п. не «в дальнейшем», а уже теперь прочно связаны с Вами, маэстро, с Вашим литературным стилем.Иногда мне кажется, что смысла некоторых особенно любимых Вами слов Вы просто не понимаете. И это действительно так. Например, если бы по образцу известного «Словаря языка Пушкина» был создан «Словарь языка Мухина», то одно из первых мест по частоте употреблений в нем наверняка заняло бы слово «придурок». Вы всегда употребляете его в смысле «полудурак». Так употребляют это словцо все глуховатые или безразличные к родному языку люди, даже некоторые литераторы и профессиональные писатели. Но ведь это же совершенно неверно! Расхожее ныне словцо имеет лагерно-блатное происхождение, потом оно проникло в армейскую среду и всюду означало вовсе не глупца, а, наоборот, человека ловкого, шустрого, пронырливого, – такой, который сумел пристроиться на не пыльную, но сытную должностишку, знает, как увильнуть от тяжелой работы, притвориться больным и т.п. Я-то привык к этому слову с фронтовых времен, а Вам, редактор, полезно приобрести «Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона», хотя бы тот, что в 1992 году выпущен издательством «Края Москвы», кажется, уже несуществующим.Вы видите, что в этом письме я тоже не стесняюсь в выражениях и не намерен сдерживать себя дальше, хотя едва ли достигну Ваших высот. И Вы должны понимать, что если пишете «марксов бред», «энгельсова чушь», «дилетантская глупость Ленина», «хам, дебил, наглец Жуков» и т.п., – то есть если Вы позволяете себе так говорить о крупнейших фигурах истории, о всемирно известных людях, которые к тому же давно не могут себя защитить и ответить Вам, как Вы того заслуживаете, то вполне закономерно, если Вам, всего-то навсего редактору «Елабугских ведомостей», но молодому и здоровому, это варево-жарево возвратят по личному адресу целиком и предложат съесть вместе со сковородкой. Вы даете полное моральное право назвать Вас, допустим, «газетным дебилом».Выслушав однажды мой решительный протест против словесного буйства «Дуэли», Вы спросили: что ж, совсем нельзя прибегать к таким выражениям? Нет, можно, но в исключительных случаях, в редких обстоятельствах, где это должно быть либо скрашено остроумием, либо оправдано гневом. Вы же делаете похабщину повседневным обыкновением, что, между прочим, лишает ее и всякой экспрессивности. Без малейшего сомнения Вы даже передовой статье даете заголовок «Россия в дерьме». Это недалеко лежит от известного изречения покойного А. Синявского «Россия – сука» или от афоризма Ю. Карякина «Россия, ты очумела!». Вот в какой компании оказываетесь Вы.Вам непонятно, что есть слова, которые просто недопустимо ставить рядом. Ваше словесное недержание действительно делает газету бульварным красным приложением к бульварному желтому «Московскому комсомольцу». А что такое «МК»? Это концентрированное выражение всей гнусности режима с его лживостью, бескультурьем, вседозволенностью и беспардонностью, с его старанием оскотинить народ, в частности, и тем, что приучить его к языку общественных сортиров, борделей и блатных хаз. Да, по этому важнейшему вопросу «Дуэль» выступает вовсе не оппозиционером, а угодливым, неутомимым пособником режима.На встрече в «Баку» учредитель вашей газеты Валерий Смирнов сказал, что есть на ее страницах похабщина и непристойности, но есть и люди, которым это нравится. Да, есть еще и такие люди, которым нравится гомосексуализм, и такие, которым нравится ходить голыми, и такие, которым нравится видеть в «МК» фотографию эстрадной певички Королевой в экстазе соития с каким-то композитором, и такие, что любят грабить беззащитных… Много на свете людей всяких и разных, но есть уходящие в глубь веков высокие нравственные традиции, нравы, обычаи русского народами газета глумится над ними так же, как над Марксом и Жуковым. Вы тут заодно со всеми русофобами.Я говорил Вам, что сейчас для похабщины и непристойности открыты все пути, и тут не требуется ни знаний, ни опыта жизни, ни даже смелости, тем более, для главного редактора, над которым никто не стоит. За похабщиной нет ничего, кроме самой похабщины и хамства, бескультурья и полного неуважения к людям.