Визирь прижал руки к сердцу в знак глубокой признательности и хотел было задать еще вопрос, но раздались тревожные крики часовых. Группа всадников на взмыленных конях требовала пропустить их в лагерь. На груди переднего из них можно было рассмотреть две алых овальных нашивки.
— Пропустите их! — приказал Дмитрий. — Это гонец из Борну.
Всадник с нашивками спешился и с поклоном протянул Дмитрию плоскую кожаную сумку, в какой обычно доставляются деловые бумаги.
— Славный и непобедимый султан Хайяту, могучий повелитель Мандара и всех окрестных земель, шлет привет галадиму! Он повелевает тебе вернуться в свою ставку за новыми приказаниями! — громко объявил гонец.
Дмитрий отошел в сторону и прочел послание. Значит, Хайяту исполнил-таки свое заветное желание и стал независимым правителем. Но это возможно только в одном случае, если Раббех мертв.
— Эмир жив и также просит тебя поскорее вернуться. Он сказал, что тебе пришло письмо из страны Раша, — тихо произнес гонец и вложил в ладонь Дмитрия половинку талера, разрубленного особым образом. Осталось лишь приложить ее к той, что дал ему перед походом сам Раббех. Обе половинки сошлись.
Это отлично, что дома о тебе не забыли! Посмотрим, как теперь пойдут дела на берегах Чада. Во всяком случае дорога к океану стала известной, и на пути домой не придется тащиться по диким местам…
Попрощался с визирем, просил передать ламидо благодарность за гостеприимство.
Немцу пожал руку:
— Будь здоров, камарад. Может быть, еще и увидимся. У ламидо кончай все дела до начала сезона дождей, иначе потом не выберешься и забудешь о порядке и дисциплине!
Взглянул на своих людей — все уже были в седлах.
44
Обратная дорога всегда кажется короче, поэтому до ставки Хайяту доехали быстро. Да и Дмитрий спешил, хотелось узнать последние новости, а — самое главное — прочесть, что написано в том письме. Как расценило начальство его приключения?
Еще издали увидел, что палатки нового султана Мандара окружены рвом, из-за которого выглядывали многочисленные базингеры. На ближайшем холме из камней и бревен сооружено некое подобие форта, над ним развеваются знамена новых аламов, а из амбразур выглядывают пушки. Ого, сколько силы привалило к новому султану!
А не угодил ли он и сам в хитро расставленную ловушку?
Навстречу рысила цепь всадников. По оружию и посадке признал своих головорезов. Отлегло от сердца, когда в переднем из них узнал Айчака. На изувеченном шрамом лице сияет знакомая улыбка.
— С победой, побратим! С благополучным возвращением! Ты не посрамил наш род и великий Вака был милостив к тебе!
Обнялись, и у Дмитрия перехватило дыхание от знакомого запаха крепкого табака и прогорклого бараньего сала. На ответные приветствия не стал тратить время, спросил:
— Какие у вас новости?
— Большой войны не получилось, все это время просто бездельничали на западной границе. Чтобы кони не застоялись, охотились за антилопами, а потом вместе с аламами Фадельалла поскакали в эти горы. Ничего интересного и здесь не случилось. Вот только на границе сын Хайяту Сайд вздумал перекрыть путь нашим дозорам. Но с этими вояками разобрались за один час, порубили всех до одного!
— Так Фадельалла приехал с вами?
— Да. Сейчас он ведет переговоры с этим самозванным султаном.
Около главного шатра Дмитрий оказался как раз в тот момент, когда из него выходили сын Раббеха и Хасан. Последовали объятия и приветствия, которые были прерваны появлением слуг, выносивших из шатра длинный сверток.
Фадельалла перехватил заинтересованный взгляд Дмитрия и только горестно развел руками. Но глаза его ярко блестели, а ноздри возбужденно вздрагивали… Эх, далеко тебе до папаши! Тот настоящий политик, своим лицом управляет в совершенстве, как того требуют обстоятельства!
— Жаль, что так получилось, — горестно вздохнул Хасан. У этого на лице нет ничего, кроме рябых отметин и глубокой скорби. — Хайяту почему-то долго не хотел беседовать с нами, а потом очень обрадовался, когда узнал, что наш любимый хаким благополучно здравствует. Но его радость померкла, после того как пришлось сказать, что он недоволен поведением своего верховного судьи и советника, поторопившегося стать независимым султаном. А вот весть о случайной гибели Сайда совсем разбила его сердце. Такой пожилой человек, как Хайяту, не смог в один день пережить сильную радость и сильное горе. В старину говорили…
— Эй вы, стойте! — крикнул слугам Фадельалла. — Заверните его еще в один ковер!
