Когда они поравнялись с прорубью, Свен, направив лошадь к самому краю склона, хлестнул ее кнутом. Лошадь дернулась. Ивер вскрикнул и повалился в снег, одновременно сильным толчком сбросив бочку с саней. Бочка покатилась по склону сначала медленно, затем все быстрей и быстрей и вскоре скрылась в реке в той самой проруби, которую пробил во льду незадачливый Там в надежде наловить угрей.
Все это произошло так неожиданно и естественно, что никто из драгунов не заподозрил хитрости. Когда Ивер выпал из саней, все смотрели только на него и совсем позабыли про бочку. Шведы решили, что он хочет бежать, и схватились за пистолеты. Но Ивер остался лежать на снегу и жалобно стонал. Поднявшись наконец на ноги, он воскликнул!
— Слава богу, мы потеряли только багульник, зато у нас остался мед!
Капрал громко расхохотался и ответил:
— Я так полагаю, что тебе не видать ни того, ни другого как своих ушей, приятель! Что багульник, что мед — польза для тебя одна! А теперь живо поднимайся и смотри больше не падай с повозки, а не то я велю привязать тебя к саням!
Ивер и Свен многозначительно переглянулись.
— Три камня, — пробормотал Свен.
— Пень на другом берегу, — прошептал Ивер.
Таковы были приметы места, где бочка скатилась в реку.
ДВОРОВЫЙ ПЕС
За то время, что Свен провел в Вордингборге, численность шведских войск вокруг Юнгсховеда заметно возросла. Во всех ближних поселках расположились на постой солдаты, а по окрестностям без конца рыскали патрули в поисках продовольствия и в особенности корма для лошадей — армия уже начала ощущать в нем заметный недостаток.
Вот почему, еще даже не добравшись до леса, драгуны повстречали собственный конный разъезд. Капрал рассказал вновь прибывшим, какой улов выпал на его долю, и тогда они присоединились к драгунам, так что к замку уже двинулся крупный отряд шведов. В центре этой процессии восседал на санях Свен в своем женском наряде, и к нему наперебой обращались любопытные взгляды, хотя, казалось, он их не замечал. Лицо его выражало глубокую озабоченность, но также хладнокровие и решимость. Сидя на передке саней, он то и дело откидывался назад и что-то шептал Иверу, и тот всякий раз отвечал ему еле заметным кивком.
Когда драгуны, миновав Эрремандсгордский лес, ступили на подъемный мост, откуда им уже открылся вид на весь замок, капрал выехал вперед.
— Сыграй нам что-нибудь! — крикнул он одному из трубачей. — Пусть знают, что мы здесь!
Пронзительные звуки трубы разбудили в лесу гулкое эхо. На валах показались шведские солдаты. Имя Свена передавалось из уст в уста, и солдаты приветствовали его издевательскими криками: «Добро пожаловать!» Капрал поглаживал усы и кланялся направо и налево, принимая бесчисленные поздравления товарищей. Среди всей этой суматохи Свен въехал в главные ворота замка.
Только когда сани остановились и драгуны принялись отгонять напиравший отовсюду народ, капрал, к своему ужасу, обнаружил, что одного из пленников нет как нет. Ивер бесследно исчез, и никто не заметил, когда это произошло.
Сани остановились посреди двора, и драгуны тут же обступили их плотным кольцом. Капрал сошел с коня и поспешил в замок, чтобы доложить о своей удаче полковнику Спарре.
Между тем толпа вокруг Свена с каждым мгновением росла. Слишком много было толков о его подвигах, слишком велик был страх, который он внушал врагам, чтобы шведы не радовались теперь его унижению. К тому же наряд Свена давал дополнительный повод для всевозможных насмешек, которые толпа встречала с неизменным восторгом.
Свена, казалось, эти оскорбления не задевали. Он все так же недвижимо сидел в санях, закутавшись в синюю накидку: его равнодушный взгляд был обращен куда-то вдаль.
В толпе больше всех усердствовал какой-то молодой трубач, изощрявшийся в плоских шутках, и все его выходки встречались громким одобрительным хохотом. Хладнокровие и невозмутимость Свена раздражали его; стремясь еще больше насмешить окружающих, он сорвал с головы пленника войлочную шляпу. Эта оскорбительная выходка как бы заставила Свена очнуться, и, окинув толпу презрительным взглядом, он воскликнул:
— Оставь меня в покое! Ты сейчас куражишься надо мной, потому что вокруг тебя твои приятели. Но, доведись нам повстречаться с глазу на глаз, где одно лишь солнце соперничает с ветром, ты небось был бы рад юркнуть в любую дыру, только бы спрятаться от меня!
