А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


В отличие от обширных покоев отдела идентификации детективам из отдела расследования особо тяжких преступлений был отведен маленький угол в передней части здания, где находилось пять небольших серых отсеков, втиснутых в пространство, застланное голубым ковром. Конечно, сами они считали, что у них лучшее помещение. На потолке высотой десять футов было совсем немного желтых водяных пятен, украшавших остальную часть здания. К тому же детективы держали свои столы в приличном, опрятном состоянии: вместо груд бумаг на них красовались семейные фото в аккуратных рамочках. За многие годы здесь появилось даже несколько комнатных растений, принесенных кем-то из детективов, и теперь массивные зеленые побеги вились по стенам разгороженных кабинетиков. В общем, помещение вполне могло бы сойти за офис бухгалтерии, если бы только у бухгалтеров задние стены кабинетов были завешаны фотографиями из серии «Разыскивается», а на передней стенке красовалась белая доска с памятками и заметками на тему убийств.
Гриффин любил помещение отдела особо тяжких преступлений. Оно было не таким унылым и безрадостным, как иные офисы, в которых размещались отделения органов правопорядка, например управление полиции Провиденса, где работал Фитц. Вот то место следовало бы безжалостно забраковать, и, возможно, такое время наступит — как только будет отстроено новое помещение штаб-квартиры по ту сторону шоссе. Во всяком случае, так было задумано.
Гриффин просунул голову в комнату, находящуюся по другую сторону коридора, — в кабинет лейтенанта Морелли. Пусто, хозяйки на месте нет. Прекрасно. Он спокойно сядет, подберет бумажки по ранжиру и к восьми утра будет точно знать, на каком этапе находится дело об убийстве Эдди Комо. Как и положено образцовому ведущему следователю. Черт, может, он даже удивит их всех и к девяти утра спокойно распутает это дело. Ох, ну и самоуверенный же он сукин сын!
Оптимизма Гриффина хватило только до семи часов, когда задребезжал его сотовый. Звонил Фитц, и голос его не предвещал ничего хорошего.
— Вам надо немедленно сюда приехать, — с ходу заявил старый детектив.
— Куда это сюда?
— В Провиденс, в наше полицейское управление, — напряженно ответил тот. — Давайте быстро.
— Что, еще одно нападение?
— Не спрашивайте. Приезжайте, и все, без разговоров. Побыстрее. Пока пресса не прознала.
Фитц не прервал связь. Гриффин посидел еще несколько мгновений, тупо пялясь на умолкший мобильник. Ах черт!
Подхватив пиджак, он заспешил к двери. Посреди коридора налетел на Уотерса, явившегося на работу. Движения Майка в это утро были несколько скованными, как после хорошей нагрузки, и при других обстоятельствах это наполнило бы Гриффина гордостью. Сейчас, однако, он только сообщил ему новости.
— Мне нужно мчаться в полицию Провиденса. Там что-то стряслось.
— Еще одно нападение? — спросил Уотерс.
— Пока не знаю. Ты не слушал утренние новости?
— Пока ехал сюда, все было тихо.
— Ну, значит, мы на шаг впереди. Это чего-то стоит. Послушай, не разберешься ли, как там дела у других детективов? Выясни, есть ли какие-то сдвиги с клиентами кризисного центра. Да, и возьми с собой еще нескольких сотрудников в рейд по крэнстонским барам. Подозреваю, что очень скоро нам... хм... еще как понадобятся успехи.
— Понял. Ты дашь нам знать, если что?
— Когда что-то узнаю, ты будешь первый, кому я сообщу. — И Гриффин быстро зашагал по коридору.
— Эй, Гриффин! — крикнул ему вслед Уотерс. — Так я позвоню в тюрьму? На всякий случай? Мало ли что.
Долю секунды сержант колебался.
— Да, — ответил он. — На всякий случай.
Выходя на улицу, Гриффин уже не ощущал прежнего оптимизма. Сегодняшний день больше не казался ему таким уж хорошим.
* * *
Управление полиции Провиденса находилось возле шоссе, в старой части города. Стремительно стареющие здания относились к своей роли главного городского полицейского участка весьма серьезно. Полы с разодранным линолеумом, потолки со следами протечек, обшарпанные, потрескавшиеся стены, обнажившиеся трубы.
Местные полицейские любили шутить, что внешний вид их помещения скопирован с «Барни Миллера». Что до отделки интерьера, то тут выбор оттенков был невелик: от просто грязного до очень грязного.