Пожалуй, болезненное пристрастие к указанным уродствам нашло наиболее полное выражение в вонючих статьях «Все на горшок!» (№ 24) и «Сексопатология власти» (№ 26). Первая статья, подписанная «Н.В. Лихин», посвящена нашему телевидению. Автор задался справедливой целью предать его позору, но решил сделать это посредством уподобления работы всех каналов и программ функционированию кишечно-желудочного тракта вплоть до последней заключительной фазы, имеющей место быть в уборной. И тут пущено в ход все от «кишечных рулад» и «седалищного выхлопа» до момента использования туалетной бумаги. А между этими крайними точками – слабительное, «снятие штанов», клизма, унитаз, толчок, мочеиспускательный канал, промежность, анус, канализационная система, «коровьи лепешки», «козьи какашки», рвотный порошок, глисты, блевотина, опять слабительное, опять клизма… Дальше цитировать просто не могу, а за приведенный набор прошу читателей извинить меня.Автор явно свихнулся на кишечно-фекальной теме. Об этом свидетельствует не только общий смысл статьи, но также поразительная осведомленность несчастного психа в данном вопросе, знание им мельчайших подробностей темы, коими нормальный человек просто не интересуется. Так, едва ли кто, кроме специалистов, конечно, знает, что такое сфинктер. Мне лично при моих двух институтах пришлось лезть в словарь иностранных слов. А наш сортирный эрудит орудует этим словцом запросто.Будучи человеком эстетически малограмотным, он не понимает, что средства осмеяния и проклятия могут быть сами по себе настолько омерзительны или страшны, что приобретают самодовлеющий характер, а когда, как здесь, выходят на первый план, то все подавляют, и сам объект осмеяния или проклятия за ними просто теряется. Между прочим, этого никогда не понимал человек, чей портрет висит у Вас в кабинете, – Александр Невзоров, в чем убеждает и его фильм «Чистилище».Автор статьи, естественно, не останавливается и перед тем, чтобы, путем погружения в словесные нечистоты, сделать предметом скудоумного пошлого зубоскальства в духе Жванецкого или Петросяна известные лозунги, афоризмы, крылатые выражения советской эпохи. Так, знаменитый сталинский афоризм «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять трудящиеся, большевики», подтвержденный не только свержением капитализма, не только взятием Берлина, явился для автора поводом для зловонной сортирной хохмочки: «Нет таких нечистот, которые были бы не по плечу (!) пламенным телереволюционерам». И вот так, сам фабрикуя пошлости, он уверен, что бесстрашно воюет с пошляками.Автор не подозревает, что существует контекст, в котором слова эстетически и эмоционально взаимодействуют, он уверен, что достаточно усмехнуться, скорчить рожу, и тотчас приобретут обратный или нейтральный смысл такие, например, сочетания слов, как «социалистические нечистоты», «мразь советских достижений», «свинцовые мерзости социализма», «кошмарный вождь Октябрьской революции»… И опять: распространяя заразу, автор мнит себя начальником санэпидемслужбы.Или вот шедеврик: «Кажется, Дарвин установил, что у человека задница круглая, чтобы удобно было сидеть на толчке». Кто тут высмеян – Дарвин? Весь род людской? Зачем?.. Это просто развязность, словесное недержание, абсолютная глухота к слову и полное литературное убожество. В итоге автор не высмеял наше телевидение, а вызвал отвращение к своей непотребщине и «шутливой антисоветчине», видимо, подсознательно заимствованной у того же телевидения. И становится ясно, что на деле он прямой пособник телевидения, как и «Московского комсомольца».Во второй статье, подписанной уже не «Лихин», а «Ли Хин» (дескать, «китаец из Гонконга») предпринята опять же как бы комическая, а по существу убогая и снова явно болезненная попытка изобразить отношения между властью и страной, народом, как половое партнерство. Тут уж такая зловонная мерзость, что я не решаюсь привести ни одной выдержки. И опять «газета для тех, кто любит думать» выступает в роли бездумной, даже безмозглой пособницы телевидения, «МК», а через них – режима. И конечно, не случайно эти статьи как высшее достижение журнала в деле пособничества нравственной диверсии против своего народа и холуйства перед Западом напечатаны были в газете дважды.