— Больно надо мне прятаться! — злобно отвечал трубач, рассерженный тем, что Свен его раскусил. — А дыру я постарался бы пробить в твоей шкуре, чтобы солнцу и ветру было куда заглянуть!
С этими словами он выхватил саблю и угрожающе замахнулся ею. Пленник в это время стоял рядом с санями. Молниеносным движением Свен перебросил накидку на левую руку и ею встретил удар, затем, подскочив к трубачу, вырвал у него из рук саблю, а его самого отшвырнул в толпу.
Незадачливый трубач еще не успел подняться на ноги, как Свен подошел к старому, седому вахмистру, с лицом, сплошь усеянным шрамами, который спокойно и невозмутимо стоял в толпе, покуривая трубку.
— Господин вахмистр! — сказал ему Свен. — Возьмите саблю этого молокососа и, если не сочтете за труд, разъясните ему, что только трусы насмехаются над беззащитным пленником!
— Разрази меня гром, если я позволю ему еще раскрыть рот! — отвечал старик, пряча трубку в карман камзола, и быстрым шагом направился к кучке солдат, окруживших трубача.
Тут на лестнице показался Спарре; его сопровождал капрал. Круг раздался, и полковник подошел к Свену. Внимательно оглядев его, он воскликнул:
— Значит, мы снова встретились, Свен-Предводитель!
— Да, ваша милость, — отвечал Свен. — Но только на этот раз против моей воли.
— Капрал, вели своим людям спешиться! — приказал полковник. — Пленного обыскать, и пусть двое стерегут его здесь во дворе, пока вернется генерал Вавасур!
Капрал отдал честь и отвел Свена в подвал.
В Юнгсховеде теперь собралось столько солдат, что для новых уже не было места. Задумав осадить столицу, Карл Густав продолжал стягивать свои силы в Зеландию, чтобы иметь под рукой подкрепление. Пришлось строить на заднем дворе Юнгсховеда, выходившем к лесу, временные бараки. Строения эти, такие низкие, что взрослый человек не мог бы выпрямиться в них во весь рост, сооружались из ветвей и соломы и тянулись длинными рядами.
В тот самый день, когда Свена привезли в Юнгсховед, всем окрестным усадьбам было предписано доставить солому для очередной партии бараков, которые строились для солдат одного из полков генерала Вавасура. Подъемный мост был опущен, главные ворота распахнуты настежь, и взад и вперед по нему сновали крестьянские подводы с сеном.
Свена вновь привели во двор, уже в его обычном костюме, прежде скрытом под женским платьем, и со связанными за спиной руками. Подведя его к боковой стене в передней части двора, капрал приказал двум солдатам его стеречь.
— Зарядите пистолеты, — распорядился он, — встаньте рядом с ним и не спускайте с него глаз. Если он сбежит, считайте себя покойниками. Не позволяйте никому разговаривать с пленным, а при малейшей попытке к бегству приказываю вам расправиться с ним на месте, как вас тому учили.
Отдав приказ солдатам, капрал пригладил усы, закрутив их кончиками кверху, милостиво кивнул Свену и зашагал вверх по лестнице к полковнику, чтобы принять из его рук вознаграждение, объявленное за поимку Предводителя энгов.
Спустя полчаса на подъемном мосту показался верхом на коне в окружении своей свиты генерал Вавасур. Встретив его у подножия главной лестницы, Спарре доложил о поимке пленника. Однако было незаметно, чтобы Вавасур разделял радость полковника: направляясь через двор к Свену, он лишь еще мрачнее насупил густые черные брови.
— Эй ты, разбойник, — крикнул Свену генерал, — что, одолели мы тебя под конец?
— Да, вот именно: под конец, — спокойно отвечал Свен.
— Клянусь всеми благами мира, уж мы так скрутим тебя, висельника, что ты от нас не уйдешь!
— Охотно верю вам, ваше превосходительство! Вы связали мне руки и отобрали у меня оружие, так что даже ребенок смеет бранить и оскорблять меня!
— Что ж, по мне, оружие можно было бы тебе оставить да и руки развязать! Вряд ли нам теперь еще нужно остерегаться тебя!
Свен в ответ только пожал плечами. Поглощенный своими мыслями, генерал не заметил этого. Неожиданно он сжал кулаки и, угрожающе занеся их над Свеном, воскликнул:
— Негодяй, разбойник! Отвечай: где мой сын? Два дня назад он ускакал верхом из замка, а назад вернулся только его жеребец, весь в крови и ранах.