Да, разница с «Белым домом» управления полиции штата весьма ощутима. Впрочем, это не порождало ни особой обиды, ни негодования.
Прибыв в половине восьмого, Гриффин поставил свой «таурус» в зоне эвакуации рядом с главным входом. Какой-нибудь патрульный просто со зла непременно прилепит ему штрафной талон за неправильную парковку. А Фитц заставит его отогнать авто. В каждой конторе свои ритуалы.
Он прошел через наружные стеклянные двери мимо троих чернокожих юнцов в мешковатых джинсах и бесформенных жилетах, которые злобно поедали его глазами. Гриффин ответил им соответствующим взглядом и благодаря своим внушительным размерам заставил их первыми отвести глаза. Войдя в темный маленький коридор, Гриффин толкнул дверь слева и попал в еще одно маленькое и темное помещение, где за пуленепробиваемым стеклом сидели трое дежурных. Здесь толпился народ. Люди пришли сюда ходатайствовать по самым разным поводам.
— Эй, парень, мне надо увидеть инспектора.
— Послушайте, этот штрафной талон фальшивый!
Дежурные, конечно, не имели полномочий разрешать подобные вопросы, однако и препятствий не чинили.
Гриффин протиснулся вперед, козырнув своим полицейским значком, и главные двери, жужжа, вывели его в самое сердце, или, точнее, в кишки полицейского участка. Счастливчик.
Сержант поднялся по лестнице. Лифтом он воспользовался только однажды, и тот так страшно стонал и двигался с такой болезненной натугой, что он поклялся себе больше никогда не делать этого. Похоже, провиденсским копам очень повезет, если они успеют выскочить из этого здания, прежде чем оно обрушится им на головы.
Следственный отдел находился на втором этаже, вплотную к отделу идентификации. Гриффин ткнулся было в главную комнату, но не увидел там Фитца и спустился в раздевалку, где его тоже не оказалось, зато обнаружилось большое количество произведений коллективного творчества. Детективы любили развешивать на своих шкафчиках фотографии, отражающие самые интересные криминальные дела. Жертва, сложенная пополам в результате наезда поезда. Сильно разложившийся труп, обнаруженный лишь по прошествии нескольких недель. Кисти рук, прикрытые листьями марихуаны, которые были найдены в багажнике автомашины, остановленной в ходе обычной рутинной проверки. Тело, найденное днем позже и составляющее комплект с вышеозначенными руками.
Гриффин пробирался через лабиринт крохотных серых отсеков, пока не добрался до конца коридора. Именно там провиденсское управление разместило свой центр обработки улик — две примыкающие друг к другу крохотные комнатушки, набитые шкафчиками с выдвижными ящиками, столами, разными принадлежностями, а также автоматическая информационная система идентификации по отпечаткам пальцев. Перед складным столом стоял Фитц и тихо разговаривал с элегантно одетым чернокожим мужчиной, в котором Гриффин опознал сержанта Наполеона, начальника отдела идентификации. Оба подняли головы, как только он появился и заполнил собой весь дверной проем.
— Перерыв, — пробормотал Фитц.
— Вы позвонили, я примчался, — небрежно бросил Гриффин. На лице Фитца горел нездоровый румянец. Глаза еще глубже утонули в складках лица, а редкие волосы торчали в необычном даже для него беспорядке. Со вчерашнего дня он переоделся, так что, видимо, бедняге все же удалось заскочить домой. К сожалению, эта передышка ничуть не пошла ему на пользу.
— Гриффин — Наполеон. Наполеон — Гриффин, — представил их друг другу Фитц.
— Мы уже прежде встречались, — отметил Гриффин, пока они с сержантом Наполеоном пожимали друг другу руки. В отличие от Фитца Наполеон казался увлеченным. Глаза у него блестели, лицо выражало неподдельную страсть. «О нет! — тотчас подумал Гриффин. — Когда судмедэксперты взволнованны... О нет!»
— Вижу, вы получили результаты судебно-медицинской экспертизы, — сказал он.
— Н-да, — ответил Фитц.
— И что ДНК?
Бросив взгляд на открытую дверь, Фитц прошептал:
— Угу.
Гриффин подался вперед и тоже понизил голос.
— Так что?
— У нас совпадение, — шепнул Фитц.
— Причем хорошее совпадение, — добавил Наполеон.
— Мы знаем, кто изнасиловал Сильвию Блэр, — зловеще произнес Фитц. — Согласно данным министерства здравоохранения, это сделал Эдди Комо.
