А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Взвыл двигатель, машина завибрировала.На глаза попался мотоцикл: верный «дракон» беспомощно валялся на боку, придавленный каменным обломком.Вертолет подпрыгнул в воздух, набрал высоту и пошел прямиком к Поющему Замку. Солдаты заворчали, зашевелились, но пилот прикрикнул на них по интеркому, и они утихли. Лоцман откинулся на жесткий подголовник, прикрыл глаза. Под веки будто песку насыпали, пересохшее горло саднило. Надо постараться прийти в себя, накопить силы.Вертолет начал разворачиваться. Лоцман встрепенулся, глянул наружу. Рокочущая машина делала круг над Замком, внизу плыли многочисленные лестницы, террасы и висячие сады.На Львиной галерее, среди неподвижных мраморных зверей, Лоцман увидел своих актеров. Они застыли, сами похожие на изваяния, и провожали взглядами вертолет. Лоцман прильнул к стеклу, хотя в тело впились ремни. Увидев его, актеры прянули назад, точно в испуге; Эстелла всплеснула руками и бросилась Ингмару на грудь, Лусия опустила голову, спрятала лицо в ладонях.«Инг, Рафаэль!» — мысленно окликнул охранитель мира, но они больше не смотрели вверх: северянин гладил по спине плачущую Эстеллу, виконт обнимал за плечи Лусию.Пилот продолжал облет Замка. У Лоцмана екнуло сердце: на крошечном потаенном балкончике он заметил зеленое платье Хозяйки. Женщина в полумаске вскинула к небу руки, словно желая оторваться от балкона и взлететь, затем прикрыла ладонью рот, как будто сдерживая крик или плач. Мне дали попрощаться, понял Лоцман и рванулся, думая вскочить и обрушиться на конвоиров. Ремни выдержали, а удар кулака припечатал его к спинке кресла. Он со стоном выругался.Внизу, под стенами дворца, блеснуло серебро и зашевелилась, вспучиваясь, земля. Серебряный Змей! Чудовище выползало на свет, являло миру громаду своего тела. И где только он умещался, махина этакая, мелькнуло у Лоцмана в голове. Змей заполонил внутренний двор, вытянул шею, расправил крылья — они поднялись выше стен Замка, — раскрыл пасть, издавая рев, который охранитель мира расслышал даже сквозь шум двигателя и винта, и неторопливо, метр за метром, выпростал огромное туловище из плена замковых стен. Затем он устремился в погоню. Лоцман вывернул шею и изогнулся, наблюдая, как сверкающий исполин нагоняет вертолет.Змей летит сражаться! Тупая тварь, только и знавшая что терзать Эстеллу и Лусию, желает вступиться за охранителя мира. Лоцман вцепился в подлокотники. Сейчас нам мало не покажется: Змей разнесет всё в клочья.Солдаты заорали, проклиная чудовище; заодно досталось и пилоту. Огромные крылья заслонили солнце, их серебро потемнело и казалось тусклым алюминием. Затем будто сверкнула молния — длинная морда змея метнулась, целя в фонарь кабины. Вертолет клюнул носом и проскочил у Змея под брюхом. Ударили тяжелые крылья, машину швырнуло в воздухе, Лоцман повис на ремнях, взбешенные солдаты подавились бранью. Змей яростно взревел, вертолет отозвался дрожью, стремительно пошел вниз. Чудовище ринулось следом. Юркая машина круто повернула, а разогнавшийся Змей пролетел дальше. Не сразу понял, что к чему, завертел головой, теряя скорость. Внезапно камнем ухнулся вниз, замолотил крыльями, выправился над самой землей. Догонять вертолет было поздно — он уходил от преследования, уверенно набирая высоту.Замок уменьшался, превращаясь в белую игрушку на зеленом ковре. Лоцман прикусил губу. Неужто ему больше не видать ни светлых лестниц и галерей дворца, ни актеров, ни красавицы в полумаске?«Хозяйка!» — позвал он с надеждой. Услышать бы ее, проститься, сказать, что всегда будет помнить.Молчание.Близкое, нависающее над вертолетом солнце вливалось в салон, отражалось от стен, мучительно било в глаза.Вертолет ощутимо тряхнуло, когда его лопасти ввинтились в пылающее светила Всё кругом залило лютое сияние; Лоцман зажмурился, но это не помогло; он согнулся в попытке дотянуться до лица схваченными ремнем руками, прикрыть глаза ладонями — и не сумел.