— Ваш сын! — повторил Свен. — Ваше превосходительство, я с ним не знаком. В чистом поле и в темном лесу мы не спрашиваем врага о его имени перед тем, как расправиться с ним. Да и назови он свое имя, не так уж оно испугало бы нас, чтобы мы вздумали его пощадить.
Весь во власти своего горя, генерал отвернулся от Свена и зашагал прочь. К нему подошел полковник Спарре:
— Как прикажете поступить с преступником, господин генерал?
Услышав эти слова, Вавасур остановился.
— Зачем вы спрашиваете меня об этом, полковник? По-моему, приказ шведского короля ясен. Выведите пленника за ограду замка и расстреляйте.
— Но ведь дело идет к вечеру и уже смеркается…
— Привяжите к его голове горящую свечу, чтобы у наших ребят была верная мишень!
— А скольких солдат мне выслать на это дело? — спросил осмотрительный полковник.
Нетерпеливо мотнув головой, генерал ответил, уже поднимаясь вверх по лестнице:
— Сколько хотите — столько, сколько у него пуговиц на куртке!
Вавасур поднялся в замок, а полковник Спарре подошел к Свену,
— Участь твоя решена, Свен-Предводитель! — воскликнул он со злорадством, которое тщетно пытался скрыть. — Через час тебя расстреляют!
— Другого я и не ждал, — спокойно отвечал Свен.
— Есть у тебя какое-нибудь пожелание?
— Да нет, с того самого дня, когда я пошел против шведов, я приготовился к смерти и, можете мне поверить, господин полковник, — добавил он с улыбкой, — много раз я бывал к смерти ближе, чем сейчас.
— Хочешь ли ты, чтобы полковой священник прочитал тебе перед смертью молитву?
— Да, прошу вас! — отвечал Свен.
Спарре направился к караульне, у которой стояло несколько солдат, бывших свидетелями этого разговора.
Назвав одного из них по имени, полковник отвел его в сторону и вместе с ним стал прохаживаться по двору.
— Бент Арвидсон! — воскликнул он. — С твоего раннего детства я заботился о тебе и твоих престарелых родителях, которых поселил в своей усадьбе в Упппанде и обеспечил всем необходимым. Первый раз в жизни я напоминаю тебе об этом, потому что сегодня ты должен по мере сил отплатить мне за мою заботу.
— Господин полковник! — простодушно отвечал молодой солдат. — Я готов дважды умереть за вас!
— Не о том вовсе речь. Ты должен отобрать шестерых человек из числа твоих товарищей — таких, кого ты хорошо знаешь и кому можешь доверять. Зарядив свои карабины, вы станете на часы у тех дверей замка, которые открываются во двор. Никому из рядовых не разрешайте входить во двор, а уж тем более приближаться к пленнику без разрешения начальства. Сам же ты не спускай с него глаз, а при малейшем подозрительном движении — подойдешь к нему, приставишь к его груди дуло карабина и нажмешь курок. Такова воля генерала и моя собственная. Понял ты меня?
— Так точно, ваша милость! — ответил солдат. — Можете положиться на меня. Ваш приказ будет выполнен!
— Хорошо, коли так, пойдем к преступнику! — сказал полковник.
Шведы подошли к Свену, и Спарре громко объявил:
— Когда ты сказал, что много раз бывал к смерти ближе, чем сейчас, ты наверняка рассчитывал сыграть с нами какую-нибудь шутку! Мы постараемся этому помешать! В прошлый раз когда мы встретились в лесу, я пообещал тебе больше, чем мог сделать, — на этот раз я постараюсь сделать больше, чем обещал. Подойди к нему, Бент, и проверь, хорошо ли у него связаны руки, и, если можешь, выпростай конец веревки, чтобы он стал подлиннее.
Бент повиновался и заново связал Свена.
— Послушай, солдат, — воскликнул Свен, — ты обращаешься со мной, как мясник с убойным скотом!
— Этого я не требовал, — сказал Спарре, — надо только потуже затянуть узел, чтобы он не мог высвободить руки, когда мы прикрепим свободный конец веревки к стене.
С этими словами полковник указал на массивное железное кольцо, вделанное в стену. Свен спокойно подошел к стене и позволил привязать себя к кольцу.
— Так-то, милейший Свен, — продолжал полковник, — я свои меры принял, теперь дело за тобой, и, если тебе удастся вырваться на свободу, я объявлю тебя самым замечательным человеком во всей Дании! Прощай, господь да смилуется над твоей грешной душой!