* * *
— Но это, конечно, ошибка, — заявил Гриффин через пять минут. Они с Фитцем и Наполеоном конфисковали кабинет здешнего лейтенанта, заперлись и возобновили свой животрепещущий разговор. Головы их почти соприкасались, голоса были чуть слышны, ибо в полицейском участке повсюду имелись глаза и уши.
— Конечно, это ошибка! — воскликнул Фитц и тут же вновь понизил голос. — Мертвец изнасиловал и убил Сильвию Блэр. Ну а теперь не хотите ли вы сказать мне, кто это сделал?
Гриффин взглянул на Наполеона:
— А что, если это какой-нибудь член семьи? Как насчет дяди, двоюродного брата, отца? Черт, может, какой-нибудь без вести пропавший брат?
Наполеон покачал головой:
— Мы получили предварительное совпадение взятых на месте преступления следов в семи пробах из семи. Мы, разумеется, отошлем их на дополнительные анализы, но все равно это удар под дых.
— Хорошо, а если пропавший идентичный близнец?
— У идентичных близнецов ДНК тоже различаются. Да, они были бы похожи, но абсолютное совпадение в семи пробах из семи...
Гриффин пробежался пятерней по волосам.
— Дьявол!
— Это не Эдди Комо, — пробормотал Фитц. — Не может это быть гребаный Эдди Комо!
— Хорошо, хорошо, все верно. — Гриффин поднял руку. — Давайте рассуждать логично. Допустим, что ДНК с места изнасилования Блэр действительно соответствует образцу, взятому у Эдди Комо. Что, если кто-то сохранил сперму Эдди Комо и размазал ее на новом месте преступления?
Они с Фитцем уставились на Наполеона, который делал вид, что старается рассмотреть такую возможность.
— Прежде всего на наличие спермы анализируются мазки с тела жертвы, чтобы определить, есть ли вообще материал для анализа ДНК, — вслух рассуждал Наполеон. — Теперь смотрите: тест на наличие сперматозоидов дает положительную реакцию только в течение семидесяти двух часов. Так что если кто-то, так сказать, достал «пробу» Эдди Комо, она должна была быть свежей. Иначе сперматозоиды погибли бы, анализ мазков на наличие спермы дал бы отрицательный результат, и больше ничего не стали бы делать.
— Человек находился за решеткой, — проворчал Фитц. — Как можно получить свежую сперму от того, кто сидит в тюрьме?
Гриффин выразительно уставился на него.
— Эй, успокойтесь, — бросил Фитц. — Я знаю, что в тюрьме больше секса, чем в борделях. Но мы толкуем не о том, что кто-то контрабандой вынес из тюрьмы запачканные простыни и подбросил их на место преступления. Совпадение составило семь случаев из семи, а это означает, что совпадают образчики с простыней, с ночной рубашки, с вагинальных мазков и т.д. и т.п. Как вы объясните этот расклад?
— Да, картина все более и более запутывается, — согласился Гриффин. — Эдди, очевидно, мог заранее сохранить образчик своей спермы. Я уж не знаю... может, спустил в тюремную кружку и потом отослал на волю?
Фитц вылупился на него:
— Интересно, с какой чертовой стати ему было это делать? Парень клялся всем и каждому, божился любому типу с микрофоном, что он невиновен. Разве бы он, мягко говоря, не удивился, если бы кто-то попросил его... э... выслать немного семенной жидкости?
— Визит супруги? — подал мысль Наполеон.
— Только не в следственном изоляторе.
— Это безумие, — пробормотал Фитц.
— Полная чушь, — подтвердил Гриффин — О'кей, что, если нам вернуться немного назад? Что, если подмена была сделана не на месте преступления? Что, если подмена произошла с пробой, взятой у Эдди Комо?
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, пробы с мест преступлений всего-навсего показывают совпадение с некоей другой пробой, имеющей бирку «Эдди Комо». Но что, если ошибка произошла именно в том месте?
— Ни в коем случае, — отрезал Фитц.
— Такого не могло случиться, — покачал головой Наполеон. — Вот как выглядит стандартная процедура выполнения предписаний ордера на получение проб ДНК: детектив Фитцпатрик и детектив Маккарти подхватили Эдди Комо и привезли его в «Рейган билдинг», где ожидали мы с двумя клиницистами. Клиницисты нацедили у Комо два пузырька крови, выщипали несколько волос с его головы, затем, с помощью гребня, — некоторое количества растительности с лобка. Я лично упаковал каждый образец и снабдил его ярлыком, обозначающим улику, предназначенную для содержания под охраной. Так что вот вам пять человек, готовые поручиться, что в комнате был именно Эдди Комо...
