А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Давыдов Исай

Я вернусь через тысячу лет


 

Здесь выложена электронная книга Я вернусь через тысячу лет автора по имени Давыдов Исай. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Давыдов Исай - Я вернусь через тысячу лет.

Размер архива с книгой Я вернусь через тысячу лет равняется 182.4 KB

Я вернусь через тысячу лет - Давыдов Исай => скачать бесплатную электронную книгу




«И. Давыдов. Я вернусь через тысячу лет.»: АРД ЛТД; 1998
ISBN 5-89396-087-4
Аннотация
Межзвездными рейсами перебрасываются отряды добровольцев на далекую планету — почти полную копию Земли. Молодежь XXIII века хочет избавить дикарей той планеты от кошмаров земной истории.
Но не все получается как планировалось. Трагедии возникают и на другой планете, где одно из диких племен начинает истребительную войну против землян. Применить же современное оружие против людей каменного века земляне не решаются.
Им приходится идти другим путем...
Исай Давыдов
Я вернусь через тысячу лет
Я шагаю по этой изумительно красивой земле гигантскими шагами. С поляны на поляну. С одного берега реки — на другой. Я шагаю по зеленым лесам и сине-стальным озерам, пересекаю длинный, извилистый, как норвежские фиорды, залив и иду над голубым морем.
Впереди — огненная полоса заката. И над ней, как мрачные горы, — темные, лиловые тучи.
Это не южное море. Это северное море. Холодное море. Потому и закат тут в полнеба.
Я иду над морем на закат. И поднимаюсь все выше и выше.
Вот уже и тучи подо мною. И я легко перешагиваю с одной на другую.
Они сверху вовсе не темные, эти тучи. Они светлые, серебристые.
Не зря англичане в старину говорили: “У каждой тучки — серебряная изнанка”.
Я шагаю по тучам, и надо мною плывут легкие, совсем уже белые облака, до которых не дотянуться — слишком высоко они.
Я ухожу все дальше и дальше от той, первой своей жизни, в которой было много радости и много горя.
Я молод. У меня крепкие руки и сильные ноги, и мускулы — как камни.
По существу, я еще мальчишка, но у меня седые волосы, и я видел столько, что этого хватило бы, наверное, на три полные жизни.
Я видел свою прекрасную родину, невообразимо далекую, совершенно недостижимую теперь. В наш век не всем выпадает такое великое счастье. Уже многие тысячи, сотни тысяч людей рождаются, живут и умирают, так и не побывав на своей родине. А я, как сейчас, вижу улицы своего громадного родного города и свою школу на окраине, и поросшие лесом Уральские горы за ней.
Туда для нас нет возврата. Никто еще не возвращался отсюда туда.
Я видел бесконечность. Настоящую бесконечность, а не тесный, обжитой мирок Солнечной системы. Не всем дано видеть это. Даже в наше космическое время.
И я узнал другую жизнь, полную опасностей и горя, неведомых уже на моей родине.
Мы сами выбрали себе такую жизнь. Нам не на что жаловаться.
А теперь я ухожу и из этой жизни. И скоро она еще может показаться легкой и прекрасной. Потому что впереди — худшее.
Я не хотел бы уходить в неизвестность. Но так уж сложилось...
Вначале мы уходили в неизвестность все вместе.
А теперь уходим по одному. Это труднее.
Вот и мой черед...
Я шагаю и шагаю по тучам на закат. Как дух. Как “бог”.
Но я не дух. У меня крепкое земное тело. И все земное нужно ему. И долго еще будет нужно.
И пока я не “бог”. Мне еще только предстоит стать “богом”...
Когда уходишь в другую жизнь, надо бы забыть все прежнее. Говорят, так легче.
Но пока я не могу забыть. И может, никогда не смогу.
Мне еще долго идти по тучам. Я буду перешагивать через острова и заливы, через леса и плоскогорья незнакомого материка.