— Я твердо на это рассчитываю, — с прежним непоколебимым спокойствием отвечал Свен. — Надеюсь, вы не позабудете прислать но мне священника, господин полковник?
— Он скоро придет! Кстати, Бент, как только ты его увидишь, пойди за ним следом и встань на стражу в трех шагах отсюда!
Вскоре с заднего двора донесся барабанный бой. Полковник приказал собрать взвод солдат, и те на виду у всех с заступами и лопатами зашагали по подъемному мосту, чтобы вырыть для Свена могилу на месте казни.
Между тем Бент Арвидсон выбрал себе шестерых помощников и расставил их таким образом, что все выходы из замка были перекрыты. Сам же встал па стражу у главной лестницы и буквально не сводил глаз с пленника.
Свен прислонился к стене. Лицо его, как прежде, было спокойно и безмятежно. Никто не уловил бы на нем следов тревоги или печали, а между тем душу его захлестнуло безысходное отчаяние, замыслы его были сорваны, а надежда — растоптана. Сразу же после того, как Бент расставил часовых, над главной лестницей вдруг отворилась дверь, и в ней показался человек в коротком пасторском облачении, высоких ботфортах и с трубкой в зубах. Это был полковой священник.
— Что ж, Бент Арвидсон! — воскликнул он, погасив трубку и засунув ее в карман. — Где несчастный грешник, которого я пришел напутствовать?
— А вон там, у стены, — отвечал Бент. — И, если святой отец позволит, я последую за ним, согласно данному мне приказу.
— Что ж, ступай, — отвечал священник, — полковник Спарре объяснил мне, чего он хочет.
Священник подошел к Свену. Солдат с карабином в руках застыл в трех шагах от них, так, чтобы слышать каждое слово, которым пастор обменяется с пленником.
— Сын мой! — звучно и торжественно возвестил священник. — Когда человек готовится умереть, одна лишь вера может принести ему утешение.
— Ваша правда, господин пастор! Однако утешение требуется человеку и тогда, когда он готовится жить! — отозвался Свен.
— Что ты хочешь этим сказать? — осведомился священник, не ожидавший, что его перебьют.
— А только то, что я согласен с вами, и потому никогда не забывал бога с тех самых пор, как ребенком узнал о нем.
— Значит, ты готов к участи, которая тебя ждет?
— Готов! — с горькой улыбкой повторил Свен. — Неужели, святой отец, вы никогда не слыхали моего имени?
— Разумеется, я услышал его в первый же день, как мы ступили на землю этой страны!
— Как же вы, ученый человек, могли думать, что, решившись на борьбу с врагом, я не приготовился к смерти?
— Но коли так, — возразил священник, — зачем же ты пожелал меня видеть?
— Чтобы дать вам возможность совершить доброе дело!
Бент Арвидсон навострил уши и сделал шаг вперед.
— Для кого? — спросил священник.
— Для моих врагов, — отвечал Свен. — Генерал, который отдал приказ о моей казни, недавно приходил сюда и, осыпав меня оскорблениями, спросил, что мы сделали с его сыном, полагая, что мы захватили его в плен или даже убили. Я же хочу отплатить добром за зло, и вы станете орудием этого доброго дела. Разве вам это не по сердцу?
— Разумеется, по сердцу, — отвечал священник, — расскажи мне, что тебе известно о нашем юном прапорщике.
— Сначала вы должны пойти к господину генералу и передать ему мои слова, чтобы он отсрочил казнь на один час. Затем вы сходите в соседний поселок и разыщете там дом Педера Фоса, у которого вы увидите женщину и малое дитя, и, когда вы передадите ей поклон от Свена Поульсена, она назовется моей женой. Скажите ей тогда, что я здесь, у вас в плену, и пусть она вспомнит о том, кого мы уложили на кучу хвороста, и еще скажите, что от этого зависит жизнь человека. Ничего из моих слов не упускайте и не добавляйте, и, когда вы принесете мне ее ответ — только постарайтесь получше его запомнить, — генерал узнает, где находится его сын.
— И ты ручаешься своим словом, что так оно все и будет? — горячо спросил священник.
— Нет, господин пастор, — отвечал Свен, — я ручаюсь своей жизнью!
Священник торопливо поднялся по лестнице и вскоре воротился. Еще шагая по двору, он крикнул Свену:
— Я передал твои слова генералу. Все будет, как ты пожелал, а сейчас я бегу в поселок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28