раз, как мы познакомились с Заком, я направилась в туалет, в надежде хоть там найти уединение, и случайно подслушала разговор двух женщин у раковины. Через щелку под дверью кабинки были хорошо видны их ноги.– Автомобильная авария, – сказана обладательница бежевых лодочек, украшенных горным хрусталем.– Какой ужас! – откликнулись розовые туфли. – Она была красавицей.– Да, – согласились лодочки с горным хрусталем. Шикарная кожа.Владелица розовых туфель попросила подождать, пока она накрасит губы.– Зак просто душка, – продолжили лодочки. – Естественно, он сильно переживает. Еще бы, такая трагедия.Что-то в этих костлявых лодыжках было знакомое. Тут я вспомнила: такие же туфли были на Стиви.– Как ты думаешь, он встречается с этой особой? Стиви рассмеялась:– Вряд ли! Ты же помнишь, какая у него была жена.Лишь после того, как они ушли, я осмелилась спустить соду.– Ну что, развеялась? – спросил Зак, когда я вернулась.Я кивнула: да, развеялась. С меня хватит.Мы снова ступили на эскалатор. Я смотрела в затылок Заку: он медленно спускался вниз. В голове у меня вертелись слова: «Ты же помнишь, какая у него была жена». Вдруг Зак обернулся и увидел, что я на него пялюсь. Я отвела взгляд.– Ты, случайно, не помнишь, где мы припарковались? – спросил он.Он имел в виду этаж.– Э-э... может, на четвертом? – предположила я.– А не на шестом?– Понятия не имею, если честно. Я думала, ты запомнил.– Зря ты на меня понадеялась.Хоть на душе у меня кошки скребли, я не удержалась от смеха.Зак тоже засмеялся, смущенно потирая подбородок.– Вот черт! – Он почесал голову. – Гм... Выбирай: сверху начнем искать или снизу?Подземный паркинг под музыкальным центром занимает десять этажей. По ширине он не уступает футбольному полю, а по длине это целый квартал. Через каждые пятьдесят футов путь преграждает толстая бетонная стена, так что, если ты заблудился, приходится обходить каждую такую перегородку и смотреть, нет ли за ней машины. Вдобавок каждый этаж разбит на несколько уровней, что еще больше ухудшает видимость. С одного яруса на другой ведут клацающие металлические лестницы. Минут двадцать мы с Заком занимались поисками сообща, а потом разделились и стали прочесывать каждый свой ярус, чтобы сэкономить время.– Джесси! – позвал он с нижнего уровня. От бетонного пола отразилось эхо.– Что?– Прости, ладно?– Да что уж там... Ты же не нарочно. Повисла минутная пауза.– Поверить не могу, что мой чертов драндулет потерялся!– А может, украли? Снова долгое молчание.– Ну, если так, я бы только вздохнул с облегчением. Я хихикнула. Я давно скинула босоножки на шпильках, итеперь они болтались на моем указательном пальце. Мои подошвы почернели. Кроме нас, здесь никого не было: мы рано ушли с вечеринки, а спектакль еще не закончился. Я слышала, как Зак шаркает по полу нижнего яруса. Иногда он подпрыгивал – видимо, пытался разглядеть свое авто за рядами машин. У меня был его брелок: я размахивала кликером и время от времени нажимала на кнопку, в надежде, что его автомобиль – серебристый «ауди», который я видела тысячу раз, но который теперь слился с сотней других седанов, – отзовется.– Может, сделаем перерыв? – спросил Зак, перегнувшись через перила лестницы.Я ответила, что идея очень даже неплохая.– Сейчас я к тебе поднимусь.Он взошел по ступеням, взял меня за руку и жестом пригласил присесть на бетонный пол рядом с белым «ленд-крузером», таким блестящим, словно его отдраили воском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29