Пока что он еще далеко впереди, этот материк, — громадный и неизвестный.
На нем сотни диких племен. А может — тысячи?
И которое из них — мое?
Я ничего не знаю о них, кроме того, что они — есть!
Там, на этом материке, я стану “богом”.
Никогда еще не был “богом”. И какой из меня “бог” получится?
Ведь в школе нас этому не учили...
Мне еще очень долго шагать по тучам. Наверно, успею вспомнить всю свою первую жизнь — с того самого дня, когда эта зловеще прекрасная планета потребовала от меня первой жертвы. Всю жизнь, как в древнем кино, — лента за лентой, кадр за кадром...
Лента первая
Родина
1. Таня
До чего обманчивы девичьи “люблю!”. И даже “очень люблю!”. И даже “совершенно не могу без тебя!”.
До чего легко они сменяются таким же горячим “не люблю!”, “оказывается, не люблю!”, “люблю, но не тебя...”. До чего легко!
Я был уверен, что на такое способен кто угодно — только не Таня! Больше, чем себе, верил ей!
Конечно, мы ссорились иногда, но ведь все ссорятся. И даже при ссорах я ни разу не обижал ее. Это немыслимо — обидеть Таню. Она для меня святая. И отлично знает это.
Почему же письмо? За что?
Может, я действительно неудачник и прав Женька Верхов? Я назвал его тогда, зимой, подлецом. Негромко. Никто больше не слыхал. Мы вдвоем говорили. А он отшатнулся и побледнел, и глянул на меня своими темными глазами бездонно и ненавидяще, и напророчил:
— Ты просто неудачник, Сандро! Тебя всегда будут преследовать неудачи! И ты это понимаешь и потому завидуешь!
А я не завидовал — презирал его. Он выдал за свое изобретение то, что удалось найти мне, — эти самые коэмы, коробочки эмоциональной памяти, которые сделали его знаменитым.
Он, правда, не смог довести их до конца.
А я был близок к концу. Но все бросил. Противно стало.
Таня тогда спорила со мной. Вовсю.
Мы бродили по хрустящему снегу парковых аллей, и она допытывалась:
— Почему ты молчишь? Почему громко не скажешь правду? Кончился бы этот кошмар!
— Не вижу кошмара.
— Но ведь тебя обокрали!
— Идея — не собственность. Кстати, это и не моя идея. Ты же сама подкинула мне книжку того фантаста. Двухсотлетней давности. Это его идея.
— Но ведь Женька знал, что ты работаешь... Он поступил нечестно, подло! И я, как дура, все ему разболтала!
— Это дело его совести. И, пожалуйста, не называй себя дурой.
— Шур! А если я скажу всем то, что не хочешь говорить ты?
— Это будет уже совсем смешно!
— Обидно, Шур!
Она упорно зовет меня Шуром. Только одна она. Ребята зовут меня Сандро. Учителя — Сашей. Дома меня зовут Аликом. Но все это Тане не нравится. “Ты для меня не такой, как все, — сказала она еще в седьмом классе. — И звать я тебя буду не как все”.
— Конечно, обидно, Танюш! — согласился я. — Но это не проблема жизни. Сделаю что-нибудь другое.
— Да ты просто доведи до конца коэмы! Ему ведь не под силу сделать обратную связь — от коробочки в мозг. А ты сделаешь — и все станет ясно.
— Вот этого не буду! Скажут, что я продолжил дело Верхова. Развил его открытие. Не хочу быть продолжателем дела Верхова.
— Для кого эти коробочки, Шур? Для него? Или, может, для одного тебя?
— Не надо демагогии, Танюш! Я все понимаю. Если это станет необходимо человечеству — оно все равно сделает. А я — не буду!
— Ты не решай сейчас! Потом решишь! Я заметила, ты с годами умнеешь.
Я расхохотался и сгреб Танюшку в охапку, и закружил по аллее. Сквозь голые, темные ветки деревьев на нас сыпалась твердая, холодная снежная крупка. Через несколько минут и она завертелась, закрутилась, начала бить по лицам.