На свертке проступило свежее пятно крови.
Через несколько дней вся Диква встречала победителей. Торжества и пиры непрерывно следовали одно за другим. На воинов, их начальников и доказавших свою верность придворных посыпались щедрые награды. Не обделили и галадима Альхаджи Мусу. Он стал обладателем нескольких деревень, конских табунов и овечьих отар, мешков с каури и сундучка с талерами. Но, как и прежде, продолжал жить в одном из помещений эмирского дворца.
Как-то поздним вечером, когда очередной праздник победы подходил к концу, Раббех покинул зал, и гости начали расходиться, кто-то осторожно тронул Дмитрия за плечо. Повернулся и встретился взглядом с барде Идрисом, совершенно случайно оказавшимся рядом. Стало понятно без слов, что пришло время для личной встречи с самим хозяином Борну.
Шли молча и скоро оказались в знакомой комнатушке, где провели столько ночей накануне операции. Раббех просматривал какие-то бумаги, которые подавал ему доверенный писец. Увидев вошедших, эмир деловито кивнул и продолжал свои занятия.
— Эти листы перепиши, а те сожги, — наконец сказал он и, после короткой паузы, продолжал. — Идрис, выпусти тех троих болтунов, они получили хороший урок. Остальные пускай еще посидят под стражей, подумают о своей судьбе. Иди, выполняй… Альхаджи Муса, взгляни на эту французскую газету, караванщики доставили ее только сегодня. До пира мой переводчик что-то в ней нашел, сказал, что новость важная. Но сейчас его пивом зашибло, лежит как дохлый осел.
Парижская «Фигаро» была двухмесячной давности и в ее заметке говорилось о том, что «император Борну Аль-Хаким» не погиб, как сообщалось ранее, а начал большую войну с халифом Сокото. Вся торговля в Сахаре нарушена и купцы в Триполи терпят огромные убытки. Автор заметки считал, что Франция, после того как «наведет порядок в верховьях Сенегала и Нигера», должна обратить внимание на район Чада.
Писец быстро записал слова Дмитрия, а потом исчез. Раббех долго молчал.
— Вот так всех нас и громят по одиночке, — наконец произнес он. — Мои купцы ходили на запад, донесли, что там племена все время воюют друг с другом. Но все же нашелся мудрый вождь, Самори Туре, объединил их и дал отпор французам. Он ответил на мое послание, попросил прислать винтовки. Только по суше к нему дороги нет, а плыть вверх по Нигеру поздно. Там уже ходят французские огненные суда с пушками…
Что ответить на это? Франция страна сильная, но в колониальных захватах отстает от Англии. Поэтому в Париже спешат, порой слишком полагаются на силу оружия. После унизительного поражения в войне с пруссаками хотят доказать, что наполеоновские традиции еще живы. Лондон же экономит людей, но не жалеет денег.
— Спасибо за перевод, Альхаджи Муса. Слава Аллаху, у нас дело обошлось без большой войны. Сокото посрамили, почти без потерь получили богатства Мандара и вышли к Бенуэ. Тайных недоброжелателей и изменников наказали. Теперь можно спокойно жить и работать. Если бы Аллах подарил нам еще пару лет мира! Тогда бы Борну окрепло, стало бы таким же сильным государством, как и Эфиопия. Мы смогли бы направить своих послов в Европу, заключили бы договоры с другими государствами… Что-то я размечтался, наверное, старею… Вот припас тебе подарок. Это письмо из страны Раша доставил очередной посланец негуса.
Небольшой пакет из плотной ткани был запечатан эфиопской императорской печатью и содержал в себе мелко исписанный листок бумаги и толстенькую книжечку. Письмо было написано по-русски, но после первого прочтения трудно было понять его содержание. Неизвестному «земляку» дальние и ближние родственники слали многословные и бестолковые поклоны и приветы. Какой-то Коля сообщал, что «питерская тетушка Мария Ивановна Дворская, что сиднем сидит в своем домишке на Мойке», очень сокрушается, что сможет «повидаться с тобой не раньше будущей Троицы». В конце письма сказано, что «друзья» посылают в подарок «назидательную книжку для чтения» и стоит корявая подпись — «Михалыч».
