Осознавая, что по общечеловеческим нормам они ничего ценного из себя не представляют и должны быть довольны уже тем, что извозчики обращаются к ним: «Барин…», эти люди решили стать значимыми в отдельно взятой стране, которую, конечно, для этой цели следует изолировать от всего окружающего мира.
Они взяли на вооружение идею уникальности, особой самобытности России, которая должна идти своим, особым путем развития… Понятное дело, при таком раскладе кто как не они должны будут стать ключевыми фигурами. Ну как тут не вспомнить гениальное изречение Сэмюэля Джонсона: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя».
И вот они пошли в народ , причем не ограничиваясь разглагольствованиями общего характера, а призывая людей к бунту против существующего порядка вещей. Действительно, чего ради ждать, пока «народ созреет», когда так хочется поскорее ощутить в руках кормило власти!
КСТАТИ:
«Все в руках человека. Поэтому их надо чаще мыть».
Станислав Ежи Лец
Правительство и люди в жандармских мундирах наконец-то задумались относительно того, что как-то неприлично получать жалованье просто так, ни за что, и предприняли ряд мер по пресечению антигосударственной деятельности народников . В течение 1874 года в 37 губерниях России было арестовано около тысячи подстрекателей. Учитывая массовый характер этого явления, можно сказать, что жандармы арестовали весьма незначительную часть этих мутантов.
Почему? Учитывая крайне агрессивную внешнюю политику России, просто диву даешься при самом беглом взгляде на ее внутреннюю политику, нерешительность и зачастую какую-то неправдоподобную беспомощность органов правопорядка.
Тысячи людей ведут открытую пропаганду государственного переворота, а те, кому надлежит бдительно охранять порядок и безопасность государства, будто бы этого и не замечают, и только когда положение становится совсем уж скандальным, они кого-то арестовывают и куда-то ссылают, откуда сосланные благополучно скрываются. Трудно после такого не принять всерьез версию о некоем всемирном заговоре…
А ведь первый и очень тревожный «звонок», который, по идее, должен был бы привести все российские органы правопорядка в полную боевую готовность, прозвучал, вернее, прогремел выстрелом 4 апреля 1866 года, когда император Александр Второй (1818—1881 гг.), названный Освободителем за отмену им крепостного права в России, прогуливался в Летнем саду…
В четвертом часу дня прогулка заканчивается, и император направляется к своему экипажу. Неожиданно (браво, господа жандармы!) возле него вырастает фигура какого-то молодого человека, который выхватывает из кармана револьвер и направляет его на императора.
Один из стоящих неподалеку зевак подбивает руку стрелявшего, а жандармы хватают его.
Террорист громко кричит:
— Ребята! Я за вас стрелял!
Характерная черта этого отребья: оно настойчиво выдает себя за «народных мстителей», хотя меньше всего бывает озабочено проблемами тех, кого оно подразумевает под словом «народ».
Пойманного отводят к императорскому экипажу.
— Ты поляк? — спрашивает его Александр.
— Русский, — отвечает террорист.
— Почему ты стрелял в меня?
— Ты обманул народ: обещал ему землю, но не дал.
Вот теперь стало, как говорится, «теплее»: отпущенным на волю крепостным хотелось бесплатно поживиться землицей, а бывший хозяин сказал: «Бери свой надел, он твой, а если хочешь сверх того, покупай».
Стрелявшим оказался, как и следовало ожидать, никакой не бывший крепостной, не вписавшийся в свободную жизнь, а саратовский дворянин Дмитрий Каракозов, член революционной организации «Московский кружок». Руководил организацией двоюродный брат террориста, некий Ишутин, вольнослушатель университета. Целью организации был государственный переворот.
По этому делу было арестовано 196 человек, но судили только тридцать шесть из них, потому что для обвинения остальных улик было недостаточно. Но ведь они же были членами организации, они ведь намеревались…
Двоих — Каракозова и Ишутина — суд приговорил к смертной казни, остальные отправились на каторгу и в ссылку.
В последний момент, уже на эшафоте, Ишутину казнь заменили каторгой, а Каракозова повесили.
Правительство после этого судебного дела все же сделало для себя определенные выводы. Были закрыты такие издания, как «Современник» и «Русское слово», печатавшие на своих страницах произведения революционных радикалов, был уволен министр народного просвещения и назначен новый генерал-губернатор Петербурга, а вскоре был назначен и новый шеф жандармов.
Через год, в мае 1867-го, император выезжал во Францию на Всемирную выставку. Ознакомившись с экспонатами Выставки, Александр принял участие в смотре войск на Лоншанском поле, устроенном в его честь. Когда после смотра Александр и французский император Наполеон III возвращались в город через Булонский лес, из кустов раздался выстрел. Пуля попала в лошадь французского драгуна из состава почетного эскорта.
Стрелявшим оказался двадцатилетний польский эмигрант Антон Березовский, сын обедневшего дворянина Волынской губернии. На суде он заявил, что действовал самостоятельно, без какой-либо организации, а стрелял затем, чтобы отомстить за вековое угнетение Польши и за те жестокости, которые совершали русские войска при подавлении польского восстания 1863 года.
Суд присяжных приговорил Березовского к пожизненной каторге.
Одиночка Березовский был не слишком характерен для времени, когда акты террора совершались лишь по решению какой-то подпольной коллегии, которой очень нравилось играть роль трибунала, а не банды убийц, как оно было в действительности.
А таких вот «трибуналов» было в то время предостаточно, потому что уж очень много людей, оторвавшись от взрастившей их почвы, ничего толком не умея делать, но желая занять достойное место в чуждой им жизни, избрали для себя «путь борьбы». За что, против кого, чего — не суть важно. В конце концов, как говорится, ломать — не строить. Бог не выдаст, свинья не съест. «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…» И так далее…
АРГУМЕНТЫ:
«Неудачники, непонятые, адвокаты без практики, писатели без читателей, аптекари и доктора без пациентов, плохо оплаченные преподаватели, обладатели разных дипломов, не нашедшие занятий, служащие, признанные хозяевами негодными, и т.д. суть естественные последователи социализма. В действительности они мало интересуются собственно доктринами. Все, о чем они мечтают, это создать путем насилия общество, в котором они были бы хозяевами. Их крики о равенстве и равноправии нисколько не мешают им с презрением относиться к черни, не получившей, как они, книжного образования. Они считают себя значительно выше рабочего, тогда как в действительности, при своем чрезмерном эгоизме и малой практичности, они стоят гораздо ниже рабочего. Если бы они сделались хозяевами положения, то их самовластие не уступило бы самовластию Марата, Сен-Жюста или Робеспьера — этих типичных образцов непонятых полуученых. Надежда сделаться тиранами после долгой неизвестности, пережитых унижений, должна была создать изрядное число приверженцев социализма».
Густав Ле Бон. «Психология социализма».
Немало сделали для того, чтобы подарить серости надежду на будущую тиранию, такие стереотипно-положительные персонажи Истории, как Александр Герцен (1812—1870 гг.) и Николай Огарев (1813—1877 гг.), известные деятели дворянского периода демократического движения 30—40-х годов, непримиримые борцы против крепостничества и против самодержавного беспредела Николая Первого (как им казалось). В середине пятидесятых они эмигрировали и уже оттуда, из западноевропейского далека, со страниц своего журнала «Колокол», следуя досадной инерции мышления, продолжали звать Русь к топору, хотя на Руси очень многое изменилось и звать надо было бы не к топору, а к порядку, с которым на Руси всегда было не все в порядке…
А жаль. Незаурядные ведь люди, не то что агрессивная сволочь, выдающая себя за их последователей. Чего стоят хотя бы слова Герцена о том, что нельзя людей освобождать в окружающей жизни больше, чем они освобождены внутренне! И надо же… Думаю, что Герцену больше приписали радикализма, чем его было в действительности, да и понятно стремление недоучек-социалистов иметь в своих списках людей такого ранга…
24 января 1878 года в кабинет петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф. Трепова вошла посетительница, вернее, просительница. Подойдя к столу, она хладнокровно вынула из сумочки револьвер и выстрелила в упор, тяжело ранив хозяина Кабинета.
Террористкой оказалась двадцативосьмилетняя дворянка, учительница Вера Засулич, уже успевшая отбыть срок политической ссылки.
Начала она такого рода деятельность в террористической группе С. Нечаева, называемой «Народная расправа». Ах, как мразь любит прикрываться народом, заявлять, будто она действует от имени народа, ради счастья народа! Итак, «Народная расправа», состоящая из студентов преимущественно Петровской сельскохозяйственной академии. Шеф — Нечаев, дабы «сцементировать организацию кровью», организовал коллективное убийство одного из ее членов, огульно обвинив его в предательстве.
Это советские учебники, литература и искусство сварганили образ революционера — борца за народное счастье, умного, мужественного, справедливого и т.д. В действительности же любой так называемый революционер — человек, обладающий всеми признаками уголовного преступника, причем в самом тяжком варианте этого понятия.
Преступник Нечаев написал программное произведение, названное им «Катехизис революционера». На страницах этого опуса изложены основные требования, предъявляемые к «борцу за народное счастье»: порвать все связи с окружающим миром, подавить в себе любое из человеческих чувств, мешающих делу революции, порвать с законами и приличиями общества, с его нравственностью и гуманизмом, стать его непримиримым врагом. При этом — беспрекословно выполнять любой приказ руководителя организации, не останавливаясь перед шантажом, провокациями, дезинформацией, запугиванием и убийством.
Коллективное убийство студента не прошло без последствий, и Нечаев бежал за границу, но через несколько лет был арестован швейцарскими властями и передан России, где был приговорен к 20-летней каторге. Как раз в то время, когда он находился в Петропавловской крепости, его воспитанница Вера Засулич и произвела свой меткий выстрел в Ф. Трепова.
На следствии она мотивировала свой поступок желанием отомстить за студента-революционера Боголюбова, которого якобы приказал высечь розгами Трепов за нарушение режима содержания в тюрьме. Бред. Градоначальник Петербурга будет, видите ли, заниматься умиротворением разбушевавшегося недоучки!
А когда Засулич предстала перед судом присяжных, — недавним нововведением Александра Второго — то в ходе всего одного утреннего заседания она была оправдана!
Невероятно, но факт. Не подлежит логическому анализу, но…
Восторженная толпа понесла на руках оправданную преступницу, засыпав цветами ее адвоката.
Славословия лились и в адрес председателя окружного суда, известного юриста А. Кони, который непосредственно вел это памятное заседание.
Как можно было так дерзко пренебречь и очевидным фактом тягчайшего преступления и элементарными моральными нормами, принятыми в цивилизованном обществе? На эти вопросы так и не нашлось ответов.
Впрочем, нет, нашлось. 11 сентября 2001 года, когда два воздушных лайнера, захваченные террористами, протаранили две высотные башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, это и было ответом на эти вопросы многие другие террористические акты в разные годы и в разных странах.
Терроризм — это принципиально особое явление, не вписывающееся в стандартные рамки понятия «преступление», поэтому и реакция на терроризм должна быть адекватной этому явлению, имеющему ужасающе много общего с манией убийства, а маньяков, как известно, не исправляют, не наказывают за их манию, их попросту ликвидируют, причем производят эту санитарную операцию, как правило, уголовники в тюрьмах, и совершенно добровольно, потому что они понимают то, чего никак не мог постичь знаменитый А. Кони, когда вел процесс Веры Засулич.
Этот процесс послужил разрешающим сигналом для целой серии террористических актов в разных городах России, причем совершенных с особой дерзостью.
2 апреля 1879 года состоялось еще одно, уже третье по счету, покушение на императора Александра Второго, когда он прогуливался в одиночестве (!) по Дворцовой площади. Поравнявшийся с ним мужчина вынул из кармана револьвер и выстрелил четырежды, но император успел уклониться, и пули пролетели мимо.
Террориста задержала проходившая мимо молочница. Прохожие помогли ей повалить его на землю, после чего сдали подоспевшей полиции.
Ну что можно сказать? Возникает вопрос: на что идут налоги, которые взимаются с подданных, если государственная машина не в силах защитить первое лицо государства?
Между прочим, такой примерно вопрос возникает, когда по телевидению показывают какой-нибудь лагерь по подготовке террористов. Если это не фальсификация, то почему он не стерт с лица земли? А стрелявшим в Александра оказался 33-летний Александр Соловьев, проучившийся всего один год в Петербургском университете. Верховный уголовный суд приговорил его к смертной казни, и, к счастью, исполнению приговора ничто не помешало.
КСТАТИ:
«Стоит ли исправлять человека, чьи пороки невыносимы для общества? Не проще ли излечить от слабодушия тех, кто его терпит?»
Никола-Себастьен де Шамфор
В ходе следующего покушения был взорван целый поезд, где, по данным террористов, должен был ехать император с семьей. Данные оказались ошибочными, и погибла императорская свита, ехавшая во втором, а не в первом поезде, как предполагалось ранее.
То, что при этом погибло несколько десятков человек, террористов никак не смутило: что такое несколько десятков жизней, если речь идет о святом, о революции!
Как точно заметил, однако, мудрый Николай Бердяев относительно того, что «наша интеллигенция верит не в Бога, а в идею Бога»! Разве может человек, который верит в Бога, совершать такие страшные злодеяния? Так относиться к человеческим жизням? Брать на себя роль вершителя чужих судеб, при этом даже не поинтересовавшись… Да о чем вообще речь? Какая-то закомплексованная мразь будет отыгрываться на нас за свои жизненные неудачи, причем, вполне объяснимые и справедливые…
КСТАТИ:
«Легче всего социализм развивается у людей с весьма большими потребностями, но лишенных способностей, необходимых для удовлетворения этих потребностей».
Густав Ле Бон
Один из весьма почетных персонажей книг по истории КПСС — некий Степан Халтурин — устраивается столяром в штат обслуги Зимнего дворца, затем изыскивает возможности перенести в одно из подвальных помещений большое количество динамита, ну а затем терпеливо ждет подходящего для взрыва момента, то есть того момента, когда император будет находиться как раз над этим помещением…
Члены террористической организации «Народная воля», внедрившие Халтурина в штат Зимнего, тоже ждут. В это самое время полиция захватывает типографию этой организации, где работал некий Богословский, на квартире которого наряду с оружием и нелегальной литературой обнаруживаются три карандашных рисунка — план каких-то помещений.
Вскоре выяснилось, что это — точный план той части Зимнего дворца, где находились апартаменты императора. Мало того, на рисунке было обозначено кружком место, где уже была заложена взрывчатка, однако господа полицейские не сочли необходимым заглянуть в то помещение, которое было так четко обозначено на плане.
Возможно, это был традиционный полицейский идиотизм, а возможно…
Можно лишь строить предположения, не более того.
Взрыв прогремел в тот день и час, когда в обреченной столовой должна была собраться вся императорская семья. Революционеров, конечно, не заботило то, что должно погибнуть множество людей, в том числе женщины и дети. Ну, на то они и революционеры, Чтобы не задумываться о таких пустяках… Взрыв-то прогремел, но в это время еще не вошла в столовую императорская семья, и пострадали только солдаты, находившиеся в караульном помещении, расположенном неподалеку. Погибло 19 и ранено было 48 солдат…
Почти год готовили террористы очередное покушение на императора, и вот 1 марта 1881 года он погиб от бомбы.
Шел первый день Великого поста.
Суд приговорил шесть непосредственных исполнителей этого покушения к смертной казни.
В ходе судебного процесса в адрес нового императора Александра III (1845—1894 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Они взяли на вооружение идею уникальности, особой самобытности России, которая должна идти своим, особым путем развития… Понятное дело, при таком раскладе кто как не они должны будут стать ключевыми фигурами. Ну как тут не вспомнить гениальное изречение Сэмюэля Джонсона: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя».
И вот они пошли в народ , причем не ограничиваясь разглагольствованиями общего характера, а призывая людей к бунту против существующего порядка вещей. Действительно, чего ради ждать, пока «народ созреет», когда так хочется поскорее ощутить в руках кормило власти!
КСТАТИ:
«Все в руках человека. Поэтому их надо чаще мыть».
Станислав Ежи Лец
Правительство и люди в жандармских мундирах наконец-то задумались относительно того, что как-то неприлично получать жалованье просто так, ни за что, и предприняли ряд мер по пресечению антигосударственной деятельности народников . В течение 1874 года в 37 губерниях России было арестовано около тысячи подстрекателей. Учитывая массовый характер этого явления, можно сказать, что жандармы арестовали весьма незначительную часть этих мутантов.
Почему? Учитывая крайне агрессивную внешнюю политику России, просто диву даешься при самом беглом взгляде на ее внутреннюю политику, нерешительность и зачастую какую-то неправдоподобную беспомощность органов правопорядка.
Тысячи людей ведут открытую пропаганду государственного переворота, а те, кому надлежит бдительно охранять порядок и безопасность государства, будто бы этого и не замечают, и только когда положение становится совсем уж скандальным, они кого-то арестовывают и куда-то ссылают, откуда сосланные благополучно скрываются. Трудно после такого не принять всерьез версию о некоем всемирном заговоре…
А ведь первый и очень тревожный «звонок», который, по идее, должен был бы привести все российские органы правопорядка в полную боевую готовность, прозвучал, вернее, прогремел выстрелом 4 апреля 1866 года, когда император Александр Второй (1818—1881 гг.), названный Освободителем за отмену им крепостного права в России, прогуливался в Летнем саду…
В четвертом часу дня прогулка заканчивается, и император направляется к своему экипажу. Неожиданно (браво, господа жандармы!) возле него вырастает фигура какого-то молодого человека, который выхватывает из кармана револьвер и направляет его на императора.
Один из стоящих неподалеку зевак подбивает руку стрелявшего, а жандармы хватают его.
Террорист громко кричит:
— Ребята! Я за вас стрелял!
Характерная черта этого отребья: оно настойчиво выдает себя за «народных мстителей», хотя меньше всего бывает озабочено проблемами тех, кого оно подразумевает под словом «народ».
Пойманного отводят к императорскому экипажу.
— Ты поляк? — спрашивает его Александр.
— Русский, — отвечает террорист.
— Почему ты стрелял в меня?
— Ты обманул народ: обещал ему землю, но не дал.
Вот теперь стало, как говорится, «теплее»: отпущенным на волю крепостным хотелось бесплатно поживиться землицей, а бывший хозяин сказал: «Бери свой надел, он твой, а если хочешь сверх того, покупай».
Стрелявшим оказался, как и следовало ожидать, никакой не бывший крепостной, не вписавшийся в свободную жизнь, а саратовский дворянин Дмитрий Каракозов, член революционной организации «Московский кружок». Руководил организацией двоюродный брат террориста, некий Ишутин, вольнослушатель университета. Целью организации был государственный переворот.
По этому делу было арестовано 196 человек, но судили только тридцать шесть из них, потому что для обвинения остальных улик было недостаточно. Но ведь они же были членами организации, они ведь намеревались…
Двоих — Каракозова и Ишутина — суд приговорил к смертной казни, остальные отправились на каторгу и в ссылку.
В последний момент, уже на эшафоте, Ишутину казнь заменили каторгой, а Каракозова повесили.
Правительство после этого судебного дела все же сделало для себя определенные выводы. Были закрыты такие издания, как «Современник» и «Русское слово», печатавшие на своих страницах произведения революционных радикалов, был уволен министр народного просвещения и назначен новый генерал-губернатор Петербурга, а вскоре был назначен и новый шеф жандармов.
Через год, в мае 1867-го, император выезжал во Францию на Всемирную выставку. Ознакомившись с экспонатами Выставки, Александр принял участие в смотре войск на Лоншанском поле, устроенном в его честь. Когда после смотра Александр и французский император Наполеон III возвращались в город через Булонский лес, из кустов раздался выстрел. Пуля попала в лошадь французского драгуна из состава почетного эскорта.
Стрелявшим оказался двадцатилетний польский эмигрант Антон Березовский, сын обедневшего дворянина Волынской губернии. На суде он заявил, что действовал самостоятельно, без какой-либо организации, а стрелял затем, чтобы отомстить за вековое угнетение Польши и за те жестокости, которые совершали русские войска при подавлении польского восстания 1863 года.
Суд присяжных приговорил Березовского к пожизненной каторге.
Одиночка Березовский был не слишком характерен для времени, когда акты террора совершались лишь по решению какой-то подпольной коллегии, которой очень нравилось играть роль трибунала, а не банды убийц, как оно было в действительности.
А таких вот «трибуналов» было в то время предостаточно, потому что уж очень много людей, оторвавшись от взрастившей их почвы, ничего толком не умея делать, но желая занять достойное место в чуждой им жизни, избрали для себя «путь борьбы». За что, против кого, чего — не суть важно. В конце концов, как говорится, ломать — не строить. Бог не выдаст, свинья не съест. «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…» И так далее…
АРГУМЕНТЫ:
«Неудачники, непонятые, адвокаты без практики, писатели без читателей, аптекари и доктора без пациентов, плохо оплаченные преподаватели, обладатели разных дипломов, не нашедшие занятий, служащие, признанные хозяевами негодными, и т.д. суть естественные последователи социализма. В действительности они мало интересуются собственно доктринами. Все, о чем они мечтают, это создать путем насилия общество, в котором они были бы хозяевами. Их крики о равенстве и равноправии нисколько не мешают им с презрением относиться к черни, не получившей, как они, книжного образования. Они считают себя значительно выше рабочего, тогда как в действительности, при своем чрезмерном эгоизме и малой практичности, они стоят гораздо ниже рабочего. Если бы они сделались хозяевами положения, то их самовластие не уступило бы самовластию Марата, Сен-Жюста или Робеспьера — этих типичных образцов непонятых полуученых. Надежда сделаться тиранами после долгой неизвестности, пережитых унижений, должна была создать изрядное число приверженцев социализма».
Густав Ле Бон. «Психология социализма».
Немало сделали для того, чтобы подарить серости надежду на будущую тиранию, такие стереотипно-положительные персонажи Истории, как Александр Герцен (1812—1870 гг.) и Николай Огарев (1813—1877 гг.), известные деятели дворянского периода демократического движения 30—40-х годов, непримиримые борцы против крепостничества и против самодержавного беспредела Николая Первого (как им казалось). В середине пятидесятых они эмигрировали и уже оттуда, из западноевропейского далека, со страниц своего журнала «Колокол», следуя досадной инерции мышления, продолжали звать Русь к топору, хотя на Руси очень многое изменилось и звать надо было бы не к топору, а к порядку, с которым на Руси всегда было не все в порядке…
А жаль. Незаурядные ведь люди, не то что агрессивная сволочь, выдающая себя за их последователей. Чего стоят хотя бы слова Герцена о том, что нельзя людей освобождать в окружающей жизни больше, чем они освобождены внутренне! И надо же… Думаю, что Герцену больше приписали радикализма, чем его было в действительности, да и понятно стремление недоучек-социалистов иметь в своих списках людей такого ранга…
24 января 1878 года в кабинет петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф. Трепова вошла посетительница, вернее, просительница. Подойдя к столу, она хладнокровно вынула из сумочки револьвер и выстрелила в упор, тяжело ранив хозяина Кабинета.
Террористкой оказалась двадцативосьмилетняя дворянка, учительница Вера Засулич, уже успевшая отбыть срок политической ссылки.
Начала она такого рода деятельность в террористической группе С. Нечаева, называемой «Народная расправа». Ах, как мразь любит прикрываться народом, заявлять, будто она действует от имени народа, ради счастья народа! Итак, «Народная расправа», состоящая из студентов преимущественно Петровской сельскохозяйственной академии. Шеф — Нечаев, дабы «сцементировать организацию кровью», организовал коллективное убийство одного из ее членов, огульно обвинив его в предательстве.
Это советские учебники, литература и искусство сварганили образ революционера — борца за народное счастье, умного, мужественного, справедливого и т.д. В действительности же любой так называемый революционер — человек, обладающий всеми признаками уголовного преступника, причем в самом тяжком варианте этого понятия.
Преступник Нечаев написал программное произведение, названное им «Катехизис революционера». На страницах этого опуса изложены основные требования, предъявляемые к «борцу за народное счастье»: порвать все связи с окружающим миром, подавить в себе любое из человеческих чувств, мешающих делу революции, порвать с законами и приличиями общества, с его нравственностью и гуманизмом, стать его непримиримым врагом. При этом — беспрекословно выполнять любой приказ руководителя организации, не останавливаясь перед шантажом, провокациями, дезинформацией, запугиванием и убийством.
Коллективное убийство студента не прошло без последствий, и Нечаев бежал за границу, но через несколько лет был арестован швейцарскими властями и передан России, где был приговорен к 20-летней каторге. Как раз в то время, когда он находился в Петропавловской крепости, его воспитанница Вера Засулич и произвела свой меткий выстрел в Ф. Трепова.
На следствии она мотивировала свой поступок желанием отомстить за студента-революционера Боголюбова, которого якобы приказал высечь розгами Трепов за нарушение режима содержания в тюрьме. Бред. Градоначальник Петербурга будет, видите ли, заниматься умиротворением разбушевавшегося недоучки!
А когда Засулич предстала перед судом присяжных, — недавним нововведением Александра Второго — то в ходе всего одного утреннего заседания она была оправдана!
Невероятно, но факт. Не подлежит логическому анализу, но…
Восторженная толпа понесла на руках оправданную преступницу, засыпав цветами ее адвоката.
Славословия лились и в адрес председателя окружного суда, известного юриста А. Кони, который непосредственно вел это памятное заседание.
Как можно было так дерзко пренебречь и очевидным фактом тягчайшего преступления и элементарными моральными нормами, принятыми в цивилизованном обществе? На эти вопросы так и не нашлось ответов.
Впрочем, нет, нашлось. 11 сентября 2001 года, когда два воздушных лайнера, захваченные террористами, протаранили две высотные башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, это и было ответом на эти вопросы многие другие террористические акты в разные годы и в разных странах.
Терроризм — это принципиально особое явление, не вписывающееся в стандартные рамки понятия «преступление», поэтому и реакция на терроризм должна быть адекватной этому явлению, имеющему ужасающе много общего с манией убийства, а маньяков, как известно, не исправляют, не наказывают за их манию, их попросту ликвидируют, причем производят эту санитарную операцию, как правило, уголовники в тюрьмах, и совершенно добровольно, потому что они понимают то, чего никак не мог постичь знаменитый А. Кони, когда вел процесс Веры Засулич.
Этот процесс послужил разрешающим сигналом для целой серии террористических актов в разных городах России, причем совершенных с особой дерзостью.
2 апреля 1879 года состоялось еще одно, уже третье по счету, покушение на императора Александра Второго, когда он прогуливался в одиночестве (!) по Дворцовой площади. Поравнявшийся с ним мужчина вынул из кармана револьвер и выстрелил четырежды, но император успел уклониться, и пули пролетели мимо.
Террориста задержала проходившая мимо молочница. Прохожие помогли ей повалить его на землю, после чего сдали подоспевшей полиции.
Ну что можно сказать? Возникает вопрос: на что идут налоги, которые взимаются с подданных, если государственная машина не в силах защитить первое лицо государства?
Между прочим, такой примерно вопрос возникает, когда по телевидению показывают какой-нибудь лагерь по подготовке террористов. Если это не фальсификация, то почему он не стерт с лица земли? А стрелявшим в Александра оказался 33-летний Александр Соловьев, проучившийся всего один год в Петербургском университете. Верховный уголовный суд приговорил его к смертной казни, и, к счастью, исполнению приговора ничто не помешало.
КСТАТИ:
«Стоит ли исправлять человека, чьи пороки невыносимы для общества? Не проще ли излечить от слабодушия тех, кто его терпит?»
Никола-Себастьен де Шамфор
В ходе следующего покушения был взорван целый поезд, где, по данным террористов, должен был ехать император с семьей. Данные оказались ошибочными, и погибла императорская свита, ехавшая во втором, а не в первом поезде, как предполагалось ранее.
То, что при этом погибло несколько десятков человек, террористов никак не смутило: что такое несколько десятков жизней, если речь идет о святом, о революции!
Как точно заметил, однако, мудрый Николай Бердяев относительно того, что «наша интеллигенция верит не в Бога, а в идею Бога»! Разве может человек, который верит в Бога, совершать такие страшные злодеяния? Так относиться к человеческим жизням? Брать на себя роль вершителя чужих судеб, при этом даже не поинтересовавшись… Да о чем вообще речь? Какая-то закомплексованная мразь будет отыгрываться на нас за свои жизненные неудачи, причем, вполне объяснимые и справедливые…
КСТАТИ:
«Легче всего социализм развивается у людей с весьма большими потребностями, но лишенных способностей, необходимых для удовлетворения этих потребностей».
Густав Ле Бон
Один из весьма почетных персонажей книг по истории КПСС — некий Степан Халтурин — устраивается столяром в штат обслуги Зимнего дворца, затем изыскивает возможности перенести в одно из подвальных помещений большое количество динамита, ну а затем терпеливо ждет подходящего для взрыва момента, то есть того момента, когда император будет находиться как раз над этим помещением…
Члены террористической организации «Народная воля», внедрившие Халтурина в штат Зимнего, тоже ждут. В это самое время полиция захватывает типографию этой организации, где работал некий Богословский, на квартире которого наряду с оружием и нелегальной литературой обнаруживаются три карандашных рисунка — план каких-то помещений.
Вскоре выяснилось, что это — точный план той части Зимнего дворца, где находились апартаменты императора. Мало того, на рисунке было обозначено кружком место, где уже была заложена взрывчатка, однако господа полицейские не сочли необходимым заглянуть в то помещение, которое было так четко обозначено на плане.
Возможно, это был традиционный полицейский идиотизм, а возможно…
Можно лишь строить предположения, не более того.
Взрыв прогремел в тот день и час, когда в обреченной столовой должна была собраться вся императорская семья. Революционеров, конечно, не заботило то, что должно погибнуть множество людей, в том числе женщины и дети. Ну, на то они и революционеры, Чтобы не задумываться о таких пустяках… Взрыв-то прогремел, но в это время еще не вошла в столовую императорская семья, и пострадали только солдаты, находившиеся в караульном помещении, расположенном неподалеку. Погибло 19 и ранено было 48 солдат…
Почти год готовили террористы очередное покушение на императора, и вот 1 марта 1881 года он погиб от бомбы.
Шел первый день Великого поста.
Суд приговорил шесть непосредственных исполнителей этого покушения к смертной казни.
В ходе судебного процесса в адрес нового императора Александра III (1845—1894 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67