— Опять метель! — сказала Таня. — Скорей бы весна!
А я почему-то вспомнил о далекой планете Рита, которую открыли астронавты “Урала”. Там нет ни зимы, ни весны, ни осени. Всегда ровный климат — из года в год, из века в век. Скучно это, наверно! На Земле всегда чего-то ждешь. Зимой — тепла. Летом — прохлады. Осенью — снега. Без ожидания — какая жизнь? А чего ждать на Рите?
Таня вдруг остановилась, обняла меня за шею и прошептала в ухо, прижимаясь горячей щекой к моей щеке:
— Я очень верю в тебя, Шур! Ты очень нужен мне! Я не могу без тебя! Люблю тебя очень-преочень!
...А теперь вот я читаю неумолимо короткое Танино письмо и внешне все еще не верю ему. Оно кажется невероятным, неправдоподобным! Но где-то далеко, в глубине души, я ему уже поверил. И именно там, в этой непонятной глубине, нарастает душная, темная тяжесть, и все поднимается и поднимается, и вот уже весь я будто свинцовый и полузадушенный ею.
“Дорогой Шур! Я, наверное, никогда не решилась бы тебе сказать это, а сказать все равно надо. И вот приходится писать. Как в старинных романах.
В самые последние дни я вдруг поняла, что мы не сможем быть вместе. Ты в этом не виноват, не мучайся. Виновата я.
Это получилось неожиданно, как стихия. Но, в общем, оказывается, я люблю не тебя, а Олега.
Подробности здесь ни к чему. Они ничего не меняют. И тебе не станет легче, если узнаешь их.
То, что случилось, — очень сильно, очень серьезно. И, значит, нам не нужно об этом говорить. Я уже вся принадлежу ему. Понимаешь — вся!
Знаю, тебе очень плохо сейчас. Но ничего не могу изменить. Ты пройдешь через это и еще будешь счастлив...”
Я читаю письмо снова и снова. И невольно ищу в нем хоть какой-то, хоть самый маленький проблеск надежды, хоть какую-то мягкость.
Нельзя же вот так, сразу!
Но проблеска нет. И мягкости нет. Письмо безжалостно.
И, значит, Танина любовь — уже только прошлое. То прошлое, которое всегда будет мучить меня. Тем, что оно прекрасно и невозвратимо.
И самое ужасное — неожиданность. Еще вчера вечером Таня была нежна, ласкова...
Правда, в последние дни она казалась мне странной, ушедшей в себя. Я видел, что она все время напряженно о чем-то думает, что-то решает. Впрочем, это я уже сейчас понимаю, что она решала...
Олега Венгрова я не видел давно, с осени. Мы учимся в разных школах и редко встречаемся. Как-то в октябре мне вдруг стало очень тоскливо вечером, и я пошел встретить Таню. Она занималась в литературной лаборатории. Обсуждали они там чьи-то стихи и страшно кричали. Я очень тихо вошел в маленькую полукруглую аудиторию и сел у самых дверей, и долго никто меня не замечал. Потом заметил Олег и толкнул локтем Таню. Она подбежала возбужденная, раскрасневшаяся и очень громко спросила:
— Что случилось?
И вроде даже рассердилась, когда я сказал, что ничего. Вернувшись на свое место, рядом с Олегом, Таня еще долго обсуждала те стихи.
А мне было очень тоскливо. Наверно, потому, что Олег сидел рядом с Таней. Они, кажется, все время сидели в этой лаборатории рядом. Олег очень давно влюблен в Таню — она сама говорила.
Когда вышли на улицу, Олег спросил:
— Ну, как тебе? Понравилось?
— Кричите много, — ответил я. — У нас в киберлаборатории тихо.
Он торопливо простился и ушел, чтобы не мешать. Он все отлично понимал, черноволосый, усатый Олег, высокий и стройный, как киберманекен. Он неглупый парень и не надоедал Тане своими безответными чувствами.