Ну а если прочесть все еще раз внимательно и вспомнить последние разговоры с Николаем Степановичем Леонтьевым, то смысл письма проясняется.
Понятно, что сочинялось оно не без участия Петра Михайловича Власова, действительного статского советника и российского посланника в Эфиопии, а сам Николай Степанович уже добрался до Санкт-Петербурга. Можно догадаться, что инициалы упомянутой тетушки указывают на российский МИД, который расположен на Дворцовой площади вблизи речки Мойки, и что начальству желательно продлить на год твое пребывание в африканских краях.
Книжечка оказалась всего лишь сборником басен Крылова, изданных в Москве попечением господина Ивана Сытина. Но к чтению таких «басен» Дмитрий был давно готов. После того, как один из чистых листов, который обычно вклеивают между обложкой и текстом книги, прогрелся на огне светильника, на нем отчетливо проступили колонки цифр. С их помощью оставалось только найти необходимые страницы, строчки и буквы. Расшифрованное послание оказалось кратким и сводилось к следующему — полученный отчет признан полезным, интерес к африканским проблемам не ослабевает, требуется точная информация о действиях в регионе европейских держав… Что же, такого приказа и следовало ожидать. Дома желают знать, что реально происходит в этом африканском захолустье. Почему европейские газеты поднимают такой шум по поводу событий на берегах Нила, Нигера, Чада, а политики делают резкие заявления и открыто грозят друг другу войной? Видимо, на Дворцовой площади задумались, а нельзя ли использовать этот шум в своих интересах? При случае указать тем, кто слишком активно сует нос в российские дела, на их собственные проблемы. А почему бы и самим не извлечь пользу? Речь идет не о создании колоний — у императора России и своих земель хватает, — а о доступе российских товаров на местные рынки. Да и африканские продукты выгоднее закупать самим, чем переплачивать западным посредникам. Кажется, в Эфиопии первый опыт удался, там уже работают российские врачи и инженеры. Появились первые предприниматели…
…Яснее становится и твоя задача. Смотри, думай и запоминай, позднее сообщи об увиденном землякам. Сколько уже было таких странников, что отправлялись в дальние края. Паломники, купцы, казаки. Многие пропали безвестно, другие вернулись и открыли путь государевым посланникам и торговым караванам. Прославились немногие…
…Ну да дело не в славе! Главное — самому увидеть и уцелеть! Ох и манят казака дальние дороги. От желания заглянуть за край земли захватывает дух!
Раббех с большим интересом следил за действиями Дмитрия. Одобрительно кивнул, когда тот сжег письмо и листок с расшифрованным текстом.
— Вижу, ты получил хороший подарок. О своих секретах молчи, скажи главное — сколько времени еще пробудешь у нас?
— Не меньше года.
— Об этом и негус упоминает в своем послании. Он пишет, что много ученых московов приехало в его страну, польза от них большая. По твоему совету мы теперь получаем газеты, узнаем много нового о том, что творится в мире. Знаем, что к слову страны Раша прислушиваются в Лондоне и Париже. Со временем хотелось бы и в Борну увидеть вашего посла, заключить договор о дружбе с вашим могучим повелителем. Поможешь в этом?
— Помогу, — Дмитрий решительно тряхнул головой. — Мои начальники хотят больше знать о том, то происходит на этих землях, поэтому я буду посылать свои письма через твоих купцов в Триполи. Так будет быстрее и надежней.
— Ты получишь такую возможность, — эмир какое-то время пристально смотрел на пламя светильника, а затем выражение его лица смягчилось, мелькнуло подобие улыбки. — Но ты должен жениться.
45
От неожиданности Дмитрий не знал, что и ответить. Какая связь между государственной политикой и женитьбой? Что за глупости! Разве для того ехал в Африку, чтобы обзаводиться семьей?
— В горах Мандара ты показал ум, решительность, верность, — негромко, но довольно решительно продолжал Раббех. — Твои победы ошеломили многих — врагов ты разрубаешь пополам, призраков расстреливаешь в упор. Твоя сабля заговорена, а пули сами находят цель. А люди у нас суеверны, они боятся нового, с подозрением относятся к иностранцам. Теперь о тебе рассказывают сказки, считают колдуном. Я же хочу, чтобы все понимали, что в бою побеждают с помощью военного мастерства и сильного оружия, а не шепча заклинания над амулетами.
