А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Роберта испуганно посмотрела на него, но он только прошептал:
— Все в порядке Я не собираюсь заставлять тебя что-либо делать. Если хочешь, чтобы я прекратил, только скажи.
Хочет ли она, чтобы Франческо прекратил? Роберта чувствовала, как он движется внутри нее, и постепенно неуверенность уступила место потоку знакомых, столь долгожданных ощущений.
Она чувствовала тяжелое, неровное биение сердца Франческо, слышала его хриплое, прерывистое дыхание, воспринимала растущее возбуждение его тела, эхом отдающееся в ее собственном. Охваченная все нарастающим желанием долгожданного высвобождения Роберта, отчаянно мотая головой из стороны в сторону, впилась ногтями в спину Франческо и выгнулась ему навстречу, заставляя ускорить и без того быстрый ритм, кроме которого для нее сейчас во всем мире не существовало больше ничего.
Понимая, что состояние столь интенсивного возбуждения не может длиться долго, Роберта умоляюще вскричала. И хотя в неразборчивых звуках нельзя было уловить никакого смысла, они говорили обо всем.
Неожиданно она очутилась в том блаженном раю, в котором уже и не мечтала побывать, испытав при этом такой восторг и потрясение, что на глазах ее выступили слезы. И когда Франческо обессиленно рухнул рядом, у нее хватило сил только на то, чтобы уткнуться лицом ему в грудь и неподвижно замереть.
Некоторое время спустя Франческо осторожно повернул Роберту к себе лицом, запечатлев на ее устах долгий и нежный поцелуй. Тело ее было полно какой-то кошачьей истомы и насыщенности, достичь которых, как она полагала, не дано было никому.
— Как мне хотелось провести эту ночь с тобой, — нежно произнес Франческо. — Хотелось проснуться, держа тебя в объятиях, и знать, что все это не сон, не мечта о невозможном.
Почувствовав, как обмякло в его объятиях тело Роберты, Франческо посмотрел на нее. Все это пришло так неожиданно, как будто помимо его воли, — внезапное желание, страсть, переполнившие его эмоции.
Он понимал, что действовал слишком поспешно, вероятно даже воспользовавшись ее смятением, моментом наибольшей уязвимости, и именно это позволило ему вовлечь ее в отношения, гораздо более интимные, чем она, возможно, сама хотела.
С приглушенным полусмехом-полустоном Франческо широко раскинул руки, ощущая давно забытое блаженство обладания женщиной, лучше которой не было для него никого на свете. Да, наверное, и не будет… И замер, нащупав рукой что-то холодное, твердое, металлическое.
— Что за черт?
Это было спрятано под подушкой, высовывалась лишь малая часть цепочки. Вытянув ее, он повернул голову, чтобы рассмотреть получше.
Цепь. Толстая, тяжелая цепь с висящим на ней круглым золотым медальоном.
Мужская цепь.
Как раз такая, какую можно было представить на этой крысе Сайласе.
Кроме того, вновь повернув голову, Франческо уловил тяжелый мускусный аромат лосьона после бритья, которым до сих пор пахла наволочка подушки. Он немедленно узнал этот запах, стоявший в воздухе еще там, внизу, когда Сайлас прошел мимо него к двери. Разгоряченная до этого кровь словно застыла в его жилах. Всякое желание пропало моментально, сменившись холодной яростью, горьким пониманием того, что ему изменили.
— Франческо…
Роберта заметила происшедшую в нем перемену, да и как можно было не заметить? Ее руки замерли на его груди, вопросительный взгляд остановился на внезапно изменившемся лице Франческо.
— Что с тобой?
Он ничего не ответил, просто не смог выговорить ни слова и только поднял руку с зажатой в ней цепью.
Вся кровь отлила от лица Роберты, сразу ставшего пепельно-серым. Резко отпрянув, она неловко от поспешности соскочила с кровати.
Франческо чувствовал себя отвратительно: униженным, оскорбленным и взбешенным. Повернувшись длинным стройным телом, он спустил ноги по другую сторону кровати и поднялся с искаженным от ярости лицом.
— Чья она?
Спрашивать, разумеется, не было никакой необходимости. К чему подтверждать то, что было и так совершенно ясно. Но надо было сделать хоть что-нибудь, что-нибудь сказать, неважно даже что.
Роберта избегала его взгляда. И если Франческо чувствовал себя прескверно, то ей было ненамного лучше.
— Ты… ты сам знаешь…
— Ответь мне!