— Я не о том, что ваши парни возились не с тем человеком, — перебил его Гриффин.
— А четыре пробы, — неумолимо продолжал сержант следственного отдела, — были все надлежащим образом запечатаны и с этикетками, которые в этом случае пришлось бы подменить. Какова вероятность всего этого?
— Это было бы нелегко, — нехотя согласился Гриффин.
— Скорее невозможно, — горячо возразил Фитц. — Чертовски невозможно! Мы умеем делать свою работу. Уж будьте спокойны!
— Тогда откуда взялись эти последние результаты? — тоже повысил голос Гриффин.
— Не знаю я! Может, это и был Эдди Комо. Мы не видели его тела.
— Эдди Комо мертв! Отдел судмедэкспертизы только что подтвердил идентичность отпечатков пальцев. Парень мертв, мертвее не бывает. Поэтому спрашиваю еще раз: каким образом, черт подери, его ДНК выскочила на месте нового изнасилования?
— Не знаю!
— Кто-то дурачит нас, потешается над нами, — сказал Гриффин. — Кто-то играет с нами. Черт!
— Что такое? — свирепо воскликнул Фитц.
— Черт! Черт! Черт! Я должен позвонить.
— Сейчас?
— Да, сейчас! Проклятие, где тут линия? Как, черт возьми, мне позвонить в город?
— Кому вы собираетесь звонить?
— Пасхальному кролику, кому бы вы думали? — Гриффин нетерпеливо тыкал в кнопки телефона.
— Детектив Уотерс, — через полминуты ответил Майк.
— Майк, это Гриффин. Ты поговорил с тюремным начальством? Что он там сказал?
— Прайс сказал... Прайс сказал, будто уже говорил тебе об этом и что по-прежнему ждет твоего визита.
Уже говорил тебе об этом... «Кто убил Сильвию Блэр, Дэвид?» — «Эдди Комо».
А, дьявол! Голова Гриффина поникла. Комната, в которой он находился, надвинулась на него и исчезла. Полтора года прошло. Восемнадцать месяцев, наполненных болью, усердными стараниями, осмотрительностью, работой над собой, пошли прахом, и он снова оказался там же, где и был. По колено увязнув в очередной запутанной и извращенной игре Дэвида Прайса. Гриффин сделал глубокий вдох, стремясь собраться с мыслями, встряхнуться. Мертвец не мог убить Сильвию Блэр. Тут произошло что-то другое. Нечто такое, благодаря чему на месте преступления оказалась ДНК Эдди Комо.
А потом в памяти опять всплыл тот разговор с Фитцем, в понедельник после полудня: «Так почему же Эдди, который не оставил после себя ни волосинки, ни частицы кожи, ни отпечатков, оставляет на месте преступления латексные жгуты? Почему он, с одной стороны, научился до тонкостей скрывать все следы, а с другой, оставляет вам буквально свою визитную карточку?»
Фитц тогда гневно заявил, что полиция Провиденса не подставляла Эдди Комо. Теперь же наконец Гриффин с ужасом и отвращением начал догадываться, кто это сделал.
Игры, головоломки... Нет, игры, судя по всему, были совсем не в духе Эдди. Но Гриффин знал другого человека — человека с еще более молодым лицом, который обожал играть в игры. Который также любил пользоваться письмами и телефонными звонками, только в отличие от Эдди в них он никогда не заявлял о своей невиновности. Человека, который вот уже два дня подряд заявляет о том, что владеет конфиденциальной информацией, и даже любезно прислал Гриффину открытку с поздравлением по случаю нового расследования.
А потом Гриффин стал опять думать про эту треклятую ДНК, про единственную улику, указывающую на Эдди Комо. Про ДНК, которая предположительно вымывалась из тела жертв с помощью гигиенического средства фирмы «Беркли и Джонсон»... Разве что... Какую худшую ошибку может совершить детектив? Позволить себе четкое и определенное допущение. А какое самое главное допущение все они сделали? Допущение о том, что спринцевание было применено с целью удалить ДНК с места преступления. Сукин сын!
Оставшиеся куски головоломки, щелкая, начали укладываться на свои места, и в какой-то момент... На короткий момент Гриффин почувствовал такое бешенство, что утратил дар речи.
— Что происходит? В чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53