Впрочем, не один Олег был влюблен в Таню. Не один он посвящал ей свои стихи. Мне уже давно пришлось смириться с этим. Потому что когда рядом с тобой красивая и умная девушка, в нее обязательно влюбится кто-то еще. И нужно научиться терпеть это, если вообще хочешь быть с такой девушкой.
И я терпел. Даже старался казаться равнодушным. И вроде это удавалось. Таню всегда удивляло мое равнодушие к ее поклонникам.
А теперь, если мы вдруг окажемся где-нибудь втроем — Таня, я и Олег, прощаться и уходить надо мне.
Впрочем, нет! Мы нигде не окажемся втроем! Таня счастлива. Такое безжалостное письмо может написать только очень счастливый человек.
А мне нужно привыкать к тому, что я один, что нельзя взять любимую за руку, обнять ее, вызвать в любое время по радиофону. Раньше я мог вызвать Таню хоть ночью. Она сердилась, когда я будил ее, но прощала. И сама будила меня, если что-то ее мучило.
Сколько раз мы так мирились — ночью, по радиофону!.. Не могли уснуть не помирившись.
Хорошо хоть, что она написала все это в последний день и отдала мне письмо после последней проверочной беседы, когда остались уже какие-то часы до последнего собрания...
Сегодня вечером нам объявят не только результаты проверочных бесед. Скажут еще, кого отобрали в подготовительный лагерь “Малахит”, кто имеет шансы улететь на эту далекую Риту.
В добровольцы мы с Таней записались еще в начале мая. Тогда две трети класса записались и, конечно, Женька Верхов с Ленкой Буковой. В последний год Женька всерьез занимался спортом и стал мускулистым и сильным, хотя он по-прежнему высокий, полный, а таких не часто берут в астронавты. Лишний вес, лишняя еда и кислород — все это кое-что значит для космических кораблей, где каждый килограмм под контролем.
Я никак не мог понять, почему записался Женька. Никакие блага нас на Рите не ждут. Там надо будет много работать и трудно, по старинке. Потому что ребята, которые прилетят на двух кораблях до нас, немногое успеют. Всего шесть лет отделяют один корабль от другого.
Женька, конечно, понимает это. Но если он искренне хочет лететь, может, он не так уж безнадежно плох, как я привык думать о нем?
Впрочем, никак не могу забыть древнейшую истину: единожды солгавши — кто поверит?
А что, если в “Малахит” возьмут нас с Таней? И еще два года мы будем там учиться рядом... Вдруг нас возьмут, а Олега — нет? Что тогда?
Наверно, ничего тогда... После такого-то письма!...Я уже знаю, что ничего не удастся сделать в этот день. Ни почитать, ни поработать над радиофонами, к которым я вернулся зимой, когда забросил коробочки эмоциональной памяти.
Я уже знаю, что весь день буду думать о Тане, и завтра тоже, и послезавтра, и вообще до тех пор, пока не смогу улететь куда-нибудь далеко.
Хорошо бы нажать в себе какую-то кнопочку и приказать — не думать о Тане.
Но нет такой кнопочки.
Может, у людей будущего появится что-нибудь в этом роде? Может, время им будет настолько дорого, что они изобретут способ не убивать его на явно бесполезные переживания?
Я беру во дворе школы свободный биолет, задвигаю дверцу, подключаю клеммы к вискам и молча приказываю киберу: “К Звездному озеру. По шоссе. К пляжу”.
Кибермозг биолета записывает сигнал моих биотоков, и вспыхнувшая зеленая лампочка говорит, что можно отключить клеммы.
Теперь — хоть спи. Биолет привезет куда надо. Его кибер знает все дороги в радиусе пятидесяти километров от центра города. Он выберет кратчайшую и установит допустимую скорость, и избежит столкновения с другими машинами. И если уж только понадобится ехать дальше пятидесятого километра, тогда нужно подключать клеммы и давать команды.