Но у нее не было сил говорить. С неприятностью ощущая свою наготу, взлохмаченные и спутанные волосы, размазанную косметику, Роберта схватила лежащий на спинке стула сиреневый махровый халат и торопливо натянула на себя, обретя таким образом хоть некоторую уверенность в себе.
— Так чья же? — повторил Франческо с ноткой угрозы в голосе.
— Сайласа!
Ведь он прекрасно знает это, черт бы его побрал! Зачем же тогда спрашивать!
А вот что ему неизвестно — и о чем он не позаботился спросить, — так это то, что медальон оказался в ее постели только после того, как сегодня в ней Сайлас переспал… с Марией. И никогда, ни разу с ней, Робертой! Хотя именно это обвинение ясно читалось сейчас на лице Франческо.
И последующие его слова только подтвердили ее предположение.
— Сайласа — повторил он, словно выплюнул отраву. — Сайлас… твой любовник…
— Нет!
— Что ж, теперь, может, и нет. После того как развлекся с другой.
Мрачная ирония, прозвучавшая в его тоне, и демонический блеск в глазах потрясли Роберту до глубины души. Однако стоило Франческо опустить глаза вниз, на смятую постель, как все следы юмора, неважно черного или иного, мгновенно исчезли из его взгляда.
— Как ты могла? — Голос его звучал хрипло, очень требовательно и угрожающе. — Как, черт побери, ты только могла?
— Что ты имеешь в виду, Франческо? — Губы были так напряжены, что казались вырезанными из дерева, однако Роберта постаралась, чтобы фраза прозвучала как можно холоднее. — Ответь!
Если Франческо кажется, что она способна на то, в чем он ее обвиняет, пусть бросит эти слова ей в лицо. Она не собиралась оставлять ему шанс заявить впоследствии: «Я этого никогда не говорил».
— Ну же!
— Ты переспала со мной в постели, в которой обычно спишь со своим дружком! — бросил Франческо таким тоном, как будто хотел сказать: «Сама напросилась». — Простыни едва успели остыть…
— Оттого, что он лежал тут с той девицей!
Ее тошнило при одной мысли об этом.
— Так вот чего тебе было надо! Хотела использовать меня, чтобы отомстить на том же самом месте, на котором он предал тебя! Как это там говорится: око за око, зуб за зуб?
— Нет! Совсем не так! — Роберта чувствовала себя настолько плохо, что почти не соображала, что говорит. — И не смей делать вид, будто я затащила тебя в постель! Мы оба знаем, что все было по-другому.
— Разве? — По сравнению с яростью предыдущей вспышки, его голос звучал почти лениво. — О любви не было даже и речи. Все, что тебе было нужно, так это быстренько… — Короткий взгляд на ее лицо заставил его прервать жестокое заявление. — Словом, обыкновенная похоть, только и всего.
С самого начала Роберта не питала никаких иллюзий. Однако услышать о полном отсутствии у него каких-либо чувств к ней было нестерпимо больно. А у него еще хватило наглости улыбнуться!
— Разумеется, — натянуто согласилась она.
Франческо удовлетворенно кивнул. Улыбка сползла с его лица, губы сжались в прямую линию.
— Наконец мы хоть на чем-то сошлись.
Наклонившись, он поднял с пола рубашку и натянул через голову. Резкость и решительность, с которыми он заправил ее в джинсы и застегнул ремень, положили конец огню страсти, вспыхнувшему между ними на столь короткое время.
Не то чтобы это меня особенно беспокоит, грустно подумала Роберта, которая никогда в жизни не ощущала себя более опустошенной, чем сейчас. Потрясенная всем произошедшим, она чувствовала, что еле стоит на ватных, подгибающихся ногах. Однако необходимо было держаться, по крайней мере, до ухода Франческо. Лучше умереть на месте, чем позволить ему понять, насколько она уязвлена. Поэтому, подражая решительности Франческо, Роберта запахнула халат и затянула его поясом так крепко, что больно прищемила кожу.
— Возобновлять наши отношения было бы ошибкой, поэтому надо только радоваться, что из этого ничего не вышло.
— Совершенно согласен, — произнес он, не отрывая от нее взгляда.
И тут вся испытываемая Робертой боль от его лицемерия выразилась в горьких, непродуманных словах:
— С каких это пор ты стал таким разборчивым?
— Разборчивым? — Впервые за все это время Франческо непонимающе нахмурился.
— Никогда раньше не замечала в тебе излишней щепетильности, — откровенно пояснила Роберта. Память о Луизе, красивой, такой же темноволосой, как она, но куда более соблазнительной Луизе, придала тону молодой женщины дополнительную горечь.
— Я вовсе не сексуальный маньяк.
— Ну разумеется. Ты просто был ослеплен внезапной вспышкой страсти ко мне!
— Настолько ослеплен, что даже забыл, что ты собой представляешь, — угрюмо пробормотал Франческо.
Тон его голоса внезапно испугал ее. Взглянув на чеканное, холодное лицо, она попыталась понять, что именно скрывается в глубине его черных глаз, но не преуспела в своем намерении.
— И что же я собой представляю, Франческо?
Брошенный на нее красноречивый взгляд как будто говорил: «Ты отлично знаешь, что собой представляешь». Роберта словно услышала эти слова произнесенными наяву и крайне удивилась, когда он все-таки ответил ей:
— Ты из тех женщин, которые заводят себе нового мужчину, едва только закроется дверь за предыдущим.
— Нового… — Роберта пыталась проглотить комок в горле, но это никак не получалось. — Нового мужчину? — наконец проговорила она. — Но ты ведь не новый мужчина, не так ли, Франческо? Ты из прошлого… с которым давно покончено. Ты больше для меня ничего не значишь и никогда не будешь значить!
В этот момент ей действительно хотелось, что так оно и было. Она мечтала о возможности вернуться к тому чудесному, хотя и недолгому времени, когда думала, что Франческо забыт навсегда. Что их короткий и несчастливый брак остался позади и можно двигаться в будущее.
Беда заключалась в том, что такой возможности у нее не было. Смесь любви и ненависти в душе Роберты достигла точки кипения, превратив ее в вулкан эмоций, контролировать которые она была более не в состоянии.
— Не совсем в прошлом, моя дорогая, — возразил Франческо с холодным безразличием. — По закону ты до сих пор связана со мной узами брака. Я все еще твой муж.
— Как бы мне хотелось, чтобы это было не так! Чтобы я никогда тебя не встречала и никогда не соглашалась бы выйти за тебя замуж!
— И тем не менее ты — моя жена.
— Нет! — Повернувшись к кровати, Роберта схватила первое, что попалось ей под руку, — пуховую подушку, — и изо всех сил швырнула в Франческо. — Нет! Нет! Нет!
Застигнутый врасплох, он не успел среагировать. И подушка, попав в лицо, заставила его покачнуться. Однако, быстро придя в себя, Франческо сумел поймать второй и третий снаряд, целивший в него, и бросил их на пол.
— Я тебе не жена! Больше не жена! Все что угодно, только не это! Наплевать мне на твой закон! Я хочу, чтобы ты убрался отсюда и оставил меня одну!
— Хорошо, — неожиданно согласился Франческо, заставив ее застыть в недоумении. — Я так и сделаю. Мне все равно надо достать вещи из машины и принести их сюда.
— Вещи из машины… — Это было не то, что она имела в виду, и вовсе не то, чего ей хотелось. — Но ты здесь не останешься!
— Разумеется, останусь, дорогая, — невозмутимо возразил Франческо. — Где же еще, по-твоему, я могу остановиться?
— Где угодно… В отеле, например…
— Не глупи, Роберта, — произнес он почти ласково. — Зачем мне тратиться на отель, когда в моем распоряжении целый дом?
— Потому, что здесь живу я!
— Но это мой дом, — напомнил ей Франческо, сделав ударение на слове «мой». — Поэтому у меня есть полное право останавливаться здесь, когда захочу. Кроме этой, в доме еще пять спален. Так что я вовсе не предлагаю тебе разделить со мной постель.
— Только через мой труп! У меня тоже есть гордость! — Вызывающий ответ Роберты смел снисходительное выражение с его лица. Уже знакомая маска холодной ярости заставила ее внутренне поежиться.
— Как и у меня! — зло ответил он. — Поэтому, после того как займу комнату, я первым же делом приму горячий душ!
Бросив на нее многозначительный взгляд, Франческо демонстративно содрогнулся, а лицо его исказилось в гримасе крайнего отвращения.
— Не знаю, как ты, а я чувствую себя грязным. — Затем, на случай если Роберта не совсем ясно поняла его мысль, он в который раз взглянул на кровать, затем посмотрел ей прямо в лицо. — Думаю, мне понадобится немало времени, чтобы как следует отмыться.
И видя, что Роберта продолжает смотреть на него в немом ужасе и полном недоумении, Франческо повернулся и вышел из спальни.
— Черт бы тебя побрал! — воскликнула Роберта, когда за ним закрывалась дверь, и запустила вслед ему последнюю подушку, выражая этим бесполезным действием всю свою боль и ярость.
Тот краткий миг, пока метательный снаряд оставался в полете, она еще держалась, но стоило подушке, ударившись о дверь, упасть на пол, последние силы оставили ее.
Рухнув на кровать, Роберта принялась что есть сил молотить кулаками по матрасу, искренне сожалея, что это не лицо Франческо.
— Ненавижу! — яростно восклицала она при «каждом ударе. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Но, даже изливая таким образом свои чувства и стараясь убедить себя в том, что верит им, Роберта понимала, что принимает желаемое за действительное. Что сердце ее знает настоящую правду.
И именно эта правда была истинной причиной ее отчаяния. Потому что даже сейчас, ненавидя его всеми фибрами души за несправедливые обвинения, за лицемерное возмущение ее неразборчивостью в связях, за то, как он соблазнил ее, соблазнил бессовестно, сам не испытывая никаких чувств, Роберта все-таки не могла отрицать, что любит его. Франческо был жизненнонеобходим ей, как воздух, которым она дышит. И так будет всегда.
Стоило ей признаться в этом себе, как весь гнев куда-то улетучился, уступив место всепоглощающему сожалению по тому будущему, которое могло бы у нее быть.
Как же она переживет следующие несколько часов — не говоря уже о возможных днях, — пребывая под одной крышей с Франческо?
4

Подняться с постели на следующее утро стоило Роберте больших усилий. И отнюдь не потому, что она проспала. По правде говоря, она вообще почти не сомкнула глаз, проведя ночь в созерцании потолка и в раздумьях о том, что делать дальше.
Однако наступило утро, а Роберта, так и не сумев прийти к какому-либо решению, оказалась совершенно не готовой к наступающему дню. Да разве было это возможно, учитывая присутствие Франческо в доме и его намерение остаться в нем и дальше, невзирая на все ее доводы!
Надежда на то, что он передумает и уберется ночью, не дававшая ей покоя, развеялась в тот момент, когда за стеной спальни раздался шум включенного в ванной душа. Не прошло и нескольких мгновений, как предательские воспоминания об их любовных играх под струями горячей воды заставили Роберту спрятать голову под подушку.
Однако мучительные, болезненно-эротические образы, всплывшие в мозгу, никуда не исчезли после этого, заставив ее изо всех сил стиснуть зубы.
— Нет! — простонала Роберта, чувствуя, как нарастает желание в мгновенно вспыхнувшем жаром теле. — Нет, я не должна об этом думать!
Однако не думать «об этом» было невозможно, хотя она прилагала немыслимые усилия.
В начале их семейной жизни Франческо редко — если вообще когда-либо — принимал душ один. В утро их первой брачной ночи он поднялся раньше нее и, стараясь не шуметь, босиком прошел в прилегающую к спальне ванную. Как и сейчас, звук текущей воды разбудил Роберту. И, не в силах оставаться одна, страстно желая вновь увидеть Мужчину, ставшего для нее столь важным за такой короткий срок, она, как будто привязанная к нему некоей незримой нитью, последовала за ним.
Он был уже в кабинке. Пар от горячей воды сконденсировался на стенках, делая их непрозрачными. Тогда Роберта чуть приоткрыла дверцу, собираясь лишь заглянуть внутрь. Легкий сквозняк привлек его внимание, заставив обернуться. Крайне смущенная тем, что ее поймали с поличным за подглядыванием, она собралась ретироваться, но Франческо весело рассмеялся.
— Доброе утро, моя маленькая жена, — ласково сказал он. — Неужели ты не можешь расстаться со мной даже на минуту?
И когда потерявшая дар речи Роберта кивнула, на его лице появилась широкая, триумфальная, высокомерно-довольная улыбка.
— Мне это нравится. — В его голосе звучала хрипотца. — Очень нравится.
Франческо шире открыл дверцу и, схвати Роберту за руку, затащил прямо под падающие сверху струи воды. В считанные секунды тонкий шелк ночной сорочки промок насквозь, прилипнув к ее телу, как вторая кожа, и став почти прозрачным.
Какое-то время Франческо удовлетворялся тем, что водил ладонями поверх мокрого материала по всем ее округлостям, и тепло его рук добавлялось к теплу стекающей по телу воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14