Рядом свирепо ругались автоматчики. Вдруг стало темно; проморгавшись, Лоцман сообразил, что стекла закрыты щитками, а внутри теплится аварийное освещение. Потом щитки убрались, в салон хлынул дневной свет — и это был свет совсем другого мира. Глава 4 Шоссейные дороги делили вытянутый в длину город на шесть прямоугольников. Центром каждого прямоугольника была вертолетная площадка, где стояли серые машины с бело-зелеными полосами, вокруг плотно теснились ангары и россыпью лежали разноцветные одно— и двухэтажные дома. Вертолетные площадки были наполовину пусты, и виднелись оранжевые кресты разметки.Прильнувший к окну Лоцман высмотрел фигурки людей: желто-коричневые, как сидящие рядом солдаты, синие, как пилот вертолета, и еще несколько других цветов. Свободные от съемок операторы, предположил он. То бишь это база кино, и отсюда оно разлетается по другим мирам. Но экая прорва тех миров — вон сколько вертолетов для них приготовлено. Лоцман пригляделся к близкой, находившейся за крайними домами, границе мира. Здесь не было гор, как вокруг Поющего Замка, а от земли до неба стоял стеной, клубился и сам в себя перетекал сизый туман.Вертолет пролетел над двумя площадками, опустился на третью. Машин здесь было негусто. Летчик заглушил двигатель; на миг показалось, будто после непрерывного рокота настала полная тишина. Кривоносый автоматчик отстегнул стягивающие Лоцмана ремни, поднял его из кресла и толкнул к двери. Лоцман налетел расшибленным коленом на угол кресла, охнул.Громила с мохнатым козырьком бровей первым спрыгнул на землю. Охранитель мира стал потихоньку спускаться, оберегая ногу и одновременно вслушиваясь в чрезвычайно насыщенное, плотное информационное поле. Это вам не скудные сведения, разлитые в атмосфере Поющего Замка, которые и выловишь-то с трудом. Здесь они роятся и сами лезут в голову.— Наддай ему, чтоб пошевеливался, — буркнул мохнобровый, наблюдая за Лоцманом. Мягкий голос солдата обрел хрустящую хрипотцу.Кривоносый охотно последовал совету, пнул пленника в спину, хотя Лоцман уже стоял на земле. Больная нога подломилась, охранитель мира уцепился за порожек двери. Выпрямился, с холодной яростью поглядел в угрюмые туповатые лица.— Как думаешь, этого добра еще много осталось? — поинтересовался мохнобровый у напарника.— На наш век хватит. — Кривоносый спрыгнул из салона наземь и захлопнул дверь. — Ловить их не переловить.— Шакалы вы бешеные, — проворчал вылезший из кабины пилот. — Развелось нечисти — машину некуда сажать.— Объясни этой падали, чтобы шел! — заорал летчику кривоносый и сам «объяснил» Лоцману прикладом по спине.Охранитель мира сделал шажок, другой — и, развернувшись, что было сил сунул автоматчику в живот кулаком. Солдат хрюкнул и согнулся, затем распрямился, тягуче застонал, готовясь обрушить Лоцману на голову приклад автомата, — но в последний миг удержался, опустил руку. Мохнобровый стоял в стороне, задумчиво двигая нижней челюстью. Поразмыслив, дал дельный совет:— Оставь его, от греха. Еще огребешь неприятностей…— Вот точно, — подтвердил летчик. — Заделается офицером — ласку вам припомнит.Лоцман только сейчас заметил, что парень оставил свой шлем в кабине; без шлема лицо оказалось совсем юным — словно подросток из озорства натянул летную форму старшего брата. Однако выражение этого лица было не по-юношески умудренным и горьким.Летчик взял пленника под руку и повел между вертолетов, приноравливаясь к его хромающей походке. При каждом шаге колено Лоцмана простреливало болью, и ныла огретая автоматом спина.— Вот еще выдумали — Лоцманов калечить, — зло пробурчал пилот. — И так скоро ни одного не останется.— Чего от меня хотят? — осведомился охранитель мира, слыша солдатскую поступь за спиной.Пилот не отрывал взгляда от асфальтового покрытия под ногами. Не положено разговаривать с пленными, и всё тут. Летчик сказал, Лоцман может сделаться армейским офицером. С чего бы это?Он сосредоточился, желая поймать сведения о судьбе других отловленных Лоцманов, но информации о них не оказалось. Он доподлинно выяснил всё о специалистах по проводке судов и о морской рыбке, сопровождающей в плавании акул и корабли, — однако не сыскал ни малейшего намека на отвечающих за киносъемки охранителей миров. Можно подумать, Лоцманов нет в природе. Надо же, такое насыщенное поле — и ущербно… Проклятая нога донимает — оторвал бы ее да выбросил. И Змей его знает, сколько еще ковылять.— У тебя есть что-нибудь унять боль? — обратился он к летчику.