А Звездное озеро близко — на тридцать восьмом километре.
Мой биолет медленно, лениво выкатывается на пухлых шинах со школьного двора, сворачивает за угол и ныряет в полутоннель ближайшей улицы. Здесь, под широкими балконами движущихся тротуаров, под ажурными мостиками, перекинутыми над проезжей частью с одного тротуара на другой, биолет прибавляет скорость, и шины его приподнимаются и становятся высокими и узкими.
Машина все еще идет вдоль глухих стен подвальных этажей, мимо площадок, по которым можно съехать к стоянкам возле лифтов различных зданий.
Но вот кибер выруливает машину на середину трассы, затем к другому ее краю — и я уже слышу, как свистит ветер позади, и чувствую, что колеса биолета оторвались от гладкого пластобетона и исчезли в “брюхе” машины.
Теперь она пойдет на воздушной подушке до самого поворота к Звездному озеру.
Когда-то там не было озера. Была зеленая долина между тремя горами. И ручеек в долине. Я видел этот ручеек в стереофильме, на уроке краеведения. А потом геологи нашли в глубине, под этим ручейком, большую реку. Горячую реку.
Ее вскоре отвели к городу. Городам всегда не хватает горячей воды. А в долине поставили плотину, и образовалось озеро. Оно не замерзает даже зимой, в крутые уральские морозы. И зимой здесь купаются.
А летом это озеро приходится охлаждать. Потому что иначе купаться в нем летом нельзя.
Сегодня я буду плавать в Звездном озере. До полной усталости, до изнеможения. Буду плавать до тех пор, пока не придет время ехать на вечернее собрание в школу, на последнее собрание нашего выпускного класса.
2. Лина
На пляже, конечно, полно народу. Жарко. Июнь на исходе. Один за другим подходят биолеты, и из них выбираются парни, девушки, какие-то галдящие мальчишки. Народ постарше, посолиднее — здесь с утра. Солидные люди в пекло не едут. Сейчас уже приезжают только такие, как я, — случайно завернувшие. И, конечно, у них, как и у меня, нет с собой плавок, и приходится идти к раздаточным автоматам, и, по всегдашнему моему везению, у автоматов оказывается немало парней.
Я растерянно останавливаюсь, ищу глазами конец очереди и вдруг слышу свое имя:
— Сандро! Тарасов! Тебе взять?
Я даже не сразу понимаю, чей это голос. Знакомый голос. Но чей?
Потом вижу возле самого автомата чернобровое лицо Марата Амирова. Знакомый парень! Из четыреста восьмидесятой школы. Правда, я его уже больше года не видел...
— Возьми, Марат! — кричу я.
— Одни?
— Да.
Через минуту Марат подходит с гладенькими зелеными плавками, которые все мы выкинем в переработку, уходя с пляжа. Плавки выпускаются специально для тех, кто забывает свои, привычные и, конечно, более удобные.
— Надоели уже эти тихоходы-автоматы, — ворчит Марат. — Толкайся возле них!.. Вываливали бы прямо на полку!
— Тогда человека надо ставить! — строго замечает сбоку какой-то парень постарше нас. — Ты пойдешь сортировать плавки?
— Еще чего! — Марат усмехается.
— То-то! — бросает парень и уходит к воде.

Я вернусь через тысячу лет - Давыдов Исай => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Я вернусь через тысячу лет автора Давыдов Исай дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Я вернусь через тысячу лет у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Я вернусь через тысячу лет своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Давыдов Исай - Я вернусь через тысячу лет.
Если после завершения чтения книги Я вернусь через тысячу лет вы захотите почитать и другие книги Давыдов Исай, тогда зайдите на страницу писателя Давыдов Исай - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Я вернусь через тысячу лет, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Давыдов Исай, написавшего книгу Я вернусь через тысячу лет, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Я вернусь через тысячу лет; Давыдов Исай, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн