А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Его тело было таким крепким и сильным, она предвкушала счастье прижиматься к нему всю долгую ночь.
Разжав, наконец, объятия, они пошли дальше в тишине, держась правой стороны залитой лунным светом бухты. Был прилив, волны ударялись о скалы внизу. У Стиви кружилась голова, и это никак не было связано с крутизной обрыва. Джек крепко держал ее, но ей казалось, что она падает, – она действительно едва переводила дух.
– С тобой все хорошо? – спросил он.
– Да, – сказала она.
Это было ощущение полета, ей казалось, будто ее поднимает ветром и она парит над бухтой. Для своего творчества она основательно изучала птиц – их анатомию, размах крыльев, потоки воздуха, которые держат их наверху, – и сейчас ощущала себя птицей в полете. Этого ощущения никогда не было раньше. Когда она влюблялась, ей постоянно приходилось сдерживать себя, потому что она знала, что хочет больше того, что любимый человек может ей дать. Теперь все было иначе. В полете домой из Шотландии Джек вполне мог разминуться с ней – ведь она сама собиралась лететь к нему и Нелл.
– Ты улыбаешься, – сказал он. – Я это чувствую даже в темноте.
– Я думала о полете, – сказала она.
– Что же именно?
– Ты не представляешь, как много раз я думала о путешествии в Шотландию, чтобы собрать там материалы для своей книги.
– Думаешь, Нелл не строила таких же планов?
– Неужели?
– А ты думаешь, я не знал, что она задумала, когда покупал ей всякие принадлежности для рисования, чтобы она могла посылать тебе свои рисунки?
– Скажи мне, как все это вообще получилось? – спросила она. Ей необходимо было понять. – Как вышло, что вы оказались здесь? И почему я пишу книгу об этом?
– Это все расстояние, – сказал он серьезно, как будто это утверждение было очень ценным и глубоко осознанным.
Внезапно до Стиви дошло, что он говорит об отдалении не только в пространстве, но и во времени.
– Ты о том… что случилось с Эммой? Мэдди все мне рассказала.
– Об аварии?
– Ну, больше о том, что произошло до аварии. Об отце Кирсейдже.
– В это действительно мне было трудно поверить, – сказал он. – Она обратилась к нему за помощью, возможно, за советом. Вспоминая обо всем этом, я испытываю отвращение к самому себе. Она не раз говорила мне, что мы перестали общаться, – хотела даже, чтобы мы сходили к психологу. Я же всегда думал, что люди, которые обращаются к семейному консультанту, на пороге развода.
– Она хотела, чтобы вы пошли к нему вместе?
– Сначала. Но я всегда это откладывал. Я много работал – постоянно ездил по делам, связанным с работой, строил мосты повсюду на северо-востоке. Я думал: «Как только закончу с этой работой, буду уделять ей больше внимания. И она успокоится». Понимаешь?
Стиви кивнула, думая о своих дорогах, которые она оставляла в каменных завалах, не обращая внимания на реальные проблемы в своих брачных отношениях, пока не становилось поздно.
– Но потом этот человек пригласил ее участвовать в своих волонтерских программах. Она увлеклась этой работой – и однажды она мне сказала, что действительно поняла свое предназначение.
– Эмма всегда была увлекающейся личностью, – сказала Стиви. – Я полностью разделяю ее стремление к деятельности.
– А меня это задело, – признался он. – Я даже был раздражен… мне казалось, что у нее уже есть предназначение – быть моей женой и матерью Нелл.
– Она и была женой и матерью, – мягко возразила Стиви. – Но помимо этого Эмма сама была личностью. Очевидно, какая-то часть ее существа нуждалась в том, чтобы выразить себя.
– Вот отец Ричард и предоставил ей эту возможность, – сказал Джек. – Он вывел ее в мир…
– Она сделала это сама, – поправила его Стиви. – Он не мог сделать это вместо нее.
– Думаю, не без его влияния, – сказал Джек.
– Что ты имеешь в виду? Ты говорил с ним?
– Я ничего не говорил. Я шел за ним и был близок к тому, чтобы убить его.
Стиви шла рядом, внимательно слушая его признания.
– Он пришел на ее похороны. Я видел его в церкви, но я был в шоке, и я все еще не мог поверить Мэделин и ничего не сказал. Он не совершал богослужения или чего-то подобного – просто стоял сзади. Он бросил на меня настороженный взгляд, когда я проходил мимо него. Мне хотелось разоблачить его – лицемерного священника, с его постным видом, в этом его воротничке – прямо в церкви.
– Почему ты не сделал этого? – спросила Стиви, и ее пульс участился, когда она представила эту картину.
– Нелл, – произнес Джек.
– Она была рядом с тобой, – сказала Стиви и почти воочию увидела Нелл, идущую рядом с отцом за гробом матери.
– Да. Так что все остальное могло подождать. Последовавшие за этим несколько недель были заняты… Боже, такое я не мог и вообразить… Состояние Нелл… Уговорить ее ходить в школу, заезжать за ней, ночами сидеть с ней, слушая ее безутешные рыдания. И все такое.
– Я понимаю, – пробормотала Стиви.
– Мэделин все еще была в госпитале, ей делали одну операцию за другой. Крис оставался с нами, проводя целые дни в больнице, но как только ее разрешили перевезти, он увез ее домой… До меня дошел слух, что Кирсейдж оставил приход. Потом говорили, что он покинул церковь. Я был рад. Если он исчез, то я мог не бояться услышать что-то про него и Эмму.
– Вряд ли это тот путь, которому надо следовать, – сказала Стиви.
Джек покачал головой:
– Однажды я вернулся домой с работы и увидел его – он сидел в машине возле нашего дома.
– Зачем он явился?
– Якобы потому, что он любил Эмму. Он видел свою вину в том, что, по его словам, сам послал ее на этот уик-энд с Мэделин. Якобы она не хотела ехать и впутывать Мэдди, а собиралась все сказать мне, а потом уйти к нему.
– Что побудило его к этому разговору с тобой?
– Он говорил что-то невнятное о «тайне просветления». Он хотел очистить свою совесть, и еще он хотел увидеть Нелл – познакомиться с ней, потому что она была частью Эммы.
– О боже!
– И тогда я словно сошел с ума. Я высказал ему все, назвал жалким самовлюбленным нарциссистом. Сказал, что ему было мало разрушить нашу семью, лишить матери моего ребенка – теперь он собирается трепать мне нервы, околачиваясь возле нашего дома, и еще посягать на спокойствие Нелл. Я… ударил его, сбил с ног. Меня охватила слепая ярость – даже не помню, что я делал. Я только чувствовал свои кулаки на его физиономии.
– Короче, ему пришлось понять, зачем он приходил, – сказала Стиви.
Под их ногами хрустела галька, волны бились внизу о скалы.
– Это было безобразно, – продолжал Джек. – Не только потому, что он был священником, но и потому, что я не подозревал в себе столько жестокости. Я сказал ему, чтобы он сел в свою машину, уезжал отсюда и никогда не появлялся. Хорошо еще, что он не натравил на меня копа. На следующий день я договорился о переводе в Бостон. С этим не было проблем – перевестись из одного города в другой в пределах моей строительной фирмы очень просто. И с тех пор, как мои проекты осуществлялись в Новой Англии, это даже имело смысл.
– Но Мэдди… – проговорила Стиви мягко, – если Кирсейдж подтвердил, что она сказала правду, почему ты отталкивал ее?
Некоторое время они шли молча. Особняки справа становились больше; появились мраморные итальянские дворцы, их черепичные крыши в лунном свете отливали кроваво-красным цветом. Стиви почувствовала, что Джеку надо собраться, чтобы ответить на ее вопрос. Она коснулась его руки.
– Я закрылся от нее, потому что она очень меня любила, – сказал он наконец. – Потому что она знала все и была полностью на моей стороне. Это было невыносимо. Она обозлилась на Эмму как бы в моих интересах. Я хотел сам закрыться от всего и заслонить Нелл. Правда была такой ужасающей – я не мог допустить, чтобы Нелл когда-нибудь могла обо всем узнать. Она сообразительная – ты знаешь, как быстро она все понимает. Она распознала бы плохое отношение Мэделин к Эмме в два мгновения. Я не хотел лишать ее памяти о матери.
– Думаю, ты недооценивал их обеих, – сказала Стиви.
Джек не отозвался. Они подошли к Марбл-хаус и вошли в туннель под китайским чайным домиком миссис Вандер Гилт. Теперь темнота стала сплошной. Они медленно шли, держась за руки.
– Мэделин никогда не могла бы причинить боль Нелл – она глубоко понимает ее любовь к Эмме. Но даже если бы это не было так, то ничто и никто не может изменить чувства Нелл к ее матери.
– Откуда ты знаешь?
– Помнишь, как она отыскала меня? – спросила Стиви. – Она искала женщину, которая жила в голубом доме. Потому что в нем жила лучшая подруга ее матери. В действительности Нелл искала не меня…
– Она тосковала по матери, – сказал Джек.
– Да.
– Это могло начаться так, – сказал Джек. – Но она полюбила тебя.
– Это чувство взаимно.
Они вышли из туннеля в почти слепящий лунный свет. Идя рука об руку с Джеком, Стиви думала о том, как люди находят свои собственные пути к свету. Люди ошибаются, заблуждаются, и с этим ничего нельзя поделать. Как она стремилась вернуть Джека его сестре, но он сам нашел правильный путь.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– Что я чувствую себя очень повзрослевшей. В жизни случаются ужасные вещи, иногда отвратительные, и мы не можем понять, ради чего мы сталкиваемся с ними. Но однажды, когда мы останавливаемся, споткнувшись о них, мы понимаем, что они часть нашего опыта.
– Жизнь формирует нас, – сказал он.
– Да. Маленькими кусочками, всякий раз.
– Что же сформировалось из тебя? – спросил он.
Она задумалась. Она остановилась, прислонившись к стене, глядя на огромную серебряную ширь океана, простиравшуюся до самой Шотландии.
– Женщина, которая верит в себя. Которая понимает свое сердце. И которая очень любит людей, существующих в ее жизни. А ты?
– Мужчина, который убегал так быстро, как только мог, от тех, кто ему нужен больше всех. И который вернулся назад.
Стиви обхватила его за шею и приникла к его губам долгим страстным поцелуем. Он прижал ее к себе так крепко, что их сердца бились рядом. В таинственной алхимии любви многие из таких превращений требуют преодоления больших расстояний. Ее страхи исчезли. Его страхи ушли.
Как все меняет любовь, думала она. Нелл пришла навестить лучшую подругу матери, и две семьи преобразились. Стиви всегда видела в птицах – этих маленьких созданиях – пример, достойный изучения, достойный изображения, достойный повествования. Почему бы ребенку, самой новой пляжной девочке, не оказаться мудрее всех?
– Пойдем назад в гостиницу? – спросил он.
– Да.
– Генри ушел к Дорин. Комната в полном моем распоряжении…
– Я подумала о том же.
– Мы не сможем быть вместе всю ночь, – сказал он, и его горячее дыхание щекотало ее шею. – Нелл будет дожидаться тебя.
– Не беспокойся об этом, – шепнула она, снова чувствуя дрожь, охватывавшую ее тело.
Они шли, слушая шум моря. Когда они вновь проходили туннелем, он уже не казался таким темным, как раньше. Стиви думала, насколько все делается легче, если знаешь, что однажды действительно выйдешь к свету. Насколько легче сохранять веру, если в темноте кто-то держит твою руку, и ты знаешь, что он не покинет тебя.
И она не покинет.
Когда они подошли к гостинице, было далеко за полночь. Все окна верхнего этажа были темные; наверное, Нелл уже спала, утомленная событиями этого дня. Свет горел только над крыльцом и в вестибюле. Джек и Стиви проскользнули внутрь и осторожно поднялись наверх, тихо смеясь, когда ступеньки скрипели у них под ногами.
Стиви зашла в свою комнату посмотреть на Нелл. Джек ждал, прислонившись к своей двери, на другой стороне холла. Наконец, она появилась, на ее лице играли тени, смягчая очертания ее высоких скул, ровную стрижку волос.
– Она уснула, – улыбаясь, прошептала Стиви. – Обе спят.
– Отлично, – сказал Джек, открывая дверь. – Значит, они не заметят, что тебя нет.
Он обнял ее, на несколько секунд прижав к себе. Они стояли, качались взад-вперед, и он думал о том, что проделал весь путь из Шотландии ради этой минуты. Белый лунный свет лился из окна, освещая комнату. Он отстранился, чтобы увидеть лицо Стиви.
Он отвел назад ее челку, чтобы посмотреть ей в глаза. Они были фиалковые, таинственные, и из них лилось тепло, от которого таяло его сердце. Это чувство встревожило его. Он не хотел признаться в этом, но знал, что его сердце очерствело за несколько последних лет. Он сам так много испортил, он толкнул свою жену в объятия этого священника. Как мог он так мало ее любить? Как мог допустить такие ошибки?
– Это нормально, – тихо сказала она ему.
– Как ты узнала? – прошептал он в ответ.
– Я чувствую это. А ты?
– Я чувствую это так сильно, что мне почему-то страшно.
Она засмеялась. Он поцеловал ее. Она была такая маленькая, ее голова доставала ему только до середины груди. Она всегда казалась ему хрупкой, но она не была такой на самом деле. Она была сильной и упругой. Целуя ее губы, он хотел ее всю.
Они подошли к постели, осторожно лаская друг друга. Он расстегивал ее рубашку, целовал ее ключицы, чувствуя биение пульса на ее шее, он гладил ее бедра, скользя руками по всему ее телу, увидев ее твердые темные соски, он припал к ним губами.
Она застонала, и он чуть не сошел с ума от желания. Он хотел ее тело – он хотел его с того первого утра, когда он увидел ее, плывущую по волнам и думавшую, что она одна. Возможно, именно это – ее одиночество – тронуло его тогда больше всего, привлекло к ней, возбудило желание раскрыть ее, познать, увидеть, может ли она ответить на то, в чем он так нуждался.
Она протянула руку вниз и стала расстегивать его джинсы, тихо посмеиваясь от своей неловкости – ей никак не удавалось сделать это одной рукой. Он помог ей, и его глаза потемнели от страстного желания. Его безумно влекло к ней. Не только к ее телу, которое было прекрасно и так соблазнительно, что доводило его до головокружения, но к каждой ее черточке, к самым потаенным уголкам ее существа, ко всему, что делало ее единственной необходимой ему женщиной – несмотря на все ее замужества, других мужчин, несмотря на Эмму, несмотря на все пережитые ими истории, драмы и трагедии. Он знал, что они всегда будут вместе, только вместе, начиная со стартовой черты.
Ее маленькие руки пылали, когда она касалась его. Они торопливо освобождали друг друга от последних одежд. Его руки ласкали ее бедра, спуская с нее черные трусики. Первый и последний раз это было у них на плоту. Они были тогда как потерпевшие кораблекрушение, доплывшие до берега. Но здесь они были на твердой земле.
Она ждала его, изнемогая. Он вошел в нее, и ее бедра горячо обхватили его. Его сердце глухо стучало, будто шум водопада; ее руки прижимали его к себе, она подняла голову от подушки, протягивая губы к его губам. Он никогда не чувствовал такой близости, такого физического единства, никогда, сколько он себя помнил, но он перестал думать, он стал с ней единым существом, они были единой плотью прямо здесь, прямо сейчас…
Она держала его так плотно, что он чувствовал, как ее грудь вдавливается в него, ее тело изогнулось, словно дуга, не желая ни на миг расставаться с ним. Они достигли пика вместе, будто влетев с размаха во что-то необыкновенное. Лунный свет дрожал, отражаясь от моря, лежавшего внизу; ее фиалковые глаза светились под темными ресницами.
– Я не хочу, чтобы это кончалось, – сказал он, отодвигая челку с ее влажного лба.
– Думаешь, мы смогли бы, даже если бы попытались – спросила она.
– А как ты считаешь?
– Это чувство больше, чем мы. Мы оба пытались всеми силами оттолкнуть его, и это нам не удалось.
– Как твой знак запрета, – сказал он, – «Пожалуйста, уходите»
– У тебя тоже был такой, – улыбнулась она. – Даже больше, чем мой. Как огромный рекламный щит в неоновом свете. Я видела бы, как он сверкает, на всем пути в Шотландию.
– В моей жизни все так перепуталось.
– Как и в моей.
– Я прочел все твои книги, – сказал он. – Ночь за ночью читал их Нелл. Они удивительные. Но ты знаешь, они расстроили меня. Не только печальный конец каждой из них. Главное потому, что даже эти чертовы птицы в своей жизни соображают больше, чем я в своей.
– И чем я в своей, – сказала она. – Мои герои всегда знали намного больше, чем я. Даже птицы. Птицы говорили мне… с тех пор, как я начала писать про них… что я знаю больше, чем мне кажется.
– Это вполне логично. Я тоже кое-что знаю. Учитывая то, что теперь у меня прав больше, чем три тысячи миль тому назад.
– А тетя Аида сказала бы, что у нас довольно много от фирмы «Луи Виттон».
Джек потряс головой, не понимая.
– Багажа, – подсказала она.
– Да, – согласился он. – Багаж у нас действительно немалый.
– И все же я полагаю, что реальный итог, – сказала она, нежно гладя его лицо, – это то, что у нас есть помимо багажа.
– Что? – замер он, ожидая, что она скажет.
– Ну, мы сами, – сказала она. – И Нелл.
И поскольку это было совершенно верно, они не стали больше это обсуждать. Тем более что им было чем заняться.
Глава 29
Венчание было в церкви Святой Марии, на Спринг-стрит Импозантная церковь со шпилем в позднеготическом стиле возвышалась над приморским городом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37