— При чем тут женитьба?
— Наши воины боятся тебя. Пошел слух, что ты оборотень. Днем все видят тебя, а ночью ты исчезаешь, становишься тенью. Поэтому у тебя и нет жены. А ремесло у воина опасное, все время рядом со смертью. Поэтому он должен иметь много детей. Все знают, что единственное лекарство от смерти — это рождение ребенка. Если же начальник бесплотная тень, с ним страшно идти в бой.
— В походе и в бою не до женщин, голова занята другим. Но когда гостил у ламидо, то проводил время с танцовщицами.
— Рад был узнать, что ты здоров и весело провел время за Бенуэ. Но все эти танцовщицы и певуньи не женщины.
— Как это? Я бы сказал, что даже напротив.
— Конечно, они имеют женское естество, а на каждой из них краски, тряпок и украшений больше, чем на десятке обычных женщин. Но настоящие женщины это те, которых берут в жены. Они заботятся о доме, рожают детей, помогают мужу добрым советом. У тебя нет такой жены, поэтому люди и опасаются иметь с тобой дело.
— Через год я должен буду вернуться в свою страну. Взять с собой жену не смогу. Наших обычаев и языка она не знает, будет тосковать и заболеет.
— Не надо ее брать с собой, от ваших холодов она просто умрет. Оставишь ее дома, а сам объяснишь дело местному судье, заплатишь небольшой налог. Он прочитает положенную молитву и объявит о вашем разводе. Это может сделать и жена. Перед отъездом оставишь ей часть имущества, и она сможет опять выйти замуж, а детей воспитает родня. У нас нет сирот.
— Мое начальство будет недовольно, если я женюсь на женщине чужой веры.
— Если делаешь свое дело, то начальнику не обязательно знать, что ты ешь, пьешь и с кем спишь.
— Что скажут ваши люди, когда узнают, что на женщине вашей веры женился необрезанный? — Дмитрий решил отстаивать свою свободу до конца. Вспомнилась картина, недавно увиденная в одной из деревень. Сарай, наполненный голыми мальчишками семи-восьми лет, обмотанными повязками и лежавшими на земляном полу. Кто-то из сопровождавших сказал, что после этой операции выздоровление продолжается не меньше шести недель… Добавил самым решительным тоном. — Я на такое никогда не соглашусь!
— Ну и хитер же ты, Альхаджи Муса, — усмехнулся эмир. — Не беспокойся о соблюдении этого обычая. Во-первых, есть племена, которые не далают обрезания, а во-вторых, у нас теперь новый верховный судья. Он человек скромный и в государственные дела не вмешивается. Это раньше Хайяту начал бы причитать о чистоте веры и нарушении правил. Будь уверен, после свадьбы ты не потеряешь свободу, я сам не позволю тебе засиживаться дома. Работы прибавиться и тебе будет о чем сообщить твоему начальству. Знаешь сам, что все мои соратники и подчиненные, кроме тебя, уже обзавелись семьями. Должен жениться и ты, чтобы люди не болтали глупостей. Подумай об этом.
— Хорошо, подумаю.
Однако долго думать не пришлось. Уже через пару дней, когда Дмитрий со своими конюхами возвращался со стрельбища, с ним повстречалась дочь Раббеха Авва. На этот раз на ней была легкая голубая накидка, расшитая позументами, что-то длинное и пестрое и розовая кисея, закрученная вокруг головы немыслимым узлом. В седле она сидела уверенно и, лихо осадив свою лошадь, встала поперек дороги.
— Привет, Альхаджи Муса! Мы с Усманом женимся, приезжай на свадебный пир!
— Спасибо за приглашение! Буду обязательно! Что подарить на свадьбу — египетские туфли или американский кольт?
— Ты уже одарил меня, — Авва понизила голос и хитро улыбнулась, сморщив курносый нос. Ну вылитый отец! — Помог мне овдоветь и спас от смерти моего жениха. Я все знаю! Покажи свою Черную молнию. О ней так много говорят. Эй, Амина, подъезжай к нам!
От группы сопровождавших дочь эмира всадников отделилась одна из женщин. Эта одета скромнее, широкая белая рубашка и подпоясанные широким ремнем шаровары, лицо прикрыто концом шали с зелеными разводами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60