В редакции «Дуэли», Юрий Игнатьевич, работает несколько молодых милых женщин. Вы не пробовали представить себя на их месте? Вот они приходят домой, мужья или родители просят их посмотреть свежий номерок прогрессивной газетки и видят там все ваши фекально-сексуальные изощрения: «жирная задница, блаженно чавкающая от долгожданного вкладыша» и т.п. Как, по-вашему, что они при этом чувствуют и говорят? Сейчас трудно устроиться на работу, и вполне можно предположить, что вашим сотрудницам просто некуда уйти, и они вынуждены терпеть глумление над своей русской нравственностью. А ваши авторы? Ведь их тошнит от одного вида своих статей рядом со статьями, сочинителей которых надо лечить, а не печатать. Наконец, Ваша собственная жена, Ваши дети – неужели перед ними-то не стыдно?Такого же уровня непотребством отличаются иные публикации газеты на исторические и философские темы. Так, Ваша статья «Является ли государство продуктом классовых противоречий» (№ 24) своим глумлением отвращает с первых же строк: "Надо сказать, что «вечно живая» марксистская «теория очень напоминает по форме выступление (!) юродивого у Казанского вокзала». Ну, конечно, Вы тут же присовокупляете: «Я не хочу этим оскорбить или унизить Маркса, поймите меня правильно». Да ведь все демагоги, приступая к своему любимому занятию, твердят именно эту просьбу: «Поймите меня правильно!»Обратитесь к сочинениям Солженицына, Волкогонова, Радзинского – Вы обнаружите эту сердечную просьбу не раз. Да вот и совсем недавно, скорчив страшенную рожу, изрыгая свирепые угрозы Думе, если она при первом же голосовании не утвердит на пост премьера его очередного еврейского ставленника, уже согласованного с Западом, Ельцин тут же промурлыкал: «Поймите меня правильно! Я никого не запугиваю…»Да, Ваш любимый жанр – глумление. Это Вы показали с первых строк и здесь. И после этого повернулся язык сказать, что «Ленин, как всегда (!), начинает полемику с унижения того, с кем спорит». Как говорится, уж чья бы корова мычала, уж чей бы козел блеял…. И в этой статье Вы задались целью осмеять сразу трех великих людей – Маркса, Энгельса и Ленина. Выскочил из-под арки на Николоямской и хвать всех троих одной лапой за бороды: «марксизм ужасен своим примитивизмом»… «убогие марксовы идеи»… «Марксов бред»… Удивительно, почему Ельцин до сих пор не выдал Вам медаль.Пропустим пока Энгельса, перейдем сразу к Владимиру Ильичу. «Я представил Ленина чуть ли не придурком… С ним расхожусь принципиально. Образно говоря, я утверждаю, что молния – это электричество, а он – что стрела пророка Ильи».Ну, допустим, никаких стрел у Ильи-пророка вроде бы на вооружении никогда не было. Но интересней другое: себя автор уподобил человеку ученому, допустим, Бенджамину Франклину, а Ленина – страннице Феклуше из Островского. Встретив образное выражение у Ленина, Вы негодуете: «Вся пакость философов-теоретиков в том, что они образно говорят, не понимая, о чем». Но мне сомнительно: сам-то философ-практик понимает, что говорят, когда Ленина уподобляет Феклуше, верившей не только в Илью-пророка, но и в то, что есть люди с песьими головами.С особым рвением Вы ополчаетесь на кабинетность Маркса, Энгельса, Ленина: «Марксизм хорош для кабинетной болтовни…» Но так ли уж Вы лично превосходите их всех своим опытом? Допустим, Маркс, работая, как и Вы, главным редактором, не раз привлекался к судебной ответственности за публикацию в своей «Новой Рейнской газете» антиправительственных корреспонденций. Один процесс длился несколько дней. Маркс выступил там с блестящими речами и выиграл дело! Так что у него-то Ваш редакторский опыт был, а у Вас его судебного опыта нет. Вашу газету, слава богу, не привлекали к ответу, а если привлекут, то еще неизвестно, как Вы будете держаться, и сомнительно, сможете ли выступить там столь же бесстрашно и блистательно, как Маркс. А Энгельс? В 28 лет он участвовал в революции с оружием в руках. А Вы в 28 лет в какой войне участвовали? А в 38 где сражались? А в 48?.. Ах, в этом возрасте Вы зовете на бой других? Ну, это несколько иное дело, чем идти самому.Так с чего бы, спрашивается, Вам задирать нос перед этими двумя мужами? А какое основание твердить о кабинетности третьего, который-де «из-за отсутствия личного опыта не способен понять» множество вещей, вполне доступных Вашему пониманию.