Парень ошарашенно глянул, как будто охранитель мира сморозил невероятную чушь. Затем спохватился, что-то сообразил. Глазами указал на солнце, потом пленнику на ноги. Взглядом спросил: дошло?Лоцман непонимающе качнул головой и попытался сотворить целительное снадобье. Сунул руку в карман, сосредоточил волю на кончиках пальцев. Ощутить круглую гладкую таблетку — одну таблетку, круглую, гладкую, твердую… ну же… ну!.. Не удалось — то ли не хватило сил, то ли в мире кино Лоцман не в состоянии творить.По краю площадки брели двое в синей летной форме — такие же безусые юнцы, что и вертолетчик Лоцмана.Вот они заметили пленника, остановились и стали ждать, когда он доплетется со своим конвоем. Пилоты оказались похожи не только молодостью — все трое на вид были отменного здоровья, кровь с молоком; темноволосые и темноглазые, с правильными чертами лица и чем-то неуловимо романтическим во всем облике, как будто их взяли из наивного и поэтического фильма о курсантах летного училища. А солдаты — из иной картины: из жесткого боевика. Да и киношные курсанты, изрядно побитые реальной жизнью, уже подрастеряли романтику и поэзию поднебесья.— Очередного сцапали? — заговорил пилот, который не то чтобы казался старше, а как будто повидал на своем веку поболее товарища. Изучающий взгляд темных глаз обшарил двоих солдат и пилота, задержался на пленнике, сделался сочувственным. Лоцману подумалось, что, рванись он бежать, этот парень его прикрыл бы. Пускаться наутек не было сил, потому что зверски болела нога.— Скоро всех подчистую изведут, — хмуро заметил второй летчик.Охранитель мира остановился. Пилот дернул его, желая увести, но он уперся.— Зачем сюда свозят Лоцманов? — Чувствительный удар прикладом по загривку.— Полегче, ты! — рявкнул летчик, который открыто сочувствовал пленнику. И промолвил, глядя в сторону, ни к кому в отдельности не обращаясь: — Лоцманы здесь умирают.Утешительно, нечего сказать. Всё же летчик заговорил с ним, нарушив запрет, и охранитель мира был ему благодарен. Он тронулся с места, подчиняясь своему пилоту, и услышал за спиной:— Сволочи. Не успели привезти, а уже покалечили. — И затем — хрусткий звук удара и вскрик. Лоцман и его летчик обернулись. Кривоносый солдат опускал автомат, а нарушивший запрет пилот оседал на землю, держась за плечо.— Нечего трепать языком!Двое оставшихся вертолетчиков придвинулись — безоружные мальчишки против вооруженных громил. Солдаты ухмыльнулись, предвкушая забаву.Лоцман позабыл про больную ногу — боль исчезла из сознания как не бывало. С холодной, расчетливой яростью он кинулся на кривоносого, подсек, пользуясь внезапностью атаки. Тренированный солдат перекатился, норовя зацепить за ногу, но Лоцман оказался проворней. Ударил по бицепсу сжимавшую автомат руку, выхватил оружие, увернулся от мохнобрового и пустился бежать, пригнувшись и ныряя из стороны в сторону.Выстрелов в спину не было. Он на бегу оглянулся — летчики схватились с мохнобровым, обезоружили. Не такие уж мальчишки, отметил Лоцман и прибавил ходу — кривоносый летел за ним во весь дух.Здорово, что разжился автоматом. В жизни не доводилось стрелять, но прикладом сподручно оглушить врага, да и примкнутый штык-нож — отличная штука. Лоцман метнулся в проход между ангарами, промчался по узкому коридору, вылетел на открытое место, сшиб кого-то — раздался вопль и брань пополам со смехом, — шмыгнул за составленные друг на дружку бочки, перемахнул через живую изгородь, опять нырнул в какой-то проход, пронесся по нему и с разгону уперся в стену. Тупик.Стена была кирпичная, высокая — не перелезешь. Лоцман обернулся, сжимая в руках автомат, угрожая преследователю штыкножом. Однако проход был пуст, за беглецом никто не гнался; возможно, сбитый с ног незнакомец, добрая душа, задержал солдата.Беззвучно ступая, Лоцман выскользнул из тупика, прокрался вдоль стены длинного строения с зашторенными окнами, завернул за угол — и нос к носу столкнулся с человеком, который как раз переступал порог открывшейся двери.— Стоять! — Охранитель мира нацелил штык-нож ему в живот.— Ах, вот вы где…— одновременно сказал незнакомец и с удивлением поглядел на трофейный автомат. — Ну что вы, право? Бросьте. — Он отстранился, и Лоцман ему позволил, доверясь ровному благожелательному тону.