Раз уж коснулись опыта, то могу заметить, что у Вас тут немало странного. Пишете, например, о каком-то «формальном опыте». Что это такое? Опыт – вещь реальная. Или он есть, или его нет. Далее Вы утверждаете: «Любой (!) руководитель, получая новую должность, является неопытным». Это почему же любой? Конечно, если человек всю жизнь занимался металлургией, а потом вдруг сел в кресло редактора газеты, то у него опыта нет. Но если начальника цеха назначили директором завода или командира полка – командиром дивизии, то у них уже есть необходимый им опыт руководства или командования, и надо лишь обогащать, расширять его. Неужели это непонятно для человека, который всесветно объявил своим девизом любовь к шевелению мозгами?Итак, третий муж. Трудно назвать в XX веке политика, на долю которого выпало бы столько труда, скитаний, трагедий. В ранней юности пережил смерть отца и казнь любимого брата. В семнадцать лет – первый арест и исключение из Казанского университета, ссылка. Самостоятельно получает высшее образование, работает помощником присяжного поверенного. Переезжает из города в город: Симбирск, Казань, Самара, Петербург… В двадцать четыре года, а не в тридцать восемь, как Мухин, пишет свою первую книгу, острую, смелую, потом – вторую, в двадцать пять лет впервые едет за границу, которую Юрий Игнатьевич увидел только в сорок. В этом же году создает в столице политическую организацию («Союз борьбы за освобождение рабочего класса»), чего товарищу Мухину до сих пор не удалось. Снова арест и ссылка в Енисейскую губернию, чего главный редактор «Дуэли», слава Богу, еще не изведал. После ссылки Ленин уехал за границу и в тридцать лет вместе с Плехановым начал издавать первую общерусскую политическую газету «Искра». Хлопот с ней было больше, чем с «Дуэлью», хотя бы потому, что она была нелегальной, печатать ее приходилось то в Лейпциге, то в Мюнхене, то в Лондоне, то в Женеве, т.е. в трех разных странах. И переправлять нелегальную газету в Россию, распространять ее было очень трудно и опасно, совсем не то, что «Дуэль», которую можно получать по подписке или совершенно свободно купить в самом центре столицы. Что касается тиража, то он составлял всего 8 тысяч экземпляров, но с учетом времени и обстановки это примерно то же самое, как если бы «Дуэль» имела сейчас тираж не в 15-20, а в 150-200 тысяч.В эти же годы одна за другой выходят новые книги Ленина, и они, между прочим, не лежали горой в редакции, как лежат в «Дуэли» сочинения некоторых ее активных авторов.В тридцать три года Ленин создает партию большевиков. А ныне есть люди, которые и в пятьдесят все еще только грозятся создать что-то вроде партии. Некоторые авторы, как, например, Николай Павлов в «Московском литераторе», а за ним Владимир Бондаренко в «Завтра» уверяют, что партия большевиков была никому неведомой кучкой заговорщиков, которые в октябре 17-го года просто подняли власть, валявшуюся на земле. Ничего себе кучка! Когда Ленин привел свою партию к власти, в ее рядах было 240 тысяч человек, и за плечами у многих, как у ее создателя, – годы тюрем, ссылок, скитаний, что у членов мухинской Армии Воли Народа едва ли обнаружится.Надо ли говорить о том, какая сложная, опасная жизнь началась у Ленина на посту председателя Совнаркома. Может, достаточно напомнить, что на него было совершено шесть бандитских налетов и покушений, одно из которых едва не стало роковым…И вот этого-то человека, знавшего и тяжкий труд, и горечь эмиграции, и превратность подполья, всю жизнь руководившего острейшей политической борьбой, дышавшего воздухом Петербурга и Москвы, Берлина и Лондона, Парижа и Стокгольма, Женевы и Кракова, Таммерфорса и Цюриха, Шушенского и Поронино, владевшего несколькими иностранными языками, в сорок семь лет ставшего создателем и главой государства совершенно нового типа, изведавшего пули, отравленные ядом, наконец, оставившего 50 томов сочинений – вместо того, чтобы научиться чему-нибудь из богатейшей жизни этого человека, наш благоденствующий современник над ним глумится, именует «кабинетным теоретиком».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52