Незнакомец был одет в мятый мундир, немолодое лицо тоже казалось измятым, даже изжеванным — под блеклыми глазами набрякли темные мешки, а желтоватые щеки и подбородок испещрили впадинки, словно какой-то зверь попробовал человека на зуб, но не соблазнился съесть.— Господин Лоцмал, прошу вас. — Помятый незнакомец указал на дверь, из которой вышел.На ней висела строгая табличка: «Посторонним вход воспрещен», а выше крупными буквами белело слово, смысл которого Лоцман никак не мог осознать — не удавалось сосредоточиться и выловить из роящейся в воздухе информации нужные сведения, — однако слово ему не нравилось. Пронзительной болью напомнило о себе колено; он скривился, перенес тяжесть тела на здоровую ногу.— Что такое? — нахмурился незнакомец. — Вас били? Солдаты, конечно, — произнес он утвердительно, как человек, осведомленный об отношении автоматчиков к Лоцманам. — Я прослежу, чтобы виновные понесли наказание, — сухо пообещал он и наконец представился: — Комендант Кинолетного города. Пройдемте, — снова предложил он и добавил с ноткой терпеливой усталости: — У меня не так много времени.АУКЦИОН — белело на двери загадочное слово. Комендант проследил взгляд Лоцмана.— На это не смотрите — продажа осуществляется не здесь. Мы только выполняем необходимые формальности. Входите же. — Он открыл дверь.Охранитель мира попятился, невольно положив палец на спусковой крючок. Длинный коридор с двумя рядами дверей, с матовыми лампами на потолке дышал неясной угрозой. Расшибленное колено подогнулось; охнув, Лоцман едва не выронил автомат и схватился за стену. Комендант с вежливой непреклонностью забрал оружие:— Будьте любезны; это вам не понадобится.Окаянная нога до того разболелась, что противиться дальше не было сил. Лоцман почувствовал себя побежденным.— Здесь найдется врач?— Вам не понадобится. — Комендант улыбнулся. Улыбка на изжеванном лице показалась натянутой и лишней. — Идите за мной.Держа автомат вниз стволом, он зашагал по коридору. В тоне и походке было столько уверенности, что Лоцман беспрекословно двинулся следом — точней, заковылял, опираясь ладонью о стену.Матовые лампы оказались забраны металлической сеткой; на дверях были набиты таблички. «Лестница в поднебесье», «Крадущийся мрак», «Любовь веселого демона», «Охотник с острова Ночи», — читал Лоцман. На многих дверях таблички крепились одна под другой, образуя изрядные скопления. Было тихо, как в очень серьезном учреждении, лишь из-за двери с единственной табличкой «Леди Звездного Дождя» доносился женский плач — негромкие жалостные всхлипы.— Ну отдай, а? Отда-ай… — разобрал Лоцман. Комендант отворил соседнюю дверь и отступил, приглашая войти.— Прошу вас, это не займет много времени.«Пленники Поющего Замка» — гласила табличка, набитая под столбиком из четырех других. Лоцман скользнул взглядом по названиям: «Конвой глубокого космоса», «Двойник», «Космические волки», «Последний дарханец». Так и есть — когда-то «Дарханец» был его миром.Стоя у порога комнаты — своей комнаты! — Лоцман чувствовал себя так, словно его собирались ввести в тюремную камеру. Или даже хуже — в мертвецкую.— Будьте благоразумны. — Голос коменданта захолодел. — Входите, иначе вас заведут. Уверяю, вам нечего опасаться.Стараясь поменьше хромать, Лоцман вошел. Комната оказалась странной, как будто в ней совместились частицы двух разных миров. Стены были оклеены обоями под мрамор, окно закрыто шторами с рисунком из верблюдов и пальм, у окна — стол с приборами в светло-серых корпусах, рабочее кресло. Стеллажи с книгами и с коллекцией безделушек: вазочки, фигурки животных, корзинки с сухими цветами; диван с покрывалом из искусственного рыже-черно-белого меха, середина комнаты застелена ковром. Возле дивана была дверь — но чувствовалось, что ее невозможно открыть, как будто в цельной стене вырезали рельеф и покрасили краской. Это был один мир — женская опрятная комната.Завоевателями, вторгшимися в чужую жизнь, казались стоящий на середине комнаты чиновничий письменный стол с двумя креслами — одно для хозяина, другое для посетителя — и большой неуклюжий сейф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43